Всё перемелется в прах

      Картина маслом, иначе не скажешь. Ещё никогда в зале совещаний пятого отряда не царила столь неловкая и угнетающая атмосфера. Чувствовала себя немного странно, сидя во главе стола, но потом напоминала себе, что являюсь капитаном пятого отряда, и плевать мне на этику. Кьёраку с одной стороны, Айзен с другой, а дальше кто как успел, так и сел. Никогда бы не подумала, что придётся встречать на своей территории столько высокопоставленных персон.       Но я пребывала в столь потерянном состоянии, что хоть весь Совет 46-ти зовите, в любом случае буду чувствовать себя разбитой и апатичной.       — Раз все в сборе, предлагаю перестать напряжённо молчать и обсудить текущую ситуацию, — предложила я, устав от тяготящего молчания. — У нас с вами две проблемы: нестабильность трёх миров и прорыв адских сущностей.       — Мне кажется, ты забыла о бревне в глазу, — нетерпеливо бросил Хирако, глянув на Айзена. — Мы что, побег из Мукена уже не считаем проблемой?       Ну и какого чёрта Кьёраку привёл с собой этого петуха? Честное слово, я бы предпочла даже Сой Фон или Бьякую, чем своего бывшего лейтенанта, у которого имелись личные причины ненавидеть управляющий состав пятого отряда.       — Это действительно проблема, — согласился Кьёраку, — но на фоне происходящих событий нам лучше воспользоваться всеми имеющимися возможностями, чтобы решить нависшую над всеми нами угрозу. Как сообщил двенадцатый отряд, с появлением Айзена в Обществе душ и снятия с него печатей обстановка немного стабилизировалась благодаря его реацу.       — И вот вопрос, как же ему удалось вырваться из Мукена? — не унимался Хирако. — Его же запечатали ключами, и он не мог вырваться.       — Всё верно… мне тоже любопытно, как тебе удалось выбраться, Айзен.       Нет, ну серьёзно, это театр одного актёра… театр имени Хирако Синдзи, который оставался единственным, кто в душе не шатал, как именно удалось выбраться Айзену из Мукена.       А, нет, вру, не единственный.       — Давайте вернёмся к делу, — предложил Куросаки, оглянув всех присутствующих беспокойным взглядом. — Айзен, что ты намерен делать?       Я скосила взгляд влево.       Сменив тюремный наряд на приличные одежды тёмных тонов, да приведя себя в порядок, Айзен выглядел превосходно. Напоминал манерного — и весьма надменного — аристократа, смотрящего на присутствующих с долей снисхождения и хитринки.       — Мои намерения не изменились, Куросаки Ичиго.       — Вот видите, один чёрт, — едко подметил Хирако. — Хотите опять повторить сражение двенадцатилетней давности?       Я постепенно начинала понимать, почему Кьёраку позволил Хирако присутствовать на встрече. Он обращал всё внимание на Айзена и его тёмную фигуру, что позволяло умолчать о деталях, в которых и таился дьявол.       — И всё же, ты также собираешься напасть на людей Готея? — уточнил Куросаки.       — У меня никогда не было намерений ни на кого нападать. Мне изначально было понятно, что с так называемым Королем душ мир долго не протянет.       — Да всё он протянул бы, не вешай лапшу на уши, — отозвался Хирако.       — И тем не менее так ли важно, что было до этого, если сейчас речь уже о другом? Сможете ли вы справиться без меня? И оценит ли Куросаки ваш второй план действий? Или вы не хотели спросить его мнение?       — Моё… мнение?       В комнате воцарилось недоброе молчание. Хорошо, что солнечный свет бил мне в спину из окна, что позволяло не щуриться и внимательно всех рассмотреть. Постукивая пальцами о стол, позволила себе первой прервать тишину:       — Хочешь вместо Айзена стать Королём душ?       — Королём?       Предложение его явно огорошило, он в растерянности уставился на меня, а затем посмотрел на мрачную Рукию, предпочитавшую сохранять молчание.       — Куросаки-сан, ситуация такова, что на данный момент во всех трёх мирах только вы с Айзеном являетесь подходящими кандидатурами на пост короля, — уточнил Кьёраку.       — Это… ну… Подождите, — встрепенувшись, он обернулся к Рукии, — и вместо того, чтобы сначала спросить у меня, что будет лучше, ты полезла нарушать все законы и освобождать Айзена?       — Молчи, раз не знаешь, о чём говоришь.       — Рукия, это же касается меня напрямую!       — И что?! — под стать ему повысила она голос. — Оставишь Иноуэ и Кадзуи, свою семью и друзей, и навечно останешься один на небесах, так что ли?!       Судя по тому, как дёрнулся Куросаки, о подобном он не задумывался. Всё верно, быть королём означало остаться одному в огромном дворце без возможности видеть родных и близких. В лучшем случае с ним изредка будет общаться королевская стража, которая станет для него надзирателем.       — Как видите, всё не так просто, — перенял слово Кьёраку. — Для начала начнём с более приземлённых проблем. Они касаются непосредственно нас всех. Новость о том, что четыре капитана Готея помогли особо опасному преступнику сбежать, быстро распространилась по Серейтею. Как можете понять, Совет сорока шести в ярости… и ужасе. Они требуют того, чтобы мы немедленно захватили сбежавшего преступника, а также наказали капитанов-пособников.       Было бы удивительно, если бы они предложили иной подход.       — На данный момент мы взяли под стражу только капитана Хицугаю, так как он добровольно сдал свои полномочия. Это на время должно унять пыл Совета. Капитан Кучики отказалась сдавать полномочия, выдвигая протест о нелегитимности власти верховного командования и антигуманном обращении с гражданскими. Всё, что я мог сделать, это привести её сюда под ваше крыло защиты, так сказать.       — Что ещё за антигуманное обращение с гражданскими? — насторожился Хирако.       — Ну, об этом вы можете узнать в другой раз, капитан Хирако. Сейчас вопрос в том, позволите ли вы побыть капитану Кучики у вас на территории пятого отряда какое-то время?       — Разумеется…       — Мы…       Вот серьёзно, аж руки зачесали схватить стул и разбить его о голову Айзена. Хотя, с удовольствием метнулась бы остатками в Кьёраку. Конечно, раз великий Айзен на свободе, кто такая Хинамори Момо, да? И один чёрт, что пятый отряд принадлежал ей, у нас же теперь за круглым столом сидел великий бог…       От яда своих же размышлений стало так душно, что едва сдержалась от желания закатить глаза. Но не исключаю, что один из них начал нервно дёргаться.       — Мы предоставим Кучики-сан возможность пребывать на территории пятого отряда под нашей протекцией, — завершила я мысль. И, надо же, никто не перебил меня. А затем я напрямую обратилась к Рукии, но чуть менее официально: — Кучики, вы можете свободно перемещаться по территории, но за пределами барьера я не могу ничего гарантировать.       Рукия, не поднимая хмурый взгляд, только кивнула. И понятно, почему. Своим решением она подставила под удар не только себя, но и свою семью. Это говорило о невероятной преданности и привязанности к Куросаки. О такой дружбе можно только мечтать.       — А к одиннадцатому отряду претензий нет? — уточнил Хирако.       — А ты пойди, предъяви претензию Зараки, — предложила я.       — Лучше скажи, что вы собираетесь делать дальше? Ну, молодцы, освободили главного злодея, и Кьёраку, как посмотрю, даже не особо это возмущает. Думаете, нулевой отряд это так просто оставит? Они уже спускались к нам недавно, думаю, не поленятся спуститься ещё раз.       — В таком случае буду их с нетерпением ждать, — отметил Айзен. — Так будет даже проще.       — Да ты…       — Айзен, скажи честно, что ты собираешься делать? — ворвался в беседу Куросаки, наградив его хмурым взглядом. — Если вздумаешь хоть кому-то причинить вред, я…       — Одно моё только присутствие отсрочило вашу гибель, Куросаки Ичиго, — даже не глядя на него, а смотря куда-то перед собой, цинично подметил Айзен. — Если бы желал от вас избавиться, мы бы сделали это с Хинамори уже минувшей ночью.       С трудом сдержала тяжкий от раздражения вздох. Скосив взгляд на Айзена, не удержалась и прищурилась в озлобленной манере. Как же он порой раздражал своими многоходовочками, делая из меня мишень. Зачем он так говорил? Разве не в его привычке забирать всю славу себе, акцентировать внимание на своей божественной персоне? И так понятно, что все на меня зуб точили, или это некая извращённая форма признания?       — Всё равно не понимаю… — нахмурившись, Куросаки обратился к Кучики: — Рукия, это не стоило того. И ладно ты, но как вам удалось уговорить Тоширо и Зараки? Зачем вам подставляться из-за меня?       — Да не только из-за тебя, — устав от этих плясов, обмолвилась я.       — Хинамори-сан…       — Двенадцатый отряд занимался рассеиванием душ, чтобы поддерживать баланс духовной энергии. — После этих слов повисла красноречивая угнетающая тишина. — Сами понимаете, что не аристократов они рассеивали.       Несколько пар глаз уставилось на Кьёраку, заставляя почувствовать на себе груз осуждения, а главное — ответственности. Хотя столь ли важно для него это? Подумаешь, осуждение, подумаешь, косые взгляды людей?       — Вы убивали… простых людей? — поражённо пробормотал Куросаки.       — И продолжил бы, но некоторые капитаны решили выбрать меньшее из зол, — отозвался Кьёраку, наградив Айзена недобрым взглядом. — Но окажется ли зло меньшим?       — Смотря какие цели вы преследуете, — хитро прищурившись, отметил Айзен, — или чьи интересы вы защищаете. Общества душ? Или аристократии? Разве не цинично с вашей стороны, главнокомандующий Кьёраку, превозносить жизни меньшинства над большинством? Или же деньги и власть всё решают? Почему вы решаете, жить кому-то или умереть?       — Хочешь решать ты?       — Я всего лишь предлагаю свою скромную кандидатуру для того, чтобы не рухнули три мира. Без жертв. Без сражений. Я не хочу никого убивать. А сколько жизней на вашем счету, главнокомандующий? В отличие от вас, я стремлюсь сохранить равновесие трёх миров. А чего пытаетесь добиться вы?       Мир всегда дуален, разочаровываться или удивляться довольно глупо. Тот, кто у власти, никогда не захочет делиться ею, и уж тем более действовать во вред себе. Что любопытно, моё положение было весьма устойчивым до тех пор, пока мы не освободили Айзена. И теперь мне оставалось лишь биться за него до последнего, иначе меня разорвут на куски и сожгут на жертвенном костре.       Ощущения до боли неприятные, конечно.       По коже пробежали мурашки. Сработала пропускная система барьера вокруг территории отряда. Никто не проломился, однако я почувствовала некий запрос на пропуск, и этим кем-то оказался Юмичика. Его духовная энергия настойчиво давила на барьер, но пускать его сюда, конечно, не самый лучший вариант.       Не хочу его видеть. Не могу. Просто не могу…       Как мне ему вообще в глаза смотреть?       Как-то придётся, поэтому, решив недолго думать, позволила ему войти — поговорю после собрания.       — Всё хорошо? — отметив мою нервозность, поинтересовался Айзен.       — Да, в порядке, — устало отозвалась я, пытаясь не подавать вида.       Поверил ли он? Наверняка нет. Айзен словно чувствовал меня изнутри, каждую эмоцию, малейший намёк на смятение или беспокойство.       Весь этот разговор оказался пропитан фарсом, от которого кругом шла голова. Никого здесь не волновали жители Руконгая, включая меня, просто сам факт того, что высшее руководство косило людей направо и налево был удивителен. Первые пару мгновений. Тут подошла бы фраза «пожертвуем меньшинством ради большинства», однако она уже склонялась к мысли «будет жертвовать меньшинством, пока большинства не останется».       Большую часть разговора я предпочтительно помалкивала, отвлекаясь на отслеживание Юмичики — благо, не стал заходить к администрации, — либо на свои потерянные мысли.       Тот факт, что я являлась пособницей Айзена, даже как-то не злил — точнее, что все меня ею считали, — а угнетал, вводил в уныние. Девочка, бегающая за своим божеством. Последовательница. Часть чьего-то имени. Грустно понимать, что я добилась многого в своей жизни из-за него. Хотя не исключаю, что я начала занижать свои достоинства. Мол, как же я могу блистать ярче своей путеводной звезды? Ну или хотя бы блистать, ведь должна оттенять её.       Как же тошно. Тошно от всей ситуации. Даже если топну ногой и скажу Айзену, что всё, на этом наши дороги расходятся, раз я вытащила его из тюрьмы, он будет иного мнения. Пока я хотя бы видимо проявляла лояльность, он позволял гулять без поводка. А если взбунтуюсь, того и гляди на цепь посадит.       Что мне делать? Кьёраку ведь сам предложил освободить Айзена. Он хотел, чтобы мы его освободили. В глубине души я стремилась к этому, чего лукавить, но вот от страха или извращённой любви? Трудно сказать, наверное, всё сразу. Но действительно ли я любила Айзена сильнее, чем боялась? А он любил меня? Думаю, да. Но такой любви только врагу и пожелаешь.       — Тогда остановимся на том, что через пять дней я вернусь к вам и сообщу все детали, — подвёл к завершению беседу Кьёраку. — Я свяжусь с нулевым отрядом. Мы постараемся решить ситуацию мирным путём и переговорами. За последние годы мы потеряли многих, не хочется, чтобы жертв стало ещё больше.       — Я никуда не спешу, в отличие от трёх миров, — подметил Айзен, — не забудьте напомнить об этом тем, с кем собираетесь говорить.       — Да-да, и в любом случае ты будешь стремиться к своей цели. Я тебя услышал.       — Я провожу вас, — поднимаясь из-за стола, сообщила я.       К счастью, возражений не последовало, но стоило мне пройти мимо Айзена, как он буднично, почти невзначай кинул:       — Не задерживайся.       У меня и от такой мелочи чуть сердце не упало. Разумеется, он понял, чего я вдруг расцеремонилась с гостями, желая их проводить.       По пути к выходу с административной территории молчаливо наблюдала за тем, как переговаривались Куросаки и Кучики, — разговор явно не клеился, чувствовалось напряжение. Но даже несмотря на недовольство, Куросаки всё же не мог долго сердиться на свою подругу, ведь она пошла на этот шаг ради его спасения, даже если ей пришлось выпустить из тюрьмы само зло.       На выходе с административной территории ожидал Сёдзи Сато, которому я доверила дальнейшие проводы наших дорогих гостей. Он сдержанно кивнул, а по его проницательному взгляду поняла, что он увидел мою напряжённость. Забавно, что Сёдзи несильно взволновался из-за освобождения Айзена. Он в принципе вёл себя так, словно его мало что волновало, но от его любопытного взгляда становилось не по себе.       Тишина окружила меня плотным коконом. Хотелось провалиться под землю, честно говоря. Ну или хотя бы забиться в тёмный уголок, да пустить там корни подобно грибу. Я будто ходила по канату, рискуя в любой миг, от малейшего прикосновения свалиться в огромную пропасть. Из-за этого возникало жгучее чувство удушья.       Ладно, соберись, Момо. Что толку распускать нюни?       Но как только я добралась до маленького декоративного сада, следуя по едва уловимому следу реацу, ни то что нюни чуть не распустила. Сердце забилось от страха так быстро, что сама едва не распалась на песчинки. Коленки подрагивали, я не знала, куда деть руки. А тихая атмосфера солнечного дня придавала картине сюрреализм.       Сглотнув, зашла в сад, где тишь разбивал шелест листвы давно отцветших сакур.       Попытка вернуть себе уверенность дала трещину в тот миг, когда я пересеклась взглядом с Юмичикой. По ощущениям, на меня словно ведро ледяной воды вылили. В его настрое сквозило жгучее осуждение, он выглядел до крайности обозлённым, однако из последних сил прятал эмоции. Но я понимала его слишком хорошо, чтобы всё понять.       Я не знала, что сказать. Только открыла рот, как все слова казались глупым оправданием.       — У меня не было выбора.       — Не было?       Его голос звучал непривычно низко и хрипло, во взгляде промелькнула искра злости.       — Ладно, был. Как насчёт Куросаки?       — А как насчёт меня о таком в известность поставить? Моего капитана ты почему-то поставила.       Отчего-то от этих слов стало немного легче.       — Поставила, потому что это рабочее дело.       — И теперь работать с Айзеном будешь? После всего, что он с тобой сделал?       — Не надо мыслить так поверхностно.       — Поверхностно?       Блин. С этим утверждением я, похоже, перегнула палку. Юмичика ни то что укололся об это слово, он опешил.       Хватит, не смотри на меня так… Словно мне проблем недостаточно, не становись одной из них.       Сделав глубокий вдох, постаралась собрать мысли в кучку и правильно сформулировать их в слова. Меня так и подмывало махнуть на всё рукой, объяснять свои проблемы казалось неподъёмной задачей, и всё из-за того, что меня рвал на части страх. Страх потерять его, страх потерять себя… буквально. Что от меня останется, если сила ада полностью захватит мой внутренний мир? Она уже начала порабощать Тобимару, отдалять от меня.       — Я мог стерпеть многое, но это уже перебор.       С этими словами, пройдя мимо меня, Юмичика направился к выходу. Я даже не сразу сообразила, что именно он сказал, понимание настигло меня весьма заторможенно. Обернувшись, я потерянно уточнила:       — И это всё? То есть… всё, что ты хотел сказать мне? Что это значит?       Остановившись, но не торопясь оборачиваться, Юмичика также не спешил с объяснениями. Его молчание медленно душило меня, не позволяя набраться уверенности вставить хоть слово. В горле будто ком застрял. Воздуха не хватало.       Вот он, здесь, пока ещё здесь. Однако ноги не слушались, я не могла и шагу ступить, чтобы подойти к нему, обнять. Попросить не уходить, не оставлять меня одну. Не оставлять меня… с ним. Мне страшно. Я устала. Я не знаю, что правильно, а что нет. Потеряла ориентиры. За кем мне следовать? Кто поможет не сойти с ума? Не помереть от влияния ада, не свихнуться от параноидальных мыслей и страха, что Айзен что-то затеял?       Глаза обожгло слезами, меня затрясло. Обхватив себя руками, я набралась сил и тихо шепнула:       — Я знаю, что винова…       — Не надо, — предостерегающе подняв руку, прервал меня Юмичика. Вздохнув, добавил: — Я сейчас даже смотреть на тебя не могу, поэтому… думаю, для нас обоих будет лучше, если я буду держаться подальше. Хотя бы на время.       Он бросил последние слова, словно, сжигая мост, в последний момент вспомнил, что по нему ещё стоило возвращаться домой. И тем не менее, не рискнув удостоить меня хотя бы взглядом, Юмичика поспешил скрыться с глаз долой. Если бы он обернулся, увидел, что по моим щекам стекали слёзы, может, он бы и остановился…       Но хорошо, что он не обернулся. Да. Так лучше. Лучше для него, для его безопасности.       А для моей? Что будет лучше для меня?       Понимая, что в таком состоянии на людях лучше не появляться, я подошла к стене и медленно сползла по ней вниз, притянув к себе ноги. Дышать с каждой секундой становилось сложнее, слёзы хлынули ручьями, однако я не хотела их останавливать. Лучше уж проплачусь здесь, пока никто не видел, чем сорвусь посреди толпы.       В голове стоял глухой звон. Что же мне делать со своей жизнью? Я приняла самостоятельное решение освободить Айзена… или же к этому решению меня подтолкнул Кьёраку? Сам Айзен? Не знаю. Уже ничего не знаю. И я действительно не знала, потому что не заглядывала дальше событий сражения с квинси.       Из горла вырвался нервный смешок. Отчего-то мне стало завидно настоящей Хинамори, той, которая преданным щенком бегала за Айзеном, а затем, сумев пережить предательство, встала с колен и отпустила его. Отпустила ложный образ доброго капитана, пришла в Каракуру, чтобы сражаться против него. И это его очень сильно зацепило, зацепило его гордость, побудив разыграть тот спектакль с иллюзией.       Ту Хинамори он ни во что не ставил, а когда она показала, что способна отпустить его грозную фигуру, потешился. Тебе она не была нужна, ты о неё ноги вытер.       А что ты творишь со мной, Айзен? Ты, наоборот, вцепился в меня, как клещ, и по стольким причинам, что аж голова кружится. Допрыгалась я, молодец. Впечатлила своё божество, теперь спасения от него не могу найти.       Послышались тихие шаги. Я поспешно утёрла слёзы, хотя не строила иллюзий, будто мой внешний вид вызывал хоть что-то, кроме жалости.       Замерев в паре метрах поодаль, Сёдзи, словно любопытный удивлённый кот, помолчал пару секунд, а затем произнёс:       — Капитан… я проводил главнокомандующего и других капитанов. Капитан Кучики осталась с нами, лейтенант Окита позаботится о ней.       Я тяжко вздохнула и глянула на Сёдзи исподлобья. В лучах солнечного света его взгляд казался таким ярким и чистым, что он производил впечатление святой невинности. На такого даже злиться не хотелось.       — Зачем ты пришёл?       — Обеспокоился. Почувствовал, что вы здесь одни.       — Обо мне обеспокоился или о том, что я Айзена одного оставила?       — Обо всём, полагаю.       Порой Сёдзи вёл себя слишком просто, не удивлюсь, если его подослал следить за мной Окита или Айзен. У нас же, как оказалось, чуть ли не половина отряда его фанатов.       Похлопав по земле рядом с собой, я пригласила Сёдзи присесть, и он принял приглашение, аккуратно опустившись под тенью стены.       — Ты боишься?       — Чего, капитан?       — Айзена, разрушения трёх миров, ада?       — Пожалуй.       — А чего сильнее?       — Неизвестности.       — Многозначительный ответ, — отозвалась я, хмыкнув. — Скажи честно, кто тебя подослал следить за мной? Айзен? Кьёраку? Ещё кто?       — Нет… — обиженно прошептал он.       — Значит, сам следишь?       — Я… не слежу. Я переживаю о вас.       — Только ради бога, не говори, что ты переживаешь обо мне в романтическом плане.       На удивление, Сёдзи отреагировал очень спокойно, покачав головой и отрицая этот вариант. Он смотрел себе под ноги, выглядя очень грустным и напряжённым.       — Окита-сан предупредил, чтобы я не глупил. Я вами восхищаюсь, капитан, и в то же время переживаю о вас. Наверное, это странно, но такой уж я… — улыбнувшись, он бегло глянул на меня и добавил: — Знаете, в академии шинигами я дружил с дочерью Окиты-сана, и она мне чем-то напоминает вас. И характер, и внешность — очень похожи.       — И закончила она плохо… — невесело отметила я, вздыхая, чем сбавила градус веселья.       — Вы о ней знаете?       — Окита рассказывал. И, видимо, тоже поддерживает меня только потому, что я напоминаю ему дочь. А теперь, когда Айзен здесь, когда здесь тот, кто обещал ему возмездие, зачем я ему? Я ж ничего не могу…       — Не говорите так, капитан. Думаю, Айзен Соуске уникум и гений, такие люди появляются очень редко. А вы смогли так сильно заинтересовать его. Значит, вы тоже особенная.       — А-а, — не разделив его энтузиазм, чуть ли не с расстройством уточнила: — То есть я особенная, потому что Айзен так подумал. Поэтому ты так восхищаешься мной?       А я-то уж думала…       — Но это ведь правда, капитан, вы…       — Хватит, — оборвав его на полуслове и поднявшись с земли, я испытала столь острый прилив раздражения, что едва сдержалась от повышенных тонов. — Отправляйтесь исполнять свои обязанности, офицер Сёдзи.       — Но капитан!..       Обрушив на него давление реацу и обернувшись с видом человека, которому хватило бы и одного слова, чтобы потерять самоконтроль, я заставила Сёдзи отпрянуть и в испуге вжаться в стену.       Последовательница Айзена, избранница Айзена… Айзен, Айзен, Айзен! Да может хоть что-то в моей жизни не вращаться вокруг Айзена?! Вы можете любить меня или ненавидеть из-за моих личных качеств, из-за того, что я лживая сука или трусливая мразь, а не потому, что… не потому, что Айзен, а?!       Нигде от него нет спасения…