Всё перемелется в прах

      Внутренний мир уже давно не радовал своими красками, но то, что я запечатлела, ввергло меня в откровенный шок. Небо, раздираемое молниями, выделяло огромный силуэт долговязого нескладного существа, вид которого вызывал ассоциации с фильмами о «Чужих». Продолговатый череп поворачивался на тонкой длинной шее со скрипом, от которого кровь леденела в жилах. Существо, обмотанное цепями, ниспадающими с небес, возвышалось надо мной, словно над маленьким хорьком.       Там, где свисали цепи, на небе стали появляться чёрные разрывы, с которых капала вязкая тёмная жидкость. Срываясь, она формировала крупные бусины, парящие в воздухе.       С трудом оторвав взгляд от существа и осмотревшись, я поняла, что Тобимару уже нигде нет. От этого осознания меня пробрало лютым ужасом. Медленно пятясь, боялась отвести взгляд от чудища, и в то же время боялась не заметить, как этим воспользуется притаившийся враг…       Притаившийся враг? В моём внутреннем мире?       Воздух сотряс оглушительный гул, напоминающий скрежет металла. Земля под ногами задрожала, побудив меня упасть. Испуганно задрав голову, с бешено колотящимся сердцем убедилась, что монстр не собирался меня убивать, он даже с места не сдвинулся. Но за его спиной начало разрастаться чёрное нечто, растягивающееся крупными каплями. А затем по ушам ударила столь дикая какофония криков и воплей, отчего голова едва не взорвалась болью.       Что бы это ни было, оно кричало, шептало, заполняло пространство гоготом, в котором я постепенно различала слова.       «Мы идём, мы идём», — повторяло оно раз за разом.       От этих голосов становилось очень страшно, они проникали в самую суть души и сердца, разрывая его и вытягивая наружу окровавленные ошмётки ужаса.       Руки дрожали, лёгкие отказывались втягивать воздух.       Что же это такое?.. Хватит… прошу, хватит, хватит!       Кто-нибудь… помогите! Хватит уже!       Открыв глаза и сумев сделать вздох, я рывком вырвалась из кошмара. Вроде бы и видела, но ничего не замечала, перед глазами всё плыло из-за резкого пробуждения. И пока я восстанавливала дыхание, зрение постепенно возвращалось в норму, но сердце продолжало стучать в бешеном ритме.       Закрыв глаза, чтобы совладать с собой, сосредоточилась на дыхании. Руки, лежащие на груди, подрагивали, по ним будто проходили мелкие разряды тока. Беспомощное состояние напоминало сонный паралич. Но когда я почувствовала, как голову приглаживало теплом чужой ладони, невольно застыла, словно перепуганный тушканчик. И, наконец, сообразила, что лежала не у себя дома в кровати. Голова покоилась на чужих коленях, а тело уже опознало знакомую жёсткость дивана, стоящего в кабинете.       Точно. Я ведь работала. Тогда что?..       Открыв глаза и с недоумением уставившись на Айзена, спросила:       — Что ты делаешь?       Нужно встать. Но не могу… тело всё ещё лихорадило. Пришлось крепко сжать кулаки, чтобы унять дрожь в руках. Нервничать заставлял и безмятежный вид, с которым Айзен смотрел на меня сверху вниз, продолжая ненавязчивым движением поглаживать меня по голове.       — Я нашёл тебя, лежащую на полу здесь. Твоя реацу словно взбесилась.       Вот как.       Я скосила взгляд. За окном стоял ранний вечер, уже темнело, а из-за того, что небо пряталось за облаками, казалось, будто скоро наступит ночь.       Его рука скользнула к моему лбу, аккуратно убирая пряди, да с такой заботой, что мне стало ещё сильнее не по себе. Разум по привычке гнал меня прочь, но усталость побуждала остаться, просто лежать и надеяться, что ненавязчивая ласка не обратится хваткой острых когтей хищника.       — Что задумал? — глянув на него, с подозрением уточнила я.       — Просто наслаждаюсь моментом. Когда я стану Королём душ, времени на подобные мелочи не останется.       Из уст Айзена подобная брехня звучала до крайности странно. И в то же время, с чего бы ему врать? Моё недоверие и так било все рекорды, что врал он, что нет. Так что предпочла тактично промолчать, отвернувшись.       — Я могу дать слово, что с тобой ничего не случится, — сказал он. — Но ты должна слушаться меня, Хинамори. За последнее время ты стала весьма строптивой.       — Так сделай одолжение, убей меня.       — Сразу грубишь. А я ведь искренне желаю тебе помочь. Тебя ведь мучают необычные кошмары, не так ли?       — Зачем спрашиваешь, если уже знаешь? Ты и так поселился у меня в голове, должен был всё видеть.       — Должен был. Но не увидел.       Думала, он опять юлит, но рискнув посмотреть на него, поняла, что ситуация его не на шутку встревожила. Как минимум озадачила.       — Что ты имеешь в виду?       — То и имею. Я не смог пробиться к тебе во внутренний мир, поэтому пришлось стабилизировать тебя передачей реацу с помощью связи с хогиоку. Точнее… — Задумчиво скользнув рукой к моему виску, а затем щеке и подбородку, обрисовывая невидимый контур кончиками пальцев, Айзен сказал: — Я мог бы, но тебе не понравилось бы столь грубое вмешательство.       — С каких пор тебя волнует, что мне понравилось бы или нет?       — На что ты злишься? Разве не ты меня освободила?       — Кьёраку подтолкнул к этому решению.       — Но ты хотела, чтобы освободился. Ты ведь хотела, чтобы я пришёл и спас тебя от влияния ада. Спас твоего Тобимару.       — Что-то как-то не спасаешь.       Он тихо хмыкнул, ничего не выражая.       Собрав остатки сил, я оперлась о диван и заняла сидячее положение. В голове гудело, однако это ещё терпимо, хотя дикая усталость никуда не подевалась. Зажав переносицу, попыталась унять головокружение и собраться. Очень странное чувство — вот так очнуться у Айзена на коленях и… и что? Не получить подзатыльник? Или что? Уже настолько запуталась в своих страхах, что даже не знала, куда деваться.       Лёгкое прикосновение к оголённому участку кожи на шее пробрало меня до костей. Вздрогнув, невольно вжала шею в плечи, отдалившись. Однако Айзен скользнул ниже, ведя кончиками пальцев вдоль позвоночника. Его прикосновения ощущались сквозь тонкую ткань лапками паука, крадущегося всё ниже и ниже. Это и приятно, и в то же время жутко. Причина крылась не только в тактильности.       — Что ты делаешь? — замерев, с настороженностью уточнила я.       — Защищаю. Как ты и хотела.       Сквозь кожу словно пробегали лёгкие разряды, растекающиеся по хребту приятным теплом. Лишь отпустив страх, я сообразила, что Айзен таким образом передавал мне свою реацу. Не убийственным шквалом, как это бывало, а тонкими потоками, которые подобно хирургическим иглам впивались в позвоночник. Нервная система не понимала, что происходило, лёгкие покалывания обращались растекающимся жаром, из-за которого приятно кружилась голова и расслаблялось тело.       — Ты пытаешься усыпить мою бдительность? — пробормотала я. — Или меня?       — Твоё тело уже воспринимает мою энергию, как свою собственную. Оно жаждет её. Приятные, должно быть, ощущения?       На языке так и крутилась остроумная шутка, что он хотел довести меня до ментального оргазма, но всё же предпочла не озвучивать её. С одной стороны, стоило не поддаваться соблазну, но с другой… да в жопу всё. Я устала. Что он со мной сделает? Обратит марионеткой, будет дёргать за ниточки своей реацу, играя со мной? Да и без этого неплохо получалось.       Но блин… Тонкие потоки реацу пронизывали тело всё сильнее, проникали сквозь позвоночник под рёбра, опутывали сердце, заполняя грудь пылающим теплом. По венам будто ползали муравьи, из-за чего становилось щекотно. Кровоток усиливался, я ощущала, как начинало пылать лицо, а чувствительные участки тела — покалывать.       Я нахмурилась.       — Ты точно только передаёшь мне реацу?       — Подобная передача реацу действует на нервную систему, а также усиливает кровоток. Отчасти это можно считать медицинской процедурой. Вполне естественно, если ты ощущаешь дискомфорт… или, наоборот, нечто приятное?       — Будь аккуратнее с «нечто приятным». Если возбудишь меня, не выдержит как минимум диван.       Айзен тихо усмехнулся.       — Я не шучу. Думаешь, мне есть, что терять теперь?       — Как насчёт репутации?       — Если мне будет хорошо, с чего бы мне должно быть стыдно? Это уже будут проблемы других.       Вновь хмыкнув, даже с большей иронией, Айзен произнёс:       — Видимо, дела с тем офицером у тебя не очень хороши?       — Ой, да хватит говорить так, будто ты ничего не знаешь, а. Найди мне хоть одного человека в Серейтее, кто был бы рад твоему возвращению.       — Я найду тебе даже половину отряда таких людей, буквально в этом здании хотя бы парочка да найдётся.       Раздражённо выдохнув, поняла, что разговор ни к чему толковому не приведёт, поэтому, скинув ноги с дивана, поспешила подняться. Но ловкая рука, обхватив меня за живот, рывков вернула обратно. Удивлённо охнув, села на диван, по инерции завалившись на Айзена, который прижал меня к себе. Подавшись вперёд, он прижался ко мне ещё сильнее и, нависая над ухом, с долей холодного недовольства подметил:       — Невежливо так прерывать разговор, Хинамори.       Попытка отлепить его руку от себя оказалась тщетной, я будто попала в стальные тиски. Раздражение так и жгло изнутри, из носа вырывалось громкое сопение. Пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы не разораться.       — Хочешь кого-то полапать — пройдись тут по коридорам, каждая вторая шинигами твоя фанатка. Даже парни, наверное, согласятся.       — Мне нужна только ты, Хинамори.       — ...       — Для других это была бы большая честь.       — А для меня стало проклятьем. Серьёзно, отпусти.       — Нет, — забавляясь моей реакцией, усмехнулся Айзен.       Для него всё шутки, а для меня это какая-то оскорбительная пытка. Меня уже настолько покоробила ситуация, что я готова была пойти на отчаянную меру. Обозлённо прищурившись и обернувшись, я хотела выдвинуть последнее предупреждение, и, ожидаемо, получив отказ, просто схватить его за яйца и вывернуть их, блядь, чтобы аж лицо перекосило.       Но кое-что помешало столь грандиозным планам.       Вой.       Утробный, низкий вой с нотками металлического скрежета заставил меня оторопело замереть. По коже пробежали мурашки. Я моментально узнала этот звук, потому что слышала его так часто в своей голове, что не сосчитать.       — Отпусти.       Айзен не стал меня держать, видимо, почувствовал или тоже услышал разнёсшийся гул. Я подскочила с дивана и бросилась к балкону, нетерпеливо распахивая двери и выходя наружу. Лихорадочно оглядываясь по сторонам и пытаясь отыскать источник жуткого звука, я ничего не обнаружила.       Да что ж такое? Оно у меня только в голове что ли? Я уже с ума схожу?       — Ты не сходишь с ума, — словно уловив ход моих мыслей, подметил Айзен, тихо подкравшись со спины. Прихватив меня за плечи и заставив напрячься, он сдержано произнёс: — Сосредоточься… или, вернее, рассредоточься. Наблюдай боковым зрением. Словно не замечаешь. И тогда увидишь.       Пугало, что его совет наверняка окажется действенным, но ничего не оставалось, кроме как последовать ему. Стараясь наблюдать не столько глазами, сколько реацу, я уставилась в одну точку на небе, затянутом облаками, и чем дольше смотрела, тем больше деталей стало показываться на периферии. Небо размывалось чёрными пятнами, из которых знакомо срывались крупные капли. Это происходило сразу в нескольких местах, где-то разрывы тянулись высотой в человеческий рост, а где-то растягивались до размеров слона.       — Это… — у меня перехватило дыхание от того, что я увидела.       — Новое пришествие гостей из ада, полагаю. И на этот раз их гораздо больше.       Вой тревоги не заставил себя долго ждать. Вот только меня несильно радовал тот факт, что аппаратура двенадцатого отряда обнаружила искажение заметно позже, чем я сама. Это неминуемо указывало на мою связь с адом, вот только… отчего-то я уже не испытывала непреодолимый ужас. Скорее, чувствовала тяжкую усталость.       «Внимание, всем капитанам Готей тринадцать, к вам обращается главнокомандующий Кьёраку, — услышала я голос Кьёраку, передаваемый через бакудо №77: «Тентейкура». — Поступило сообщение о новом вторжении, идентичном тому, что произошло несколькими днями ранее. Всем капитанам срочно мобилизовать людей и готовиться принять бой. Также обращаюсь к четырём капитанам, участвующим в нападении на Мукен и освобождении Айзена Соуске… какой бы ситуация ни была, вы всё ещё остаётесь капитанами, поэтому на время боя вам полностью возвращаются ваши полномочия. Ваше содействие сыграет вам на руку. Однако… Хинамори-сан, передайте Айзену, чтобы он не вмешивался. Не хотелось бы, чтобы он случайно убил кого-то из шинигами».       Даже не знала, как правильно отреагировать на эту просьбу, поэтому ничего не оставалось, кроме как тихо шепнуть:       — Вас поняла, Кьёраку-сан. — Отступив от Айзена и обернувшись к нему, пояснила: — Никуда не уходи. Сиди здесь.       — Я всего лишь гость, как я могу куда-то уйти?       — Тогда подпитывай барьер. Пусть люди пятого отряда будут в безопасности.       Вот же ж королева драмы. Что не скажет, слова так и сквозили намёком на обман, я с подозрением прищурилась, однако ничего не сказала и поспешила удалиться. Запоздало вспомнила, что оставила капитанский хаори в кабинете, но, наверное, это и к лучшему — из всей одежды мой огонь мог выдержать разве что боди, который двенадцатый отряд сделал из особых материалов. Правда, выдержит ли ткань мощь банкая — это другой вопрос. А то опять буду бегать с голой задницей, как в ложной Каракуре.       — Капитан Хинамори!       — Кучики, — оглянувшись на оклик, я поспешила подобраться к Рукии, которая уже в полной боевой готовности ожидала подле барьера.       — Прошу, быстрее выпустите меня! Я должна убедиться, что… что моя дочь в безопасности. И отряд.       — Ваша дочь разве не с лейтенантом Абарай?       Отчего-то это предположение побудило Рукию несколько растеряться, с нервозностью отведя взгляд. Понятное дело, она переживала за Ичику, как мать, однако Кьёраку дал чёткий приказ заняться вторженцами.       — Если она с лейтенантом Абарай, значит, в безопасности, к тому же там капитан Кучики. Наверняка они отвели вашу дочь к Кучики Гинрею, это наиболее разумный вариант. Поэтому пока можете связаться со своими близкими с помощью бакудо, но всё же предлагаю держаться вместе. Так мы быстрее избавимся от врага.       — Да… хорошо, звучит разумно.       Ну естественно. Если мы будем вместе, шанс, что ко мне вздумает полезть та же Сой Фон, чтобы устранить, станет намного ниже. Кучики мне нужна для прикрытия.       Пока Кучики пыталась связаться с кем-то из своих, я также не теряла времени и раздавала приказы благодаря телепатическому бакудо. Всё же хорошо, что пятый отряд окружён барьером. Если твари не прорвали брешь внутри, значит, сюда они так просто не проникнут. А если попытаются, надеюсь, Айзен не настолько отбитый, чтобы позволить им подобное.        Покинув защищённую территорию, я отметила, что Кучики уже не так сильно нервничала. Тем не менее беспокоиться всё же было о чём, и это «что-то» мы наблюдали с высоты барьера, смотря за разрывающимся тёмными полосами небом. Чёрная жидкость срывалась мелкими каплями, зависая под серыми облаками, пока из тьмы выпрыгивали всё новые и новые силуэты: люди, твари… да кто только оттуда ни лез.       Поднявшийся влажный ветер вызвал мурашки. Особенно жутко оказалось наблюдать, как из крупного разрыва, цепляясь за его рябящие края, пытался вытянуть себя долговязый монстр, сплошь состоящий из костей и тугих жил. Он хрипел, ревел, а вместе с ним из других разрывов наступали новые твари.       — Да почему они всё лезут и лезут? — оценив обстановку, в смятении спросила Рукия. — Разве миры не должны были хоть немного стабилизироваться, когда мы вытащили из Мукена Айзена?       — Айзен, конечно, силён, но одним его присутствием картину не исправить. Потому что основная проблема до сих пор не устранена.       — Король душ?       — Король душ, — согласилась я.       — И что нам делать?       Отметив, что некоторые шинигами уже вступили в бой с врагами, я прислушалась к окружению и с неприязнью осознала — на этот раз в Общество душ завалилось немало сильных противников. Да что там немало, очень даже много, и большая их часть обладала уровнем реацу капитана.       Плохо. Очень плохо.       — Ну а что нам остаётся? — риторически уточнила я. — Исполнять приказ главнокомандующего, полагаю.       — Главнокомандующего, говорите?       Сиплый мужской голос, раздавшийся позади, застал нас с Рукией врасплох, заставив тут же отскочить прочь и приготовиться к атаке. Однако незнакомец не напал, а продолжил стоять на прежнем месте. Я его не знала. Высокий, долговязый мужчина с вытянутым лицом, на котором красовалась редкая бородка и усы, напоминал ходячий труп из-за бледности и худобы. Он смотрел на нас с Рукией с таким презрением, которое я замечала разве что у особых выскочек из одиннадцатого отряда.       Обрубок цепи свисал с его груди, — вечная метка ада.       Фыркнув, мужчина прохрипел:       — Девочка, ты у кого украла капитанское хаори?       Мы бегло переглянулись с Рукией.       — Ты разговариваешь с капитанами Готей тринадцать, — отметила она, показательно схватившись за рукоять меча. — Раз знаешь, что капитаны носят хаори, значит, ты тоже был шинигами? Кто ты такой?       — Капитаны? Пф. Что за жалкое зрелище? Готей уже настолько обнищал в достойных воинах, что на должность капитана берут таких куриц?       — Не поняла, чем тебя не устраивают женщины-капитаны, а, старикашка?! — донёсся раздражённый женский оклик позади.       Оглянувшись и обнаружив застывшую в нескольких метрах позади незнакомку, возвышающуюся над нами всеми, я напряглась. Как и мужчина, она оказалась вооружена катаной, смотрела с дерзостью и хищно ухмылялась.       — Кучики… — отметив одну неутешительную деталь, упавшим голосом окликнула я Рукию.       — Да… кажется, я поняла, о чём ты хочешь сказать.       Оба незнакомца, несомненно, являлись шинигами, о чём говорили их катаны и соответствующие чёрные одежды. А ещё — белые накидки поверх, что в общем сочетании указывало на их принадлежность к капитанской должности.       — Похоже, нам придётся разделиться… кого возьмёшь?       — Оставь мне старика.       — Хорошо.       Поиграв пальцами и воспламенив острые когти, я не спускала взгляда с нахально улыбающейся девицы, чьи длинные волосы, убранные в два высоких хвоста, под дуновением ветра касались повязки на левом глазу.       — Значит, ты будешь моим противником, — ухмыльнулась незнакомка, закинув катану на плечо. — Ну, давай посмотрим, во что превратилось понятие капитана Готея за столько сотен лет.