мемы 4

flashback 2/2 10 мая, около шести месяцев назад pick me up — james blake Больничные дни ощущались куда длиннее обычных. Часы тянулись непростительно долго. Майские праздники подошли к концу, а это значит, что Даня теперь будет навещать его в разы меньше. Если вообще будет. Не смертельно, конечно, но скука начинает надоедать. Кажется, Руслану обещали, что выпишут не раньше, чем через неделю. Блядство. В такие моменты даже хочется побыстрее вернуться в школьный режим. Чтоб ебали мозг контрольными и домашними заданиями, чтоб отчитывали за внешний вид и прогулы. Лишь бы не было так скучно. За окном уже начинает смеркаться, а Руслан только вернулся в палату с приёма у очередного врача. Спрашивают одно и то же, да и рекомендации не меняются из раза в раз. А толку-то? Причину, по которой он оказался в этих стенах, знает только сам Тушенцов, а остальным необязательно. Врёт, что просто перенервничал из-за учебы — скоро ведь экзамены как-никак. А стресс везде одинаковый, так что вряд ли лечение бы сильно изменилось, говори Руслан правду. Шатен падает на кровать без сил. Силы в последнее время вообще заканчиваются очень быстро. То ли от таблеток, то ли из-за бесконечной лжи. Да уж, он так долго точно не протянет. Руслан бросает взгляд на окно — там виднеется территория больницы, а ещё горит закат. Даня уехал утром и только единожды отписался днём. Спит, наверное. Тушенцов прячет лицо в ладонях. Всё кажется таким бессмысленным. Врачи даже не представляют из-за чего, — а точнее из-за кого, — им приходится с ним возиться. Смысл появляется, когда перед глазами предстают чужие веснушки, а в ушах гремит хриплый смех. Телефон, валявшийся где-то в ногах, вдруг начал вибрировать, на что Руслан вначале только раздражённо поморщился, а потом улыбнулся, увидев, кто ему звонит. — Привет, Дань. Что-то случилось? — Нет, — спокойно отвечает Кашин, опуская взгляд, — просто хотел узнать, как ты там. — Тогда почему дискорд? — Шатен слегка выгибает бровь, рассматривая чужое изображение. Качество у вебки ноутбука, конечно, не лучшее, но его хватает, чтобы разглядеть всё необходимое. — Ну, я вообще-то думал, что ты тоже камеру включишь. — Даня смотрит ровно в чёрный глазок, и Руслан на мгновение забывает, что тот на самом деле его не видит. Хотя продолжает казаться, что Кашин смотрит прямо в темные карие. — Да не, у меня всё равно уже так темно, что ничего видно не будет. — Даня снова опускает взгляд, — А в очках я за день сидеть заебался, так что не в этот раз. Кашин шумно вздыхает, мечась глазами. — Ладно, хуй с ним. Поболтаем? — Вновь смотрит в камеру. У Руслана сердце каждый раз пропускает удар. Шатен продолжает рассматривать чужой вид, иногда задевая взглядом фон. Даня сидит в своей комнате, освещением служат ещё не до конца севшее солнце и тусклый свет экрана. Ноутбук, судя по всему, стоит на подоконнике, а сам Кашин расположился на стуле. Свет от заката красиво переливается на рыжей чёлке. — Давай поболтаем о том, почему ты мне до сих пор гитару не вернул. — Наигранно недовольно заметил Руслан. Гитара висела на светлой стене позади Дани. Тот сразу довольно улыбнулся, оглядываясь. Он одолжил её у Тушенцова ещё зимой, и обещал скоро вернуть, но пока этого так и не случилось. Что самое странное — он вполне может позволить купить себе собственную гитару, но ему нравится играть только на этой. Он скорее подарит Руслану новую, чем отдаст обратно эту. — Сам не знаю, — поворачивается обратно, обдумывает что-то. — Бля, хочешь, я тебе сыграю? — Руслан видит блеск в изумрудных глазах. Он просто не может отказать. — Валяй. Да и не очень-то хочет. Даня за пару секунд успел дважды пересечь комнату в ширину. Усаживаясь поудобнее уже с гитарой в руке, парень уменьшил окно вкладки со звонком, параллельно открывая браузер. — Хочешь услышать что-нибудь конкретное? У Руслана улыбка не сходит с лица. Наверное, он правильно сделал, что не включил камеру. — Дань, — выдыхает, — на твой вкус. — Ого, — смеётся, — ты настолько мне доверяешь? Шатен продолжает улыбаться, но эта улыбка не похожа на предыдущую — в ней вся тоска и грусть, что вообще можно передать. Если бы только Даня знал. Кашин начинает тихо что-то бренчать, поглядывая на монитор. С губ то и дело срывается глухое «бля, как это играть?» — Руслан разглядывает бледные пальцы, что бьют по струнам и аккуратно зажимают аккорды. — Петь не будешь? Даня отрывает взгляд от инструмента. Издевки в чужом голосе вроде не слышно. — Да какое мне петь, — ухмыляется. Голос у него, может, и неплохой, но слушать себя без автотюна он не в состоянии. — А мне нравится, — Руслан пожимает плечами, тут же прикусывая язык. Не сказал ли он лишнего? Даня снова поднимает взгляд, слегка хмурясь. Он просто пытается вспомнить, когда Руслан мог слышать его пение. Опять смотрит в камеру. Да, кажется, было что-то такое. — Серьезно? — Да. А вот Кашин, напротив, никогда пения шатена не слышал. Вновь опускает взгляд. На душе впервые за долгое время очень спокойно. Но петь он всё равно не будет. Дверь открывается, в комнату льётся полоса теплого света. — Дань, там это, чайник закипел. — На Олесе свободная рубашка с рисунком цветов, — Руслану привет. — Дверь закрывается. Даня успел буркнуть что-то вроде «сейчас буду», но с места не сдвинулся. — Ты сам всё слышал, — улыбнулся он в камеру, как только они снова остались наедине, и продолжил играть. — Не пойдёшь? — Осторожно спрашивает Руслан спустя пару минут. — Тебе доиграю и пойду. — Даня спокойно пожимает плечами, не поднимая глаз. Для него всё просто и понятно, а вот у шатена внутри, кажется, взорвалось несколько фейерверков. «И весь мир подождёт, кроме Руслана». На щеках вспыхнул румянец. Не включать камеру было действительно верным решением. За Даней можно наблюдать сутками. Смотреть, как он безуспешно пытается настроить инструмент и, не слыша разницы, едва заметно расстраивается и даже немного злится. Как бормочет что-то под нос, как посылает всех, кто пытается его отвлечь. Как напевает тихо и тут же замолкает, как сосредоточится на аккордах пытается, но мысли сбивают с толку. О чём он думает? — Дань, прости, но я засыпаю. — Не выдержал Руслан, когда солнце почти село, а чай на кухне уже час как остыл. Перебивать совсем не хотелось. Кашин, судя по его виду, совершенно не устал. Шатен бы ещё его послушал, но таблетки делают своё дело. Даня улыбнулся, но гитару из рук не выпустил. — Не знаю, получится ли завтра к тебе заскочить, но я постараюсь. — Разглядывает струны. — Ты вовсе не обязан. — Я даже слушать не буду. — Ухмылка. — До завтра, Русь. u could tёll — yeat Даня зашёл на кухню и, осмотревшись, упал на один из табуретов. Олеся сидела напротив, возле окна, переписываясь с кем-то. Горит теплый свет, на улице стемнело. — Всё в порядке? — Кашин выглядит слегка помято, поэтому спросить, наверное, стоило. — Да, просто… — Глаза мечутся по столу. Мысли пролетают в голове обрывками, за которые всё тяжелее ухватиться. — Мне кажется, что-то случилось. — С кем? — С Русланом. На самом деле Даня никогда сильно не интересовался теми болезнями, которыми страдал его близкий друг. Руслан ещё в начале их общения рассказал всё самое основное, а об остальном Кашин предпочитал не задумываться. Ну дёргается иногда, и что? Первую помощь он оказать в случае чего сможет, скорую вызвать — тем более. И только после произошедшего Даня вдруг всерьёз заинтересовался этой темой. Много гуглил, читал, даже порывался спросить у знакомой матери с медицинским образованием. По итогу, о чужих проблемах со здоровьем он знал едва ли не больше, чем о своих. — С чего ты решил? — Девушка выключила телефон, откладывая его на стол. — Приступы эпилепсии случаются в основном из-за стресса. — Ага, и от усталости. И ещё много из-за чего. — Да, но… — Хоть Даня и не чувствовал особенного любопытства со стороны, была вещь, которой хотелось с кем-то поделиться, — Помнишь, как пару дней назад нас к нему не пустили? Их и правда не пустили. На стойке информации ничего внятного не сказали, только повторяли, что не разглашают личные данные пациентов. А Руслан из сети пропал примерно за час до этого, а появился поздно вечером. Даня с Олесей так и не поняли, что это вообще было. Шатен объяснил своё временное отсутствие внезапно пропавшим интернетом, а остальную ситуацию оправдал тем, что в этот день нагрянула проверка, и лишних людей решили не пускать — перестраховываются. Олеся забила хуй, а Даня не спал всю следующую ночь. — Ну помню, и что? На столе, помимо чужого телефона, стояли ещё две полупустые чашки, салфетница и школьный пенал Олеси. — Руслан как-то странно всё это оправдал, не находишь? — Даня будто сам знал, к чему ведёт, но пока только подготавливал почву. — Да нет, — девушка пожимает плечами, — вполне себе обычная ситуация. Даня достает ручку из чужого пенала и салфетку, кладя последнюю перед собой. — Наверное, — Кашин понемногу начинает что-то то ли рисовать, то ли писать. Олеся смотрит на него с ярко выраженным недоверием. Но делать какие-либо выводы рано, надо хотя бы дождаться, пока тот договорит. — Но я утром с одной медсестрой разговорился, и… — Даня делает небольшую паузу, собирая мысли в кучку. На салфетке тем временем уже видна какая-то схема, — Короче, она сказала, что у Руслана была передозировка. Кашин снова выдерживает паузу, но на этот раз для того, чтобы до девушки дошла вся суть услышанного. Та ловит небольшой ступор, кажется, несколько раз безуспешно пытаясь что-то спросить. — Но… Чем? — А вот это как раз самое интересное. — Уголки губ Дани дрогнули, прежде чем он поднял взгляд на собеседницу. — Препаратом, который ему даже назначен не был. — Смотрят друг другу в глаза. Кажется, до неё очень быстро доходит. — То есть он… — Сделал это специально, да. — Кашин вновь опускает взгляд, продолжая что-то писать на салфетке. — Теперь понимаешь, почему мне кажется, что что-то случилось? А вышло так. Одна из врачинь, достаточно неряшливая и забывчивая особа, часто забегала в то отделение, в котором оказался Тушенцов, и каждый раз оставляла какую-то вещь, за которой потом непременно возвращалась. За каждой, кроме небольшой пачки сильных седативных, о которых она не вспомнила даже спустя сутки. Дежурный, сразу заметив их на столике, стоящем в коридоре, сразу отнес их на стойку, решив ни за кем не бежать и никого не искать, мол, надо будет — вернётся. В тот день она так за ними и не пришла, а Руслан накрутил себя сильнее обычного, да и дежурный часто уходил с поста. Ещё и тики эти снова вернулись в полной мере… — А тебе не кажется, что медсестра могла наврать? Они нам тогда весь мозг вынесли своим «не разглашаем личную информацию». — До этого они сидели молча почти минуту, пока Олеся пытается понять, что ещё нужно спросить, чтобы в голове сложилась полная картина. — Да она вроде как сегодня увольняться собралась. — Выдохнул Кашин, — В любом случае, я и сам чувствовал, что что-то не так: больно прибитым Руслан вчера был… Да и сегодня тоже. — Даня сильно хмурится. — Ты уже обсуждал это с ним? — Нет, — парень пожимает плечами, — а нахуя? Он же наверняка от вопроса уходить будет, только разволнуется сильнее. — На салфетке уже вырисовывалось нечто более конкретное. — В конце концов, если бы он хотел об этом говорить, то рассказал бы. Руслан же не рассказал ничего этого Дане, потому что он будет переживать. А Даня, блять, будет переживать. — Смотри, — Кашин повернул салфетку так, чтобы девушка могла прочесть написанное. На куске бумаги, в самом центре, был знак вопроса, от которого в разные стороны расходились стрелочки, указывающие на несколько надписей: «СЕМЬЯ», «ШКОЛА», «КОНФЛИКТ», «БОЛЕЗНЬ», «ПОТЕРЯ», — самыми частыми причинами суицида являются проблемы либо в семье, либо в школе, либо в личной жизни. — Даня говорил быстро, но довольно разборчиво, хотя у Олеси голова уже шла кругом. — Только вот у Руслана что дома, что на учебе всё достаточно неплохо. То есть, конечно, не идеально, но не до такой же степени, верно? — Кашин приподнялся вычеркивая пункты «ШКОЛА» и «СЕМЬЯ». — А насчёт личной жизни… — Даня замялся на секунду. — Если честно, не помню, чтобы он говорил о своей симпатии хоть к кому-то за последний год. Едем дальше. — У девушки тем временем взгляд метался от парня к столу и обратно. — С конфликтами он в последнее время, можно сказать, завязал. И тут он скорее сам кого хочешь до самовыпила доведёт, — вычеркивает «КОНФЛИКТ». — И, насколько мне известно, за последние несколько лет никто из его близких не умирал, да и в материальном плане всё нормально, — вычеркивает пункт «ПОТЕРЯ», взгляд его останавливается на последнем, ещё нетронутым. — Я прогуглил, и… одной из самых частых причин считают хронические заболевания, и я… Я не знаю. Вряд ли, конечно, но… — Снова пауза, на этот раз чуть длиннее. Кажется, Даня обдумывает всё это не первый день. — Но тогда непонятно, чё он грустный такой последние дни ходил… — Кашин запускает руку в волосы, снова присаживаясь на табурет. Может, Руслан давно обдумывал уход из жизни? Или, может, та медсестра спутала его с другим пациентом? — Дань. — Поток мысли прервал чужой голос. Наверное, Олеся поможет. Наверное, она сейчас спросит что-то такое, что наведет на нужную мысль. — Ты сегодня спал? Блять! — Ты меня вообще слушаешь? — Парень опять приподнялся с места, слегка повышая тон. — Да слушаю я. Просто ты будто помешался на всём этом. Смотрит в карие напротив. — Ясно. — Даня уже собрался уходить, сминая салфетку в руке, как вдруг его мягко притянули обратно за руку. — С чего ты вообще решил, что он не мог что-то от тебя утаить? — Кашин замирает. Он и не думал о чём-то таком, потому что… Потому что Руслан a priori не мог что-то скрывать от Дани. От кого угодно, но не от Кашина. Но теперь Даню будто током ударило осознание: конечно мог, а почему, собственно, нет? Заметив, что смятение в чужих глазах только усилилось, девушка берёт его руку в свою. — Давай так, — взгляд глаза в глаза, — я сейчас уйду, а ты попробуешь поспать. Утром ещё поговорим, ладно? Даня как-то странно кивнул, и на этом они расстались. Единственное, о чем потом пожалела Олеся, так это о том, что не уточнила, какое именно это будет утро. Потому что Кашин позвонил ей в пять утра, опередив будильник примерно на пару часов. — Ты вообще спал? — Прозвучал сонный голос из динамика. — Слушай, — Даня звучал серьезно, и это, наверное, напрягало больше всего. — Я тут думал над тем, что ты сказала и… — пауза, — я действительно мог чего-то не знать, но есть те вещи, которые утаить от меня не получилось бы. Не в полной мере. Так вот, что школа, что семейные проблемы всё равно отпадают — я бы так или иначе заметил бы что-то. О серьёзном конфликте тоже узнал бы: не от Руслана, так от кого-нибудь другого. — Услышав тяжелый вздох на другом конце провода, Кашин решил перейти к сути. — В общем, я выделил несколько основных причин, которые… — Дань, давай в школе всё обсудим, а? Ложись спать. — Зачем? Повисла тишина. Кашину повезло не видеть убийственного взгляда черных глаз, который пришёлся на телефон. — То есть, я чувствую себя охуенно. Испепеляющий взгляд сменился выгнутой бровью. — Нет, правда. Я даже ни капли не устал, представляешь? После тихого «рада за тебя» послышались гудки. М-да, наверное, стоило всё-таки набрать немного позже. В школе, к сожалению, — или к счастью, — нормально поговорить не получилось: то одно, то, блять, другое, то, сука, третье. Но переносить разговор на следующий день Даня напрочь отказался, поэтому после уроков пошли к нему домой. Сказать, что Олеся охуела, увидев, во что Кашин превратил свою комнату меньше, чем за сутки — значит не сказать ничего. Помимо всевозможных обрывков различных записей, повсюду так же валялись фотографии, а на столе стоял стакан с недопитым кофе и порядка пяти окурками сигарет. — Мне кажется, я что-то упускаю, — Даня опустился на кровать, пока девушка осматривала беспорядок вокруг, — чего-то не хватает. — Тебя. — Что? — От услышанного Кашин, мягко сказать, опешил, поднимая глаза. — Во всём этом нет тебя, — брюнетка указала рукой в сторону листков и фотографий, — буквально. — Не думаю, что я причастен. — Ну он ведь тебе не сказал. — Он никому не сказал. Девушка подошла ближе, садясь рядом. Даня тут же забрался на кровать с ногами, устраивая голову на чужом бедре. Какое-то время оба молчали, не решаясь что-либо сказать, пока Олеся вновь не подала голос: — Знаешь, — пришлось слегка прокашляться, чтобы голос не отдавал хрипотой, — мне кажется у тебя мания или что-то вроде того. — Но говорила она всё равно тихо. Будто, повысь она тон, Даня окончательно сойдет с ума. — Тебе, безусловно, виднее, но… — Ты права. — Сипло отозвался Кашин снизу. И всё. Что с этим делать — непонятно. Просто ждать, наверное. Девушка уже была готова погрузиться в свои мысли, как её перебили. — Руслану только не говори. Олеся сначала про себя кивнула, а потом нахмурилась, задумавшись. — О чём? — Ну, — Даня звучал непривычно робко, — о моих проблемах с башкой. Следующие несколько секунд они вновь провели в тишине. — Он не знает? — Нет. — Почему? — Он не должен знать. — Дань, ты что, стесняешься? — Я ничего не стесняюсь и не стыжусь, ясно? Он просто не должен, вот и всё. — Ты вообще не планируешь ему говорить или…? — Нет, ну… Когда-нибудь скажу. Может быть. Наверное, это немного странно со стороны Дани ждать от Руслана только правду и рассказы вообще обо всём, пока сам он скрывает нечто настолько серьезное, да вот только сам Кашин не видел в этом большой проблемы. Но и на вопрос о том, почему он не может сказать, четко сформулированного ответа пока не было. Как только Олеся почувствовала, что Даня целиком расслабился, то тут же достала телефон, начиная искать среди чатов нужный. Олеся 17:30 Рус, привет, Даня сегодня не сможет приехать. Я, вероятнее всего, тоже. Руслан 17:33 Что-то случилось? Олеся 17:34 Нет, он просто Девушка бросила взгляд на Кашина. «Просто» что? Олеся 17:34 Нет, он просто уснул. Вымотался за день. Нет смысла врать, у неё в голове проскочило желание рассказать о том, о чём Даня просил не рассказывать. Повезло, что оно именно проскочило. Ни больше ни меньше. На утро Кашин задумается о том, чтобы забить на всю эту идею. В конце концов, причина могла быть вообще любой. По статистике, геи совершают попытки самоубийства в 7 раз чаще, чем натуралы. Тем же способом нередко заканчивают жизнь музыканты. А ещё медсестры. И психиатры. И ещё много кто. Пытаться развязать клубок ниток, используя при этом только голову, нет никакого смысла. Зато есть смысл быть рядом и подмечать больше деталей. Несмотря ни на что. Даже несмотря на то, что ближе к осени Тушенцов начнет явно отдаляться. Руслан 17:40 Бля, окей))