Nobody knows I'm waiting

Окей, после разговора с Би, которую привёз Эндрю, стало лучше. Теперь нет желания не выходить из комнаты. Только он всё ещё чувствует стыд перед Эдельвейсом. Ещё вчера они смотрели «Город героев», ещё вчера между ними был разговор: — Ты знал, что он гей? — Спросил Эдельвейс, когда на экране был брат главного героя. — Что? Да нет! — Загугли. Тадаши и Вассаби. Роберт тогда посмотрел видео и был в шоке. Они разговаривали по звонку, веселились, смеялись, всё было хорошо. Пока прямо перед сном ему не пришло сообщение: «Отстань от Эдельвейса или наружу всплывут несколько интересных фотографий». Незнакомый номер. Роберт послал его и лёг спать. Утром от проснулся не от будильника, а от сообщений. Да, ему было страшно идти в школу, было страшно смотреть людям в глаза, особенно Эдельвейсу. Папа уговаривал его пойти в школу довольно долго, пока не сдался. Он вернулся через несколько минут и сказал: — Тебе нужно будет завтра подойти поговорить с директором. Есть три выхода того, чтобы тебя не исключили. Ты либо ходишь в летнюю школу, либо остаёшься на второй год, либо сдаёшь тесты и переходишь в класс старше, потому что в твоих знаниях уверены. И через час приедет Бетси. Поэтому ты точно поговоришь с ней. Как бы ты этого не хотел. Подходило время конца учебного дня. Роберт оделся и пошёл к школе. Как только занятия закончились, он позвонил Эдельвейсу. — Я возле школы. Пойдём на свидание? Эдельвейс молчал, а потом сбросил трубку. Через секунду пришло сообщение. — Ты где?

— В переулке, у второго выхода. У главного слишком много журналистов.

Роберт увидел Эдельвейса. Сегодня он выглядел по-особеному мило. Но был злым, хотя Роберту и это нравилось. — Привет. — Сказал Роберт улыбнувшись. Он захотел обнять его, но Эдельвейс отступил на шаг. Несмотря на это Роберт всё же подошёл и обнял его. Но Эдельвейс просто стоял, даже не поднимая рук. Перед тем как отстраниться, Эдельвейс вжимается в него носом и делает глубокий вдох — хотя, возможно, Роберту просто кажется. — Не хотел, чтобы ты обнимал меня, потому что знал, что растаю и перестану на тебя злиться. — Прости, что заблокировал тебя утром. Я с ума сходил от сообщений. Боялся нагрубить тебе. А ещё я пролистал весь твой профиль. — Сказал Роберт и повёл Эдельвейса подальше от школы. — И как тебе? — Слушай… У тебя были парни до… — «До того, как мы начали встречаться» хотел сказать Роберт, но они же не вместе. — Были у тебя парни в общем? Ты же говорил вроде был бывший… — Да, много интрижек, несколько парней. — В профиле фото с ними? — Да, есть. Мне лень удалять. — Тебе обязательно хранить все сто двенадцать фото? — Ну нет. Ты считал фото с парнями у меня на странице? — Нет. — Ты назвал число. — Ладно, да. Почему у нас с тобой нет фотографий, если мы прям друзья-друзья с тобой? — Парень, ты определись, ты позвал меня погулять или на свидание. — Пог… — Начал он пока не вспомнил, что действительно сказал «свидание». Роберт закрыл свои глаза рукой. — Можешь идти не так быстро, я не успеваю у тебя ноги длиннее… Куда ты бежишь… Когда они зашли в какой-то переулок, подальше от суматохи, Роберт замедлился. Он остановился и взял за руки Эдельвейса. — Прости. Эдельвейс целует его. Просто берет лицо в ладони и целует. «Срань господня.» — Думает Роберт Он и не подозревал, что при поцелуях лицо партнера оказывается так близко. Он чуть наклоняется, чтобы они были на одном уровне и Эдельвейсу не приходилось тянуться. Глаза Эда закрыты, губы, прижатые к его, двигаются «Не знаю, существуют ли какие-то правила насчет стояка в такой момент, но… Надо как-нибудь ответить.» — Думает Роберт. Он пытается повторить движение губами, но выглядит это скорее так, будто он хочет зажевать его рот. Видимо, он делал что-то неправильно, потому что Эд слегка отстраняется и ухмыляется. Роберт ухмыляется в ответ. — Что? — Спрашивает Роберт. — Ничего. — Это был поцелуй. — Ты капитан очевидность. — Я люблю тебя, Эдельвейс. — Знаю. Он смеется и привлекает Роберта к себе. А потом целует опять. На этот раз Роберт закрывает глаза. И мир вокруг схлопывается. Ничто больше не имеет значения. Ничего вообще нет, кроме ладоней Эдельвейса у Роберта на спине, его губ, его скул, кончиков пальцев и оглушительного сердцебиения. Роберт раньше об этом не задумывался — ну, трутся люди губами, и все. Эдельвейс притягивает меня еще ближе, так что между нами не остается ни сантиметра пространства. И Роберт больше не беспокоится о стояке, потому что, если на этот счет и существуют какие-то правила, Эдельвейс их тоже явно нарушает. — Ох, — выдыхает Эдельвейс едва слышно. — Не так плохо? — шепчет Роберт. — Конечно, всегда есть к чему стремиться. — Роберт чувствует, как Эдельвейс улыбается ему в губы. — Надо продолжать практиковаться. Раньше ты был горяч. — А почему у нас с тобой ни одного фото нет? — Ты боялся, что наши отношения всплывут наружу. — Но теперь уже пофиг?.. — Ты хочешь, чтобы я запостил с тобой фотку или что? Роберт обнял Эдельвейса. — Понял-понял тебя. Я очень рад, что мы снова вместе. — Я постараюсь стать лучше и исправить все проёбы старого меня. — У старого тебя был только один проёб. Ты потерял память. — Я постараюсь быть лучше. Но у меня есть плохая новость. — У меня тоже. Почему всё просто не может быть нормально. Начинай. — Меня либо оставят на второй год, либо исключат, либо переведут на класс старше. — Тебя точно переведут! Ты же умный. — Может быть… Какая у тебя новость? — Моя мама едет домой сегодня, сказала тащить тебя знакомиться. Я поэтому и поцеловал тебя, потому что тянуть было некуда. — Поехали к тебе. — Нет, не в таком виде. Надо что-то лучше, чем у меня на дне рождения, поэтому мы едем к тебе, одеваем тебя и потом ко мне. — Тебе всё же реально понравилось одежда, в которой я был? — Нет, я так, пошутил. Я точно не хотел тебя раздеть прямо там и трахнуть. Когда они дошли до дома, уже стемнело. На удивление дома никого не было. — Сколько у нас времени? — Может чуть больше часа. У тебя хватит времени помыться. — Понял. Когда Роберт вышел из душа, Эдельвейс высушил ему волосы. — А где у тебя гель? Нужно уложить волосы. — У меня нет его. — А на дне рождении? — Эмма уложила. Роберт сходил до её комнаты, нашёл гель и принёс Эдельвейсу. — Зачем так сильно готовиться к походу к твоей маме? — Чтобы точно ей понравиться. — Эдельвейс открыл шкаф. — Вот этот костюм надевай. Эдельвейс достал чёрный смокинг, с белой рубашкой — классика. — А ты можешь отвернуться? — Как будто я там что-то не видел, ей богу. Эдельвейс всё же отвернулся, но когда Роберт застёгивал рубашку, он повернулся и помог застегнуть. — Что? — Спросил он у Роберта. — То есть ты что-то видел? — Я тебе ещё раз говорю, мы встречались до твоей потери памяти. Мне кажется я закрытыми глазами покажу даже родинку вот тут. — Сказал Эдельвейс и тыкнул пальцем в пресс. Роберт покраснел, потому что Эдельвейс действительно угадал, где находится родинка. Эдельвейс начал завязывать галстук. — Когда будешь садиться, застегни верхние две пуговицы. Вставая растёгивай. Внимательно относись к каждому вопросу моей матери. Не выпендривайся, говори правду. Если ты вспомнишь, как пользоваться всеми приборами, то я буду очень рад. — Я постараюсь. Когда Эдельвейс закончил поправлять Роберта, они спустились вниз. Роберт уже собирался идти пешком, но Эдельвейс сказал: — Я думал мы поедем на машине. — Я не помню, как водить. — Вспомнишь за рулём, нам нужно побыстрее добраться домой. — Сказал Эдельвейс переплетая их пальцы. — Ладно, хорошо, я постараюсь. Только скажешь куда ехать. Эдельвейс ухмыльнулся, и они сели в машину.