Амулет

Обратный путь в Сеул прошел относительно спокойно, во всяком случае без погонь и гонок с преследованием. Но, конечно, не обошлось и без эксцессов, связанных в основном с отношениями внутри этой четверки. Проснувшись рано утром и поняв, что усталость никуда не делась, Юнги решил дать себе еще немного отдыха и отправиться в путь вечером. Так в любом случае безопасней и проще. Поэтому повернувшись и увидев сладко сопящего младшего, который не проснулся даже от шевеления рядом, Юнги лег на другой бок и еще какое-то время лежал, глядя на эту щекастую моську и пытаясь разобраться в себе. Почему этот чудик с карамельным запахом, уже, видимо, впитавшимся в его губы от постоянного употребления конфет, всего за одни сутки так сильно смог забраться глубоко внутрь Юнги? Так глубоко, что затронул что-то давно забытое и даже выброшенное за ненадобностью. Как всего за сутки эта пиявка стала тем, кого хочется оберегать и защищать. Кого хочется прятать за спину от любой опасности… Кого хочется жалеть и даже баловать. О ком хочется заботиться. И самое главное, кого не хочется отпускать… С кем не хочется расставаться, когда все это закончится… Что это за чувство? Откуда оно взялось? Юнги был одинок. После ухода мамы он чувствовал себя очень одиноким. Несмотря на друзей. На дядю с тетей. Он все равно был одинок. Но вот сейчас лежит рядом это щекастое, губошлепое недоразумение и странным образом чувство одиночества исчезает… Также, как и чувство холода вчера, вернее, сегодня ночью, когда этот клоп прижался сзади. И еще… Почему так невыносимо хочется протянуть руку к этой мягкой, по-детски округлой щеке и провести пальцами по наверняка бархатной коже. Так хочется, что даже колет кончики пальцев… Юнги уже дернулся было и пошевелил рукой, не в силах сдержаться, как вдруг мелкий зашевелился во сне и неосознанно начал искать потерянное тепло, как слепой котенок или щенок в поисках маминого бока. Придвинувшись ближе и почувствовав старшего снова рядом, он уткнулся ему куда-то в шею своим мелким носом и опять, протянув ладошку, сжал в ней толстовку на боку старшего, вновь сладко засопев. А Юнги так и продолжал лежать, глядя на этого наглого клопа и не в силах пошевелиться. Немного времени спустя он положил свою руку на плечо младшего, так и не осмелившись притронуться к щеке, потому что момент был упущен и, закрыв глаза, вскоре тоже вновь провалился в сон. Второй раз они проснулись уже в обед, когда в стекло машины кто-то постучал. Открыв глаза, оба в первый момент столкнулись взглядом, и, как ни странно, первым и единственным, кто смутился, был Юнги. Младший же выглядел до безобразия довольным. Стучавшим оказался Тэхен, который, как только открылась дверь машины, сгреб друга в охапку, проговорив: — Чимин-а, как же ты меня напугал. Не делай так больше. Я проснулся, а тебя нет! Думал, тебя похитили! Будь рядом, прошу тебя! — Все в порядке, Тэ. Мне просто здесь было спокойнее, вот и все. И я хотел, чтобы ты тоже смог отдохнуть. А на узкой кровати это не очень получалось. — Пойдем в номер, — продолжил Тэхен. — Там тебе покушать оставили. Чимин покосился на Юнги и, встретившись со строгим взглядом, безропотно поплелся за другом. Следом за ними в номер поднялся и старший. Девушка за стойкой сменилась. Там стоял сейчас молодой человек, наверное, тот самый счастливый отец, которого хозяйка по всей видимости предупредила, что в двенадцатом номере вместо двух человек поселилось четверо. Юнги купил еще несколько упаковок рамена, чтобы подкрепиться перед дорогой. Увидев пирожки, Чимин расширил глаза от такого количества еды, заверив, что даже в нормальном состоянии столько не съест. — Он на диете постоянно, — пояснил Тэхен. — Зачем? — не понял Юнги. — Чтобы уменьшить свой зад, который не пролезает между сиденьями! — съязвил младший. — Ешь! — строго рявкнул на него Юнги. Однако Чимин, наевшись одним пян-се, отщипывая по маленькому кусочку и запивая водой, отдал два других Тэхену и Чонгуку, с жадностью смотревшему на пирожки. Он хотел поделиться и с Юнги, но тот отказался, ограничившись раменом. На очередной вопрос «почему?», он, как всегда, ответил: — Потому, что я хен! Юнги, не зная предпочтений Тэхена, купил только острый рамен. Тэ попытался съесть немного, но уже после небольшого количества схватил бутылку с водой и начал жадно пить. Чонгук, видя такое дело, с тоской посмотрел на пирожок в своей руке, который так и не успел откусить и, сглотнув слюну, положил его в миску к Тэ, забрав себе его рамен. Младший хотел было отказаться, но Чонгук посмотрел на него в ответ так же строго, как до этого Юнги на Чимина, и тот с благодарностью подчинился. Чонгук же, как и вчера, совершенно не брезгуя, доел за младшим его лапшу под удивленным взглядом Юнги. А удивиться было чему. Чонгук - любитель поесть много, редко когда делился едой, но не это было главное. Несмотря на близость со своими друзьями и почти родство с Юнги, младший никогда и ни с кем, даже с родителями, не ел и не пил из одной посуды. Никогда! Сейчас же он совершенно спокойно доедал за Тэхеном, пил с ним из одной бутылки, что тоже заметил Юнги, и, кажется, даже не замечал и не думал об этом. «Так-так, Чонгук! Становится все интереснее и интереснее!» — подумал про себя Юнги. Оставшуюся часть дня они провели в номере, отдыхая и набираясь сил для обратной дороги. — Тэхен, так получается, эти амулеты сейчас у тебя? — спросил Юнги. — Да, — ответил парень. — Я взял их с собой, чтобы хоть что-то выяснить, но ничего не получилось… Показать? — Разумеется, — кивнул Юнги. Тэ поднялся и подошел к вешалке. Расстегнув внутренний карман куртки, он достал четыре шнурка с подвесками и, подойдя, протянул их Юнги. Чонгук подсел к старшему, и они вдвоем принялись рассматривать необычные украшения. Как и рассказывал парень, в каждую из подвесок был вставлен крошечный камень, по всей видимости, драгоценный, а может и подделка, кто знает. Помимо камней, на них были нанесены иероглифы, которые даже Чонгук, в совершенстве владеющий китайским, не в силах был прочитать… Возможно, это тибетский, хотя, кажется, письменность у них одна и отличается только речь… В любом случае, ничего другого на ум не приходило и, судя по всему, ключ к разгадке лежал именно в этих четырех кулончиках. Разумеется, ни о какой магии не было и речи. Здесь было что-то другое. Но что? Юнги понимал, что, по всей видимости, им придется лететь в Тибет, чтобы это узнать. И, вероятно, всем вместе, хоть это и опасно… Другого выхода нет… Но для этого нужно было вернуться в Сеул, потому что если и лететь, то на самолете компании, в котором была хоть какая-то уверенность, и с надежным Тэмином… Пока они с Чонгуком рассматривали амулеты и обсуждали дальнейшие действия, младшие, прижавшись друг к другу на кровати, о чем-то оживленно шептались. Расслышать хоть одно слово было невозможно, но судя по их мимике, тема была очень интересной. А обсуждали младшие в это время ни что иное, как старших. Точнее, Чимин поведал Тэхену, что впервые в жизни влюбился с первого взгляда и теперь ему никто не нужен, кроме Юнги-хена. — Чимин-а! Какой Юнги-хен? Он мужчина, которого ты знаешь чуть больше суток! Какая любовь? Откуда? — Тэ! Это правда! Сначала это было просто восхищение. Но им просто нельзя не восхищаться! Он — мой герой! И не только потому, что он меня спас! Вообще! Он такой! Он очень добрый и заботливый! — Добрый? — удивился Тэхен, которому Юнги показался каким угодно, только не добрым. — Но он тебя пиявкой обзывает! — возмутился друг. — Это потому, что я вцепился в него, как пиявка, и не отлипал, готовый на что угодно, чтобы добраться до тебя! — Ох, Чимин-а! Спасибо тебе! Как же я счастлив, что ты сейчас со мной! Возможно, здесь и опасно, но не опаснее, чем в Сеуле! — проговорил Тэхён, обнимая друга. — Я, конечно, очень переживаю за хенов, но все равно мне спокойнее, когда ты рядом и я знаю, что тебе в данный момент ничего не угрожает! — Не волнуйся за хенов, — ответил Чимин. — Юнги-хен позвонил своему другу полицейскому и попросил позаботиться о них. Я же говорю, он очень добрый! Тэ! Я точно влюбился в него! — Но он не девушка же! — все никак не мог поверить друг. — И что? Какая разница? Мы с тобой кажется давно решили, что это не важно! Ты кожу его видел? — возмутился Чимин. — Она такая белая! Ни у одной девчонки нет такой белой кожи! Хоть они и мажутся для этого всякой фигней… — Ты-то откуда это знаешь? — насмешливо спросил Тэхен. — Знаю! — убежденно прошептал Чимин. — Помнишь Кан Миён с соседней с вашей фермы? Я слышал, как тетушка Сон из магазина в конце нашей улицы рассказывала подруге, что она скупила у нее все маски для отбеливания кожи! Что она только не делала, чтобы ее отбелить! А что в итоге? Ее лицо стало какого-то серо-желтого цвета! Ужас! Лучше бы смуглой оставалась! Мы с ней чуть не поцеловались один раз, когда я ее с занятий провожал и помогал тащить книги для какого-то задания. Она ко мне уже губами потянулась, но я только посмотрел на нее и так и не смог… А у Юнги-хена кожа сама по себе белая, как снег! Или как фарфор! И губы, наверное, мягкие… — мечтательно прошептал он. — Так! Стоп! — перебил его друг, — Ты целовался с Миён? А почему я узнаю о такой важной новости только сейчас? Друг, называется! — Так не было же ничего! Не получилось! Потому и не рассказал. Нечего было… — ответил Чимин. — Все равно, должен был поделиться! — все еще возмущался Тэ. — И что тебя заставило пробовать первый раз именно с ней? У нее же брекеты! Это неудобно наверное… — Удобно-неудобно, какая разница? — резонно заметил Чимин. — Это всяко лучше, чем на помидорах! Надо было хоть попробовать. — Ну ты и хорек! — обиженно прошептал Тэхен. — Видно, я бы так и не узнал об этом, если бы ты сейчас не проговорился! А я-то тебе все рассказываю! — Тэ! Да стыдно мне было, вот и не говорил! — признался, опустив голову, Чимин. — А вот сейчас говорю! Потому что это серьезно! Я влюбился, Тэ! Вот прям по-настоящему! Я думал, это только восхищение и благодарность… Но нет! Это точно что-то большее! — А если он не ответит тебе взаимностью? — спросил, смирившись, Тэхен. — Что ж… Значит это будет безответная любовь… Но… Я так легко от него не отцеплюсь!!! Они так и продолжали сидеть на кровати, прижавшись друг к другу, и Чимин, приложив маленькую ладошку к уху друга, все шептал и шептал ему о чем-то. «Значит, видимо, полегчало» — подумал Юнги, — «Раз вместо отдыха у них секретики…» — Что ж… Предлагаю потихоньку собираться и отправляться в путь, — проговорил он чуть громче, чем надо, чем напугал двух шушукающихся аферистов на кровати. Чимин встрепенулся и, округлив глаза, помчался в туалет, шлепая босыми маленькими ступнями по полу, со словами: — Охххх… Я быстро! Мне надо! На дорожку… — Он всегда так… — проговорил Тэхен. — У него нервное. Боится в дороге захотеть. Поэтому еще не раз туда заскочит, пока собираться будем. — Скажи ему, когда выйдет, что, если надо — я остановлю… — сказал Юнги, посмотрев на закрытую дверь туалета. — Хорошо, спасибо, — ответил Техен, подумав про себя, что, наверное, этот мужчина и правда не такой уж плохой… Одевшись и проверив номер, они спустились вниз и направились к машине. Чонгук обратил внимание, что Тэхен прихватил с собой сумку с двумя замызганными пледами. - Тэхен, зачем они тебе теперь? Почему не выбросил сумку и пледы? — Хен! Как я мог? Эти пледы всепревращальные! Они укрывали нас от дождя, ветра и опасности! Они спасли нам жизнь! Разве можно просто так их выбросить? Я так не могу! Я их сохраню, на память! — проговорил младший, прижимая к себе сумку. Чонгук посмотрел на него, как на ребенка, но, ничего не сказав, пошел дальше к машине. Самое интересное началось, когда они отъехали от мотеля и выехали на трассу. Чонгук, разумеется, занял место рядом с водителем, а младших запихнули на заднее сидение. Эти два клопа продолжали шушукаться, как и в номере, совершенно не обращая ни на что внимание. Юнги и сам, почему-то, не мог игнорировать этот беспредел, хоть и терпел, сколько мог, постоянно бросая взгляд на мелких в зеркало заднего вида, но, посмотрев на друга и увидев его состояние, далекое от спокойного, поспешил съехать на обочину. — Так, мелочь! Меняем дислокацию! Чонгуку нужен покой и комфорт с его травмой. Поэтому предлагаю ему с Чимином поменяться местами! Ты, пиявка, лезь сюда! Тебе не привыкать! А ты… — он посмотрел на друга, во все глаза пялящегося на него, — Отправляйся назад! Что? Там удобнее! О тебе же забочусь! — уже тише закончил он. Чонгук, все еще вылупив на него свои круглые глаза, все же отстегнул ремень и открыл дверь, вылезая. Младший же, даже не удосужившись выйти из машины, полез уже привычным способом на переднее сидение, не сдерживая своего восторга и счастливо улыбаясь. Когда все снова расселись, Юнги потянулся за ремнем и с тихим ворчанием пристегнул довольную пиявку, после чего вырулил обратно на трассу. Тэхён, посмотрев на Чонгука, который и правда выглядел не лучшим образом, так как его еще сильно укачивало в машине после сотрясения, положил к себе на колени свою многострадальную сумку с пледами, накрыв ее чем-то из вещей Юнги, найденных сзади в машине, похлопал по ней и проговорил:  — Хен, ложись. Тебе так будет удобнее. Чонгук, посмотрев с сомнением на предложенный вариант, подумав немного, все же согласился и с благодарностью улегся на сидении, положив голову на сумку на коленях Тэ. Через какое-то время Тэхён, совершенно не осознавая, что делает и желая лишь облегчить старшему его состояние, положил руку ему на голову и, запустив пальцы в волосы, начал тихонько ее массировать. Сказать, что Чонгук был шокирован, это ничего не сказать. Но вместе с этим он был в восторге от этой нехитрой ласки и просто плавился от удовольствия под нежными пальцами младшего, ощущая многомиллионные мурашки, стадами бегающие по его телу. На переднем сидении тоже счастью не было предела. Чимин, млеющий от восторга, что может безнаказанно смотреть на старшего, пока тот следит за дорогой, развернулся всем корпусом к, почему-то, не менее довольному Юнги, сев боком и поджав под себя ноги, полностью умещаясь на сидении. Так они и ехали в полной тишине и идиллии. За это время на улице окончательно стемнело и постепенно наступила ночь. Погода сильно испортилась. Дождь моросил не переставая, забрызгивая лобовое стекло от сильного ветра. Температура снизилась до минимальных значений, нехарактерных для Кореи в это время года. Но в машине всем было комфортно, тепло и уютно. Уже ближе к полуночи Юнги, взглянув на индикатор, начал искать глазами заправку по пути. Остановился он на автоматической станции самообслуживания, поэтому пришлось вылезать из машины. Хорошо хоть под навесом, но мелкие брызги все равно долетали даже сюда. Вдруг, не успел он вставить пистолет в отверстие бензобака, и, поежившись, засунуть руки в карманы, передняя пассажирская дверь открылась и из нее вылез мелкий. Подойдя сзади, эта щекастая пиявка прижалась к спине старшего, чувствуя его дрожь и хоть немного закрывая его от ветра. — Это ещё что такое? — возмутился Юнги. — Ну-ка марш в машину! Быстро! — Нет… — пробормотал младший, цепляясь пальцами за бока его камуфляжки. — Мне страшно без тебя, хен… Я лучше побуду тут, с тобой… Юнги прекрасно понимал, что ни о каком страхе в машине речи быть не может. Там друг, там Чонгук, да и он совсем рядом. Но эта трогательная забота о нем младшего, так старательно прикрывающего его сейчас от ветра и брызг, разливалась не только по его телу, но и затапливала душу таким приятным и нужным теплом. Чимин уже до этого обратил внимание, что старший боится холода. Что он вздрагивает каждый раз, когда вылезает из внедорожника. И вчера, забравшись к нему в машину, он почувствовал, что Юнги жался и пытался согреться. И расслабился он, только когда младший придвинулся совсем близко. Поэтому сейчас он прилип к нему всем телом, обнимая и делясь теплом. А ещё Чимин вдруг осознал, что Юнги хоть и выглядит крутым, большим и сильным, и рядом с ним младший действительно чувствует уверенность и безопасность, на самом деле он такого же роста, как и сам Чимин, а может даже и ниже… И, по сравнению с Чимином, он довольно худой. Прям вот худой! Ну и ну… Вот это крошка-шериф… Однако это не оттолкнуло Чимина, а, наоборот, заставило его сердце биться сильнее от уважения и восхищения таким удивительным старшим. И еще, почему-то, от умиления… — Мой шериф… — прошептал он очень тихо. Но Юнги расслышал, даже сквозь порывы ветра, и хотел было возмутиться, уже дернувшись, чтобы развернуться к младшему, но тот вцепился в него мертвой хваткой, как настоящая пиявка и запыхтел куда-то в затылок, давая понять, что не отлипнет. И старшему ничего не оставалось делать, как стоять спокойно и ждать, когда наберется полный бак. Расплатившись картой, потому что теперь уже светить ее было не так страшно, да и налички ни у кого из них почти не осталось, Юнги, все же отцепившись с трудом от младшего, пошел к автомату, чтобы купить четыре бутылки воды. Не успел он оглянуться, как младшего и след простыл. Решив, что тот уже вернулся в машину, чтобы не мокнуть под дождем, от которого старшего спасала хотя бы куртка, Юнги, взяв воду, направился к внедорожнику. Однако, открыв дверь, он увидел, что переднее пассажирское сидение пусто. Заглянув в салон и увидев двух мирно спящих голубков на заднем сидении, Юнги почувствовал, что к горлу подступает паника. Прикрыв дверь, он отошел от внедорожника и оглянулся вокруг. Но везде была лишь пустота, темнота и вода, льющаяся с неба. — Где же ты, пиявка? — прошептал Юнги, все больше отчаиваясь. И вдруг он увидел его. Неуклюже бегущего из-за угла заправки и перепрыгивающего лужи. Видимо, там был туалет. Увидев взволнованное лицо старшего, Чимин перепугался и схватился ладошками за свои пухлые щеки. — Ой, мамочки! Что же я натворил?! — запричитал он, подбегая к старшему, все так же стоящему под дождем, и со страхом глядя на него огромными глазами. — Ты всегда зовешь мамочку, когда накосячишь и боишься, что влетит? Ты маменькин сынок? Так вот, я не мамочка! Не пожалею! — Вовсе нет… — ответил тихо Чимин грустным голосом. — И это не в прямом смысле. И я рад, что ты не мамочка. Уж поверь… Очень рад… — Где был? — строго спросил Юнги. — Мне очень-очень было нужно! Прости, хен! Пожалуйста! — пролепетал Чимин. — А предупреждать тебя не учили? Чтобы люди не волновались? — проворчал Юнги. — Быстро в машину! Только заболей мне теперь! Чимин, еще более счастливый, чем до этого, помчался занимать свое место. А на заднем сидении все так же продолжали спать два их друга, тесно прижавшись друг к другу. Остальной путь прошел без происшествий. Въехав в Сеул под покровом ночи, Юнги посмотрел в зеркало заднего вида на проснувшегося Чонгука и кивком головы задал немой вопрос: «Куда?» — Ко мне, — шепотом ответил Чонгук, потому что двое мелких мирно дрыхли. Тэхен на своей дорогой сумке, каким-то образом лежащей теперь на коленях Чонгука, а Чимин, свернувшись клубочком на переднем сидении. Квартира Чонгука действительно была самым удобным вариантом, потому что помимо усиленной охраны всего дома и сама охранялась как Форт-Нокс. В общем, где и можно было почувствовать себя в относительной безопасности, так это здесь. Господин Чон старший хорошо позаботился о защите сына. К тому же, в отличии от маленького дома Джина, здесь места было столько, что можно было разместить целую футбольную команду. Заехав на подземную парковку без проблем, так как и его самого и его машину все охранники прекрасно знали, Юнги припарковал внедорожник на привычном месте. Тем временем Чонгук, покинув салон, направился к охраннику и взял у него телефон. Набрав в первую очередь отца и успокоив его, что с ними все в порядке и они дома, он набрал Джина и, как только сонный хен ответил, попросил разбудить его подопечных и, быстро собравшись, ехать к ним, пока дом его родителей не вычислили. — Я, вообще-то, полицейский, если ты забыл! — проворчал сонный Джин. — И могу обеспечить охрану себе и двум мальчишкам, спящим в соседней комнате. — Нет, хен, не можешь! Прости, но послушай меня в этот раз! Приезжайте срочно! Прошу! — проговорил серьезно Чонгук. — Ладно, — пробормотал Джин, понимая, что дело действительно серьезное. — Скоро будем. Юнги снова боролся с желанием погладить бархатную щеку сладко спящего младшего, чтобы разбудить. Он уже протянул было руку, но в этот момент открылась задняя дверь и в салон заглянул Чонгук. Совершенно не обращая внимания на то, что творится на передних сидениях, он сам завис, глядя на мирно спящего Тэхена, подложившего ладони под щеку и сладко выпятившего нижнюю губу. Если бы не сотрясение, Чонгук, наверное, не удержался бы и взял младшего на руки, чтобы донести до квартиры, не будя. Он уже даже не удивлялся и не одергивал себя в своих желаниях, просто смирился с тем, что после удара головой с ним что-то происходит. Ведь других причин, кроме удара, быть не может? Правда же? С переднего сидения раздался голос Юнги, которого снова обломали, и он вынужден был тормошить младшего за плечо: — Чимин, просыпайся! Продолжишь спать в удобной кровати, как только поднимемся в квартиру. Младший кое-как разлепил глаза, сразу вспомнил, где находится и, отстегнувшись, вылез из машины. А Чонгук все продолжал стоять и пялиться, пока не очнулся от хлопка двери, которую закрыл Юнги. Когда двое других отошли от машины на приличное расстояние, он тихо проговорил: — Малыш… Нужно перебраться в квартиру… Просыпайся. Тэхен открыл сонные глаза и похлопал ресницами, пытаясь прийти в себя. — Приехали? — еле разлепляя губы и причмокивая ими, спросил он. — Да. Пойдем наверх, — ответил Чонгук, протягивая ему руку, чтобы помочь вылезти. — Я сам могу… — упрямо пробормотал Тэхён, вылезая из внедорожника, не забыв прихватить с собой свою сумку. Опомнившись, Чонгук кашлянул, кивнул и, захлопнув дверь, пошел вслед за младшим к лифту, в котором их уже ждали друзья. Зайдя в квартиру, Чонгук первым делом показал младшим гостиную, где пока можно было расположиться, пообещав чуть позже показать их комнаты. У Юнги, как и у Джина, своя комната здесь была давно. Взяв телефон, который забрал у охранника, Чонгук по очереди набрал своих помощников. Тэмин чуть не расплакался от облегчения, когда услышал голос начальника - живого и невредимого. Ёндже и Седжин были более сдержаны. Дав распоряжения, Чонгук отключился и посмотрел на малышню. Покормить или уложить — вот в чем вопрос. Увидев две сонные моськи, которые еле-еле держали глаза открытыми, он решил, что второе лучше. Проводив их и выделив каждому по комнате, он отправился на кухню, зная, что Джин, приехав, в первую очередь потребует свой кофе, несмотря на ночь, вернее, очень раннее утро. Юнги уже залез в холодильник и, выудив оттуда кусок мяса, решал, что из него приготовить, чтобы было чем накормить такую ораву молодняка. Минут двадцать спустя позвонил охранник с парковки и предупредил, что приехали трое, один из которых господин Ким. «Да уж… И правда задроты…» — в первую секунду подумал Чонгук, глядя на друзей Тэхена и вспомнив его слова там в лесу. Ребята представились, поклонившись, и первым делом спросили, где их донсены. Выслушав Чонгука, они пожелали сами убедиться в их целости, и Чонгук проводил их в комнаты мальчишек. Одна оказалась пустой. В другой же обнаружились оба, крепко спящие на одной постели, даже не потрудившись раздеться. Старшие сказали, что тоже разделят между собой одну комнату и заняли вторую, выделенную мальчишкам. Юнги замариновал мясо, в то время как Чонгук вкратце объяснял Джину, что с ними произошло. Старший только возмущался беспечности донсена и попеременно оглядывал их с Юнги, убеждаясь, что с ними все в порядке. Спустя еще пол часа все разошлись по комнатам и завалились спать.