Bring Me to Life

Сознание возвращалось медленно, с трудом отыскивая себе путь в белом мареве, похожем на теплое молоко. Черт его знает, сколько времени прошло, когда Питер, наконец, вернулся в реальность и смог во всех красках осознать происходящее. Он бесцеремонно валяется голый (хотя нет, прикрытый до ушей пледом) на диване в кабинете Тони, хозяина кабинета рядом не наблюдается, в душе негромко плещется вода, а все вышеперечисленное вместе — неизбежные последствия того, что у него только что случилось вот это самое. Секс случился. Первый секс в его незадачливой жизни, если что. И вот этот первый раз у него случился не с милой Мишель, не с какой-нибудь подвыпившей незнакомкой из бара или нахальным парнем из ночного клуба. С Тони Старком. Настоящим Тони Старком во всей его красе. Интересно, это все-таки реальность? Вот именно сейчас уверенность в этом была как никогда близка к нулю. Может, и не было никакого перехода в другой мир, а он просто-напросто сошел с ума от тоски? Сидит сейчас себе в психушке и бессмысленно пускает пузыри, утопая в своих видениях. Если да, то черт с ним, Питер согласен. Только пусть они не кончаются! Он неловко повернулся на диване, поглубже зарываясь в плед. Тело тут же прошило незнакомой ранее болью, и он не удержался от вымученного писка. Тони, кажется, был весьма старателен и упорен в исполнении обещания про «ходить не сможешь». Мысли в голове кружились в каком-то сумасшедшем танце, никак не желая выстраиваться в стройный ряд. Вот как ему теперь себя, в этих своих фантастически-прекрасных видениях, вести? Когда они вернулись с заседания Совета, Тони явно был зол и изначально не хотел ничего такого. Пусть во время… всего этого (слова «секс» Питер даже в мыслях старался избегать) Тони был весьма напорист и несдержан, но, надо быть честным, это ничего не значило. Точно таким он был бы с любым партнером, попавшимся под руку. От этой мысли стало так тоскливо, хоть вой бездомным волком в снежной пустыне. Ведь все именно так и было — он просто попался под руку Тони, которому в тот момент нужно было сбросить дикое напряжение последних дней. Вот и все. Мистер Старк не придаст никакого значения тому, что было. Сейчас вернется и выпроводит его отсюда. Хорошо еще, если сам, а не ботов пришлет. Второй вариант гораздо более вероятен, кстати. А завтра он будет вести себя, как обычно, совершенно выкинув из головы этот ничего не значащий для него инцидент. И наверно, это хорошо: между ними не будет ничего, что могло бы помешать их совместной работе. Вот только как теперь со всем этим жить Питеру?! Может быть, лучше свалить самому, пока Тони не вернулся? Тогда не придется смотреть в эти невозможные глаза, которые только что были такими горячими, а сейчас подернутся непробиваемым холодом равнодушия. Да, так было несомненно лучше. А с заходящимся в истошном крике сердцем Питер как-нибудь договорится. Он сможет, правда? Приняв решение, Питер торопливо выскользнул из-под пледа и заметался по комнате, выискивая свою одежду. Тело по-прежнему ломило, но терпеть это было несравнимо проще, чем ту жгучую боль за грудиной, которой скручивало от каждой найденной вещи. Вот рубашка, та самая, которую Тони сорвал в самом начале. Брюки обнаружились за диваном, видимо, Тони именно туда их отшвырнул. Галстук нашелся под столом, как он вообще туда попал?! Ничего, он сейчас быстренько оденется и тихо уйдет. Главное, не думать, не вспоминать, не дать подступить к глазам стыдным слезам. Хотя бы пока он не добрался до Квинса и не упал на свой продавленный, скрипучий диван. — А ты чего одеваешься? В душ не пойдешь? Совершенно спокойный голос из-за спины застал Питера в миг, когда тот был совершенно к этому не готов, потому что вода в душе журчала по-прежнему. — Чего замер? Питер, который действительно боялся обернуться, лихорадочно задумался, что ответить. Как не выставить себя совсем полным идиотом и уйти с гордо поднятой головой? — О! — вдруг раздалось насмешливое фырканье. — Дай угадаю, что творится в этой очаровательной головке! Неужели ты решил уйти по-английски и бросить меня тут одного? — Я решил? — непонимающе протянул Питер и, наконец, обернулся, комкая в руках несчастный галстук. От открывшегося зрелища во рту мгновенно пересохло, а брюки снова стали тесными, как будто и не было всего безумия между ними вот только недавно. Тони Старк стоял перед ним в одних брюках, небрежно накинув на шею полотенце, а по его крепкой, мускулистой груди медленно стекали капельки воды. Они плавно скользили по смуглой коже, нежно огибая изгибы мышц. Кажется, Питер больше всего на свете хотел бы быть одной из них. — Так куда собрался? — Тони вопросительно приподнял бровь. — Я… — недоуменно заморгал Питер, безжалостно вырванный из мира своих грез, в котором он жадно собирал эти капли языком. — Не хотел вам мешать. Я пойду, наверно… Что ж, кажется, это прозвучало достаточно твердо? Питер мог бы поаплодировать себе за выдержку, пусть только он знал, чего ему это стоило. Тони шумно выдохнул, откинул в сторону полотенце, подошел к Питеру и по-хозяйски притянул к себе. — Вот поэтому я и не связываюсь с малолетками. — Эй! Даже несмотря на полный раздрай в душе Питер не мог не возмутиться. — При всем уважении, я не малолетка, сэр! — Когда ты злишься, ты совершенно очарователен, Бэмби, — рассмеялся Тони. — Надо почаще тебя злить. — Только попробуйте, — буркнул Питер, которому вообще-то стоило бы отстраниться, но на это не было никаких сил. Руки Тони, которые держали крепко и надежно, — это было именно то место, где он хотел бы быть отныне и вовеки веков. — Только в твоем нежном возрасте можно надумать невесть чего, накрутить себя до небес, а потом самому от этого впасть во вселенскую печаль. Питер недоуменно уставился на Тони: это он про что? Не помешала бы небольшая расшифровка мудростей Тони Старка. — Не иначе решил сбежать, пока я сам тебя не выставил? После первой и последней ночи, не так ли? Ну вот, Питер опять мучительно покраснел. Он всегда знал, что его можно читать, как раскрытую книгу, но никогда еще это не было так позорно. — О, карапуз… Тони отстранился, легко чмокнул Питера куда-то в ухо и отошел к столу, щедро плеснув в бокал из позабытой вчера бутылки. — Не хочешь? — отсалютовал он Питеру бокалом. Питер отрицательно мотнул головой, неотрывно следя за Тони взглядом и едва ли не поворачиваясь вслед всем телом, как подсолнух вслед за солнцем. Тот подошел к огромному, во всю стену окну и несколько секунд молча всматривался в глубокую, бархатную темноту, лишь изредка исчерченную редкими огнями. — Видишь ли, карапуз, — наконец обернулся он, — ты рассуждал в целом логично. Моя репутация всем известна: укладываю людей в свою постель быстро, выгоняю из нее еще быстрее. Но это только одна сторона монеты. Я лично приложил немало сил, чтобы именно она стала наиболее выпуклой и открытой для глаз всех интересующихся. А вот вторая, неявная сторона состоит в том, что я так поступаю очень часто. Но не всегда. Сердце, которое со вчерашнего вечера уже должно было скончаться от нечеловеческих перегрузок, вновь взвилось в бешеном темпе. Это что сейчас Тони хочет сказать?! — Я легко и беззаботно прощаюсь только с теми, кто меня ничем не зацепил. Таких большинство на самом деле, но изредка бывают счастливые исключения. — А я… Я зацепил? — почти прошептал Питер, больше всего на свете желая услышать ответ и так же неистово страшась его. Он никак не мог поверить в то, на что сейчас намекал Тони Старк. Тот самый, который гений, миллиардер, а главное, печально известный плейбой, в кровати которого не задерживались модели «Максим». То есть они не зацепили, а он… — Ты? — Тони легко рассмеялся. — Паркер, с такой внешностью и умом просто преступление обладать настолько низкой самооценкой! Он расслабленно прошествовал мимо непроизвольно вздрогнувшего Питера и опустился на диван. Да, тот самый диван, на который Питер больше никогда не сможет смотреть без внутренней дрожи. — Иди сюда. Вот как можно было такие простые слова произнести настолько магнетическим, глухим, манящим голосом, что Питер почти мгновенно сорвался с места?! Как только он послушно приблизился, Тони ухватил его за запястье и усадил боком к себе на колени. Черт… Питер только-только от стриптиза с каплями немного отошел. И вот, пожалуйста, еще одно искушение для его гормонально неустойчивого организма, причем гораздо более действенное! Ощущать под задницей сильное тело Тони, отделенное всего двумя слоями ткани, было слишком сложно, если не сказать невыносимо. Но поскольку его, похоже, пока никуда не выгоняли, Питер осмелел настолько, что выпрямился, положил руки на обнаженные плечи и посмотрел своему нечаянному любовнику прямо в глаза. И кажется, ему понравилось то, что он там увидел. — Зацепил ли ты меня? — повторил Тони, притягивая Питера ближе. — Ты меня настолько зацепил, карапуз, что у меня встал, когда ты мне старательно вещал про КПД бензинового двигателя. О. Вау. Ну… ладно. Кажется, Питер не имеет ничего против этой информации. — Ты был такой трепетный, восторженный, раскрасневшийся и охуенно красивый, малыш. И при этом распинался о законах Ньютона и активационной энергии. У меня просто не было шанса. Питер сейчас немножечко умрет, совсем ненадолго, хорошо? Всей его операционке определенно нужна глобальная перезагрузка. Тони неожиданно ласково провел ребром ладони по щеке Питера, от чего тот еле удержался, чтобы не потянуться вслед за исчезнувшей ладонью. — На самом деле мне жаль что все получилось вот так, Питер. Раньше, до Щелчка, я никогда бы себе не позволил трахнуть ребенка. Пацана, не закончившего даже школу, мать вашу! Конечно, я бы приметил тебя мгновенно и прибрал к рукам, взял бы стажером, вероятно. Дождался, пока тебе не стукнет хотя бы 18, а уж потом, не торопясь, присвоил бы себе. Целиком и полностью. Приглашал бы тебя на свидания, катал по всему миру, дарил подарки — всё делал бы правильно и с шиком. Но… — заминка была совсем короткой, но Питер, почти не дышавший от волнения, не мог ее не заметить, — все слишком изменилось. И мне пришлось измениться. Новый мир — новые правила, порой слишком жесткие. Я теперь живу, зная, что в любой момент где-то в заднице Вселенной один дегенерат может просто щелкнуть пальцами, и меня не станет. Ничего не станет, — от кривой ухмылки почти физически стало холодно. — Как тебе кажется, что стоят на фоне этого знания наши прежние нормы и правила? — Ничего они не стоят, — тихо, но твердо ответил Питер. — Когда каждый день знаешь, что можешь погибнуть, глупо жить этот день не так, как нужно именно тебе. — Именно, — Тони склонился и аккуратно провел носом по ложбинке между ключицами, от чего Питера словно током ударило. — Ты бы в любом случае стал моим, Питер, так какая теперь разница, как именно это случилось? То есть Тони и не думал его прогонять. То есть Тони изначально его захотел. То есть Тони не считал эту ночь первой и последней. То есть все это не сон, а реальность, которая каким-то образом обрела свой хэппи-энд в этом мрачном мире?! От шквала обуревавших эмоций в миг захотелось скакать, бегать по стенам, кричать… А еще целоваться до боли в губах. И, кажется … снова до зуда захотелось вот того самого. Которое в первый раз. Судя по вмиг ставшему тягучим взгляду Тони тоже заметил смену настроения Питера. Притянул его к себе еще плотнее, от чего Питер не мог не прогнуться в пояснице, лизнул ключицу и жарко прошептал: — Повернись, малыш. Как зачарованный, Питер повернулся и тут же почувствовал, как горячие губы торопливо прильнули к его шее сзади. — У тебя очень красивая спина, малыш. Хочу любоваться ею, кажется, у меня новый фетиш, — жарко шептал Тони, сопровождая свои слова поцелуями. — Такая изящная, стройная, но крепкая. А еще безумно нравятся твои узкие лопатки. Им бы пошли крылышки ангела. Даже изнывая от накатившей страсти, Питер не мог не фыркнуть насмешливо. Вот уж кем-кем, а ангелом он себя точно не мог назвать, после прошлой ночи особенно. — Такой нечеловечески сильный и в тоже время такой нежный. С ума сойти можно! Я просто кайфую от идеи, как же многому я могу тебя научить. Терпеть эту изысканную пытку дальше было просто невозможно. Питер ловко выкрутился из рук Тони, одним движением повернулся к нему лицом и голодно, ненасытно впился во влажные губы. — Знаете, сэр, — прошептал он, когда дыхания стало не хватать и пришлось оторваться, — я всегда был отличником и очень, очень любил учиться!