Амулет

Пока Хосок с Седжином проводили время с родными, а позже наслаждались уединением и уютной идиллией, остальные старшие собрались в закусочной у друзей. Тэхен и Чимин сразу после конкурса, сославшись на какие-то свои срочные дела в универе, попросили старших не беспокоиться и, пообещав позвонить, как только закончат, умчались в неизвестном направлении. Чонгук собирался с Ёндже отвезти Тэмина обратно в госпиталь и после заняться делами в офисе, однако Джин, вынужденный закрыть сегодня кафе из-за конкурса Хоби, потому что пропустить такое событие они с Намджуном не могли, пригласил друзей посидеть немного у них. Когда еще такая возможность появится… Ведь закусочная работала без выходных, кроме таких вот случаев. Все согласились и поехали к ним. И вот время близилось уже к десяти вечера, а парни и не думали расходиться. Джин все же вынужден был открыть кафе на оставшуюся часть дня для посетителей, потому что люди, проходя мимо и видя сидящих внутри, просили разрешения войти, а Джин не мог отказать своим постоянным клиентам. Намджун, выпив немного с парнями, уже не мог встать за стойку, поэтому старший, вынужденный работать один, порядком выдохся к вечеру. Когда за последним посетителем закрылась дверь, он в довольно раздраженном состоянии подошел к компании своих друзей, уже порядком набравшихся. — Не пора ли заканчивать, уважаемые мои? — спросил он, и тон его не предвещал ничего хорошего. Затихли все: и Ёндже с Тэмином, которые не знали его в гневе, но были наслышаны, и Чонгук с Юнги, которые прекрасно знали подобное состояние своего друга, обманчиво спокойное, но которое не предвещало ничего хорошего. — Ок, — проговорил Чонгук. — Сейчас закругляемся. И лишь один человек, абсолютно не чувствующий опасности, порядком захмелевший, замахал руками останавливая всех: — Куда расходиться? Да вы что, хены! Так хорошо сидим! — и повернувшись к старшему, совсем потеряв страх, попросил: — Джин, а принеси нам еще пивка, а… У меня ноги совсем ватные, не слушаются. А у нас закончилось все… — показал он на пустые бутылки. Чонгук приготовился к крику и уже достал телефон, чтобы вызвать двух водителей из фирмы, для себя и Тэмина с Ёндже. Мину здесь было недалеко. Ёндже с Тэмином затихли, ожидая бури. И даже Юнги, лучший друг, вечно стебающий Джина, очканул, если честно, потому что принцесса в гневе, это… Не дай Бог! Джин, задержав на несколько секунд свой взгляд на Намджуне и после переведя его на стол, молча развернулся и ни слова не говоря ушел. — Ну ты попал, бедняга… — тихо проговорил Чонгук, вставая, надеясь прикрыться раненым Тэмином. — Пиздец! — так же тихо резюмировал Юнги, тоже собираясь валить, пока есть возможность. И каково же было их общее удивление и даже шок, когда Джин, спокойно вернувшись с упаковкой пивных банок, произнес: — Ладно, принес вот вам еще пива, но тогда уж и закуску приготовлю. А то вон, ничего уже не осталось. Совсем напьетесь. Так что подождите еще немного, — и пошел на кухню, с которой вскоре вернулся с нарезанными тонкими полосками свиной грудинки и жаровней для самгепсаля. Друзья смотрели на все это во все глаза. А Джин спокойно сел рядом с Намджуном, включил сковороду и принялся нарезать ножницами грудинку на небольшие кусочки. — Хен, давай я сам… — проговорил тихо Джун, беря в руки щипцы для мяса. — Отдохни. Просто посиди с нами. — Сидите уж, сам пожарю, — улыбнувшись, ответил Джин. — Ты себе или палец отрежешь, или руку вместо мяса поджаришь! Знаю я тебя… Они так мило переговаривались, и Джин совершенно не раздражался и не думал сердиться. — Он сломал нашего Джина! — пробормотал Юнги, и Чонгук кивнул, соглашаясь. Они не понимали. А Джин просто был счастлив. Просто счастлив. Он наконец понял, что это такое. Вернувшись два месяца назад из Тибета, парни, не теряя времени, взялись за восстановление кафе. Связались с поставщиками продуктов, восстановили и обновили клиентскую базу. Перепроверили все разрешения из всевозможных инстанций, чтобы не было проблем, и прошли медицинский осмотр. Тетушка Бан за время их отсутствия официально переписала на Джуна закусочную, заверив у нотариуса все документы. Намджун хотел сразу сделать Джина совладельцем, но старший отказался, сказав, что ему хорошо и так. Его все устраивает. Уже через неделю их кафе функционировало в полную силу. Они даже успели нанять одного мальчишку, чтобы развозил на мопеде еду клиентам. Поначалу и посетители, и заказчики доставки настороженно отнеслись к тому, что в закусочной сменились и повар, и владелец, но попробовав еду, приготовленную Джином, были приятно удивлены и с удовольствием делали заказы. Хорошую посещаемость закусочной делали и бывшие коллеги Джина из полицейского участка, который находился недалеко от кафе. Джин работал на кухне, Джун за стойкой обслуживал клиентов, делая кофе и чай, а также подавая готовые блюда на столы и рассчитываясь с клиентами. Оба уставали так, как никогда в жизни до этого, но оба были счастливы. Джун, как они и мечтали, забегал на кухню за заказами и, забирая их, успевал чмокнуть любимого в щеку или просто потереться носом о плечо старшего, и с Джина как рукой снимало усталость после этого. Он с новыми силами и еще лучшим настроением принимался за дальнейшую готовку. И все было хорошо, и оба были счастливы, если бы не одно «но»... Суперинтендант Юн Сону, черт бы его побрал! Эта сволочь не давала им спокойно жить почти ни одного дня. Потому что в те дни, когда он не появлялся в закусочной, парни все равно нервничали и ждали, что вот сейчас он будет тут. А когда день подходил уже к концу, и можно было расслабиться, потому что было ясно — он уже не придет, на душе становилось еще хуже от досады, что день, который можно было провести счастливо, они потеряли, потому что расслабиться до конца не получалось. Ну а те дни, когда эта мразь все же посещала их заведение, можно было обводить черным маркером в календаре, потому что после его визитов к Джину лучше было не подходить, таким дерганным и раздражительным он становился. И ничего сделать с этим ублюдком было нельзя, учитывая его должность и связи. Зная это, он безнаказанно проходил на кухню, на которую заходить был строго запрещено. Джун повесил на двери объявление, что вход посторонним запрещен и, если клиент хочет выразить благодарность повару, тот выйдет в зал сам, или это можно написать в книге, всегда лежащей на стойке. Разумеется, и на объявление суперинтенданту было тоже наплевать. Тогда во время его приходов Намджун старался, по возможности, находиться рядом с Джином. В этом им хорошо помогал Чимин, который решил в свободное от учебы и стажировки у Юнги время подрабатывать у парней в закусочной официантом, чтобы иметь свои карманные деньги. Юнги не запрещал, он и сам частенько сидел у ребят за дальним столиком с ноутбуком и наблюдал за своей пиявкой. Но и это мало помогало, потому что Джуну приходилось выходить за стойку, чтобы сделать посетителям кофе, который Чимин готовить не умел. Юн Сону, как змея, выжидал такие моменты и довольный вновь проскальзывал на кухню. Причем, как крыса, сначала аккуратно приоткрывал чуть-чуть дверь и заглядывал в щелку, чтобы убедиться, что Джин на месте и один. Со временем он обнаглел настолько, что мог зайти на кухню даже при Намджуне, если тот был занят заказами и не находился рядом с Джином. Юнги с ребятами предлагали просто набить ему морду, но Джин, еще недавно сам представляющий закон и порядок, строго настрого запретил им это. Он прекрасно знал, что как бы они ни были осторожны, улики все равно останутся, а если и нет, Юн Сону их просто сфабрикует. И парней ждут большие неприятности. Младший, не в силах больше смотреть на мучения любимого, дал слово, что обязательно что-нибудь придумает. И слово свое сдержал, подготовив все как следует, несмотря на задержку. Дверь в кафе, которая вела из зала в кухню, не фиксировалась в проеме и открывалась как в одну, так и в другую сторону. Это было сделано для удобства, чтобы Джун мог спокойно открывать ее толчком ноги, когда шел в зал с подносом с едой и обратно с таким же подносом грязной посуды. Раньше все это делалось через окошко, но Намджун заявил, что так намного удобнее. Дверь была массивная и довольно тяжелая, полностью из дерева, однако он нашел мастера, который так смазал и отрегулировал петли, что дверь ходила, как по маслу, и от легкого толчка пальцем открывалась чуть ли не настежь. Основное дело было сделано. Намджун один раз остался на ночь в кафе и отключил камеры, чтобы потренироваться. Камеры, кстати, он тоже поменял заранее. Главная камера была направлена на вход в кухню со стороны зала. С обратной же стороны наблюдение не велось, и в кухне была только одна камера, направленная на стол, где работал Джин, и где Джун забирал блюда с готовой едой. Еще несколько дней пришлось потерпеть, чтобы все выглядело естественно и не вызвало подозрений. Все было рассчитано до секунды. Главное теперь было дождаться визита суперинтенданта. И он не заставил себя ждать. Как всегда, сев за столик и понаблюдав за обстановкой, Юн Сону встал и направился в сторону кухни, мерзенько улыбаясь не подозревая ни о чем. В зале дежурил Чимин, относя Джину заказы. Намджуна же не было видно уже довольно долго, что могло означать, что, возможно, он отошел в подсобку за продуктами. Такое бывало, и суперинтенданту это было только на руку. В своей обычной манере он подошел к двери и, приоткрыв щелку, засунул свою мерзкую рожу, чтобы приглядеться. Увидев Джина одного у стола, он возликовал и собрался уже войти, как вдруг… В этот момент тяжелая дверь со всей дури влетела в его лицо от удара с ноги с обратной стороны. Удар этот был настолько сильным, что суперинтендант отлетел на несколько метров назад и упал на спину, сильно ударившись головой. Но это было не самое страшное. От удара двери об его лицо (а для некоторых — мерзкую морду) у него был сломан нос и выбито два зуба. В тот же момент раздался сильный грохот и звон посуды, и посетители кафе увидели в дверном проеме на полу самого Джуна, чье лицо и руки были в крови от осколков. Тем не менее Намджун тут же вскочил и подлетел к суперинтенданту с громкими извинениями. — Чимин! Скорую! Срочно вызови скорую! — крикнул он. — Пожалуйста, может в зале есть врач? Человеку срочно нужна помощь! — обратился он к посетителям, не обращая внимания на собственные раны, что вызвало у людей лишь сострадание и восхищение. Из кухни вылетел испуганный Джин, тоже пытаясь выяснить что произошло и оказать посильную помощь. Джун попросил всех, кто подошел, расступиться подальше, чтобы пострадавшему поступало больше воздуха. Чимин отчитался, что скорая уже едет. Джин принес извинения посетителям и пообещал угощение за счет заведения, но позже, потому что из кухни уже донесся запах горелой еды, а он не мог сейчас вернуться туда, ведь здесь могла понадобиться помощь. Джун всем своим видом показывал, как он обеспокоен состоянием суперинтенданта, и громко причитал о своей неловкости, что послужило причиной несчастного случая. Однако нагнувшись к самому уху Юн Сону, делая вид, что прижимает салфетку к его носу, чтобы остановить кровотечение, на самом же деле сильно на него нажав, что причиняло еще больше боли пострадавшему, Джун прошептал: — Сегодня была только прелюдия, гнида, ты понял меня? Еще раз увижу тебя рядом с Джином, или узнаю, что ты продолжаешь портить ему жизнь, так легко ты не отделаешься! Я, может, и слабый и физически, и юридически по сравнению с тобой, зато я умный! Очень умный! И я уже знаю, как лишить тебя зрения, а, может, и жизни так, что комар носа не подточит! И не пытайся привлечь меня к ответственности за сегодня. Не выйдет! Поверь! Ты перся туда, куда входить нельзя! Соврешь, что не обратил внимания на вывеску, предъявлю все видео с камер с твоих прошлых визитов. Надеюсь, ты меня услышал, — и подняв голову, вновь начал громко причитать, как он сожалеет о случившемся. Суперинтенданту было настолько больно, что он не мог даже ответить или позвать на помощь. Однако после того, как его забрала скорая, и прошло определенное время, в закусочную пришел следователь, который, извинившись перед Джином — бывшим коллегой, был вынужден провести расследование. Джин не показывал виду, но очень волновался за младшего. Джун же, в свою очередь, был совершенно спокоен и уверен в себе. И действительно, расследование не дало ровным счетом ничего. На камере из зала было хорошо видно, как суперинтендант крался к двери, на которой ясно было написано — посторонним вход запрещен. Так же было видно, что дверь просто открылась, хоть и резко, и в проеме показался Намджун с подносом с блюдами, который и сам пострадал от обратного удара дверью. Все выглядело, как несчастный случай, и все посетители, которые согласились быть свидетелями, подтвердили это. И ни один человек не знал, и ни одна камера не зафиксировала, что Намджун нарочно долгое время провел на кухне, выжидая и наблюдая за Юн Сону в телефоне, лежащем на подносе, на который было выведено видео с камеры над входом на кухню. Как только эта сука подошла и приблизилась к двери, слегка ее отворив, Джун со всей силы ударил по ней с другой стороны, даже не ожидая, что все получится настолько хорошо. Затем он специально уронил поднос, сильно грохнув им по двери, и как только раздался звон битой посуды, эффектно упал следом на пол, быстро отвернувшись и незаметно порезав слегка лицо и руки осколками, после чего вскочил и побежал якобы на помощь пострадавшему посетителю. В итоге, разумеется, следствие ничего не дало, и суперинтендант вынужден был довольствоваться извинением и корзиной с фруктами, присланной ему в больничную палату. Однако угроза, видимо, подействовала на него, потому что в скором времени после того, как он с раздутым носом, вправленным хирургом, и вставленными зубами вернулся в управление, пришел приказ о его переводе в другое управление по его личной просьбе. Не прошло и недели, как о суперинтенданте Юн Сону никто уже и не вспоминал, как будто его и не было. Из жизни Джина он тоже, наконец, исчез, и парни надеялись, что навсегда. Джун не стал во всех подробностях рассказывать Джину о своей операции по ликвидации суперинтенданта, однако старший прекрасно догадался обо всем сам. И если раньше он просто любил своего парня за его заботу и ответные чувства, то теперь он для него стал настоящим героем, и Джин, помимо любви, еще и восхищался им. Поэтому, если сейчас, перебрав с друзьями, Джун пожаловался на ватные ноги и попросил принести пива, а не сходил за ним сам, это значит, что он не мог даже подняться, иначе ни за что не напрягал бы свою принцессу подобными просьбами. И Джин об этом прекрасно знал. И именно поэтому сидел сейчас, выполнив просьбу младшего, и резал тонкие кусочки грудинки, обжаривая их и подкладывая всем, и в том числе своему любимому герою. А могло ли быть иначе? Вдруг в кафе, на котором уже висела вывеска «Закрыто», что однако никого не останавливало, вошел Тэхен. Он хотел забрать Чонгука, который ждал его после встречи с отцом. Однако увидев в кафе Юнги, Тэ расширил глаза и тихим голосом произнес: — Юнги-хен, а что ты здесь делаешь? — В смысле? — не понял Юнги. — Пью пиво с друзьями, как видишь. А что? — А почему так долго? Почему ты еще не дома? — забыв про субординацию, все еще взволнованно уточнил Тэхен. — У тебя забыл спросить! Вы же сами сказали с щекастым, что у вас какие-то дела. Вот я и жду, когда они закончатся. Он обещал позвонить. — Юнги-хен. Они закончились давно… Я с отцом часа три провел… Умоляю, иди домой, а… Юнги, удивленный и слегка напуганный, поднялся и, попрощавшись со всеми, поспешил домой. Следом за ним разошлись и все остальные. Ёндже, дождавшись водителя потому, что тоже позволил себе выпить, повез Тэмина обратно в госпиталь, в котором пилот все еще проходил реабилитацию. А Чонгук, с подозрением смотрящий на Тэ, решил допытаться, что там снова натворила эта белобрысая шкода и во что втянула его парня. Выяснить это можно было только наедине, известным лишь ему и проверенным способом, поэтому они тоже спешно покинули кафе. Оставшись одни, парни закрыли, наконец, входную дверь, выключили свет и сели рядышком за стол, глядя на вечернюю улицу, по которой еще сновали редкие прохожие и иногда проезжали автомобили. В кафе было тихо и уютно. Запах жареного мяса, которое осталось недоеденным из-за внезапного визита Тэхена, дразнил, и Джун цеплял палочками маленькие кусочки и, макая их в соус, заботливо кормил уставшего за целый день возлюбленного. Со второго этажа из комнаты тетушки и дядюшки Бан слышалась старая тихая музыка в исполнении оркестра Глена Миллера, что придавало еще больше уюта и усиливало идиллию этого вечера на двоих. И не важно, поедут ли они сегодня домой, или останутся в кабинете рядом с подсобкой, где они частенько проводили ночи на мягком удобном диване… Какая разница… Этим двоим везде было хорошо, пока они вместе. Пока рядом был тот, кто значил для другого так много. И кто доказал свою любовь не словом, но делом.