Амулет

На следующее утро Чонгук начал воплощать свой план в жизнь. Накануне он связался с отцом, успокоив его и маму, что с ним и друзьями все в порядке, и попросил у отца помощи. Также сегодня Джин подключил своих знакомых из федерального управления, а Седжин связался с другом из эмиграционной службы. Люди Юнга наверняка уже заняли свои наблюдательные пункты, расслабившись и обнаглев настолько, что не боялись преследовать людей на улицах с оружием, и лезть, вынюхивая информацию, даже в охраняемые дома элитных жилых комплексов. Поэтому нужно было спешить, чтобы перехватить их всех, пока они ничего подобного не ожидают. И действительно, те самые серые седаны уже заняли свои посты у домов Джина, Юнги и Чонгука, а также у квартиры и универа младших, и у здания фирмы. Сколько же их сюда понаехало. Однако Чонгук не спешил давать приказ о захвате. Нужно было выяснить сколько их всего находится в Сеуле и где они обосновались. Ведь должны же они где-то спать и есть. Поэтому решено было организовать слежку в течение нескольких дней. Тем временем парни старались вернуться к обычной жизни, не забывая ни на минуту о своей миссии, которая теперь была возложена на всех восьмерых, ведь в послании, переданном монахом, было сказано не только о владельцах амулетов, но и об их помощниках. Хоби с Намджуном связались с однокурсниками и, узнав все последние новости из универа, с головой ушли в подготовку к защите диплома, до которой оставались считанные дни. Джин был вынужден вернуться на службу, и это стало для него почему-то самым тяжелым испытанием за все время, несмотря на то, что он считал своим призванием то, чем занимался. Сейчас его уверенность в этом поубавилась. А когда он представил предстоящую встречу с суперинтендантом, его сомнения увеличились втрое. Тэхен понемногу приходил в себя. Рана действительно была неглубокой и не слишком сильно его беспокоила, тем более при постоянном уходе Седжина, заботе Чимина и гиперопеке Чонгука. Сам же Чонгук, на следующий день после приезда, был вынужден отправиться в офис, во-первых, для встречи с отцом, во-вторых, для контроля за всем, ведь после того судьбоносного возвращения из Китая у него совершенно не было времени, чтобы заняться делами, связанными с последними заключенными им сделками в Гуанчжоу и Шанхае. А ведь время не стоит на месте. Прошло уже больше месяца, так долго он никогда не пускал дела на самотек. Приехав в офис раньше отца и войдя внутрь, Чонгук застал в холле суету и ругань. Подойдя к ресепшен, он услышал конец фразы мужчины, который скандалил. — Вы все одинаковые! — кричал он. — Правды нигде не найдешь! Воры и лгуны! — Что здесь происходит? — строго спросил Чонгук у администратора, надменно смотрящего на мужчину. — Господин Чон… Простите… Этот странный человек ворвался сюда в возбужденном состоянии. Сначала требовал кого-нибудь из руководства, но потом, увидев случайно на одном из документов у меня на столе Вашу печать, достал какую-то бумажку с похожей печатью и начал требовать встречи с владельцем. Я был вынужден вызвать охрану… — отчитался важно администратор. Сотрудник подал ему смутно знакомый немного смятый листок из блокнота с не очень ясным, но точно его отпечатком перстня. Чонгук только сейчас, обернувшись, присмотрелся к мужчине, застывшим в ожидании. — Юнхо-щи? — Чонгук узнал в мужчине того самого водителя дальнобойщика, спасшего их с Тэхеном там, в лесу. — Онук-щи! — поклонился мужчина, поняв, что перед ним уже не обычный парень-путешественник, попавший в беду, а, видимо, человек занимающий большой пост в этой огромной компании, а может даже руководитель… Чонгук вспомнил, что Тэхен тогда придумал им какие-то похожие имена. Он посмотрел строго на администратора: — Почему не доложили мне сразу, как только этот человек предъявил мою печать? Или этот документ ничего для вас не значит? Почему не проводили его в комнату ожидания, а вместо этого вызвали охрану?! — Простите, господин Чон, — залепетал мужчина, растеряв всю свою значимость. — Просто печать выглядит странно, на каком-то крошечном листочке. Я думал, что это подделка… возможно мошенничество… — Вы уволены. Можете сдать все дела помощнику и получить расчет! — безжалостно проговорил Чонгук. — Но, господин Чон… — опешил администратор. — Мне не нужны сотрудники, не справляющиеся с элементарными вещами! Вы не можете отличить подлинную печать от подделки. Умерьте свой пафос и значимость! Не задерживаю больше! — и повернувшись к мужчине, указал рукой на лифт. — Пройдемте ко мне, Юнхо-щи. Они поднялись в офис и Чонгук, попросив секретаря принести кофе и закуски, закрыл за ними дверь. — Присаживайтесь, Юнхо-щи. У Вас что-то случилось? Нужна моя помощь? — Не то, чтобы Ваша, господин Чон. Я не знал, что встречу Вас здесь. — Просто Чонгук. Простите, что назвали себя по-другому тогда. Была причина, Вы понимаете… — попытался объяснить Чонгук. — Но почему Вы не ожидали меня встретить, если приехали с печатью? — Я вспомнил о ней случайно, когда увидел похожий символ. Я вложил ее тогда в документы и ни разу не доставал. — Тогда что привело Вас сюда? — Дело в том, что тот день, когда я встретил вас, был последним спокойным днем в моей жизни и жизни моей семьи. Я говорил, что китайцы портят нам жизнь и перебивают цены на перевозки. Уже долгое время мы довольствуемся лишь частью суммы, которую зарабатывали раньше. Но тогда я вернулся в компанию и узнал, что и наша фирма, и фирмы партнеры были вынуждены подписать контракт с китайцами, который был заключен нашим главным работодателем, а именно «Чон-фарм». Как раз накануне был подписан договор, который лишил и меня и моих товарищей последнего заработка. Нам просто нечего больше возить. А другую работу там найти сложно. Я перебиваюсь случайными заказами, но этого катастрофически мало. Как живут ребята, я не знаю. Я говорил, что содержу сестру с двумя детьми. Младший племянник… Он… У него проблемы с почками… Нужен постоянный гемодиализ, который стоит недешево… У нас нет медицинской страховки на детей… Сейчас нам отказано в процедурах, и боюсь, что очень скоро мальчик просто умрет… А ему всего-то шесть лет… — Юнхо-щи, я не понимаю. Это я заключал контракты с китайцами от нашей компании. Но, наоборот, с целью дать больше рабочих мест своим людям и больше точек сбыта! Ни о каких китайских перевозках речи не было! — Вы заключали? — удивился мужчина. — Да. Я директор этой компании. Сын председателя Чона. Сообразив, кто перед ним, мужчина побледнел. — Простите меня, господин Чон. Я был груб, но… — Все в порядке. И, пожалуйста, просто Чонгук. Я разберусь с данной ситуацией, обещаю. Но сейчас нужно решить вопрос с ребенком. Дайте мне минуту. Чонгук взял телефон и через какое-то время договорился с одной из лучших Сеульских клиник о месте для ребенка и предоставлении вертолета для его срочной транспортировки. — Я не смогу оплатить и час его лечения в такой больнице… — пробормотал в ужасе мужчина. — Вам и не надо. Все будет оплачено и подготовлено. Для вас и сестры со вторым ребенком будет забронирован номер в гостинице рядом с клиникой на все время, какое потребуется. Когда возьмут все анализы и проведут обследования, будем решать вопрос о донорстве и трансплантации. — Зачем Вам это? — шокировано произнес мужчина. — А Вам есть кому помочь, кроме меня? — напомнил Чонгук водителю его же слова. — Как вы тогда заметили, если мы не будем помогать друг другу, то как тогда жить? Не беспокойтесь ни о чем, Юнхо-щи. — А как дела у второго парня? Тэен? — Тэхен. Он приболел немного, но в целом все хорошо. Хотите увидеть его? — Было бы здорово… — Вас пока проводят в комнату, где Вы сможете перекусить, посмотреть телевизор и передохнуть. А я решу здесь кое-какие вопросы и поедем к нему, — пообещал Чонгук, поняв, что тоже успел соскучиться по младшему, даже за столь короткий срок. Дождавшись отца, Чонгук обсудил с ним дела, касающиеся фирмы, и немного поговорил о своих личных проблемах, успокоив, что все под контролем, но все же заручившись поддержкой и обещанием помочь всем возможным. Незаметно приблизилось обеденное время. Сегодня Чонгук пригласил их семейного повара, который должен был наготовить побольше разных блюд, потому что, после всех приключений, кушать хотелось всем, и кушать вкусно, а вот готовить никому не хотелось, даже Джину, у которого было испорчено настроение предстоящей встречей с начальником. Поэтому сейчас, забрав Юнхо из компании, Чонгук, довольный и гордый, мог спокойно пригласить его на обед к себе домой, уверенный, что все будет как надо. Тем временем дома у них происходили изменения и метаморфозы. Вызванная Чонгуком девушка-стилист несколько часов приводила парней, которые остались дома, в более-менее приличный вид, по словам Чонгука, а на самом деле просто творила чудеса. Когда она приехала к ним, Тэхен спал, поэтому профессиональные руки взялись за других. Первыми сели в кресло Намджун и Хоби. Джун не хотел ничего в себе менять, но, когда мастер преобразила его прическу в красивую стрижку, подняв челку вверх, и немного осветлила волосы, не только сам Джун, но и друзья пришли в неописуемый восторг. Поэтому, когда свое место в кресле занял Хоби, он уже сам попросил девушку так же его изменить, чтобы удивить потом Седжин-хена, уехавшего в офис с Чонгуком. Ему она сделала классическую корейскую стрижку, немного убрав виски и, не желая сильно осветлять его волосы, просто придала им каштановый оттенок. Хосок, посмотрев на себя, сначала расстроился, почти не увидев изменений, но, приглядевшись и уловив восторг в глазах друзей, поверил, что выглядит горячо, как выразился Чимин. Сам же младший, строго настрого запретив Юнги подглядывать, пока не будет готов окончательный результат, сел в кресло, затаив дыхание и попросив что-нибудь, чтобы было вау! Девушка, изучив уже немного его мимику и черты характера, пока занималась старшими парнями, и нарисовав в голове образ, принялась за работу. Чимин всегда мечтал о чем-то ярком. Не получая должного внимания в детстве от родных, он пытался восполнить это теперь. Он представлял себя в рыжем цвете или даже ярко-красном… Но, увидев в зеркале результат, сник немного и разочарованно посмотрел на мастера… — Нуна?.. — снова посмотрел он на себя. — Мне кажется, это не совсем то, что… — Верьте мне! — заговорщически произнесла она. — Вы произведете должный эффект своим образом! И покорите окончательно сердце того, кто и так уже ваш! — еще тише закончила она. — Правда? — сразу воспряв духом, улыбнулся Чимин, предвкушая фурор. — Обещаю! — Подняла она вверх большой палец. Чимин, затаив дыхание, вышел из комнаты, в которую не допустились даже друзья, хоть сам он наблюдал за всем процессом преображения их обоих. Они нашлись в комнате Тэхена, который уже проснулся и тоже готовился к приходу мастера, хоть и не вставая с постели, а лишь передвинувшись с их помощью на другой край. Увидев Чимина, друзья удивленно притихли, изучая его новый образ. Тэхен же, тепло улыбнувшись другу, подмигнул и одними губами прошептал: — Круто! Файтин! — и кивнул в сторону комнаты, где находился Юнги. Чимин вошел, оставив дверь открытой, и остановился в центре комнаты. Юнги оторвался от компьютера, глотнул холодный чай из кружки и, взглянув на младшего, не удержался, выплюнув жидкость на пол с криком: — Розовый?! Серьезно, розовый? Ты решил стать одинакового цвета со своими конфетами? Чимин обиженно поджал губы. Не на такую реакцию он рассчитывал. — Не розовый, а цвет палевой зари! — гордо ответил он. — Какой? Палевной? — стебался Юнги. — Это да, подходит! И на чем ты спалился? — Палевой! Палевой зари! Тебе не понять, видимо! — Да куда уж мне! — продолжал издеваться Юнги. — Ты у нас теперь Мальвина? — У нее были голубые волосы, так-то! — пробубнил Чимин. — А че ты голубые не забацал? Хотя да, розовый вне конкуренции! — Знаешь, что, хен! — чуть не плача, громко проговорил Чимин. — А спи-ка ты один сегодня! И мерзни, как раньше! Хрен тебе, а не грелка во весь рост! — и развернувшись к двери, добавил: — А грелка-то, возможно, и повыше будет! — и вылетел, громко хлопнув дверью. И невдомек было обиженному мальчишке, что старший, лишь подняв на него глаза, еле держал себя в руках. Что только увидев этот сексуальный манящий образ, он готов был закрыть дверь на все замки, а еще лучше схватить его в охапку, закинуть в Хаммер и увезти как можно дальше. А потом целовать, целовать и целовать, пока не удовлетворит свою потребность в этом розовом, вернее, блять, палевом анге… Да каком там ангелочке, дьяволенок он, самый настоящий! Всю кровь выпил из старшего своими выкрутасами! Сердце то и дело обрывается, то из-за страха за него, то от желания. Да такого желания, что теперь ни работать, ни даже просто сидеть сил нет! Но показать ему это и позволить окончательно сесть себе на голову Юнги не мог. Возможно, в силу того, что у него самого не было никакого опыта в отношениях, он просто не знал, как вести себя в подобных ситуациях. Все оставшееся время до приезда Чонгука, Чимин просидел в комнате у Тэхена, помогая и наблюдая за его преображением. Правда, уже не с таким воодушевлением, как вначале всех их процедур. Кое-как доведя Тэ до ванной, они усадили его на стул и, запрокинув голову над раковиной, промыли ему волосы от краски. Тэхен стал темно-русым. Ему не вернули его родной темный цвет волос, но, пожалуй, этот цвет стал для него самым выигрышным. Королевским — как сказала мастер, удовлетворенно взглянув на него, после легкой укладки. Оставив волосы свободными прядями падать на лоб и уши, она лишь немного подровняла их и придала форму. Его взгляд приобрел загадочную томность, хоть и остался по-детски наивным. Немного времени спустя после того, как стилист, слегка подровняв прическу Юнги без каких-либо явных изменений, собрала все свои инструменты и, дождавшись водителя, покинула квартиру, вернулся Чонгук, Седжин и с ними незнакомый мужчина. Лишь увидев его, Тэхен, вновь лежащий на кровати, расплылся в широкой улыбке. — Юнхо-щи! Я так рад Вам! Как Вы здесь оказались? — Добрый день, Тэхен-щи! — поклонился мужчина. — Ой, нет! Зачем так официально? — забеспокоился Тэ. — Пожалуйста, просто Тэхен! Раньше я и вовсе был для Вас — «Эй, парень»! — Это хорошо. Я не знаю, как вести себя с людьми такого уровня. Я простой водитель… — смутился мужчина. — А я простой фермер, Юнхо-щи, — ответил Тэхен, снова улыбнувшись. — А здесь я лишь временно. — Это мы еще посмотрим, — тихо произнес Чонгук, стоявший рядом с гостем и все это время откровенно подвисавший от вида младшего. — Так как Вы нас нашли? Какими судьбами Вы здесь? — снова спросил Тэхен, сделав вид что не расслышал, сам же трепеща в душе. — Давайте сначала покормим гостя и остальных, а потом вы поговорите? — проговорил Чонгук, все еще не в состоянии отвести взгляд от преобразившегося младшего. — Тэхен, ты сможешь перебраться на диван с моей помощью? Я покормлю тебя там. — Я сам могу! Я… — Тэ! Давай не сейчас, малыш? — перебил Чонгук старую песню. — Ладно, — сдался Тэхен, не желая устраивать разборки при госте. — Юнхо-щи, вы приехали на своей фуре? Где Вы остановились? — спросил Чонгук за обедом. — О, нет. Я на поезде, — ответил мужчина. — Переночую в чимчильбане, а завтра, снова на поезде, обратно. Мне нельзя надолго отлучаться. Может появиться заказ. Нельзя упускать. — Значит, переночуете здесь, у меня. А завтра я вызову водителя, и он доставит Вас домой. Тем более Вам нужно помочь сестре с племянниками собраться. — Зачем Вы это делаете, Чонгук-щи? Это слишком для меня! Я простой человек! — Вы не спрашивали у нас кто мы, когда бескорыстно помогали там, в лесу! — ответил Чонгук. — Вы и не догадывались, наверное, что тем самым спасли нам с Тэхеном жизнь. — Да, Юнхо-щи. Так и есть, — подтвердил Тэхен. — Вы спасли нам жизнь тогда. — Не думаю, что твоей жизни что-то угрожало, пока он был рядом с тобой, — заметил мужчина, обращаясь к Тэ. — Он так оберегал тебя уже тогда, хотя сам был еле живой. Это было видно даже невооруженным глазом. Поэтому даже странно, как он допустил такое, — указал он на плечо, ясно поняв причину повязки. — Он не виноват. Это я сам, — виновато опустил взгляд Тэ. После позднего обеда, который плавно перетек в ужин, за разговорами, когда на улице уже начало темнеть, все начали расходиться потихоньку по комнатам. Сокджин еще не вернулся со службы, поэтому Джун заботливо собрал ему еду, чтобы быстро разогреть ее в микроволновке, как только старший вернется. Хоби весь вечер бросал взгляды на Седжина, пытаясь понять его реакцию на свой новый образ. Но выдержке секретаря не было равных. Он не пытался скрыть свои чувства и эмоции от младшего, просто считал, что общая комната не место для их проявления. Наедине же он не собирался терзать своего милого ребенка сомнениями и сразу, как только они зашли в свою комнату, погладил его по голове, назвав самым красивым и горячим парнем из всех, кого он знал, и чмокнул в макушку. Однако ничего большего он себе не позволил, но Хосок был рад и этому. Поскольку последняя свободная спальня как раз сегодня была отдана гостю, гордому Чимину, продолжавшему показывать свой характер, ничего не оставалось, как устроиться на диване в гостиной, после того, как все разошлись. Он улегся на огромном белом мягком диване, размер которого был таким, что на нем свободно могли разместиться они все и никому не было бы тесно. И вот вроде в комнате было тепло, диван был супер-мягким, плед уютным, но было настолько некомфортно, что ни о каком сне не могло быть и речи. Чимин, покрутившись немного, понял, что все напрасно, и просто лежал с открытыми глазами, переваривая обиду, которая кислым вкусом осела на языке. Вдруг какое-то время спустя он услышал, как открылась одна из комнат и кто-то, минуя гостиную, кухню и туалетные апартаменты, направился в прихожую. Чимин не сомневался кто бы это мог быть, поэтому, подорвавшись с дивана, как всегда босиком, пошлепал в прихожую, где застал Юнги уже готовым выйти за дверь. — А… А ты куда? — спросил он, растерявшись. — В машину, — просто ответил старший. — Я сплю в постели только из-за тебя. Раз тебя нет, мне тоже ни к чему там оставаться. Можешь перебираться в спальню, там будет удобнее, — и с этими словами вышел. Чимин стоял и смотрел ему вслед, закусив губу. А Юнги впервые в жизни с таким нежеланием шел ночевать в свой любимый Хаммер. Он тысячу раз пожалел, что был столь несдержан в своем желании подшутить над младшим и нежелании открыто показать свои истинные эмоции после его преображения. Не хотел поддаваться? Не хотел давать ему повод зазнаваться? Не хотел?.. Да фигня все это! Чего он там не хотел? Просто ступил! Пусть зазнается, пусть наглеет, пусть садится на голову и катается хоть все двадцать четыре на семь! Только как теперь подойти? Как сказать ему об этом? Как снова прилепить к себе? Обо всем этом он размышлял, уже лежа на своем матраце в машине. Он подумывал уже было вернуться и, не говоря ни слова, просто прижать свою пиявку к себе крепко-крепко и не отпускать больше. Вдруг он услышал легкое шуршание около машины и тихий щелчок открываемой двери. Страха не было, как и сомнения кто это мог быть. Это сопение и кряхтение он не перепутает уже никогда и ни с чем. После недолгой возни мелкий улегся рядом, приткнувшись к нему под бок и сцапав маленькими пальчиками край его толстовки. Юнги развернулся и сцапал уже самого этого маленького жука, чтобы не сбежал, обнял и прошептал на ухо: — Замерз один? — Я никогда не мерзну. О тебе забеспокоился. Вдруг совсем отморозишь себе все и заболеешь. Спи давай, не хочу пока с тобой разговаривать. — Я охуел… — Чего? — Охуел, говорю, когда тебя увидел. Ты просто охренительно выглядишь. Не умею я выражать открыто свои эмоции. Тем более при людях. Но ты правда невероятен. И… И у меня… — Что? — затаив дыхание, прошептал Чимин в ожидании ответа, готовый душу продать, лишь бы Юнги сейчас закончил начатую фразу. — И у меня встал в тот момент, когда увидел тебя. Поэтому и шутил, чтобы скрыть это. — Ты такой дурак, хен! — Э-э! Полегче, пиявка! — Дурак ты, хен, - повторил Чимин. - Я же для тебя все это и делал! Только для тебя! Сил сдерживаться ни у кого больше не было. Губы их встретились и поцелуй без всяких нежных прелюдий сразу перешел в раздел огненно-горячих. Языки, как всегда, ласкали друг друга, вылизывая каждый миллиметр. Их любимый особый вид поцелуев. И вновь мелкий был инициатором продолжения, опустив руку и просунув ее между ними, потянул за шнурок джоггеров Юнги. — Сегодня никаких экспериментов, щекастый! — только и успел предупредить Юнги. — Мы в гараже элитного дома, а не на природе и не у себя в спальне! — Как скажешь, хен… — ответил с жаром младший, уже начав ласкать твердый горячий член маленькой ладонью. Однако Чимин не был бы Чимином, если бы так легко послушался. Оторвавшись от любимых губ, он опустился чуть ниже и припал губами к шее партнера. Он не впивался в нее со всей силы, как сделал бы сейчас сам старший. Юнги не мог сдерживать свои желания и, дорвавшись до Чимина, когда они наконец оставались одни, готов был просто растерзать его на части или сожрать от бушующей в нем страсти! Засосы и укусы на теле младшего не проходили окончательно никогда. Одни бледнели, но на их месте тут же появлялись другие. И даже синяки от крепких пальцев, которые с сумасшедшей одержимостью мяли плотные бочка и пузико, стали постоянным украшением любимого тела. Но главное, что Чимину это все нравилось. Безумно нравилось! Ему было мало! Постоянно мало! Хотелось жестче, сильнее, быстрее, и даже, возможно, больнее! Поэтому он провоцировал старшего, когда и как только мог, всеми возможными способами. Сам же младший был невероятно ласков. Он вылизывал сейчас шею и ключицы Юнги своим язычком так мягко и нежно, словно котенок. И даже член старшего он ласкал своими пальчиками аккуратно, хоть и сжимая, но не сильно, боясь причинить дискомфорт. И от этой его нежности Юнги просто улетал. Он превращался в желе и растекался лужей, которую после очередного оргазма, надо сказать как всегда сильного и умопомрачительного, со звездами за закрытыми веками, можно было собирать тряпкой и выжимать в ведро, чтобы потом из этой субстанции сформировать нового человека. Юнги в сотый раз порадовался тонированным стеклам в своем внедорожнике. Хоть от их жаркого дыхания все окна запотели, потому что были плотно закрыты, чтобы не было слышно стонов изнутри, лишняя защита не помешает, ведь охрана патрулирует парковку и может пройти совсем рядом. Воспользовавшись салфетками, найденными в бардачке, и приведя себя немного в порядок, парни снова легли рядом, обнявшись. — Чонгук сказал, что парни вроде обнаружили уже место обитания этих китаёсов и возможно уже завтра или послезавтра их всех прижопят. — Мгм… — промычал младший, снова уткнувшись носом в шею старшего. — Когда это произойдет, хочешь поехать со мной на пару дней на озеро? — спросил Юнги. — Уже не очень холодно, а там красиво. И нет никого. — Значит, мы сможем там с тобой… — хитро пробормотал Чимин и старший почувствовал, что он улыбается. — Слушай, щекастый! Ты можешь думать о чем-нибудь еще, кроме этого?! — возмущенно поинтересовался Юнги. — А как будто ты об этом не думаешь! — Но не постоянно же! — снова возмутился Юнги. — Я, вообще-то, думаю о нашем деле и амулетах! У меня крутится что-то в мыслях, но понять никак не могу. Может там, в тишине, что-то прояснится… — Хен, а если мы так и не найдем этот камень? Что тогда? — спросил тихо Чимин. — Должны найти! Мы монаху обещали! Он ждет и надеется. Я очень хочу успеть! — Ты правда веришь, что камень поможет ему поправиться? Ты же видел его… — Знаешь… Если бы кто-то сказал мне два года назад, что что-то может помочь моей маме и дать ей возможность пожить еще хоть немного, я бы на другой конец земли отправился, лишь бы найти, достать и привезти это… — Прости… — прошептал Чимин, снова уткнувшись носом в изгиб его шеи. Да, Чимину были незнакомы эти чувства. И не потому, что он не любил своих родных. Просто он даже представить не мог, что с ними может что-то произойти. Даже с бабушкой. Ну что с ней может случиться? Она ведь всегда такая сильная и волевая. Чимин никогда никого не терял и поэтому не мог себе представить каково это. Видеть, как человек уходит и ничего не смочь сделать. — Да, хен. Я поеду с тобой. Куда угодно! Всегда и везде! — Все остальное у нас тоже будет. Только для этого надо будет уехать в мою квартиру. Не в машине же. И не здесь, слишком много слушателей… — У тебя есть квартира? — удивился Чимин. — Ну не бездомный же я… — возмутился Юнги. — Просто я не очень люблю там находиться. — Я бы хотел взглянуть на твой дом… — мечтательно пробормотал Чимин. — Ладно, тогда сначала поедем туда, — согласился Юнги, снова прижимая его ближе к себе. А тем временем Джин, в свой первый рабочий день после недолгого отпуска, вновь пришел домой пьяный. Правда не до такой степени, как в прошлый раз, но все же… Он, не глядя ни на кого, протопал в душ. И выйдя оттуда минут десять спустя уже в домашнем, молча направился в свою комнату. — Хен, я тебе покушать оставил, — проговорил, вошедший следом, немного разочарованный невниманием, но переживающий за эмоциональное состояние старшего, Намджун. — Хочешь разогрею и принесу сюда? — Нет, я не хочу есть. Ничего не хочу, — тихо ответил старший, ложась на постель спиной к парню. — Мне уйти? — растерялся Намджун. — Нет! — как будто опомнившись, резко ответил Джин. — Нет, останься. Младший переоделся и лег рядом, не решаясь прикоснуться. Однако старший, сам повернувшись, прижался к нему, положив голову на плечо и обняв рукой за грудь. Полежав так немного, он тихо произнес: — Ты такой взрослый с этой прической. Тебе идет… Очень. — Ты заметил? — обрадовался Джун. — Я что, великий слепец, по-твоему? Конечно, заметил. Я всего лишь пьян! — Джин, об этом… А ты не думал о том, чтобы уйти? — Перевестись? Думал. Но… — Нет. Я имел в виду, совсем уйти… — С ума сошел? Бросить дело всей жизни из-за одного ублюдка? Нет! — Ты уверен? Уверен, что это твое? — тихо спросил Джун. Джин не был уверен. Уже ни в чем не был уверен. Возможно, поэтому и напился сегодня снова. Не только из-за суперинтенданта. Вернувшись, он обнаружил половину своих дел, которые вел до отпуска, закрытыми без объяснения причин. Остальные дела велись кое-как. Ребята, на которых, как он думал, мог положиться и которых считал не только коллегами, но и приятелями, оказались слабаками, а некоторые и продажными, как сам суперинтендант. Джин ясно понял сегодня, что в этом отделе он работать не сможет. Переводиться в другое отделение, к чужим людям, большинство из которых могут оказаться такими же… Или уходить, наплевав на все свои принципы? Но куда? Что он будет делать? Так тяжело ему еще не было. И только человек, лежавший рядом и крепко обнимавший его за плечо, вселял спокойствие и надежду, что все образуется. Только ради него Джин держался, не срываясь на истерику. — Чонгук-хен сказал, что на днях всех людей Юнга должны устранить. Я хотел попросить Седжин-хена отвезти меня в закусочную тетушки Бан. Хочешь поехать со мной? — тихо спросил Джун. — Мы могли бы заехать за тобой в обед… — Конечно. Я тоже соскучился по ней. Как она? — Я не знаю. Когда вернулись, я включил старый телефон и обнаружил несколько звонков от нее. Но дозвониться сам так и не смог. Она не берет трубку, и я волнуюсь… — Да! Поедем сразу, как только все образуется! — тоже почувствовав волнение, ответил Джин. — Может даже завтра. Джун поцеловал старшего в лоб, как маленького и тихо прошептал: — Все образуется, Джин. Все наладится. Спи. Я рядом. И Джин, ни о чем больше не думая и не беспокоясь, закрыл глаза и провалился в сон, ни минуты не сомневаясь, что все и правда будет хорошо. Ведь так сказал его Мужчина! А Чонгук, открыв дверь ногой, протиснулся в свою комнату с тазиком в руках. Тэхен посмотрел на него с удивлением. — Тебе нельзя принимать душ из-за ранения, поэтому я тебя оботру. — Что? — не поверил своим ушам младший. — Оботру мягкой губкой, а потом поменяю белье на постели, — уверенно ответил Чонгук. — … — И не смотри на меня так. Тебя сегодня стригли. На теле могли остаться волосинки, которые будут колоть и причинять дискомфорт. К тому же поры должны дышать. Так выздоровительный процесс пойдет быстрее. Можешь спросить у Седжина. — Тогда я сам… — со страхом проговорил младший. — Ты не сможешь сам! Скажи спасибо, что в туалет сам ходишь. — Спасибо. — Тэ, сам даже я не смог бы. Ведь нужно и спину обтереть и ноги. Ты не дотянешься. — Тогда Чимина попрошу. — Интересно, чем он лучше меня? — пробубнил Чонгук, все еще раздражаясь от упоминания о неугомонном младшем. — К тому же, это шило уже умчалось из квартиры вслед за Юнги. Уверен, снова пошли спать в машину. — Вот как? А до завтра нельзя подождать? — неуверенно спросил Тэхен, действительно чувствуя себя не очень хорошо из-за стрижки и вообще из-за невозможности принять душ. — Можно и неделю, но зачем ждать? — Ну… Чимин же вернется… — Тэхен, мы собираемся быть вместе. Как пара. Разве не так? — Чонгук дождался неуверенного кивка. — Во всяком случае, я точно это планирую в ближайшем времени. А это значит, что мы будем близки. Ты собираешься всегда от меня бегать и прятаться под одеялом, как тогда в мотеле? — Нет… — тихо прошептал Тэ, совсем смутившись. — Наверное нет… — Хочешь, я тоже разденусь? Чтобы ты меньше смущался? — Тебе только дай повод покрасоваться! — не сдержавшись, выпалил Тэхен. — Что? — ухмыльнулся Чонгук. — Думаешь, ты один помнишь мотель? — спросил, надув губы, Тэхен. — Я тоже помню, как ты дефилировал, играя мускулами! — Значит, смотрел все же… — улыбнулся Чонгук. — Ну хоть что-то… — Я разденусь до пояса, — поставил условие Тэ. — Ниже не надо. Туда волосы не попали. — Ты разденешься полностью, — строго отчеканил Чонгук. — Но так и быть, трусы сегодня можешь не снимать, — пошел он на уступку. — Трусы?! — задохнулся Тэ. — А ты и их хотел?! — Не хотел, не хотел, — успокоил Чон. — Давай помогу тебе, спать уже пора! Он помог Тэхену расстегнуть и снять пижамную рубашку, после чего аккуратно стянул с него штаны. Чонгук не стесняясь рассматривал его с ног до головы и обратно, опасаясь, что из уголка рта потечет слюна. Он сейчас чувствовал себя маньяком-извращенцем-педофилом и хер его знает кем еще, дорвавшимся, наконец, до самой главной и вожделенной своей жертвы. А Тэхен лежал ни жив ни мертв. Он представлял, как выглядит со стороны. Мягкий живот без намека на пресс, узкие плечи с худыми руками, не менее худые ноги с острыми коленками и, вишенкой на торте, крапивница, которая никак не проходила, потому что он все время нервничал и постоянно ее расчесывал. Чонгук же всего этого не видел. Вернее видел, но не замечал. Вернее замечал, но не обращал внимания. Вернее обращал, но не так, как думал Тэхен. Он любовался на этот нежный, мягкий, чуть впалый животик и больше всего на свете хотел прикоснуться к нему. Сходил с ума от этих изящных рук и стройных, ровных, длинных ног. Он с жалостью смотрел на расчесанные места и дал себе слово найти любые средства, чтобы облегчить зуд младшему и как можно меньше его нервировать. Потому что что-то ему подсказывало, что Тэхен больше нервничает из-за него, чем из-за опасности. — Ты прекрасен, Тэ. Тебе нечего стесняться, совершенно. Поверь мне. И старший не лукавил. Он боялся, что, увидев член между ног, не сможет побороть свою гетеросексуальность и это его оттолкнет. Но ничего подобного. Все, что ему хотелось при взгляде на бугорок, выпирающий из трусов, это выкинуть к хренам эту мешающую полному обзору тряпку и не только посмотреть, но и дотронуться. Вообще Тэхена хотелось трогать. Трогать везде! Но пока об этом думать было рано. Сейчас перед старшим стояла иная задача. Поэтому, чтобы не смущать младшего еще больше, он поставил таз поближе и, отжав губку, принялся за дело. Однако его выдержке чуть не пришел конец, когда, обтерев все тело спереди, он аккуратно перевернул Тэхена на живот. Увидев снова эту невероятную спину, да еще так близко, Чонгук поплыл окончательно. Отложив губку куда-то в сторону, он склонил голову и прикоснулся к основанию шеи младшего коротким робким поцелуем. Но одним поцелуем, разумеется, не обошлось и, по мере того, как он спускался ниже по ложбинке позвоночника, поцелуи становились все чувственнее и горячее. Дойдя до кромки трусов, Чонгук с трудом взял себя в руки и заставил остановиться. Не сейчас… Но скоро… Снова взяв губку в руку, он со всей тщательностью обтер всего младшего сзади, не обратив внимание на его состояние и не придав значения, что тот уткнулся лицом в подушку и сильно сжал пальцами наволочку. Закончив и отставив таз, старший, не удержавшись, снова провел пальцами вдоль позвоночника и тихо позвал: — Тэ… Тэхен, ты не заснул там? Давай я помогу тебе подняться. Сходишь в туалет на ночь, а я пока поменяю белье на постели… Но в ответ не последовало никакой реакции, хоть по дыханию было видно, что младший не спит. — Тэ?.. Что с тобой? — испугался Чонгук. — Тебе больно? Я задел рану? — Мгм… — сначала неясно, потом повернув голову, — Уйди, пожалуйста. Выйди… — Тэ! Повернись! Что с тобой?! — как идиот допытывался Чонгук, заставив все-таки развернуться младшего. И тут же увидел причину такого поведения. Из трусов, хоть и достаточно свободных, явным признаком его несдержанного порыва с поцелуями выделялся нехилый такой стояк. Блять… Все бы было чудесно, если бы не рана, которая, несмотря на обезболивание, беспокоила младшего при каждом движении. О первом разе сейчас не могло быть и речи. Но и оставлять Тэ в таком состоянии после того, что натворил, было нельзя. Поэтому Чонгук, недолго думая, не глядя на рассерженное и смущенное лицо младшего, положил ладонь прямо на эпицентр проблемы и приблизился лицом к животу, проведя по нему носом. Выше даже целовать было страшно, забинтованное плечо белым флагом показывало запрет. Поэтому старший решил, что в его власти сегодня то, что ниже пояса. — Не бойся и не стесняйся, — мягко сказал он, отстранившись от живота. — Это естественно и происходит с каждым. Хуже было бы, если бы не происходило. Зато у меня появился шанс… — хитро добавил он и снова припал губами к мягкому животику. В своей мешковатой одежде Тэ казался немного поплотней. Сейчас же перед Чонгуком открылось юное, нежное, стройное тело без намека, впрочем, на истощенность. Мяско в нужных местах присутствовало. А впалый мягкий животик надолго привлек к себе внимание старшего. Он водил по нему носом, целовал и терся щекой, в то же время мягко оглаживая член младшего через трусы, возбуждая еще больше и в то же время успокаивая. Когда он почувствовал, что Тэхен немного расслабился, то, отодвинувшись, взялся пальцами за резинку трусов, тихонечко их стягивая. Почувствовав волнение младшего, когда он приблизился к следам крапивницы на ногах, и заметив, как он пытается свести ноги и прикрыть одной другую, Чонгук, отбросив белье в сторону, провел подушечками пальцев прямо по покраснению. — Не расчесывай больше, — прошептал он. — Завтра привезу мазь. Она снимет зуд. И снова, склонив голову, прошелся нежными поцелуями вдоль каждой ноги, не обходя вниманием и воспаленные участки. Погладив острые коленки, он подтянулся чуть выше. Чонгук и сам не ожидал от себя подобной реакции. Ведь раньше даже крошечный прыщик на спине очередной девушки мог напрочь убить его эрекцию и вызвать отвращение. Сейчас же от подобной реакции не было и следа. Все казалось таким родным, любимым и желанным… Весь Тэхен был желанным и таким трогательно-милым. И когда прямо перед лицом старшего оказалась пурпурная головка, это, вопреки всем опасениям Тэ, не вызвало ничего, кроме еще большего желания и любви. Поэтому, не задумываясь, Чонгук, лизнув ее пару раз, взял в рот, обхватывая ствол рукой. Он даже не пытался брать глубже, лаская только одну головку, но делая это со всей ответственностью. Будучи раньше исключительно принимающей стороной, Чонгук лишь в теории знал, что нужно делать, но дал себе слово учиться и тренироваться чаще. Он никогда даже не думал делать что-то подобное с женщинами, поэтому и здесь опасения младшего, по поводу члена вместо вагины, были напрасны. А сам младший… А сам младший забыл, как дышать. Забыл вообще все на свете. Все его ощущения, чувства и эмоции были сконцентрированы сейчас в одной единственной точке. Сказать, что он не испытывал никогда в жизни ничего подобного, слишком банально. Он и не знал, что такое можно испытать. Да ощущение были похожи на маструбацию, которой он занимался в последнее время как одержимый, но она была лишь жалким подобием того, что происходило с ним сейчас. Это как сахар и заменитель. Все дело в эмоциональной разнице, когда ласкаешь себя сам, и когда это делает партнер. Любимый партнер. Желанный партнер. Тэхен дернулся от слишком сильной реакции и Чонгук придержал его второй рукой за бедро. — Не делай резких движений… — оторвавшись на секунду, пробормотал он, снова пропуская мокрую от слюны головку между губами. Конечно, младшего надолго не хватило. Еще несколько движений и он с грудным стоном, пустившим мурашки по телу старшего, излился ему в ладонь, потому что для первого раза Чонгук посчитал достаточным то, что сделал, опасаясь все испортить, если вдруг ему станет неприятно от спермы во рту. Но у него еще будет время попробовать и распробовать, решил он. Стянув один угол простыни с кровати, старший вытер руку и, дотянувшись до таза с уже остывшей водой, снова отжал губку и протер пах младшего. — Все хорошо? — поинтересовался он у едва дышавшего парня, услышав приглушенное угуканье в ответ из-под лежащей на лице ладони. — Ну полежи тогда немного, отдышись. Я вылью воду и вернусь, чтобы поменять белье, — улыбнувшись, закончил он и, чмокнув еще раз коленку младшего, направился в ванную. Вернувшись чуть позже, чем рассчитывал, он обнаружил Тэхена уже натянувшим чистые трусы и сидящим на краю кровати. Младший в смущении опустил красное лицо и не поднимал глаза на Чона. — Эй, сможешь встать ненадолго? — будничным тоном, как будто ничего и не было, спросил Чонгук. Тэхен поднялся и отошел к окну, пока старший занялся бельем. Чонгук задержался в ванной потому, что вынужден был быстро раздеться и влезть под душ. О том, чтобы дрочить на светлый образ младшего, не могло быть и речи. Он взрослый опытный мужик. И подождать пару недель, а может и меньше, чтобы потом насладиться желанным сексом с любимым, для него не должно являться проблемой. Поэтому, резко закрыв горячий кран, он, задержав дыхание, секунд тридцать простоял под ледяной водой. Проблема была решена и, натянув белье, он вернулся в спальню довольный собой. Перестелив постель, Чонгук подошел к Тэ, все еще стоявшему у окна, и, обняв аккуратно за талию, склонился над ухом, прошептав: — Ты самое прекрасное, что случалось со мной в жизни. Спасибо, что появился в ней. Все будет так, как ты захочешь, ты только не прячься от меня, хорошо? — Хорошо, — тихо ответил Тэхен, счастливо улыбнувшись. Старший помог Тэ устроиться на кровати, как можно меньше беспокоя рану. Тэхен, чистый, удовлетворенный и счастливый, почти сразу уснул, а Чонгук еще долго лежал в темноте, слушая его дыхание и благодаря судьбу за ту роковую случайность, что свела их тогда в самолете. И если причиной всего этого был тот самый амулет, висевший все время на шее младшего, а сейчас лежащий рядом на тумбочке, то он сделает все возможное и невозможное, чтобы отыскать этот заветный камень, хотя бы в знак благодарности за свое счастье.