Bring Me to Life

Что именно сыграло такую злую шутку с Питером? Слух, услышавший то, чего нет, подвел его, или разум, придумавший то, чего так отчаянно хотелось? Все слова были понятны, однако их смысл, вроде как подразумевавшийся, никак не мог уложиться в голове Питера. А вот не в голове — очень даже мог. Плевать, что там примерещилось или нет его чокнутому разуму, а тело на это экстраординарное предложение среагировало весьма однозначно. Питер никогда не предполагал, что всплеск возбуждения и желания может быть вот таким: яростным, злым и беспощадным. Никогда в жизни он ничего подобного не испытывал. Все внутри словно заклокотало и неистово орало ему: «Скажи «Да»! Скажи «Да!», придурок!» Тони, который не слышал истеричные мысли Питера, расценил его замешательство по-своему. Он сморгнул, словно избавляясь от пелены перед глазами, криво растянул губы в сухой улыбке и отвернулся, большими шагами отойдя к окну. — Прости, карапуз, — сказал он, не глядя на Питера, и сделал большой глоток из бутылки, которую по-прежнему держал в руке. — Не пугайся так. Просто глупая и неудачная шутка. Ты еще не привык к моему своеобразному чувству юмора. Видимо, я все-таки действительно устал, раз перестал фильтровать, кому и какую ересь можно выдавать. Что? Шутка? То есть… вот и всё на этом? Можно просто забыть и жить дальше, как ни в чем не бывало? Но почему тогда что-то внутри — паучье ли чутье, внутренний голос или исстрадавшееся от одиночества сердце — просто заходится криком, утверждая одно. Тони лжет. Это была не шутка. Он действительно имел в виду то, что сказал. И он действительно хочет его, Питера. Конечно, он ни на чем не станет настаивать: в каких бы грехах не упрекали Тони, но в насилии никто и никогда его ни разу не заподозрил. Да и зачем это ему, когда стоит лишь моргнуть, и к его услугам были все красавицы и красавцы мира… А вот сейчас вместо красавцев и красавиц перед ним стоял один простой мальчишка из Квинса, такой напуганный и такой ошарашенно-счастливый. Так себе размен. Но Тони Старк почему-то был на него согласен. — Свободен, карапуз, — не оборачиваясь, равнодушно кинул Тони, поставил бутылку на стол и засунул руки в карманы брюк. — Завтра с утра жду отчет по Пало-Верде. Питер застыл на месте, не в силах пошевелить и пальцем. Ему был отдан прямой приказ, которому он был обязан подчиниться, но тело словно отказывалось функционировать. С какой-то кристальной ясностью он понимал одно. Сейчас он сделает пару шагов к двери, выйдет из кабинета, и они больше никогда не вернутся к этому разговору. Тони больше никогда не сделает ни единого шага навстречу. С только ему присущим блеском он пойдет дальше своей дорогой — дорогой величия, могущества и одиночества. А Питер… А Питер не позволит этого. Он не знал, что руководило им. Все пережитое за его немногочисленные годы жизни, вся боль, все стиснутые кулаки и проглоченные слезы, все одинокие ночи и тускнеющие в памяти воспоминания — всё это или ничего. Да и есть ли разница, что именно заставило его сделать пару шагов до Тони и практически не дрожащим голосом сказать: «Нет» — Что нет? — фальшиво удивился Тони и наконец обернулся. Питера вмиг кинуло в темный, беснующийся огонь этих сумасшедших глаз. И он вдруг совершенно четко понял. Он никуда не уйдет. Никуда и никогда. Он всегда хочет греться в этом безудержном огне. Даже если тот сожжет его дотла. — Всё «нет». Нет, вы не шутили. Нет, это не ересь, — дыхание все же перехватило на миг. — Нет, я никуда не уйду. Тони молчал, не сводя с него глаз, и Питер отчаянно силился прочитать в них хоть что-то, но огонь цепко хранил свои тайны. От этого Питером начинала овладевать ледяная и беспощадная паника. Но к черту, он ей не поддастся! Не ради ли этого момента он и прошел сквозь жизнь и смерть?! Он торопливо облизнул пересохшие губы, невольно отметил, как дернулся кадык Тони, неотрывно следившего за ним… И рванулся в пропасть. — И я очень хочу… того, о чем вы говорили. Тони молчал долго. Наверно, целую минуту. А может быть, вечность. А может быть, прошел всего миг, Питер не знал. Мир, время, пространство исчезли вокруг. Остались только непроницаемые глаза Тони с затопившими всё зрачками, в которых Питер безнадежно тонул. Тонул и даже не пытался спастись. И где-то посреди этой вечности Тони рванул его на себя и голодно прижался губами к приоткрытым и пересохшим губам Питера. Это было… Питер не смог бы подобрать ни единого слова, как именно это было. Наверно, кто-то бы сказал: круто, горячо, охрененно… Неумело отвечая на жадный, хищный поцелуй, Питер мог сказать одно. Это было лучше всего, что с ним когда-либо случалось. Ради этого было не жалко умереть. Столько раз, сколько потребуется. Он невольно прогнулся в пояснице, стараясь прижаться ближе, ощутить всем телом, всей сущностью, что это не очередной ничтожный сон. Что всё это правда. Что он не сошёл с ума от мучительной тоски. Что его на самом деле целует Тони Старк. От прикосновения к крепкому, твердому мужскому телу возбуждение зазвенело в ушах. Хотелось немедленно принадлежать этому человеку любым способом, каким тот только пожелает. Язык Тони вытворял в послушно раскрывшемся рте Питера какие-то чудеса. Это было так непривычно, так пошло и так разнузданно, что хотелось скулить. Возбуждение дошло до такой точки кипения, что аккуратно отутюженные черные брюки причиняли сильную боль. Куда-то исчезли робость и покорность. Питер сам не понял, в какой момент его руки торопливо заскользили по сильным плечам и шее. Он шалел и пьянел на глазах от ощущения вседозволенности, от того, что он может трогать все это, и ему не запрещают. Как же возбуждающе ощущались под шёлком рубашки литые мышцы рук, сейчас стискивающие его талию! Дух вышибало при мысли, что он сейчас полностью во власти Тони. Но и Тони — в его власти. Это не могло быть правдой. И это правдой — было. Он даже не сразу понял, что его мягко, но решительно оттягивают за волосы от себя. — Притормози, карапуз, — незнакомым голосом проскрипел Тони. Неуверенно взглянув в его лицо, Питер в первый миг не поверил, что это действительно Тони. Больше не было самоуверенного и ироничного эгоиста, каким Тони видели все вокруг. Перед Питером сейчас был совершенно другой Тони Старк. Потерявший самообладание, открывшийся и такой невыразимо честный в своем желании. — Что…? Почему? — только эти бессвязные слова удалось выдавить сжавшимся горлом. — Ты уверен? — хрипло спросил Тони, вопреки своим же словам не выпускавший его из плотного кольца своих рук. — Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Ты не обязан… — С ума сошли?! — совершенно наплевав на субординацию, перебил его Питер. Окончательно забыв про стыд, он прижался пахом к Тони, чтобы тот в полной мере смог ощутить силу его желания. Тони безусловно ощутил, ещё бы… Сдавленно рыкнув, он обеими руками так стиснул задницу Питера, что тот совершенно позорно пискнул. — Хочешь меня, малыш? — протянул он совершенно чужим голосом, в котором причудливо мешались удовольствие и нетерпение. — Сами же знаете, что да. Говорить было все сложнее и сложнее. Тело уже почти не слушалось и само вновь бесцеремонно вжалось в Тони, отчего с губ сорвался первый стон. — Безумно хочу, — а вот пошлости, наоборот, рождались все легче. — И если вы сейчас прекратите, то… Он больше не мог терпеть и уже сам рванул Тони на себя, впечатываясь, вжимаясь, вдавливаясь. — То? — хмыкнул Тони, охотно подаваясь навстречу. — То вспомните, что я мутант, — свой голос тоже казался незнакомым, — свяжу вас паутиной и никуда вы от меня не денетесь. Возможно, Тони за всё это безобразие завтра его вышвырнет на улицу. Но это будет завтра. А сегодня Тони Старк принадлежит ему. Сгорая от жгучего желания, Питер вновь впился в эти так пошло припухшие губы. И с ослепительным восторгом почувствовал, как мгновенно они отвечают, перехватывают инициативу, подчиняют и повелевают. Может быть, никуда его завтра и не вышвырнут… Грудь вдруг обожгло холодом, и затуманенный разум лишь через мгновение осознал, что Тони рванул на нем рубашку в разные стороны. Крепкие ладони моментально заскользили по обнажившемуся торсу, к ним тут же присоединились влажные губы, и вот тут Питер уже действительно заскулил. Это было уже чересчур. Чересчур жарко, чересчур откровенно, чересчур невозможно. Каждое прикосновение отзывалось почти физической болью от жажды большего. — Какой же ты охрененный… — выдавил Тони, лихорадочно скользя короткими поцелуями по его шее и груди. Прижимая обеими руками его голову к себе, стискивая в пальцах волосы, Питер уже не мог ни о чем связно думать. Оставались лишь бьющие через край ощущения и эмоции. Их было так много, что он, наверно, испугался бы отключиться. Если бы вообще мог чего-то бояться. Но бояться рядом с Тони Старком было по определению невозможно. С каждой секундой ему хотелось все больше, и он повторил с рубашкой Тони то же, что тот проделал с его. Наверно, стоило бы подумать, каких баснословных денег стоит эта рубашка, и хватит ли его месячной зарплаты, чтобы ее возместить. Но не сейчас. Только не сейчас… От контакта кожи с кожей все нервы скрутило спазмом. Спина вдруг столкнулась с чем-то холодным, и только тут он понял, что уже не стоит, а лежит на широком кожаном диване, а Тони, тяжело дыша, нависает над ним. — Последний шанс, малыш, — Тони произнес это с таким напряжением, что вена на его шее запульсировала. — Потом я тебя уже всю ночь не отпущу. Затрахаю так, что завтра ходить не сможешь. Питер думал, что хотеть сильнее уже невозможно. Как же он ошибался… — О дааа… — простонал он, дергая Тони на себя. — Давайте уже… Завтра проверим… Как вы держите обещания. Тони восхищенно усмехнулся и одним-двумя движениями содрал с Питера остатки одежды, оставив того совершенно обнаженным. Он приподнялся, пожирая его голодными глазами. Наверно, полагалось стыдиться и закрываться. Но под совершенно безумным и восторженным взглядом на это не было никаких сил. Уже не контролируя себя, он изогнулся на кровати, то ли желая вновь прижаться, то ли бесстыдно себя предлагая. — Идеальный… и весь мой. Жаркие губы Тони вновь заскользили по телу Питера. Соски, живот, бедра — все по очереди подвергалось мучительной ласке, которой всё равно было преступно мало. Конечно, ваш, хотелось ответить Питеру, полностью ваш, от кончиков волос до обрывков мыслей. Но язык уже не слушался. — Только мой, да, Питер? Никогда не был ни с кем, правда, малыш? Питер отчаянно замотал головой, чувствуя иррациональную гордость, что всего себя он сберег только для Тони. Сильные пальцы жестко стиснули на бедре, огладили изгиб, скользнули на округлость ягодицы. — О, мой сладкий малыш… Умелый язык провел влажную полоску от живота до лобка, а затем губы сомкнулись на изнемогающем члене Питера. И вот тут он издал первый крик. — Боже какой чувствительный, — восторженный шепот еле прорвался сквозь шум в ушах. — Какое сокровище мне досталось! Содрогаясь от жадных и порочных ласк, Питер даже не сразу понял, что пальцы Тони торопливо ласкают его между ягодиц. Это было так стыдно, так неправильно и вместе с тем правильнее всего, что могло бы быть. — Какой горячий, влажный, нетронутый, — шептал горячечно Тони, уже выпустив член изо рта и навалившись всем телом, — умница, малыш. Вот так… Давай ещё немножко… В заднице чувствовалось… странное. Напористые движения неумолимо растягивали, давили, подчиняли. Наверно, надо было начинать бояться, но хриплый, рокочущий шепот ни на секунду не давал поселиться в душе этому чувству. Тони шептал, какой Питер молодец, как сильно он его хочет, как он прекрасен. Член Тони, мощный, горячий, давил прямо на член Питера. От грязной мысли, что вот это сейчас окажется в нем, Питер невольно сам подавался вперед, насаживаясь на пальцы. — Давай-ка вот так… Одним ловким движением Тони перевернул Питера на живот и приподнял его задницу вверх, подсунув под живот какой-то комок. Кажется, его собственные брюки с рубашкой. Питер щекой вжался в холодную кожу дивана, весь сосредоточившись на том, что происходило сзади и было ему больше не видно. Вот Тони целует его спину между лопатками и прикусывает так сильно, что Питер опять сорванно вскрикивает. Вот покрывает поцелуями ягодицы, вцепившись руками в дрожащие бедра. Вот прямо между раздвинутых половинок оказывается что-то холодное, видимо, смазка, которую тут же растирают горячие пальцы. И вот в него начинает протискиваться что-то огромное и жгучее. Конечно, он вскрикнул, но тут же вцепился зубами в кулак. — Тихо, тихо. Не дергайся, карапуз… — прохрипел Тони через силу. — Сейчас будет легче… Расслабься… Прижавшись всем телом, он покрывал поцелуями влажную кожу, скользил языком по кромке уха, прикусывал шею, сжимал напряженные плечи. Не сразу, но расслабиться получилось. Питер шумно дышал, чувствуя, как по лицу текут непрошеные слезы. Но он даже не мог сказать, были ли это слезы боли или слезы облегчения. — Давайте, — выдавил он. — Мне надо… Голос оборвался, но Тони хватило и этого. Он сделал осторожный толчок, уже не казавшийся таким болезненным. Слегка вышел и вошел уже глубже и сильнее. Питер чувствовал, как внутри зарождается совершенно незнакомое ранее чувство — счастье от единения с другим человеком. Толчки становились все глубже и несдержаннее. Все тело пробивала крупная дрожь, изо рта вырывались совершенно неразличимые уже звуки. Желание кончить сжигало каждую клеточку тела в невыносимом огне. Член терся о скомканную одежду, и от этого скручивало подступающей судорогой. Тони что-то рычал сверху, кажется, сдавленно ругался, вжимал его в диван так, что это было почти больно. Беспрестанно движущийся член внутри ощущался так необходимо, что Питер не понимал, как он раньше жил без этого. Перед глазами все темнело и начинало расцвечиваться мелкими взрывами поступающего сокрушительного оргазма. Тони взвинтил темп до сумасшедшего, врываясь в тело Питера так яростно, что того просто трясло. И тут он вдруг схватил руку Питера и переплел их пальцы. И Питера не стало.