Амулет

Перелет и дорога домой прошли относительно спокойно. В аэропорту их уже ждали автомобили Чона с проверенными людьми. Тэхен за время полета так и не проснулся. Видимо, доза снотворного оказалась слишком большой. Однако Седжин, осмотрев его, успокоил Чонгука, сказав, что так даже лучше, пусть очнется дома в спокойной обстановке. И вот, наконец, они дома. Все снова ввалились в квартиру Чона, которая в последнее время превратилась у них в своеобразный штаб. Все, кроме Тэмина и его ребят, которые остались в аэропорту, чтобы проверить самолет и подготовить его к следующим возможным полетам. Пилот не мог оставить свою ласточку, не убедившись, что все в порядке. Следующим, кто не мог остаться и попросил его отпустить, был Ёндже, пробормотав что-то про личные незаконченные дела. Чонгук, мыслями полностью занятый Тэхеном и его здоровьем, сначала машинально кивнул, дав свое разрешение, но после поднял палец вверх с немой просьбой подождать. В этот момент он включил телефон, который все это время оставался дома и на который непрерывным потоком сразу начали поступать сообщения и звонки. Он сбрасывал почти все, но вот один показался ему важным, и он решил ответить, ведь звонили из лаборатории. — Слушаю, госпожа Хван, — проговорил Чонгук в трубку, а Ёндже в этот момент заискивающе улыбнулся. Чонгук, пока слушал заведующую лабораторией, подошел к двери своей комнаты и, тихонько ее приоткрыв, заглянул внутрь, убедившись что Тэхен все еще спокойно спит и его ничто не беспокоит. По мере того, как женщина что-то вещала, лицо Чонгука все больше мрачнело, но, когда он развернулся, чтобы обрушить свой гнев на парня, того уже и след простыл. — Я понял Вас, госпожа Хван. Думаю, он уже помчался в лабораторию и минут через тридцать будет у вас, — успокоил он женщину. Послушав еще немного и даже улыбнувшись мимолетно, он ответил: — Думаю, веревка и наручники нам не помогут, госпожа Хван. А вот порцию пургена, чтобы дня три не слезал с толчка, я бы ему подсыпал! Что Вы говорите? Устаревшее лекарство? Ну Вам видней, конечно. Я разберусь! — успокоил он женщину уже серьезно и отключился. — Что, нашкодил пацан? — спросил подошедший Юнги, который слышал конец разговора. — Да уж, — задумчиво ответил Чонгук. — Оказывается, они так до сих пор и не выяснили, из какого растения был изготовлен яд. И хоть на ноги они его поставили, парня до сих пор беспокоят сильные болезненные судороги, возникающие регулярно, избавить от которых нашими доступными средствами они его не могут и лишь успокаивают на время. Вероятно, и в поездке он испытывал сильную боль в определенные моменты, и хоть спер в лаборатории несколько шприцов с сывороткой, не представляю, как он терпел в дороге, когда не мог сделать себе укол. Прибил бы засранца! — Как бы там ни было, этот засранец спас нам всем жизнь. Если бы не он… — тихо проговорил Юнги. — Только это и спасает его от моего гнева и расправы! — строго ответил Чонгук. — Ага, пурген, я слышал, — ухмыльнувшись, заметил Юнги. — Да, бро, ты страшен в гневе! — Да! Лучше не нарывайся, — тоже ухмыльнувшись, ответил Чонгук, после чего они разошлись по комнатам. Это расхождение по комнатам, кстати, тоже претерпело изменения. Как-то так само собой получилось, что Намджун, сразу по приезду, с невозмутимым видом перетащил свои вещи в комнату к Джину. И старший, на удивление всех, ничего на это не возразил. Хоби же, оставшись в комнате один, недвусмысленно посмотрел на Седжина, а когда тот начал откровенно тупить, делая вид что не понимает, а на самом деле просто боясь, что порыв младшего был лишь из благодарности за спасение и он вот-вот опомнится и снова закроется от него, Хоби вдруг сам, не выдержав, подошел к нему и спросил — не может ли он составить ему компанию, потому что одному ему спать все еще не по себе. — Ты уверен? — спросил Седжин, занося свою сумку в его комнату. — Да. А ты против, хен? — тихо уточнил Хоби. — Нет… Нет, конечно, — смутился Седжин. — Просто все жду, когда ты опомнишься и, передумав, попросишь меня уйти. — Я не передумаю, хен, — все так же тихо ответил Хосок. — На самом деле я давно уже об этом думал. Еще там, в горах. Просто… — Просто там был Тэмин? — не выдержав, ляпнул старший. — Причем здесь Тэмин-хен? — не понял Хоби. Седжин готов был оторвать себе язык, но теперь уже пришлось идти до конца и наконец выяснить все. — Ну, он же тебе нравится? — спросил он через силу. — Ну да, он хороший… Веселый… Он обещал меня в клуб взять, когда это все закончится! Сказал, что мы там можем танцевальный батл устроить, представляешь? Еще с девчонками обещал познакомить… И с друзьями… Да, он мне нравится. Но… — Хоби вдруг смутился, посмотрев на старшего. — Но не в том смысле… Не так… Так я на него никогда не смотрел… — А на кого смотрел? — не выдержав и затаив дыхание, задал вопрос Седжин. — На тебя… — Да перестань! Ты же терпеть меня не мог до последнего времени! И боялся все время. Я тебе противен был, я же видел! — Был… Вернее, я думал, что был… Я не мог в себе разобраться… Я чувствовал волнение рядом с тобой, но не мог понять, что это… А когда понял, испугался уже себя, а не тебя. А потом, когда уже в Тибет летели, Тэмин-хен в разговоре упомянул, что ты был женат и у тебя есть ребенок. И мне совсем не по себе стало… Поэтому я старался избегать тебя там. Ты ведь не из таких, да? Зря я все это, да? — Я не знаю, Хоби, если честно… — задумчиво проговорил Седжин. — Да, был женат… Да, о таких отношениях не думал даже никогда… Но… Все изменилось, когда увидел тебя там, у двери. Ты весь мой мир перевернул, и теперь мне самому бы разобраться… Но то, что ты стал центром этого мира, это точно! — Может, это жалость просто? И опека?.. — с сомнением и обидой спросил Хосок. — Нет, Хоби. Я сочувствую тебе, да, но это не жалость. Только давай подождем немного? Хочу дать тебе еще время, чтобы ты был уверен. — Я уверен! — возразил Хосок. — Нет, не думаю. Давай подождем. Я никуда не денусь и буду рядом. Обещаю. — Это потому, что я с придурью, да? Ну… тронутый потому что? — Что? — возмутился Седжин? — Не говори так про себя! — Да все нормально, хен! Я привык. Меня и в школе таким считали. И в институте говорят, что я странный. Да я не обижаюсь. Думаю, и моя мать считает меня тронутым. Да так и есть по сути… — Иди сюда! — не выдержав, произнес Седжин и, схватив за руку, притянул младшего к себе, крепко обняв. — Никогда больше так не говори! Никогда! Ты самый замечательный, умный и храбрый человек из всех! Посмотрел бы я, как бы они справились, доведись им пережить все это! Хоби уже не шарахался и не отталкивал старшего. Наоборот, он прижался к нему, почувствовав себя невероятно уютно в этих сильных руках. А в соседней комнате тоже шли разборки. — Еще раз выкинешь что-то подобное, как с тем камнем, не просто отшлепаю, а надеру жопу так, что неделю не сможешь сидеть, понял?! — Ой, обещания-обещания! — нагло ответил младший, развалившись морской звездой на кровати, пока старший перебирал его и свои вещи, отбирая то, что нужно отнести в стирку. — Я предупредил! — все еще серьезно проворчал Юнги. — Так, нужно тебе вещей еще прикупить, вряд ли мы дождемся свои чемоданы, оставшиеся в отеле. — Да не надо, хен! Мне хватит того, что есть. У меня столько никогда не было! — сразу заволновался Чимин, все еще смущаясь того, что старший на него тратится. — Я сам решу хватит или нет, ясно? Скажу носи — будешь носить, понял? — Ага, — пробубнил себе под нос Чимин, понимая, что спорить бесполезно. Юнги поднял с кресла три футболки, валявшиеся там, вывернутые наизнанку, с недоумением держа их в руках. Не поверив, он, как заботливая мамаша, перенюхал их все. — Странно… Чистые и даже новые… Щекастый! Ты что, выложил из сумки вещи, которые я тебе упаковал? — Ну а зачем столько сразу? Так же все быстро износится! — ответил скромно Чимин. — Ты что, все время в одной проходил? — А что в этом такого? Я почти не потею. И мои вещи никогда не воняют. У меня никогда и не было больше двух футболок. Я всегда так ношу… — пробубнил младший. — А почему тогда побросал все так? — скрывая щемящее чувство в груди, строго спросил Юнги. — Сложить не судьба? — Так спешили же… — нагло ответила пиявка. — Не успел. Юнги понял, что Чимин, впервые получивший столько классной одежды, по привычке решил ограничиться одной футболкой, но не смог удержаться и, пока старшего не было в комнате, снова крутился перед зеркалом, перемерив все, потому что, заглянув в шкаф, он обнаружил там и другие вещи, тоже засунутые кое-как. «Спалился мелкий! Надо будет баловать его почаще обновками, пока не налопается» — решил старший. — А что там говорил этот блаженный, ты не помнишь дословно? — спросил спустя время Юнги. — Про амулеты… Что-то про пароль… Что только сквозь одно можно найти другое… Он все время, как они ушли из монастыря, думал об этом и пытался уловить смысл. Но никак не мог ухватиться за что-нибудь… Возможно он что-то забыл или упустил… Младший перевернулся на живот, облокотившись подбородком на руки, согнул ноги в коленях и, качая ими в воздухе как ножницами, бился пятками друг о друга, наблюдая за старшим. — Нет, хен, я не помню, что он говорил… — ответил Чимин серьезно, после чего хитро добавил. — Разве только то, что я милашка… — Чегоооо? — засмеявшись, переспросил Юнги. — Кто такое сказал? Когда он такое сказал? Что-то я не слышал! — Может, просто потому, что ты не понимаешь по-тибетски? Просто этого не перевели! — А ты у нас прям знаток, в совершенстве им владеешь! — с сарказмом ответил Юнги. — Не знаток, но это слово понял! — Пиявка ты щекастая, а не милашка! Вот так он тебя и назвал, а ты просто неправильно перевел! — Неееет! — громко заорал Чимин. — Даааа! — так же громко, смеясь, дразнил его старший. И все это вынуждены были слышать все, кто находился в квартире! Ну а еще в одной комнате все происходило куда тише. Джин, выйдя из ванной в одних домашних штанах и с полотенцем на шее, вошел в свою комнату. Намджун, копавшийся в этот момент в рюкзаке, поднял голову и, посмотрев на старшего, уже не смог больше отвести свой взгляд. — Подбери, — какое-то время спустя сказал Джин. — А? — не понял младший. — Подбери, говорю! — повторил Джин. — Что? — все также завороженно переспросил Намджун. — Челюсть свою с пола подбери, вот что! — улыбнувшись, проговорил старший, подойдя ближе. — Нравится то, что видишь? — спросил он, отбрасывая полотенце. — Да! — прошептал младший, разглядывая его ошалелым взглядом. — Мне тоже… — так же шепотом ответил Джин, притягивая его к себе и прикасаясь к губам. — Мой! — прошептал он в поцелуй, тут же углубляя его. От Намджуна пахло потом и детской присыпкой, которой тот пользовался вместо дезодоранта из-за раздражения на нежной коже. У такого бугая такая нежная кожа, с улыбкой думал Джин. Запах младшего кружил ему голову, как и мягкие шелковистые волосы на затылке, которые Джин перебирал пальцами, обняв его за шею. Вообще, в Намджуне смешалась детская непосредственность и трогательность, и мужская сила, выдержка и рациональность. И эта смесь сводила Джина с ума! Он не мог поверить, что этот мальчишка не просто увлекся им ради эксперимента, а, кажется, и правда влюбился по-настоящему. И самое главное, что и сам Джин, видимо, влип в него не на шутку! — Мне надо в душ… — прошептал Джун, отстранившись на миг. — Мгм… — ответил старший, снова впиваясь в его губы. — Но я грязный… — успел заметить младший, чувствуя, как его подталкивают к кровати. — Ага. Позже, все потом, — пробормотал Джин, стягивая с него футболку. Больше слова им были не нужны. Старший оглаживал руками каждую часть тела партнера, изучая, лаская, пробуя на вкус, завоевывая и присваивая себе. Намджун же, в первые мгновения испытывая неловкость, вскоре тоже освоился и, поняв, что может повторять за Джином все его действия, осмелел настолько, что какое-то время спустя старший почувствовал две крепкие большие ладони у себя на ягодицах. Однако, впервые в жизни, это не вызвало у него чувство протеста и какой-то обреченности, а наоборот, хотелось поддаться этим неумелым рукам и позволить им делать все, что заблагорассудится. Поэтому, когда еще некоторое время спустя младший взялся пальцами за резинку его штанов, Джин готов был к любому продолжению, но он никак не ожидал, что младший скажет: — Прости, хен. Не могу больше сдерживаться, очень хочу посмотреть на тебя, уж слишком ты красив. Но не волнуйся, пока ты сам не проявишь инициативу, я буду держать себя в руках. У меня достаточно силы воли. Тем более сегодня. Тебе необходимо отдохнуть. Да и после болезни… Это все он бормотал, пока снимал со старшего одежду и облизывал его глазами после этого, скромно и даже застенчиво обходя взглядом самое главное и краснея как школьник. И как, скажите на милость, Джину на это ответить? Не волноваться? Проявить самому инициативу?! Как?! Взгромоздиться самому на член этого горе-любовника? Было бы забавно, тем более, что член этот, вон, уже выпирает из штанов! Он что, не видит, что старший уже тоже возбужден, а это значит, что в руках себя держать уж точно не стоит! Вот повезло же ему получить в возлюбленные такого ребенка, хоть и великовозрастного! — Разденься тоже… — выдавил из себя Джин. — А?.. Ага!.. — растерявшись, пробормотал младший, тоже снимая всю нижнюю часть одежды. Джин не был столь скромен, и пока Намджун путался в штанинах, пытаясь их стянуть, уже успел рассмотреть его во всей красе и особенно внимательно именно самое главное. То, что он увидел, его не просто не разочаровало, он не мог поверить, что такое богатство и красота до сих пор никому не достались и дождались его. Причем сами его нашли. Значит, так тому и быть. А кому не досталось, пусть клацнет зубами. Это все теперь принадлежит ему, и он никому его не отдаст! — Иди ко мне! Мой глупый, скромный, такой сильный и волевой мужчина! — пробормотал Джин, снова затягивая его в объятья и поцелуй. И Джун, поплыв от ощущения прижавшегося к нему невероятного тела, понял, что вся его бравада с силой воли была не более, чем детским лепетом, потому что никакая запланированная дрочка в душе не избавит его теперь от этого наваждения. Перед глазами так и будет стоять эта бело-розовая кожа, эти идеальные плечи, подтянутый пресс и узкие бедра. И это лицо, на котором с некоторых пор нет строгого выражения при взгляде на него, а наоборот, всегда блуждает легкая улыбка и некий обещающий блеск в красивых глазах. — Хен… — прошептал он, оторвавшись на секунду. — Джин. Для тебя теперь Джин. — Джин! Люблю тебя, мой Джин! Люблю! Джин, не в силах больше сдерживаться, прижался членом к члену младшего и, обхватив их оба рукой, начал водить по ним, сразу задав быстрый темп. Сейчас хоть так. Лишь бы скорее получить разрядку, пока мозг и все тело не взорвались от напряжения! Сам! Он готов всегда все делать сам! Однако, спустя немного времени, он вдруг почувствовал крепкую ладонь, которая обхватила члены вместе с его рукой и, не выпуская ее, продолжила начатое уже в своем, не менее быстром и ошеломительном, темпе. У Джина даже голова закружилась от такого напора. Он всегда старался руководить процессом сам, даже когда был снизу. Всегда пытался доказывать что-то партнерам. И как, оказывается, классно просто довериться. Просто пустить все на самотек, расслабиться и банально только получать удовольствие. А удовольствие, надо сказать, было охрененное. И это от одного только петтинга. Что же будет, когда этот мальчик научится всему остальному и войдет во вкус?! Лишь представив это, Джин затрясся в предоргазменной судороге и, не сдерживаясь, отпустив себя, бурно кончил, откинув голову назад. Чем тут же воспользовался младший, присосавшись губами к шее, и через несколько мгновений тоже кончил, обильно пачкая спермой их руки и животы. — Хен… Джин, я не облажался? — с волнением спросил младший, как только отдышался. — Все хорошо? — Все замечательно! — ответил старший, не желая больше мучить парня своими капризами и неизвестностью. — Ты молодец. Только мне снова в душ нужно… — счастливо засмеялся он. — Нет, лежи! Я сейчас. Я сам! Джун подорвался с кровати и, натянув штаны и футболку прям так, на испачканное спермой тело, вышел из комнаты, пока Джин удивленно смотрел ему вслед, не в силах пошевелиться. Спустя пару минут Намджун вернулся в комнату с полотенцем и стаканом в руке. — Что это? — спросил Джин, только сейчас осознав, что очень хочет пить. — Лимонная вода, — скромно ответил младший. — Не знаю, получилось ли у меня так, как ты любишь, но я выдавил туда дольку лимона и не добавлял сахар… — Откуда ты узнал как я люблю? — в шоке спросил Джин, действительно предпочитавший лимонную воду всем другим напиткам. — Подсмотрел пару раз, — просто ответил Джун. Он отдал стакан и, пока старший пил, обтер его сначала влажной стороной полотенца, половину которого намочил, а потом сухой, укрыв после одеялом. — Кушать не хочешь? — спросил Намджун, получив отрицательный жест в ответ. — Спи, Джин, тебе нужно хорошо отдохнуть. А я схожу в душ и вернусь, — закончил он, забирая пустой стакан. Дверь за младшим уже давно закрылась, а Джин все смотрел на нее, не в силах понять, за что ему досталось такое сокровище. Ну а в самой дальней большой хозяйской спальне наконец-то проснулся спящий принц. Тэхен открыл глаза и, взмахнув пару раз ресницами, сразу вспомнил все, что произошло. Только в недоумении осмотрелся по сторонам, не веря, что находится дома. Именно дома. Почему-то это слово и это чувство возникло у него в голове и в сердце. Даже несмотря на спартанскую обстановку в комнате, которую, по словам хозяина, должна обставить жена, Тэхен не мог отделаться от чувства, что это теперь его дом. Он повернул голову в другую сторону и столкнулся с взволнованным взглядом того самого хозяина данного помещения. — Как ты? — тихо спросил Чонгук, лежа рядом, поддерживая голову согнутой в локте рукой. — Сильно болит? — Нет. Почти не болит, — ответил Тэ. — Я сильный. Видишь, даже не стонал совсем. — Безусловно! — улыбнувшись, ответил Чонгук, зная какая доза обезболивающего была вбухана в младшего Седжином. — Снова спас меня? — Мгм… — кивнул слегка Тэхен, надув губы. — А себя спасти забыл… Так получается? Обо всех заботишься, кроме себя. — Нет, хен, все не так! Просто… — А сейчас послушай меня, малыш! — перебил его Чонгук. — Да, именно малыш! И не надо морщиться каждый раз при этом слове, потому что произносить его я буду часто! Очень часто! Чонгук лег поудобней и, вздохнув, продолжил: — Я думал все это время над твоими словами, и вот что тебе скажу. Все говорит о том, что я в тебя влюблен. Я не уверен, потому что ни разу в жизни не влюблялся… Но если это не оно, то что тогда? Я тебя просто не смогу уже отпустить. Как хочешь, но я не смогу без тебя. И если ты хочешь доминировать в наших отношениях, что ж, я приму это. Не знаю пока как, но приму. Но только здесь, между нами! Я согласен на любые твои условия, Тэ. Чтобы удержать тебя, согласен сменить позицию. Но в жизни ты для меня останешься малышом! И если ты еще когда-нибудь захочешь рискнуть собой ради меня, то подумай, пожалуйста, о том, что случись с тобой что-то по моей вине, или из-за меня, как потом мне жить с осознанием этого? Представь, если бы так поступил я. Ты смог бы принять такое? Тэхен лежал и хлопал ресницами, не готовый к таким откровениям и разборкам. — Я… Я не знаю… Не знаю, хен… Я не думал об этом, когда делал… Я просто хотел защитить тебя… — Давай теперь я буду тебя защищать? Хоть немного… Позволь мне это! А потом снова поменяемся. Теперь я прошу тебя сменить позицию! Согласен ли ты? Позволь мне позаботиться о тебе, хоть чуть-чуть! Уступишь мне? Давай делить поровну заботу и опеку. Я готов меняться и подстраиваться, а ты? — Я?.. Я не знаю, хен… Но я не требовал от тебя такого в наших отношениях здесь, — Тэ перевел взгляд на кровать. — Я говорил вообще. Я… Прости меня, хен. Не знаю, что на меня нашло тогда… — Чувство протеста? — улыбнулся Чонгук. — Видимо… Просто не дави на меня, ладно? — Я не буду давить. И… И, между нами, готов подчиняться тебе. Скажу больше, я даже хочу этого! Чем дольше думал об этом, тем заманчивей мне это казалось. Но позволь сначала мне научить тебя всему, ладно? Мечтаю, как буду тебя учить… — Да, хен, хорошо! — с жаром зашептал Тэ, — Только не знаю, можем ли мы прямо сейчас… Но я постараюсь! — Что сейчас? — не понял Чонгук. — Учиться… Ты же сам сказал… — Малыш! Такой готовый ко всему! Выздоравливай сначала! — улыбнулся старший. — Я в порядке! Мне не больно даже! Ты же подождешь? Не передумаешь? — Ни за что! Не волнуйся ни о чем! Я теперь буду ждать столько, сколько нужно! — Спасибо, хен. Я очень быстро поправлюсь! — Я не сомневаюсь в этом, — снова улыбнулся Чонгук. — Но есть одна вещь, с которой я мириться не готов. И ждать не могу больше ни одного дня! — строго закончил он. — Что это? — затаив дыхание, наивно распахнув глаза, спросил Тэхен. — Твоя прическа, вот что! — ответил Чонгук. — Завтра утром приглашу своего мастера со всем ее арсеналом сюда! Думаю, что и остальные захотят привести себя в порядок и даже я. Но в первую очередь это будешь ты! — Такой страшный? — сонно спросил Тэхен, у которого уже снова закрывались глаза. — Красивый! Самый красивый! Спи. Приготовлю тебе что-нибудь вкусное завтра. — А ты полежишь со мной, пока я засну? — спросил младший, широко зевая, и слегка сморщился от боли в плече, пошевелившись. — Я всю ночь буду с тобой. Никуда не уйду. Спи спокойно. Чонгук целомудренно поцеловал Тэ в лоб, проведя подушечками пальцев по его щеке, едва касаясь. Он уже не сомневался в своих чувствах к этому парню. Да, парню. Стоило лишь принять это и все сразу стало легко и просто. И не важно кто, где и как. Зачем вообще это обсуждать и спорить, если он готов поддаваться и подчиняться ему во всем. Абсолютно во всем. Но сначала он разберется со всеми, кто угрожает его возлюбленному. Если нужно, весь мир перевернет, но избавится от всех, кто представляет хоть малейшую опасность. Он, все же, все еще господин Чон, директор «Чон Фарм», один из самых влиятельных людей Азии. Ему ли пасовать перед каким-то Юнгом? Он что-то расслабился и забылся в последнее время. Ему ли бегать и прятаться? Больше он себе такого не позволит. С завтрашнего дня только он будет устанавливать правила игры! И пусть Юнг засунет себе в задницу свои амбиции! Он - Чон Чонгук! Это его город и его страна! И только он будет решать, кто достоин дышать его воздухом, а кто может идти на хер!