Амулет

Два месяца спустя. Прошло два месяца с того дня, как парни, выполнив свою миссию, покинули Тибет. За это время двое старших защитились и получили диплом. Ни один, ни другой, правда, не собирались работать по специальности. Намджун взял на себя управление закусочной. Теперь они работали вместе с Джином. Всегда рядом. Разве могло быть что-то лучше и важнее этого? А Хосок… Он изменился… После их возвращения из Тибета два месяца назад он стал другим. Совсем другим. Изменилось все. Одежда. Он стал носить более яркие цвета. Поведение. Он стал больше улыбаться. Научился общаться с людьми, которых раньше даже не замечал. Цели. Если раньше единственная профессия, которая ему подходила, это программист или компьютерный дизайнер, который работает один и общается только по электронной сети, то теперь ему этого было мало. Он словно вылез из своей раковины и увидел большой мир со всеми его красками. Теперь ему хотелось общаться со всеми. Как можно больше общения. И танцы. Он не мог заставить себя перестать танцевать. Но если раньше он это делал для себя, то теперь ему хотелось показать это всем. А показать было что. И конкурс — это самое первое и самое малое, что он хотел. Если получится победить самого себя и пойти на этот конкурс, то Хосок твердо решил, что станет инструктором. Инструктором по танцам для таких же закомплексованных людей, каким был он сам еще недавно. Седжин полностью поддержал его в этом. Седжин… Одно в жизни Хосока осталось неизменным. Его привязанность и даже зависимость от Седжина. Все изменения, которые с ним произошли — ничто, если рядом не будет возлюбленного. Только чувствуя его любовь, защиту и поддержку, Хосок оживал. И Седжин давал ему все это. Он был счастлив, что теперь ему есть для кого жить. Хоби не ставил ему ультиматум уйти с работы и не рисковать жизнью, находиться постоянно рядом с ним и не оставлять одного ни на минуту. Нет. Он понимал, что есть долг, есть служба и есть любимое дело. Да, это риск. Но Хосок научился ждать. Ждать и верить, что ничего не случится, и Седжин вернется вечером домой целым и невредимым. Так и происходило. Всегда. Они жили в квартире Седжина. В его холостяцкой берлоге. Это была небольшая студия, которую он купил, оставив предыдущую квартиру жене и дочери. Здесь не было ничего, кроме дивана, небольшого стола со стопкой книг на краю, кровати за ширмой, шкафа для одежды, нескольких тренажеров и маленькой кухоньки, чтобы приготовить себе что-то в случае необходимости. Впервые попав сюда, Хосок сначала почувствовал себя неуютно. Но потом, со временем, он понял, что здесь действительно ничего больше не нужно. Все под рукой и всего хватает. Совсем другое дело было с домом, куда Седжин привез его сразу, как только смог, как и обещал. Вот это был их уголок. Их гнездышко. Их рай на двоих. Построенный на склоне горы, в отдалении от других домов за счет довольно большого земельного участка. Закрытый от всего мира лесом, не густым и почти прозрачным, чтобы бояться там жить, но в то же время дающим защиту от посторонних глаз и придающим еще больше уюта и уединения их жилищу. Сам дом был легким, почти воздушным, поставленным на невысокие деревянные сваи с одной стороны и примыкающий к самой горе с другой. Рядом с домом протекал широкий ручей, перепрыгнуть который было сложно даже в самом узком месте. Вода успокаивала своим журчанием, перекатываясь по камням, и словно нашептывала тихо свои истории, известные только ей одной. Хосок влюбился в этот дом с первого взгляда. Они с Седжином обустроили террасу в японском стиле, что напоминало им о том самом первом разе любви и о том, как они открыли свои сердца друг другу там, в Киото. Седжин заказал большую лохань, вырезанную из целого куска огромного дерева, которую они установили в застекленной нише террасы и наполняли теплой водой по желанию, сидя в ней вдвоем и любуясь природой вокруг. Сюда вполне можно было установить современное джакузи. Или даже поставить небольшой бассейн. Места бы, наверное, хватило. Но они единогласно решили не нарушать гармонию с природой. Запах дерева от их лохани успокаивал и расслаблял, что было необходимо обоим. Хосок привез сюда несколько купленных деревцев бонсай и украсил ими всю свободную часть террасы, которая превратилась в своеобразный японский сад. Они старались, по возможности, проводить как можно больше времени здесь, ночуя в городской квартире лишь иногда, по необходимости. И всегда вместе. Хосок отказывался оставаться один, без Седжина, на ночь. Не потому, что боялся. Нет. Просто он нужен был ему, как воздух. Без него Хосок задыхался. Тренируясь в студии, готовясь к конкурсу, он познакомился со многими другими участниками. И с парнями, и с девушками. Избавившись от страха и став более живым и общительным, он стал привлекать к себе людей. Многие девушки разглядели в нем красивого, умного, сильного парня, с которым любая из них была бы не против встречаться. Разумеется, Хосок даже мысли такой не допускал. Но однажды произошел случай, который так сильно его напугал, что он умерил свое превращение в общительного парня и ненадолго вновь ушел в себя, не желая больше оказаться в такой ситуации. Одна девушка, по имени Соён, никак не могла разучить довольно сложную связку, которая Хоби изначально далась очень легко. Соён долго упрашивала его остаться после репетиции и позаниматься с ней немного. До конкурса оставались считанные дни, и Хоби, репетируя целыми днями, очень сильно уставал. Но в итоге девушка добилась своего, и он согласился. Он сообщил Седжину, что задержится не менее, чем на час, и попросил заехать за ним позже обычного. Репетировали они долго. Майки были мокрыми насквозь. Пот уже щипал глаза и капал с волос, словно после душа. Усталость была неимоверная. Но все же было весело. Они смеялись над каждым пустяком, неловким движением, странным отражением в зеркале, неправильно расслышанным словом. В один момент Соён поскользнулась и стала падать на Хосока, который, в свою очередь, не смог ее удержать и упал на пол, подставившись под нее, чтобы девушка не ушиблась. Это тоже было очень смешно, и они продолжали так лежать, хохоча, не в силах остановиться. В какой-то момент Соён, нависшая на парнем, склонила свое лицо максимально близко к его, продолжая улыбаться. Их губы почти встретились. Хоби не успел отодвинуться или отвернуться. Вдруг дверь в студию открылась, и заглянул Седжин. Он увидел веселое, с легким недоумением лицо своего парня и немного разочарованное от того, что им помешали, лицо девушки. — Простите, я не буду мешать и подожду снаружи… — проговорил мужчина и закрыл за собой дверь. — Хен! — крикнул Хосок ему вслед, почему-то очень испугавшись, что виноват, хоть и не понимал в чем. Он попытался скорее вскочить и побежать следом, но Соён все еще прижимала его к полу своим телом, кажется, даже не собираясь вставать. — Соён! Мне нужно скорее уйти. Занятие окончено. Ты сможешь встать? — спросил Хосок, выползая из-под девушки. — Ты не ушиблась? — Нет… — разочарованно проговорила она. — Но, мне кажется, мы не закончили… — Как раз наоборот, — ответил Хоби, не догадываясь ни о чем. — У тебя прекрасно все получается уже. Дальше ты справишься! — и поставив, наконец, девушку на ноги, метнулся к двери. — Но я имела в виду не танец… — пробормотала Соён, однако ее уже никто не слышал. Хосок выскочил из студии и побежал следом за старшим, который уже успел выйти из здания и дойти до машины. — Хен! Это не то, что ты подумал! — протараторил запыхавшийся парень. — Мы упали! Просто упали, и это было смешно, понимаешь? Мы просто упали! — Эй… Ты чего так разволновался? — спросил тихо Седжин. — Упали, я понял. Ты не ушибся? — Я?.. Нет… Я… Причем здесь это?! Хен! — вдруг снова закричал Хоби. — Я не ушибся. Просто ты, наверное, подумал… А это не так! Я… Мне… — Хоби, ты в душ пойдешь? — спросил спокойно Седжин. — Нет! — упрямо выкрикнул Хосок. — Ты мокрый весь, — проговорил старший, подняв руку и слегка прикоснувшись пальцами к виску, стирая маленькие капельки пота. — И переодеться надо. — А ты не уедешь? — забеспокоился младший, понимая, что от него несет потом за километр, и садиться таким в машину нельзя. — В смысле? — не понял Седжин. — Как я могу уехать без тебя? Мы же в дом сегодня едем… — Тогда я быстро! Только верь мне, хен, ладно? — прокричал он уже на бегу. Седжин кивнул и посмотрел ему вслед с улыбкой. Он понял, за что переживал младший. Любой другой на месте старшего, заглянув в студию и увидев двух молодых людей в таком недвусмысленном положении, воспылал бы ревностью и обидой. И не поверил бы никаким оправданиям. Но только не Седжин. Во-первых, и это самое главное — он беспрекословно и безоговорочно верил и доверял своему бельчонку. Он был уверен, что тот просто не сможет ему врать. Во-вторых — Седжин был уже не подростком и умел сначала думать и слушать, а уже потом делать выводы. Разве станет кто-то просить своего парня заехать за ним, чтобы вот так палиться? Если только не хочет это сделать специально, напоказ… И в-третьих — Седжин был профессионалом, и ему достаточно было всего одного секундного взгляда, чтобы заметить все детали. Хоби лежал под девушкой в неестественной позе, с неудобно подвернутой ногой. Руки его у нее на плечах не обнимали и притягивали, а удерживали и скорее, наоборот, отталкивали ее. И этот недоуменно-удивленный взгляд не оттого, что их застали, а оттого, что она собиралась сделать. Седжину наплевать было на девушку и ее поведение, главное для себя он увидел в эмоциях и жестах своего парня. Но понервничать сейчас для Хосока тоже будет не лишним. Он неопытен и наивен в отношениях с людьми, и особенно с девушками. Просидев столько лет в своей эмоциональной раковине, он должен сейчас пройти все подводные камни за короткий срок, чтобы выработать защиту. Ведь Седжин не может быть рядом все двадцать четыре на семь. За этими мыслями мужчина не заметил, как пролетело время, и увидел, как Хоби уже выбегает из здания. Но посмотрев на часы, он понял, что пацан успел все сделать за каких-то пять-семь минут. Вот наивный пугливый бельчонок! Ну нельзя же быть таким! Как только Хосок, подбежав, сел на сидение рядом со старшим, тот, не мучая его больше, притянул к себе, обхватил крупной ладонью голову, погладил большим пальцем по скуле, успокаивая, и прикоснулся губами к губам в нежном поцелуе. — Все хорошо? — спросил он. — Я у тебя хотел это спросить… — с волнением прошептал Хосок. — Я правда… — Хоби! Я ни мгновения не сомневался в тебе. Не переживай об этом больше! — Правда? — Правда. — Ты совсем не ревнивый? — удивился Хосок. — Ревность? — задумался Седжин. — Видимо, нет… Но предательство я не прощаю… Хотя… Кажется, тебе я простил бы все на свете… — Я не предам тебя! Клянусь! — Я знаю, маленький… Я знаю. Они тронулись с места и поехали в направлении своего уютного любимого дома. — Хен, а жену ты тоже не ревновал? — спросил, не сдержавшись, Хосок, тут же пожалев об этом. — Тебе интересно, что произошло? — догадался старший. — Мне… Мне интересно узнать про твою дочь… — признался честно Хосок, не раз думавший об том. — Понимаешь, Хоби. Тебя я не ревную потому, что доверяю тебе полностью. Жену же я не ревновал, видимо, потому, что со временем мы оба стали безразличны друг другу… Ей хотелось испанских страстей, а мне хотелось обычной тихой семейной идиллии в те редкие моменты, когда я бывал дома. Но когда я узнал про ее измену, она перестала существовать для меня, как женщина… А дочь… Она практически не знает меня, как, наверное, и я ее. Новый муж моей бывшей жены очень ревнив. И, хоть суд при разводе разрешил мне видеться с дочерью, жена умоляла этого не делать, потому что ее супруг в приступах ревности становится несдержанным и срывает свою злость, в том числе на ребенке. Нет, он не бьет ее, разумеется, и не ругает. Жена утверждвет, что он не делает различия между детьми и относится к ней также, как к собственному ребенку. И она привязалась к нему. Но скандалы отражаются на ее психике. Он и алименты запретил жене принимать от меня. Я вижу, что ей нравится такое отношение. Она именно этого всегда хотела от меня. Безумной ревности, как доказательства любви. Чтобы не вредить ребенку, я согласился отказаться от встреч, пока она сама не захочет этого. Может быть, когда станет старше… Я жду этого и надеюсь… Я открыл счет на ее имя и регулярно пополняю его. Также ей принадлежит часть моих акций от прибыльных компаний, которые с каждым годом растут в цене. Я умею вкладывать деньги и мог бы играть на бирже, если бы захотел. Но это не мое. Поэтому, став совершеннолетней, моя дочь будет обеспеченным человеком независимо от того, захочет отчим поддерживать ее материально или нет. Вот и все, что я могу рассказать о себе и своей жизни до тебя. — Хен… — М-м?.. — Я люблю тебя. Очень люблю! — И я люблю тебя, маленький. И никогда не сомневайся в моей любви и в моем доверии к тебе, хорошо? — Хорошо! И вот, спустя два месяца тренировок и упорного труда, Хосок был готов к первому в своей жизни публичному выступлению. Все это время он общался по видеочату с Тэмином, который лежал в госпитале на реабилитации. Старший консультировал его и подсказывал, какие движения лучше подходят для той или иной связки. Но сегодня Тэмин обещал присутствовать лично на конкурсе и не подвел. Ранения его все же оказались серьезными, особенно в бедро, где были перебиты связки и сухожилия. Врачи сделали две операции и обещали, что все функции двигательного аппарата полностью восстановятся. Но пока пилот вынужден был передвигаться на костылях, или, как сегодня, на коляске. Не без помощи своего верного лучшего друга, разумеется. Они с Ёндже прошли в зал и заняли специальное место, рядом с которым можно было поставить кресло Тэмина. Все остальные друзья тоже были здесь. Разве могли они пропустить первое выступление своего друга?! Хосок был за кулисами, как и все остальные участники. Он никого еще не видел, только Чимина, который состоял в том же клубе раньше. И хоть он бросил танцы больше года назад, его еще помнили преподаватели, которые следили за порядком, и попросили охрану пропустить парня. Чимин рассказал другу, что все уже в зале, и пришел даже кое-кто еще. Но это сюрприз, и Хосок увидит их только во время или после выступления. И вот конкурс начался. Хоби должен был выступать одним из последних, поэтому к моменту его выхода нервы были уже на пределе. Он вспомнил все свои страхи и фобии, когда оказался на сцене перед довольно большим количеством зрителей, которых он, к счастью, не видел из-за софитов, бьющих в лицо ярким светом, и замер вдруг в нерешительности. В первую секунду Хосок растерялся. Разве он справится? Ведь он видел выступления других участников. Некоторые были откровенно слабыми, но были и такие, до которых самому Хосоку еще расти и расти. Он, конечно, не ставил для себя цели занять первое или даже десятое место. Дело было не в этом. Цель была — победить себя. Свой страх. Свое одиночество и замкнутость. Его имя объявили, назвали клуб и стиль танца. И музыка началась. И Хосок абстрагировался от всего. Остался только он и танец. И музыка. И ритм. Четкий отсчет — раз, два, три, четыре. Точные движения. Ни секунды на сомнения. Все высчитано и отточено до каждого вздоха. Время пролетело, как один миг. Финал. Стоп музыка. И он — мокрый, удовлетворенный, задыхающийся от быстрых движений и от счастья, что справился. Он смог. Хоби занял второе место, что само по себе было удивительно. Он уступил всего пару десятых парню, который выиграл уже не один конкурс и был своего рода кумиром местной молодежи. Хосок смог обойти таких сильных и талантливых ребят, что вмиг стал новой сенсацией и восходящей звездой. Когда после объявления результатов он спустился в зал, то увидел самую большую группу поддержки. Там были все его друзья, которые радовались за него и поздравляли от души. И самым высоким и большим среди них и по своим габаритам и по значению для Хосока, конечно, был его Седжин, который стоял позади всех и улыбался, глядя с любовью на своего, теперь уже смелого, бельчонка. Тэмин, как только Хосок подошел к нему и наклонился, обнял его, похлопав по плечу. — Ты молодец! Горжусь тобой, танцор! — Я второй, хен, представляешь! — Хосок был счастлив и до сих пор не верил, что смог это сделать, но Тэмин расценил его слова по-своему. — Ты обязательно будешь первым, танцор! Обязательно! Это даже хорошо, что сейчас ты второй. Тебе есть к чему стремиться. И так мы знаем, что это не случайность, а заслуженное признание! — Спасибо, хен! Не успел Хосок поднять голову и отстраниться от Тэмина, как друзья расступились, и он увидел… — Мама?! — Здравствуй, сынок. — Мама, откуда ты? Как ты узнала? — Хосок от удивления застыл в первый момент, но, отойдя от шока, бросился к матери, по которой в глубине души очень скучал. — Ты такой молодец, сынок! Я так тобой горжусь! Прости меня! Прости, пожалуйста! — на глазах женщины выступили слезы. — Как ты здесь оказалась? — все еще не пришел в себя парень. — Намджун сказал мне. Он приезжал недавно к родителям и разыскал меня. Сказал, что у тебя будет конкурс, и если я решу приехать, то должна позвонить ему, — она не стала рассказывать Хосоку, что периодически звонила его другу, чтобы узнать, как дела у сына, и просила Намджуна сообщать о всех важных событиях в его жизни. — За нами заехали на машине. Сказали, что это ваши друзья. И вот мы здесь. Прости меня, сынок, я бросила тебя… — Не надо сейчас об этом, мама. Ты здесь, и это главное! — проговорил Хосок и посмотрел на Намджуна. Шепнув ему одними губами спасибо, он на самом деле прекрасно знал, чья это идея и кого нужно благодарить. Он нашел глазами Седжина, который сейчас разговаривал с его отчимом, вежливо склонив к нему голову в силу своего большого роста и, кажется, совсем не обращал внимания на Хосока. Но так только казалось. Младший прекрасно знал, что мужчина ни на миг не выпускает его из зоны своего внимания. «Ну ладно… — подумал Хосок. — Рано или поздно мы останемся наедине…» — Мама, я счастлив, что ты приехала. Как ты живешь? У вас все хорошо? — Да, сынок. У меня все хорошо. Мой муж хороший человек. Добрый. Он любит и уважает меня. Мы живем дружно. Но я до сих пор не могу простить себя за то, что бросила тебя и решила устроить свое счастье. Ведь тебе так нужна была моя помощь, а я… — Не вини себя, мама! Ты бы ничем мне не помогла! Ты правильно сделала, что решила поменять свою жизнь. Я же помню, как ты страдала и выбивалась из сил, работая и ухаживая за мной и отцом. Муж пьяница и сын придурок. Кто такое выдержит! Мне никто не мог помочь. Только он. Только он один. Я больше не идиот, мама. Я больше не тот трусливый неврастеник! Я вылечился! — Я вижу, сынок! Я так счастлива! В этот момент к ним подошли Седжин с мужем матери Хосока. Хоби поклонился тому в знак уважения и представил матери старшего. — Это Седжин, мама — мой хен и ангел-хранитель. Без него я теперь не смогу жить. Он главный человек для меня. — Спасибо Вам! — произнесла женщина, видимо, не совсем поняв, кем является этот мужчина для ее сына. Врач, друг, помощник… По большому счету, это не важно, если сын с его помощью стал почти прежним. Ее ребенок выглядит счастливым. И это не фальшь. Она, как мать, чувствует. А это ли не главное! Вечером, после того как провели с ними весь оставшийся день, проводив мать с отчимом обратно также на машине с верными Чанелем и Бэкхеном, которых Седжин попросил о помощи в этом деле, двое влюбленных вновь вернулись в свой дом. Набрав воды, несмотря на поздний час и усталость, старший опустился на маленькую скамеечку в их деревянной лохани и, как только Хосок залез следом, усадил его к себе на колени. — Спасибо тебе… — прошептал младший, прижимаясь к крепкому телу, и принялся водить пальчиками по мощной груди, едва скрытой водой. — Не нужно, — ответил Седжин, лизнув его ушную раковину и прикусив слегка мочку. — Я счастлив от того, что доволен ты. Это для меня главное. Была уже почти полночь. Где-то недалеко от них, видимо, у ручья, квакали две лягушки, словно переговариваясь. В траве и листве стрекотали кузнечики и сверчки. Вдалеке ухнула и затихла сова. Природа жила своей жизнью. Стеклянная дверь ниши была открыта настежь, и все звуки леса были слышны им двоим, словно они находились в нем самом. Это успокаивало, расслабляло и словно уносило в сказку. — Я люблю тебя… — прошептал Хосок, меняя положение и раздвинув ноги, оседлал бедра старшего, протянув руку за маленькой баночкой. — Ты уверен, что не слишком устал сегодня? — уточнил старший, тем не менее забирая смазку из его руки и снимая с нее крышку. — Хочешь, я просто сделаю тебе массаж? А это… — он указал глазами на баночку. — Наверстаем завтра. — Мне этого всегда мало… — уже не стесняясь, признался Хосок. — Завтра будет то, что должно быть завтра. А сейчас я хочу тебя… — закончил он, прижимаясь губами к шее старшего. Вскоре к ночным звукам леса прибавились совсем иные звуки, к которым местные лесные обитатели уже привыкли за последнее время, смирившись и впустив их в свою жизнь. Томные вздохи, тихие стоны и несдержанные вскрики в момент особого наслаждения. Именно так они хотели проводить все свои вечера еще долго-долго. Любить друг друга. Быть нужными друг другу. Заботиться друг о друге. Всегда! Сколько позволит судьба…