Nobody knows I'm waiting

Роберт съездил к врачу на следующий день. Оказывается у него не было перелома ноги, была всего лишь трещина. Ему сняли гипс, но с бандажом на рёбрах придётся ходить до конца месяца. В больницу он ездил на такси. Но после неё, он не спешил возвращаться домой. Поехал на кладбище. Возле могилы родителей была лавочка. Он всегда садился на неё, когда приходил сюда. — Всем привет. Давно меня здесь не было. — Сказал он шёпотом. — Я обещал прийти в день рождение, но, я был не в этой стране. Так что извините. Эндрю приходил недавно? Убрал тут всё. В общем, у меня всё отлично. Иногда только думаю, как бы моя жизнь сложилась, если бы вы были живы. Наверно, я был бы хиком и сидел, запершись в квартире, в полном одиночестве… А нет, вы же врачи… Значит никакого компьютера на такое большое время. Тогда хрен знает, кем бы я был. Но теперь мне двадцать пять. Не победа ли? Монолог прервал телефонный звонок. «Рэй» — Высвятилось на экране. — Роберт. — Слушаю? — Папа… Э… ну то есть… Эдельвейс волнуется, что ты слишком долго в больнице, но не хочет признавать этого. Ты где? — Сейчас приеду. Я уже был в больнице. Сняли гипс с ноги. — Ладно. Так ему и передам. Роберт встал с лавочки. — Извините, дома семья ждёт. Когда-нибудь снова приеду. Роберт заказал такси и поехал домой. Как только он зашёл в дом. Эдельвейс тут же поцеловал его. Настолько настойчиво, что Роберт только и смог обпереться об тумбочку. — Ты чего? Рэй же дома? — Прошептал Роберт. Но Эдельвейс перехватил его вопросы и протолкнул язык внутрь. «Пирсинг» — Почувствовал Роберт на своём языке, подстраиваясь под действия Эдельвейса. — Ты снова надел пирсинг? — Да. Представляешь, прокол не зарос. Эдельвейс приобнял его, а потом прошептал на ухо: — Рэя дома нет. По телу пробежали мурашки. — Мы хотели поговорить. — Говори. Кто тебе мешает? — Сказал он, поцеловав ухо. — Ты. И твоя память к моим эрогенным зонам. — Я не могу своего мужа встретить с больницы? Пойдём на диван. Они прошли к дивану, Роберт сел и вытянул ноги. Эдельвейс сел на него и сразу же протянул руки под футболку. — Эд. Давай поговорим. — Говори. Рот у тебя свободен. — Зачем ты это делаешь? — Я не курил сегодня. Пачка сигарет у Рэя. Я обещал исправиться и вот. — А я то как тут задействован? В первый раз я обещал тебе помочь, но сейчас вообще не горю желанием. — Да иди ты. Роберт притянул Эдельвейс к себе за воротник и поцеловал. — Не дуйся. — Почему мы не можем просто заняться сексом? — Потому что у меня сломаны рёбра. — Ну я же не заставляю тебя двигаться. — Эдельвейс. Ты изменил мне несколько раз, как думаешь, хочу ли я? — А когда захочешь? — Не знаю. Сдай анализы, потом поговорим. — Анализы? Ты это серьёзно? — Да. Я же не знаю, с кем у тебя были половые контакты. — Только с защитой, Роберт. Я не идиот. — А с женщиной? Эдельвейс вздохнул. Тут Роберт был прав. — Но я люблю тебя. — Я понимаю. Но я не в настроении пока что. Потом — хорошо. — Потом Рэй будет дома. А сейчас он ушёл гулять куда-то. Роберт рассмеялся. Так странно видеть Эдельвейса перед своим лицом, а не ниже. — Чего ты смеёшься? Руки Эдельвейса опираются на кровать с двух сторон от головы Роберта. Он уверен, Эдельвейс бы лёг, если бы не сломанные рёбра. Его глаза наполнены желанием, даже цвет как будто бы стал темнее. Эдельвейс ждал ответ на вопрос, но вместо этого Роберт улыбнулся. Эдельвейс не сдержался и, протолкнув язык, засосал губы почти до синяков. Он не врёт. Не курил сегодня. Когда Эдельвейс отступает, Роберт целует его в шею. «Ладно, может у меня и есть настроение» — Подумал Роберт. Он аккуратно проводит руками по талии Эдельвейса и оставляет их на заднице, чтобы прижать его к себе сильнее. Между тем, Эдельвейс не отстаёт от губ Роберта. Его рука тянется к ремню, растёгивает ширинку. Когда они слышат поворот ключа в скважине, Роберт быстро сбрасывает с себя Эдельвейса. — Прости. — Коротко бросает он, застёгивая брюки. Эдельвейс коротко его поцеловал и включил телевизор. Рэй как всегда прохошёл в коридор слишком тихо. Роберт переглядывался с Эдельвейсом. Оба ждали: зайдёт ли Рэй в гостиную. Эдельвейс медленно оглядел Роберта, придвинулся ближе и накинул на них одеяло. Роберт снова быстро поцеловал его. «Последнее слово будет за мной.» — Подумал он. Как на зло Рэй зашёл именно в этот момент. — У нас еда кончилась. Прежде чем начать говорить, Эдельвейс прокашлялся. — Надо в магазин съездить. — Вы помирились? — Да. — Сразу же сказал Эдельвейс. — Пиздец. — Сказал он и вышел. — Он расстроен или? — Прошептал Роберт. — Не знаю. Продолжим? — Теперь точно нет. — Я ж тебя сожру по приезде из супермаркета. Воздержание так-то плохо для здоровья. Роберт пожал плечами. — Из-за чего ты посмеялся? — Тебя серьёзно это так волнует? — Да. — Ты обычно где-то снизу мельтешишь. Я не привык видеть тебя сверху. — Сукин сын… Приеду, поговорим. Увидишь ещё меня сверху, посмотрим как смеяться будешь. — Каблуки в супермаркете не продаются. Эдельвейс игриво поднял одну бровь. — Ты это… Ахренел мне кажется. — Нет. Мне просто интересно кто из нас малыш. — Так. Я ухожу. Ты был ниже меня, когда я тебя так начал называть. — У тебя туфли на каблуке добавляли роста, да и ты старше меня, поэтому расти начал раньше. — Зануду включил. Зато я об шкафы головой не бьюсь. — Сказал Эдельвейс и вышел из комнаты. Роберт усмехнулся. Пока Эдельвейс с Рэем были в супермаркете, Роберт смог исправить некоторые ошибки, которые допустили его разработчики. Но в принципе, компания не развалилась без него, значит ли это, что работе нужно уделять меньше времени? Он закончил раздавать приказы как раз в то время, когда парни приехали с магазина. — Грека будешь? — Спросил Эдельвейс, протягивая упаковку с салатом. — Нет. — Вообще не будешь? — Да. Можешь есть. — А если ты отвлечёшься от работы и подумаешь? — Сказал он, захлапывая крышку ноутбука. — Давай сюда. — Выдохнул Роберт. Пока Роберт ел, Эдельвейс занимался чем-то на кухне. Потом во время просмотра какого-то скучного ситкома, Эдельвейс присоединился к нему. — Предлагаю поговорить о том, что мы откладывали. — Давай. — Разумно думаю будет, если каждый напишет свои условия и то, что не устраивает, а потом мы просто обменяемся. — Хорошо. Эдельвейс сразу же начал что-то строчить. Роберту ничего не влезло в голову. Он написал только три пункта: Не изменять, забыть о вредных привычках, создавать вид того, что у нас всё хорошо и мы любим друг друга. Через несколько минут они обменялись телефонами. У Эдельвейса список был тоже довольно маленький: любить друг друга, проявлять заботу, уделять больше времени семье, работать по графику и не перерабатывать. — Дай допишу. Он добавил одно условие: секс, когда захочу. — Меняй условие. Что за хрень? — Блять ну ладно… Эдельвейс изменил: секс тоже должен быть в нашей жизни. — По рукам. Я не против. Только серьёзно, сдай анализы. После этих слов Эдельвейс прилип к нему, как пиявка. Роберт перебирал его волосы, пока продолжал смотреть ситком. — Роб. — Что? — Люблю тебя. И может ты думаешь обратное, но я действительно тебя люблю. — Я подумаю над твоими словами. А может, и нет, не успеет, потому что Эдельвейс тут же отлип от него, положил руку ему на живот и провёл кончиками пальцев по коже над поясом штанов. Роберт хотел открыть рот, чтобы спросить, что у него на уме, но это не совсем сработало, потому что его губы коснулись губ Эдельвейса, а потом перешли в поцелуй.Так что Роберт приподнялся, стараясь игнорировать боль, чтобы стать ближе, провёл рукой под футболкой по голой спине Эдельвейса, он тем временем просунул своё колено между голыми коленями Роберта. Не зря тот переоделся в шорты. Роберт перехватил его шею. От Эдельвейса пахло мятной зубной пастой и шампунем Роберта. Тот хотел возмутиться, но и это Эдельвейс не дал сделать, поцеловав его. Пока он улыбался Роберту, тот резко прижался бёдрами к Эдельвейсу. Парень еле как успевает поставить руки по обе стороны от головы Роберта. Агрессивное действие по видимому понравилось Эдельвейсу, поэтому в награду Роберт получил горячий поцелуй, целующий дорожку вниз по шее и на грудь. Он быстро пропустил корсет и опустился ниже. Его язык иногда высовывался, чтобы играть, пока он пробирался вниз по животу, обводя каждый кубик пресса. — Кто-то говорил, что будет сверху, но опять опустился вниз. — Иди ты. — Сказал он вернувшись. — Давно не виделись. — Весь настрой сбиваешь своими шуточками. И что мы делать будем, если у тебя сейчас отговорки начнутся? — Например? — Ну… ты можешь сказать что-то… Рэй дома. Или в том роде. — Похуй. — Тогда я схожу за презервативами в спальню и вернусь? — Давай. — Подожди. Человек-настроение, ты несколько часов назад говорил, что не хочешь. — Ты сказал, что я пожалею о своих шутках. Вот жду. Эдельвейс молниеносно вышел из гостиной. Но вернулся он уже в каком-то другом настроении. — Что такое? Не дотянулся до ручки спальни? — Блять. — Эдельвейс рассмеялся. — Нет. У нас нет презервативов. — В смысле? Я пополнял запасы месяц назад. Ты не брал? — Нет. Я покупал себе другие, потому что мне твои велики. — А ты… Понятно. Роберт был уверен, что Эдельвейс изменял ему в пассивной роли. — Удивлён? — Малость. Ты точно там посмотрел? — Да. Эдельвейс сел на диван. — И куда они могли исчезнуть? — Может Рэй тумбочки прошарил? — Тогда я больше не хочу появляться у него на глазах… — Думаешь, он презервативы не видел? — Я говорю о своей тумбочке, а не о твоей. — А что в твоей лежит? — Там то, о чём мне даже тебе говорить стыдно. — Храни свои секреты дальше. — И что теперь делать будем? — Спать. — Обломщик. Самый главный обломщик. Что я думал, когда выходил за тебя… — Не знаю. А нет, вспомнил. Ты сказал, что это последний раз, когда ты «наденешь ебучий костюм». — Тут я наврал. — Сказал он ложась рядом. — Чё ты так далеко лёг? Обнимать меня не собираешься? — Нет, я обиделся. Спокойной ночи. — Сказал он и повернулся на другой бок. Роберт сам придвинулся к нему и обнял. — Я так-то обижен. — Но это не значит, что я не могу тебя обнять. — Стой! Подожди. Если Рэй обшарил тумбочки и забрал презервативы, то… — Возможно у него кто-то есть. — Нам стоит паниковать? Роберт, мы опять проглядели всю жопу в жизни ребёнка из-за своих ссор. — Если он использует презервативы, то поидее не должны паниковать? — Погоди, если он использует презервативы, то мы определенно должны паниковать. Он же маленький совсем. — Эд. Тебе напомнить, чем ты занимался в этом возрасте? — Ну… — Можно поговорить. Вообще я считаю, надо бы про твои мутки с мафией уже рассказать ему. — Хорошо. Утром. — Сладких снов, гномик. — Да иди ты нахуй! Сам гномик. Спокойной ночи. Люблю тебя.