мемы 4

getting older - billie eilish Один хороший знакомый как-то раз сказал Руслану, что его психотерапевт советует закрывать гештальты. То есть, решать вопросы прошлого. Тушенцов долго и тщетно от них бежал, правда, однако становилось только хуже. Эта херня сначала зарождается где-то далеко внутри, а потом начинает пускать корни. Рефлексия подразумевает работу с самим собой, но Руслан решил, что вдвоём всё же лучше. Особенно с тем, кто играл роль в прошлом. Особенно с тем, кому ты, возможно, немного подпортил жизнь. Руслан 20:35 привет, слушай, у тебя случайно не остались номера кого-нибудь из наших одноклассников? мне связаться кое-с-кем надо. Он вовсе не был уверен, что ему действительно станет легче, но попробовать всё равно стоит. В конце концов, меньше груза на душе и минус повод винить себя. Юлик 20:37 Привет, у меня мало что осталось Руслан хотел разобраться с этим раньше, когда они ещё учились вместе или чуть позже. Но не срослось. Юлик 20:37 Я могу у Даши спросить, если хочешь Наверное, им обоим это нужно. Просто потому что не всегда получается наслаждаться настоящим, когда в прошлом полная хуета. А они ведь так тогда и не обсудили произошедшее. Юлик 20:37 Тебе кто-то конкретный нужен? Конспирация ни к чему, но ему так проще. Руслан 20:40 лучше вообще всех, кто есть. спасибо Минут через десять написала Даша, скинув список тех контактов, что у неё сохранились. Руслан поблагодарил, принимаясь искать нужный ему. Нашёл и сразу же набрал, вообще не думая. Нет, конечно, до этого он несколько раз прокрутил этот момент в голове, но ничего толкового из этого не вышло. — Алло, привет, не разбудил? В ответ ожидаемое «ты кто?» Нервный смешок. Руслан представляется. — Да, я понимаю. Слушай, мы тогда так ничего нормально и не прояснили, а мне психотерапевт посоветовал гештальты закрывать. — Немного припиздел, конечно, но это во благо. — Мы можем поговорить? Желательно лично. Ты сейчас в Питере?.. Да, мне удобно… Адрес сейчас кину, условие твое понял. — На последних словах Руслан не смог сдержать улыбки. Итак, что мы имеем? У него два часа чтобы настроиться на беседу и полчаса сбегать в ближайший магазин за «условием», пока то ещё продают. Главное не всосать его в одно лицо. — Если честно, я думал, что ты меня нахуй пошлёшь. — Я тоже так думала. — Блондинка вошла в квартиру, звонко цокая каблуками. — У нас с тобой часа полтора, не больше, а то у меня самолёт. — Девушка кинула сумку на пол, разуваясь. — Да, конечно. — Руслан выдохнул, разглядывая гостью. — Вино на кухне. На чужом лице проскочила улыбка. Повесив куртку, блондинка направилась прямо по коридору с телефоном в руке. — Олесь. — М? — Пиздато выглядишь. — А ты походу пару дней нормально не спал, — она указывает на свои глаза, намекая на чужие мешки под глазами. Ага, пару недель. Когда вино уже было разлито по бокалам, а время на часах перевалило за полночь, они снова заговорили. — А че мы пьём? — Вообще, «мы» — это сильно сказано, потому что Руслан налил себе чисто для вида, но не суть. — Италия, две тысячи шестнадцатый. — Шатен зачитал надпись на этикетке бутылки. — Нихуя себе. — Делает глоток, слегка морщась. — Надеюсь, Кашин к нам не присоединится? — Насчёт этого можешь не переживать. — Руслан улыбнулся одной стороной лица, но улыбнулся как-то грустно. — Что-то случилось? — Спросила девушка, прежде чем вновь поднести бокал к губам. — Да. — Взгляд напротив продолжал что-то спрашивать, поэтому пришлось уточнить. — Мы расстались года два назад. Тонкие брови сначала потянулись наверх, затем встретились у переносицы. — Почему? — Это… Бля, я с тобой о другом поговорить хотел. — Усмехнулся Руслан. Блондинка сделала очередной глоток, после чего отставила от себя бокал. — Русь, мне твои извинения не нужны. — И что, мне тебе душу излить? — А тебе разве не хочется? Тушенцов замер. Вообще, пиздец как хочется: он никогда ни с кем это не обсуждал, максимум, что было — «да, расстались, отъебитесь». Проблема в том, кто именно готов его слушать. — Да там и говорить-то не о чем. — Голос вдруг стал сиплым. — Серьезно? — Олеся скептически посмотрела на собеседника. — Дай угадаю, это ведь ты стал инициатором? — Откуда… — Брось. — Недоумение в чужом выражении лица постепенно достигало предела. — Русь, Даня — однолюб. — Тогда почему он расстался с тобой? — Шатен снова пытается отсмеяться, но хуй там плавал. — Потому что меня он никогда не любил, Руслан. Это всегда был ты. Тушенцов пытался понять, как девушка пришла к такому выводу, что её к этому подтолкнуло. Наверное, то, как сильно они были похожи в старшей школе. Наверное, потому что вели себя одинаково, хоть и являлись по сути совершенно разными людьми, однако даже смех у них всегда был одинаковым. Наверное, потому что каждый раз, когда они гуляли втроём, Даня невольно смотрел на Руслана, пока целовал Олесю. Да, он любил, да вот только не её вовсе. — Даже если он и трахался с кем-то другим, то думал всё равно о тебе. Стало немного стыдно. Во-первых, потому что Руслан готов поставить крупную сумму на то, что ни с кем таким Даня не трахался, а во-вторых, потому что сам несколько раз приводил кого-то, но ничем толковым это никогда не заканчивалось. Они — не то. — Короче, если любишь — напиши. Даже если не уверен, но хочешь написать — сделай это. А лучше позвони. Даня, конечно, не сахар, но люди имеют свойства меняться. Особенно меняться ради других. Руслан снова задумался. Кашин за их совместную жизнь действительно нехило поменялся. Точнее, заработал себе алкоголизм и затяжную депрессию. Охуенные изменения. На самом деле позитивных моментов, конечно, было больше, но конкретно за эти совесть особенно грызет. Стоило шатену раскрыть рот, как раздался звонок в дверь. А затем ещё один. И кого могло занести в такой час? — Ты кого-то ждешь? — Олеся чуть нахмурилась, увидев на чужом лице ещё большее недоумение. — Нет. — Если ты кого-то ждешь, то… — Я никого не жду. — Они переглянулись всего раз, прежде чем одновременно вылететь из-за стола, направляясь к двери. Девушка застыла где-то в проходе, Руслан подошёл к глазку. Тяжёлый вздох. — Кто там? Уставший сосед перепутал дверь, курьер ошибся адресом, какие-то дети глупо шутят. — Ты, блять, никогда не угадаешь. Олеся сделала несколько шагов вперёд, подходя к двери. — Бля-я. Ебать, он же еле на ногах стоит. — Да пиздец. — Руслан переминался с ноги на ногу. — Что делать-то будем? — «Будем?» — В голосе девушки проскользнула ухмылка, которая шатену сразу не понравилась. — Не, Русь, дальше давай сам. — Олеся захватила свои куртку, сумку и туфли, быстрым шагом скрылась в дверях, безразлично пожимая плечами на раздавшееся «но…» Руслана. Дверь открывается, и с порога в квартиру вваливается Даня с полупустой бутылкой спиртного, тут же падая на пол, будучи не в силах стоять. Более-менее уложив Кашина, Руслан вернулся на кухню. Выглядел он при этом так, словно мешки с углём таскал. Несмотря на то, что прошло всего ничего времени, вид его правда был хуже, чем несколько минут назад. — Это пиздец. — Шатен вновь сел за стол, опуская голову на руки. — Я ему даже в глаза смотреть нормально не могу. Не могу. Я не могу. — Голос звучал глухо, девушка боялась вот-вот услышать сдавленный всхлип. Что обычно делают в таких случаях? Что сделал бы Даня? Рука невольно потянулась к темной макушке, но остановилась в паре сантиметров, так и не дотронувшись. Олеся отдёрнула руку, будто ошпарившись, когда телефон, лежащий рядом громко зазвонил. Хотелось дать Руслану немного побыть в тишине, но не ответить нельзя было. Говорила она намеренно тихо, диалог продлился недолго. Кажется, речь шла в основном про Gepäck, Registrierzeit und Abreise. — Всё хорошо? — Спросил шатен, как только она сбросила трубку. К тому моменту он успел успокоится. — Да, но мне пора ехать. — Ясно, — выдох, — а куда ты, кстати? Если не секрет. — Говорили они оба достаточно тихо, хоть голос Руслана немного и выделялся. — В Кёльн. — Девушка накинула куртку. — Ого. А нахуя? — На выставку. — На чью? — На свою. — Олеся равнодушно пожала плечами, закидывая телефон в сумку, пока чужие пушистые брови слегка подскочили. На какое-то время Руслан почувствовал себя полным неудачником. Хотелось, конечно, заявить нечто вроде «у меня, кстати, тоже всё неплохо, концерты, вон… И мерч ещё! И вообще!» Но Руслан оставил эту идею. — Ебать. — Вздрогнула девушка, когда что-то пушистое сделало восьмерку о её ноги. Заглянув под стол, она обнаружила там кота. — О господи. — Ага, а как там твой кошак? — Чуть улыбнулся Тушенцов, так же смотря под стол. — Подох года три назад. — Руслан чуть скривился, переводя взгляд на Олесю. Кажется, она в порядке. В прихожей Руслан молча ждал, пока Олеся наденет туфли. Всё-таки алкоголь взял своё, хоть и не сильно. Когда девушка была готова, шатен открыл замок двери, не открывая самой двери. — Обниматься не будем? — Тихо усмехнулся Руслан. — А нахуя? — Хрипло отозвалась блондинка, оборачиваясь. Тушенцов слабо улыбался. Он, конечно, шутил, но вид его был настолько побитый, что Олеся, забив на все свои принципы, подошла ближе, мягко обвивая чужую талию. Разница в росте за время не сильно изменилась, поэтому шатену пришлось чуть нагнуться вперед, чтобы обнять в ответ. Руслан смутно помнит события следующего дня начиная с момента, когда он выехал и до позднего вечера, когда он вернулся домой. Всё в квартире, где он жил, напоминало о Дане. По правде говоря, Руслан и сам не знает, почему до сих пор не переехал. Вероятно потому, что его, в целом, всё устраивало. К тому же, не думать о Кашине всё равно с каждым днём становилось проще, пока тот не приперся и не выбил землю из-под ног окончательно. Раньше Руслану казалось, что всё в квартире: любая вещь, любой предмет — всё напоминало о Дане, но он ошибался. Вот теперь всё действительно напоминало только о нём. Шатен весь день пытался отвлечься, занимал себя работой, старался сделать больше, чем сам вывез бы. Поэтому домой приехал убитый, первым делом пошёл в спальню, даже не разуваясь — похуй абсолютно. Взял в руки подушку, на которой лежал Даня, крепко обнял, держа вертикально, и уткнулся в неё носом. Запах коньяка и знакомого одеколона. Как обычно. Руслан так и уснул бы с ней в обнимку, если бы не звонок в дверь. И кого опять, блять, занесло? Не квартира, а проходной двор. Бросив подушку на кровать, шатен направился обратно в прихожую, всё ещё находясь в полусонном состоянии. Сейчас он быстро выпроводит того, кто к нему наведался, и пойдёт спать. Руслан открыл дверь, даже не смотря в глазок. Кто бы там ни был, здесь ему сейчас не рады. На пороге оказался Кашин. Ну естественно. Правда, на этот раз трезвый. — Прости. — Даня тут же выставил руку, готовясь придерживать дверь в случае чего. Однако Руслан, на удивление, закрывать её не торопился, наоборот, даже сделал шаг назад, давая войти. Только зайдя и закрыв за собой, Кашин продолжил. — Прости, что вчера припёрся, я не должен был. Я и напиваться-то не должен был, а приходить к тебе так тем более. — Даня слегка усмехается самому себе, подмечая всю тяжесть состояния Руслана. Кажется, тот настолько слаб, что и смысла чужих слов совсем не осознает. — Дань, — и взгляд у него пустой и стеклянный, а голос хрипит сильнее обычного, — забудь сюда дорогу. Кашин выдыхает. Что-то внутри него ломается, но уже не так сильно, как раньше. В конце концов, ему не привыкать, да и ничего другого он и не ожидал. Быть может, надеялся на более продолжительный диалог, но не всегда ожидания совпадают с реальностью — этот урок он давно выучил. Осталось только действительно забыть это место раз и навсегда, и вот тут уже могут начаться трудности. Стоило Дане развернуться лицом к двери, как его руку тут же перехватили, резко притягивая к себе. Руслан вдруг крепко обнял за плечи, утыкаясь лбом в чужое плечо. Судя по хватке, Кашин сначала предположил, что Рус хочет его задушить. Он, конечно, немало дерьма за жизнь сделал, но не настолько же… А потом дыхание над ухом стало учащаться, и Даня уже не знал, что и думать. — Останься. заново - хаски — Останься-останься-останься. — Руслан только крепче сцепил руки на чужой шее, переходя на шёпот. Кашин испугался. Нет, то есть, по-настоящему испугался. — Русь. — Даня попытался немного отстранится, на что шатен прижался лишь сильнее. На вторую попытку Кашина реакция была такой же. — Бля, ладно. — Выдохнул парень, обнимая в ответ. Не так крепко, как Руслан, конечно, но всё же. Даня готов был играть по чужим правилам, пока не поймёт, что делать дальше. Сомнений в том, что что-то не так, не осталось, когда шатен начал отчётливо задыхаться, а единственной его опорой остался Кашин. Даня чуть отклонился в сторону, чтобы понять, что происходит. У Руслана к тому времени зрачки ушли за верхние веки, а мышцы рук понемногу начинало дёргать. — Пиздец. — Только и выдавил из себя Даня, увидев эту картину. Судорожно вспоминая, что вообще нужно делать в таких ситуациях, он аккуратно положил шатена на пол, и, пока того охватывали тики, Кашин быстро снял куртку, параллельно замеряя время. Скорую вызывать не хотелось совершенно, хотя бы потому, что сам Руслан возню с врачами не любил ещё с детства, но если припадок будет продолжаться дольше пяти минут, вариантов у Дани не будет. Складывая куртку пополам несколько раз, превращая в нечто вроде валика, парень поймал чужую голову, устраивая её на одежде. — Тихо-тихо-тихо. — Бормотал Кашин, бережно вытирая рукавом своей толстовки чужую слюну, что текла вниз по щеке. Он прекрасно понимал, что Руслан его уже не слышит, но молча переживать это ему было бы куда тяжелее. Тушенцов тем временем выгибался в спине, часто моргал и иногда слабо что-то мычал. Картина, бесспорно, не из приятных, но им обоим не впервой, так что Даня продолжает следить за временем, а Руслан ловит очередную судорогу. Минута, вторая, третья. Шатен не помнит ничего, с момента собственной отключки. Не помнит, как пришел в себя спустя пару минут после того, как приступ закончился, не помнит, как сильно тряслись Данины руки, пока он искал таблетки, не помнит, как сам подсказывал Кашину, что ему нужно найти и где оно лежит, говоря при этом настолько бессвязно, что полноценной помощью это можно назвать едва ли, не помнит даже, как снова отрубился. Зато помнит, что отчетливо чувствовал, как его мягко гладили по плечу, когда приступ только закончился, помнит, как Даня носился по квартире в поисках необходимого, не задавая лишних вопросов, точно помнит, что успел поблагодарить Кашина. Только понял ли тот, что это была благодарность — хуй знает. Должно быть, его «спасибо» больше напоминало набор рандомных звуков. Очнувшись, Руслан обнаружил себя лежащим на чужих бёдрах. Блять. Видимо, до кровати дойти они не успели. Кашин, облокотившись спиной на стену, то ли спал, то ли только пытался. — Даня. Всё-таки спит. Одной рукой он держал руку Руслана, и, судя по тому, как гудела ладонь последнего, инициатором этого был он сам. Другая рука Дани лежала где-то возле головы шатена. Наверное, он перебирал темные пряди, чтобы успокоить либо Руслана, либо самого себя. Тушенцов приподнялся на руках, тут же вжимаясь ими в пол, дабы не упасть. Разглядывая Кашина следующие несколько секунд, он пришёл к мысли о том, что, в целом, любой из его близких друзей так или иначе стал бы возиться с ним точно так же, как это делал Даня. Только вот ни в чьих действиях не было бы столько трепета и… Что это? Забота? Да уж, интересно. Найдя равновесие, Руслан сел рядом, напротив Кашина, а затем, не выдержав, расположил ноги по обе стороны от бёдер Данилы. Поза, конечно, неоднозначная, но на это сейчас похуй. — Да-ань. — Тихо протянул Тушенцов, проходясь ладонями по чужим щекам. Проснувшись, Кашин поморщился, выгибаясь: Руслан проспал не меньше получаса, так что можно представить, как у Дани болела спина. — Извини. — Выдохнул шатен, когда Кашин наконец открыл глаза, и они встретились взглядами. — Извини, что… Что тебе пришлось… Всё это… — О чём ты? — Руслан, до этого опустивший взгляд, снова поднял его. Даня улыбался. Слабо, но искренне пиздец. Глаза добрые-добрые, хоть и уставшие. Наверное, именно в них Тушенцов когда-то и влюбился. Глядя в них, Руслан всегда понимал, что ничего не должен взамен, чувствовал, что нужен, знал, что никогда не найдет в них отвращения или осуждения. — Мне уехать? — Вообще, специалисты не рекомендуют оставлять людей, только что переживших приступ эпилепсии, наедине. Но Руслан уже взрослый мальчик и справится со своими проблемами сам. Если захочет, конечно. В ответ Даня получил сначала долгий взгляд на свои губы, а потом смазанный поцелуй. Говорить шатену, видимо, не хотелось от слова «совсем». Хотя, может, и хотелось, просто сил не хватало. На самом деле их не хватало даже на то, чтобы держать глаза полностью открытыми. — Это «нет?» — Просмеялся Даня, как только Руслан отстранился. Тот только потупил взгляд пару секунд, прежде чем снова смять чужие губы в поцелуе, правда, на этот раз чуть дольше. — Русь. — Рука слегка давит на грудь. — Утром ведь меня ёбнешь. — Тебя-то за что? — Улыбается. — Я себя ёбну. — Тонкие пальцы разбирают рыжие пряди на затылке. Даня бросает беглый взгляд на тот шрам, что где-то на запястье. — Нихуя не смешно, Руслан. Нихуя не смешно. Шатен пожимает плечами, не прекращая глупо улыбаться, и утыкается в Кашина, обнимая за шею. — Ладно, давай сделаем так, — выдохнул Даня, — я уйду тогда, когда ты меня об этом попросишь. Руслан утвердительно промычал в чужое плечо, давая Кашину наконец расслабиться. На самом же деле, в голове шатена возник, как ему тогда казалось, безупречный план: он просто не скажет Дане уходить, и тот останется с ним навсегда. — И давай ляжем уже нормально, у меня спина отваливается. Стоило Кашину приземлиться на кровать, как он тут же ощутил сначала чужую голову на своем плече, а потом и руку где-то в области груди. А ведь в этом что-то есть. — Дань. — Однако поспать сегодня, видимо, не выйдет. — Ты бы хотел, чтобы было как раньше? — Смотря что ты имеешь в виду. — У Кашина была идея не отвечать на вопросы Руслана прямо, подождав, пока тот заснёт, а случится это достаточно скоро. Говорить искренне не хотелось совершенно: утром Тушенцов либо забудет обо всём нахуй, либо вспомнит, но как-нибудь криво. — Как в старших классах и первое время после них. Даня хотел бы, просто пиздец как хотел бы. — Ну хуй знает. — Да или нет? — Опустив взгляд, Кашин увидел, что шатен уже какое-то время смотрит на него, приподнявшись на локте. Причем смотрит он достаточно трезво. — Да, Руслан, хотел бы. Только что это меняет?.. — Ты серьезно? — Даня снова встретился глазами с Тушенцовым. — Да, серьезно. Спи давай. — Тогда почему на поцелуи не отвечал совсем? — После этих слов Даня не смог сдержать смеха. Не над шатеном, а, наверное, над тем, как наивно тот звучал. — Руслан, мы расстались, помнишь? Ты меня бросил. И мы года два не виделись. — И что? Сейчас-то я рядом. Даня готов был сказать что-то ещё, как вдруг шумно выдохнул. Руслану он сейчас ничего не докажет. Кашин приподнялся, оставляя легкий поцелуй на смуглой щеке. Снова упав на подушку, Даня мечтал только о сне, и, судя по тому, что шатен больше ничего не спрашивал и не говорил, молитвы были услышаны. Кашин больше глаз не раскрывал, но чувствовал, как Руслан устроился где-то под боком, быстро засыпая. На утро голова шатена снова оказалась где-то в районе чужого плеча, ближе к груди. Руслан проснулся незадолго до Дани и всё время провел теребив край темной толстовки, размышляя о чём-то. Дыхание размеренное, явных тиков нет. — Русь. — М? — Ты как? — Нормально, — шатен привстал, ложась рядом, на подушку. — Бывало и хуже. А ты? — Спрашивает, потому что Даня выглядит едва ли не более уставшим, чем вчера вечером. — Я нихуя не понял. — Так спроси. Рыжие брови чуть дрогнули, прежде чем Кашин повернулся на бок, лицом к Руслану. Вопросов было достаточно, однако проблема заключалось в том, большинство из них повторяли друг друга. Состояние, напоминающее то чувство, когда на уроке по предмету, который не понимаешь от слова «совсем», тебя просят задать вопрос, а ты не понимаешь, что хочешь понять. Даня запутался, но, смотря в бездонные карие напротив, начинал верить, что распутаться можно. — Я тебе нужен? С биполяркой своей и с остальной хуйней. — Нужен. — Сипло выдохнул Руслан, отмечая что-то странное в чужом взгляде. Даня ему не верит. — Дань, я тебя бросил не из-за биполярки, а из-за того, что ты вёл себя как мудак. — Кашин прыснул от смеха, хотя смешно ему, конечно, не было. Просто Руслан своими словами надавил на больное. Причем на то больное, что, как казалось Дане раньше, давно зажило. — И ты был так далеко, что я забыл, что ты вообще был. — Я как лучше хотел. Теперь уже шатен смотрел на Кашина крайне скептически. — Нет, правда. Я и дома-то не появлялся, потому что тебя лишний раз мучить не хотел. Пусть лучше ты один в более-менее спокойной обстановке, чем со мной, когда я проблеваться по четыре часа не могу. Пускай ты, немного понервничав, спишь в тишине, а не следишь за тем, чтобы я не умер в обнимку с туалетом. Знаю, это всё очень тупо, но тогда мне казалось, что это единственный вариант тебе не навредить. Руслан не находил себе места. Некогда самый близкий человек ночевал хер пойми где, прекрасно зная, что Руслан его не убьет, что поедет куда угодно, лишь бы убедиться, что этот еблан в порядке. — А ты не думал, что вместе оно как-то… Попроще что ли? — Да нихуя. Так я за двоих бы вину чувствовал, а не за себя одного. Шатен не понимает. Смотрит в два изумруда напротив и не понимает. Даня делает глубокий вдох. — Знаешь, сколько раз я срывался за эти два года? А знаешь, что я с собой из-за этого делал? Да ты бы охуел даже от одного раза, Русь. Я бы пил, ты бы расстраивался, а из-за этого я пил бы ещё больше. Всё, ебать, замкнутый круг. И все это для того, чтобы не пить чуть больше года и всё равно нажраться, чтоб хоть так хватило духу приехать к тебе. Пушистые темные брови вздымались и опускались обратно. Услышанное было тяжело просто взять и принять как должное. Слишком сложно. Даня опустил взгляд. — Хотя, вчерашнее — это… Это скорее исключение из правил, потому что… — Вздох. — Да бля, ты — это слишком веский повод напиться. — Договорив, Кашин сильнее закутался в собственную толстовку, пряча часть лица в подушке. Руслан ничего не говорил какое-то время, а потом Даня почувствовал, как шею и голову обвивают руки, притягивая к чужой груди. — Дань. За последние дни Руслан понял, что совершенно разучился говорить по душам, не умеет нормально и четко формулировать то, что происходит внутри него самого. Делать нечего: молчать дальше — рыть самому себе яму. — Короче, я приму тебя любым, если ты дашь мне это сделать. И я всегда тебе помогу, если только ты дашь себе помочь и не будешь, блять, бегать. — Не буду. — Промурлыкал Даня, вдыхая запах чужой футболки. В тишине они пролежали недолго: уже через несколько минут Кашин приподнялся, садясь рядом. — Можно ещё кое-что спросить? — Что угодно. — Сонно отозвался Руслан, ещё не подозревая, что очень скоро захочет взять свои слова обратно. Даня нашёл правую руку Тушенцова и достал ту из-под одеяла, держа за запястье. — Об этом. Руслан пару раз перевел взгляд с парня на шрам и обратно, прежде чем снова заговорить. — И что ты хочешь узнать? — Почему ты постоянно пытаешься уйти? — «Постоянно?» — Выгнутая бровь. — Ну это же не первый раз. Пару минут они сверлили друг друга взглядом. Руслан не решался заговорить, Даня не хотел сбивать с мысли. Секунды тянулись слишком долго, у шатена начала дергаться губа. Кашин ждёт ещё какое-то время, а потом срывается с места, направляясь к двери. — Дань… — Я сейчас вернусь. Как оказалось, «сейчас» — понятие растяжимое. Потому что Даня не вернулся ни спустя десять минут, ни спустя две выкуренные Русланом сигареты. При этом из квартиры он не выходил: в ванной всё это время шумела вода. Спустя ещё минут пять Тушенцов начал волноваться. Рваться к Дане он не начал бы, но в любом случае было не по себе. Когда Кашин вернулся, шатен сидел, облокачиваясь на изголовье кровати. Кажется, он отвечал на чьи-то сообщения — пара знакомых успели его потерять. Даня, не произнося ни слова, сел напротив. Руслан первым делом вцепился в чужие руки, отбрасывая телефон в сторону. Поочерёдно закатывая темные рукава, он убедился в том, что всё в порядке. — Да не, я умывался просто. — Выдохнул Даня, чуть улыбаясь. Руслан поднял взгляд. Уголок чужих губ чуть подрагивал, глаза блестят, а под ними — бледно-розовые пятна. — У тебя что, паничка была? Улыбка резко пропала с чужого лица, брови чуть приподнялись. Натягивая довольную маску прилюдно, Даня совсем забыл, что при Руслане этого можно не делать. И никогда не нужно было. Кашин чуть поддался вперед, растворяясь в родных объятьях. Спрятав лицо между шеей и плечом Тушенцова, Даня какое-то время просто рвано дышал, а потом послышался и первый всхлип, причем серьёзный такой. На попытку Руслана взглянуть Кашину в глаза, тот только прижался сильнее. — Я, блять, не хочу тебя терять. И похуй: встречаемся мы или избегаем друг друга, или ты меня ненавидишь, или… Я, блять, хочу, чтобы ты был жив. Можно по пальцам посчитать все те случаи, когда Даня плакал, и останется несколько свободных. Зато всегда легко можно было понять степень пиздеца. У Кашина наворачиваются слёзы — полный пиздец, высшая его степень. Руслан даже не пытался что-то сказать — Даня бы не услышал. Последний ещё несколько раз пытался что-то сказать, но мысль обрывалась на полуслове. Он отвлекался то на руку, которая гладила по спине, чуть прижимая к себе, то на длинные пальцы в своих волосах, то на поцелуи в висок и за ухом. Уже очень скоро от всего этого сохранилось только тяжелое прерывистое дыхание, а потом не осталось и его. — Мне надо было разобраться с собой, прежде чем лезть к тебе. Хуево только, что я понял это слишком поздно. — Это нельзя было назвать шепотом, но говорил Даня крайне тихо. — Не слишком. … По телу прошла легкая дрожь, после чего Кашин всё-таки нашел в себе силы оторваться от чужого плеча и заглянуть в глаза напротив. — Дань, переезжай обратно, а. fin.