мемы 4

детка-голливуд (summer of haze remix) - хаски — Когда? — Голос Лизы вмиг становится севшим. — То есть, когда это произошло? — Я не знаю. Всё, что знаю, только что рассказал. — Даня хмурится, не поднимая взгляда, — Ну и номер больницы ещё. Сидящая напротив подруга не находила слов. Взгляд метался по полу, будто в поиске ответов на все её вопросы. Со стороны двери вдруг послышался стук, после чего на пороге появилась одна из организаторок. Холодное «у вас одна минута» раздалось по комнате, после чего девушка удалилась. В висках стучит, к горлу подходит тошнота. Кашин вдруг зажмуривается, судорожно качая головой влево-вправо. — Я не пойду. — Ты ебанулся? — У девушки голос снова стал похож на человеческий, в то время как Даня продолжал тихо хрипеть. — Мне его увидеть нужно. — Но это же всего пара минут! — Лиза пытается взять ладони парня в свои, но те только вяло уворачиваются. — Я не могу. Кашин прекрасно понимает, что это некрасиво и неправильно, но по-другому не может. Тело будто сковывает тревога, любое движение и слово на вес золота. В голове всё ещё пульсирует женский голос, сообщивший ему эту новость. — Дань, — Неред не отпускает ситуацию. И правильно делает: пиздец пиздецом, а трезвость ума сохранять всё же стоит, — Руслан бы хотел, чтобы ты выступил. — На самом деле Лиза, конечно, не знает, чего бы хотел Руслан. Особенно после этих их ссор. — Не говори так, будто он умер! — Кашин непроизвольно перешёл на крик, голос почти надрывался. А всё потому, что страшно. Впервые за долгое время действительно страшно. Где-то на подкорке сознания пыталась говорить рассудительность. Говорить о том, что если Рус в реанимации, значит, ему помогут, значит, он жив. Но тревога была в разы громче, и только этого факта Дане хватило, чтобы абсолютно игнорировать здравый смысл. Лиза, кажется, продолжала что-то говорить, но Кашин совершенно её не слышал. Взгляд расфокусировался. Его не должно быть здесь. Слышны крики и аплодисменты, на которые Кашин отвлекается, немного приходя в себя. — Дань, твой выход. — Лиза говорит тихо, но это нихуя не успокаивает. — Я туда не пойду. — Давай так, — девушка выдыхает, подбирая правильные слова, — ты выступаешь, а я прямо сейчас вызову такси. Как только закончишь мы сразу же отсюда уедем, хорошо? — Кажется, Дане такой расклад по душе, — К тому же, сейчас нас вряд ли к нему пустят. Должно пройти время. Внезапно громкое «в пизду» сорвалось с чужих губ. Даня быстро поднялся на ноги, выходя из гримерки. Такси приедет через десять минут. Людей в зале много. Кажется, даже больше, чем было обещано. Даня был уверен, что будет жутко волноваться, выступая в первый раз. Сотню раз представлял себе этот вечер и столько же раз понимал, что без тревоги никуда. Но хуй там плавал. Он словно жил на этой сцене всю свою жизнь ровно до этой секунды, не выпуская микрофона из рук, а каждый присутствующий там зритель — его хороший друг или знакомый. Оно и к лучшему. Быстрее выступит — быстрее увидит Русю. Публика, к слову, и правда приятная: как только Кашин появился у людей на глазах, те сразу встретили его очередной волной аплодисментов. Пора начинать. Свет стробоскопов сильно бьет по глазам. Хорошо, что здесь нет Руслана. Плохо, что он сейчас на операционном столе. «Когда развеет дым в моей комнате из пыли Я взгляну тебе в глаза, чтобы встретить ту улыбку» За последние дни Даня успел забыть про такие явления, как внезапный прилив сил. А тут вдруг вспомнил. «Вновь и вновь, вновь Даже если солжёшь» По телу разливается что-то теплое и одновременно с этим колючее. Энергия в чистом виде. Понемногу начинало казаться, что он сгорает изнутри. «Ври мне сколько хочешь, убивай во мне живое Я позволю тебе всё, что боялся всем позволить» И плевать, кому посвящена песня. Пока что плевать. «Вновь и вновь, вновь Вновь, вновь, вновь, вновь» Люди слушают его музыку, и им, вроде как, даже нравится. Потрясающее чувство. Ни с чем не сравниться. Всё вокруг ощущается как что-то нереальное. «Мне не нужен T9, чтобы исправить все ошибки Я до смерти не исправлю, что при жизни натворил» А перед глазами мелькают неприятные воспоминания вперемежку с творениями бурной фантазии, мать её. «И вновь, и вновь, вновь Даже если солжёшь» Он не должен быть здесь. Это неправильно. «Когда развеет дым в моей комнате из пыли Я вспомню всё дерьмо, что тут когда-то натворил» Несправедливо. Сука, как же несправедливо. «И вновь и вновь, вновь Вот, что значит любовь» Глаза начинают слабо слезиться. Что это? Адреналин? Страх? «Вновь и вновь» Даня проморгался, отсеивая лишние мысли, и наконец обратил внимание на зал. Люди подпевают. Люди ему, блять, подпевают. Кто-то снимает на видео, кто-то делает фото. Охуеть можно. Им не всё равно? Им типо… нравится? Песня походит к концу, но Даню вряд ли так просто получится остановить и успокоить. «Вот, что значит любовь» Последняя фраза стучит в висках. Лишь бы это оказалось не сном. С другой стороны, он всё ещё не знает, что с Русланом. Нет, пусть лучше это всё будет просто красивый сон. Кашин очнулся, когда уже разъебал часть аппаратуры, пока играло аутро песни. Толпа в восторге. Для них — красивый перфоманс, для Дани — дыра в груди. Руки сильно дрожат, ноги ватные и то и дело подкашиваются. Идти сложно, дышать в разы сложнее. Перед глазами всё расплывается, в ушах звенит. Ярко-фиолетовый свет мешается с силуэтами людей, Кашина за руку сквозь толпу тянет Лиза. — Уже уходите? — Звучит со сцены им вслед. Кажется, сломанная аппаратура никого особо не смутила. «Сука, хули я там натворил?» — выдал Даня, стоило им оказаться на улице. Свежий воздух бил по голове. Лиза искала глазами белую киа рио. «Хорошо разогрел зрителей» — отвечала девушка, слегка улыбаясь. Ливень громко бил по крыше. Таксист поначалу не сильно торопился, поэтому Неред пришлось пару раз уточнить, что они спешат. А у Дани тем временем тремор не проходит, взгляд стеклянный. Мозг рисует страшные картины, градус которых усиливается с каждой секундой. Но всё стало только хуже, стоило ему обратить внимание на дорогу — что-то сильно они застоялись. Пробка на несколько километров. Какого хуя. Какого хуя?! Навигатор водителя показывал ещё час дороги, хотя даже пешком было бы быстрее. Пешком было бы быстрее. Там буквально по прямой и за угол. Дождь немного поутих. Взгляд Дани мечется. — Лиз, — он поворачивается к подруге, та держала телефон в руке, переписываясь с кем-то, а теперь обернулась на Кашина с явным вопросом в глазах. — Прости меня. Вообще за всё. — Что? — Просто подумай над этим, ладно? Рука тянется к ручке двери, открывает её, парень выходит из машины. Улица пропитана запахом влажной земли. Свет автомобильных фар освещает всё вокруг. Лишь бы не потерять сознание по дороге. А главное — убедиться, что с шатеном всё хорошо своими глазами. Но до этого далеко, ведь пока сознание продолжает вбрасывать пугающие вещи. — Даня! — Когда Лиза вышла вслед за Кашиным, то кричала уже не Дане, а его спине. Бежать за ним никакого смысла или желания не было, поэтому девушка села обратно, громко захлопнув дверь. Она будет следить за удаляющимся силуэтом. до тех пор, пока он не исчезнет из виду окончательно. Осознание того, что Даня забыл куртку в машине придёт чуть позже. Болотная худи потемнела на пару оттенков ещё в первые пару минут, но парень не обращал на это никакого внимания, лишь ускоряя шаг. Казалось, если сегодня… Нет, если сейчас же он не увидит Руслана, то всё пропало. Первое время идти было непросто только из-за дождя, машины по обе стороны от Дани стояли неподвижно. А затем началось движение — медленно, конечно, но тоже мало приятного. Даню пару раз чуть не задели и ещё несколько раз посигналили. Дождь не прекращался, а обувь уже мокрая насквозь. Но не то чтобы Кашина останавливало что-то из вышеперечисленного. Он будто снова под сильными успокоительными. Или под слабыми наркотиками. Ноги еле держат, тело совсем не слушается. Совсем дерьмово становится тогда, когда до Дани доходит, что со входом в больницу его разделяют какие-то жалкие три полосы уже более активного движения машин. Причём теперь пересечь их нужно будет поперёк. Кашин выдыхает. Пути обратно нет, да никто на него и не претендует. Даня шмыгает носом и делает шаг вперёд. Кто-то сигналит несколько раз, кто-то кричит «придурок» вслед. Но как же Кашину на это похуй. В кедах хлюпает вода, парень быстро преодолевает первые две полосы, останавливаясь перед третьей. Покачавшись вперед-назад, он ждал, пока его пропустят. Дождался, рванул в два раза быстрее прежнего. Осталась финишная прямая. Даня пробежал несколько метров, быстро поднялся по лестнице и, очутившись внутри, почувствовал ужасное желание упасть прям там и поспать пару часов. В любом случае, умереть ему там не дадут. Осознание того, зачем он так сюда спешил, больно ударило по голове. Кашин оглянулся в поисках какой-либо схемы здания. Нужное ему отделение находится на втором этаже. Номер палаты он не знает, но ничего, разберётся на месте. — Молодой человек, вы к кому? Часы посещения закончились. — Голос медсестры с поста охраны никоим образом Даню не остановил и даже не задержал. Парень перепрыгнул турникет, направляясь прямо по коридору. Как идти он запомнил, теперь главное именно дойти. Громкое «молодой человек!» раздаётся позади. Даня оборачивается, врезаясь в кого-то спиной. — Блять, извините! — Кричит он врачу, у которого из-за него из рук вылетели документы, путаясь друг с другом в воздухе. «Будь в порядке, будь в порядке, просто будь в порядке» — разносился по лестнице сиплый шёпот. По прямой до первого поворота и направо. Знакомый женский силуэт, нужная палата. — Руслан! goldwing - billie eilish Даня влетает в палату, ноги подкашиваются, и он падает на колени перед койкой, теперь упираясь в неё лбом. Он видел Руслана мельком, но тот, вроде как, даже цел. Кашин вцепился в собственные предплечья, тяжело дыша. С чего он вообще решил, что Руслан захочет его видеть? С чего решил, что его не прогонят при первой же возможности? Но тут на голову ложится рука, и всё вновь становится донельзя правильным. — Он родственник? — Слышен голос подоспевшей медсестры. Даня жмурится, сдавленно выдыхая. — Практически. — Судя по голосу, Руслан на удивление спокоен и, кажется, даже немного улыбается. Кашин чувствует, как по его волосам невесомо проходятся рукой. Женщина, до этого стоящая в проёме, ринулась вперед, но не успела сделать и двух шагов. — Ему можно. От спокойствия в чужом голосе вдруг не осталось и следа, напротив, появилась некая сталь. Даня едва заметно дёрнулся, а медсестра застыла на месте от удивления. Руслан перевел взгляд с незнакомки на маму и обратно. Уже в следующее мгновение женщину отвлекли под самым глупым предлогом, закрывая дверь в палату. Смуглая ладонь ещё раз аккуратно проходится по рыжим прядям. Кашин боится поднимать взгляд, боится даже как-то двинуться. Рус слегка наклоняется вперёд. — Дань, выключишь свет? Даня кивает и поднимается на ноги. На Руслана всё ещё старается не смотреть — страшно. Подходит к выключателю, нажимает и теперь уже спокойно поворачивается к кровати. Теперь ничего особо не видно, — хотя закат за окном ещё не успел догореть до конца, — так что можно спокойно краснеть в случае чего. Руслан кивает на место рядом с собой. — Садись давай. Даня снова кивает, начиная поочередно давить на задники кед, чтобы их снять. — Как мне сесть так, чтобы тебе не было больно? — Да как угодно, — слабая улыбка, — мне по-любому больно. Кашин чуть хмурится от чужих слов. А ещё от того, что он вдруг вспомнил, что они вообще-то в ссоре. До этого не вспоминал. Ему-то по большей степени похуй уже, но вот Руслан… Руслан подобное обычно очень болезненно переживает. А Даня обычно переживает за Руслана. Зачастую даже больше, чем за себя. Только вот признать это не всегда получается. С другой стороны, всё идёт неплохо. По крайней мере, его до сих пор не послали и не выгнали, что, в целом, можно назвать успехом. Даня садится рядом, напротив, подбирая одну ногу под себя. — Ты пешком, что ли, шёл? — Рус щупает рукав темно-зелёной худи. — Почти. Шатен быстро замечает, что из-под толстовки торчит футболка. — Снимай эту хуйню, нечего в мокром спать. Кашин сначала выгибает бровь, услышав последнюю фразу, но сразу расслабляется. Лучше не давать себе надежду ни на что. Вполне возможно, что Руслан имел ввиду «спать у себя дома, когда ты наконец съебешь отсюда нахуй». Нельзя исключать ни один из вариантов. Даня снимает худи, которое тут же оказывается в руках у Тушенцова. И пока тот вешает её на изножье кровати, до Кашина доходит, какая на нём футболка. Та, что он одолжил у Руслана. Ну разумеется. И Даня уже успел придумать себе оправдание, если вдруг про это зайдёт речь. Только вот, кажется, Руслану абсолютно похуй, чья на Дане футболка. Он и внимание-то на неё обратит только ближе к утру. Важнее то, что это Даня. Из мыслей Кашина вырвали чужие руки на его талии и голова на плече. Что именно произошло, он понял не сразу, но как только понял… Блять, он жутко скучал. Просто невыносимо сильно, сука, скучал. Окончательно парня добил такой родной запах вперемежку с таким чужим ароматом таблеток, что слёзы наворачиваются. — Даня. — Тихо выдыхает. Это не обращение, скорее констатация факта. Всё ещё не верится. Будто не его первыми словами после пробуждения было «мам, набери Дане». Шатен прижимается сильнее, прислушиваясь к чужому дыханию. — Как себя чувствуешь? — Выдавливает из себя Даня спустя несколько секунд. «Выдавливает», потому по-другому пока не получается. Руслан отстранился, прежде, чем ответить, но рук не убрал. — Я? Я — отлично. На лице у шатена блаженная улыбка, а до Дани наконец дошло. Успокоительные, конечно. Вот, чё он такой спокойный; вот, почему до сих пор не начал гнать взашей. И, судя по уровню спокойствия, — которое Руслану в принципе не присуще по жизни, — транквилизаторов в нём приличное количество. Задумавшись, Кашин снова упустил момент, когда шатен вернул голову ему на плечо. Более того, смуглые руки теперь обвивали не талию, а шею. Сам он Руслана трогать боялся, правда боялся. Будто, прикоснись он к Тушенцову, как тот согнётся пополам и застонет от боли. — Ты главное не уходи. Потом за всё мне отомстишь. Даня сначала даже немного расслабляется, устраивая подбородок на плече у Руслана, а потом в голове эхом отзывается вторая фраза. — За что мне тебе мстить? — Ну, за то, что я свалил, когда ты просил остаться. — Но я просил подождать, — отстраняется, всё ещё находясь очень близко, — и ты подождал. Руслан какое-то время рассматривает веснушчатое лицо напротив. Взгляд рассеянный и стеклянный. Даня так и не понял, нашёл ли шатен в его глазах то, что искал, но тот отстранился, опустив взгляд, и лёг, поправляя подушку. — Падай, — шатен хлопнул по месту справа от себя. Кашин слегка замялся: он просто не уверен, насколько это попадает под санитарные нормы. Однако Руслану, кажется, плевать, какие там нормы — он притягивает Даню к себе за рукав футболки, укладывая рядом. Пытается накрыть одеялом, хоть Кашин поначалу и отпирался, на Руслана такое не действует. — Дань, — устало выдыхает, — губы синие. Шатен обнимает, зарывается рукой в рыжие волосы. Кашин всё ещё боится дотрагиваться до друга, поэтому лежит смирно, лишь иногда прижимаясь к чужой груди. — Не съебывай никуда, хорошо? А то сейчас решишь, что мне одному лучше, а я без тебя это говно не вывезу. — Шепчет Рус, перебирая влажные пряди. Даня дышит тяжело и рвано. — И не переживай так, я бы не умер. На самом же деле, если бы машина ехала немного быстрее, то собирать Руслана по асфальту не было бы никакого смысла. Поэтому, умереть он вполне мог. Но да ладно. Кашин отстранился так, что теперь смотрит шатену в глаза, хоть и лежит чуть ниже его. Взгляд тоскливый такой, а ещё волосы не сохнут совсем. У Руслана мелкие царапины на лице и шее, а тело частично перебинтовано. Вроде отделался лёгким испугом, но тоже не сказка. — Как думаешь, его посадят? — Даня говорит тихо, словно не хочет кого-то спугнуть. Возможно, речь идёт именно про Руслана. — Кого? — Отвлекшись на чужой вид, шатен не сразу понял, о чём, а точнее о ком его спрашивают. — А, бля, это… Следующие пару секунд Руслан будет подбирать нужные слова, что уже невероятно смутит Даню: он-то надеялся услышать однозначный ответ — «да». — Там короче ситуация такая, что… — Взглянув на Кашина в очередной раз, шатен понял, что долго уходить от вопроса у него не получится. — Короче у этого уебана номеров на машине не было, так что то, когда его найдут, — если вообще найдут, — пока точно сказать нельзя. — И, прежде чем Даня начал бы материть весь свет, Руслан посчитал нужным добавить ещё кое-что. — Да ладно, этот долбоеб после меня ментовскую тачку цепанул, так что это дело просто так не оставят. Услышав это, Даня заметно начал успокаиваться. Да и в целом, силы уже давно были на исходе. Наверное, именно поэтому спустя пару минут тишины парень провалился в глубокий сон. Засыпая, он очень боялся очнуться одним дома или снова оказаться за кулисами, проживая тот ужас заново. Но ничего такого, конечно, не произошло. А ещё Дане ничего не снилось. Совсем. Когда Руслан пришёл в себя в следующий раз, дождь за окном шумел так же громко, а Даня по-прежнему мирно сопел под боком. С ним вообще всегда очень спокойно. Даже если что-то случилось, даже если настроение — дерьмо. Всегда. С улицы доходит свет фонарей, поэтому всё более-менее видно. Этого достаточно, чтобы по привычке считать чужие веснушки. Тушенцов чуть наклоняется вперёд, оставляя на рыжей макушке легкий поцелуй. Даня тут же поднимает на него свой взгляд. Растерянный и испуганный, прям как после их первого поцелуя. — Бля, извини, что разбудил, — Кашин никак не отреагировал, только продолжая рассматривать Руслана. Рыжие брови едва заметно вздымались и опускались к переносице. — Или ты не спал? — Тишина, — Дань? А Даня, ничего не ответив, смял чужие губы в поцелуе. Да так робко и неуверенно, будто делает это первый раз в жизни. С губ сначала переходит на щеку, затем на шею. — Дань, давай поговорим. — Руслан слегка улыбается, потому что щекотно, сука. — О чём? — Кашин перестает терзать смуглую кожу, вновь поднимая глаза. — Мы так и не обсудили тот вечер. И они оба знают, почему это не было сделано. Потому что вспоминать это не хотелось совершенно. Даня ложится обратно, смотрит в потолок. — Прости, — бля, и до чего же он не любит извиняться, — я вёл себя как мудак, натворил хуйни, не посоветовавшись с тобой, да и… — Да и кто бы знал, что всякая хуйня может быть подобна снежному кому? Кашин поворачивается к Руслану, а тот вроде и вдумчивый, но улыбка так и лезет на лицо. — Я вообще немного не к этому вел. — А к чему? — Да к тому, что я не лучше. Не хотел слушать, строил из себя хуй пойми кого и... Ты ведь тогда правда как лучше хотел, а я и не понял даже… Спасибо. То есть, — нервный смешок, — не делай так больше, но спасибо. — Смотрит на Даню. По тому не особо понятно, что за эмоцию он испытывает, но определённо стало спокойнее. Им обоим. Кашин снова достаточно быстро уснул. За окном зябко и сыро, а рядом с Русланом тепло и уютно. Он был рад, что они всё обсудили. По правде говоря, Даня представлял этот их разговор совсем иначе: как что-то, построенное на агрессии, с криками и ещё большей ссорой в конце. На деле же кричать никому не хотелось, хотелось только разобраться с этой хуйней поскорее. Засыпая, Даня настолько расслабился, что позволил себе обнять Тушенцова за руку, отмечая, что от этого никакой боли тот не испытал. Снова ничего не снилось, но оно и к лучшему: мысли меньше путаются, а сам парень чувствует себя хоть немного отдохнувшим. Когда Кашин проснулся окончательно, на улице уже начинало светать, и Руслана рядом не лежало. Сначала стало как-то тоскливо, но, продрав глаза, Даня всё же заметил, что шатен по-прежнему находился на кровати, просто сидел где-то в ногах, а лицо его освещал экран телефона. Кашин медленно приподнялся, наклоняясь вперёд и аккуратно обвивая чужую талию со спины. Устроив щеку на плече Руслана, Даня едва ли не задремал, пока первый не дёрнулся в его руках, будто от испуга. — Бля, Дань, — шатен поворачивается корпусом к Кашину, — ты как выступил-то? — Даня как-то странно опустил взгляд, — Ты же выступил? — Да, — парень потирает переносицу, — но я не должен был. Надо было сразу к тебе ехать. — Но это же всего пара минут. — Говоришь прям как Лиза. Даня ухмыляется, они смотрят друг другу в глаза какое-то время. — И как всё прошло? Кашин снова заминается, вспоминая вчерашний вечер. Знать бы самому, как всё прошло. — Да хуй знает, я о другом думал. Но людям вроде зашло, а это главное. Руслан понимающе кивнул, а затем Даня вспомнил ещё кое-что. — Бля, я же ещё под конец аппаратуру разъебал случайно… Понимающий кивок резко перешёл в смех. — Очень на тебя похоже. Даня ещё немного разглядывает довольного Тушенцова. Скучал он не только по Руслану, но и по его улыбке, это точно. Шатен же продолжал изредка посмеиваться, представляя это как что-то забавное. Он не знает правды. Ему и не нужно. — Ты песню-то дашь послушать? — Вдруг успокоился Руслан, придавая голосу максимальной серьезности. — Давай потом как-нибудь, а? — Кашин потянулся, зевая. — А пока я сгоняю отлить. танцуй сама - скриптонит Когда Даня выходит в коридор, Руслан уже начинал видеть первые сны. Оно и к лучшему: ему сейчас как никогда прежде нужен отдых. По коридорам он ходил крайне осторожно, стараясь лишний раз не натыкаться на врачей и других работников. Конечно, с этими своими синяками под глазами он и сам прекрасно сойдет за пациента, но лучше всё же лишний раз не рисковать. Стоит отметить, что больница на удивление чистая и опрятная, хоть и бесплатная. И если по дороге туда ничего не случилось, то вот возвращаясь, Даня заметил крайне знакомый силуэт возле палаты. Бля-ять. — Если ты к Руслану, то он сейчас спит, так что можешь зайти позже. — Кашин уже положил руку на ручку двери, собираясь войти внутрь, как голос сзади остановил его. — Это всё, конечно, хорошо, но я пришла не к нему, — Олеся подошла ближе, — а к тебе. Ещё до того как повернуться, Даня успел страдальчески зажмуриться, мысленно считая до десяти. К девушке он вовсе не испытывал отвращение, да и вообще чего-то негативного, скорее к себе. Но говорить с ней о чём-либо… Наказание. Самое настоящее. Ну какой может быть предложенная ею тема? Точно ничего приятного. — Отойдём? — Отойти Олеся предложила потому, что на другом конце коридора из палаты вдруг вышла мама с орущим ребёнком, из-за которого плохо слышно было даже себя. — Ага. — Даня уже успел приметить наиболее безлюдное место. Им оказалась лестница. Как ни странно, но люди в основном передвигались на лифте, либо вообще не уходили со своего этажа. — Как он? — С этого вопроса начала девушка, когда они остались наедине. — Нормально, жить будет. — Выдохнул Даня. С языка рвалось «до свадьбы заживёт», от которого он сразу же отказался. Ни ссориться, ни тем более портить кому-то настроение желания не было. — Но ты же не об этом поговорить хотела, так? — Зато было желание как можно скорее закончить этот диалог и снова увидеть Руса. — Не об этом, — девушка кивнула, поджимая губы, и вдруг подняла взгляд на Кашина, посмотрев прямо в глаза. — Дань, я вам счастья желаю. Парень непроизвольно нахмурился. Нет, он, конечно, всякое ожидал, но это… — Правда. — Олеся многозначительно кивнула. — И желаю вам только удачи. А она вам очень пригодится. Кашин нахмурился только сильнее, пока до него не дошло. Речь тут вовсе не о мести, а скорее о том, в какой стране они живут. — Спасибо, — прохрипел Даня, пряча глаза. Как же сука, неловко. Под землю бы провалиться, да вот только бежать от решения проблем сил не осталось. — У меня только одна просьба, — она дождалась, пока на неё снова посмотрят, — не лезьте ко мне, ладно? Вообще никак. Я подумываю перейти обратно в параллель, но пока до конца не решилась. Просто… не надо, ладно? — Кашин кивает. — И я вас не простила. — Добавила она напоследок, собираясь было уйти, но… — Руслану здоровья и всё такое. — Мгм. По пути обратно к палате Даню съедало странное чувство. С одной стороны, камень с плеч. Ещё один. С другой — он еблан. В целом, не новость, но раньше он в полной мере себя так не ощущал, а теперь что-то начал. Это дерьмо явно не из приятного. Как хорошо, что от одного только вида Тушенцова ему становится легче. — Ты чего так долго? Случилось что? — Да нет, — Даня вновь стягивал с себя кеды, не используя рук, — просто разболтался с… А, впрочем, не бери в голову. Руслан, хоть и виду не подал, начал волноваться. Поэтому, как только Кашин оказался рядом, устроил голову на его плече. — Дань, — начал Тушенцов тише обычного, что уже должно было насторожить, но парень был занят обдумыванием немного другого, — можно спросить кое-что? — Даня только утвердительно промычал в ответ. Руслан вдруг почувствовал, что хочет видеть Кашина во время этого их разговора, поэтому приподнялся на локте. — Почему ты мне ничего не говорил о своей биполярке? От былого остатка спокойствия не осталось и следа. Да они что, сговорились что ли? Сердце тут же ухнуло куда-то вниз. Даня сразу же опустил глаза. Смотреть на Руслана теперь кажется чем-то нереальным. — Кто тебе распиздел? — Неважно. — На самом деле Даня, конечно, догадывается, кто бы это мог быть, но точно знать не может. — Надеюсь, тебе не наплели всякого про то, что ты — просто часть моей мании? А Руслану и ответить нечего. Никто ему ничего не наплел, он прекрасно справился с этим сам. — Так почему? Если я правильно понимаю, я один из немногих, кто не знал. — Единственный. — Что? — В груди неприятно ёкнуло. У обоих, кстати. — Ты единственный, кто не знал. Все знакомые в курсе: Лиза, Юлик, Коля, Илья… Ну, и так далее. — Но почему? — Где-то на этом моменте шатену очень хотелось поднять голос, чего он не сделал, дабы не спугнуть Кашина: так искренне и сразу он говорил крайне редко. — Я тебе что, чужой человек? — Наоборот. Ты мне роднее всех остальных. Руслан по инерции приоткрыл рот, собираясь сказать что-то ещё, но тут же его закрыл. Логика в Даниных словах пока прослеживается с трудом. — Так и всё-таки… Почему? — Я боялся, что ты меня кинешь. — Парень пожимает плечами, пока Рус ловит легкий шок. Для Дани всё это так очевидно и понятно, когда как на деле это полная чушь. Пугает ещё и то, сколько лет жил Кашин с этой хуйней в голове, — Многие чего-то такого сторонятся. Одно дело, когда твой друг просто слегка припизднутый, другое — когда его ебанутости есть подтверждение на бумаге. — Руслан погрузился в раздумье. В принципе, логика всё же есть. — Да и в целом, восприятие меняется. Теперь чуть что — ты неосознанно будешь списывать это на биполярку. Я хотел, чтобы ты воспринимал меня мной, а не ходячей болячкой, как это делают многие. Даня выдохнул. Теперь вроде всё. Глаз он так и не поднимает, разглядывая собственные штаны. Стало как-то пусто, будто душу выпотрошили и вдобавок выебали. — Но я думал ты мудак, а ты просто… болен. — Ну вот видишь. — Ухмыляется, наконец глядя на Руса, — да забей, блять, я здоров. Тушенцова это нихера не успокоило, но он всё же поборол свое желание спросить что-то ещё, снова ложась на чужое плечо. — Теперь небось тоже будешь заставлять меня сесть на терапию? — Слышна улыбка, но, кажется, совсем не веселая. — Нет. — Наверное, нужно пояснить, — Дань, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. а каким способом — решать тебе. — Наверное, нужно ещё раз пояснить. — Только давай без наркоты, ладно? Даня заржал, а Руслан заметно расслабился. Теперь явно будет попроще. По крайней мере, на это можно надеяться. За день Тушенцову пару раз меняли капельницу, врач вызвал на осмотр, мама приехала проведать. Другими словами, наедине с Даней он почти не оставался. К тому же, тот вечно бегал курить, так что впервые нормально пересеклись они только вечером. Перекинулись парой слов, снова легли рядом. Они и так всё понимают. За окном тем временем успело неплохо так стемнеть, но спать никому не хотелось. Как и трогать телефоны, что даже странно. Дане там, к слову, письма на почту какие-то приходили. Кажется, после концерта им кто-то заинтересовался. Как жаль, что ему пока нет до этого дела. — Русь. А дело есть только до одного человека, который сейчас лежит головой на его груди. — Я люблю тебя. … Руслан сначала не понял, подумал, что показалось. Однако стоило посмотреть, как всё стало кристально ясным. Смотрит секунду, две, три. Тишина. Шатен только ухмыльнулся с тихим смешком и вернул голову в прежнее положение. — Русь. Неужто передумал? Руслан снова поднимает голову. — Кто мы друг другу? — Хер знает. Кем ты хочешь мне быть? — Хочу быть твоим… — Пожимает плечами. Нужные слова не лезут в голову. — Твоим. — Звучит так себе. — Почему? — Как-то по-собственнически. — И оба улыбаются. Вот теперь действительно легче. Намного. — Дань, мы встречаемся? — Встречаемся. — Ни секунды не сомневаясь ответил Кашин. Руслан готов был лечь обратно, но заприметил в зеленых глазах некоторое напряжение, а потому решил расставить точки над «и» окончательно. Хватит с них недомолвок. — Я ничего тебе не ответил, потому что ты мне уже это говорил. — Даня явно смутился, но говорить ничего не стал. Может, пьяным как-то ляпнул? Или… Бля, обидно: сказал и не помнит. — Да, много раз. На словах, в поступках.

«мне не похуй»

«ты бы если себя моими глазами увидел — вообще охуел бы»

«я могу уйти»

«мне хорошо с тобой»

«не хочу тебя отпускать»

«без тебя вряд ли пойду»

«какой же ты охуенный»

«можно мне тебя обнять?»

— Ты просто не замечал. Но я рад, что ты наконец собрал всё это воедино. К тому же, мой ответ ты и сам хорошо знаешь. Закончив мысль, Руслан всё же лег обратно. Даня продолжал глупо улыбаться. Пиздатое чувство. Даже приятнее, чем выступать, даже приятнее того, что он испытал на сцене вчера.