Всё перемелется в прах

      В Мукене всегда тихо. От тишины аж звенело в ушах. Зачастую это сильно тяготило, отчего даже шорох одежд становился мимолётным разнообразием.       А затем по стенам и полу пробежала дрожь. Сквозь тонны камней донёсся грохот. Какое любопытное происшествие. И десяти лет не прошло, а опять что-то случилось. В общем-то, Айзен не сильно удивился такому повороту событий, как и недавнему вторжению адских сущностей. Он чувствовал, что вторженцы отличались по специфике своих сил как от шинигами, так и от Пустых, да и от квинси. Мёртвая энергетика ему была уже знакома. Это лишь означало, что настало время, когда шинигами поймут — их мир долго не протянет.       В любом плане имелись недочёты. И, как бы парадоксально это ни звучало, однако Хинамори являлась его главным промахом, а также преимуществом. От неё зависело, как скоро Айзен покинет Мукен, будет ли уже поздно спасать мир, или же останется шанс. Он не слышал её мысли, не мог воздействовать на разум напрямую из-за новых печатей, поэтому десять лет назад ему пришлось изрядно поломать разум Хинамори, чтобы спрятать в нём свой духовный фантом. Иначе бы она не согласилась с таким соседством. А если бы и согласилась, то Кьёраку мог бы заподозрить неладное.       Всё что он делал… было необходимо. Хотя за минувший десяток лет Айзену хватило времени прийти к умозаключению, что его поступок выглядел чересчур эмоциональным. Прямо-таки и кричал: «не выберешь меня, так не достанься ты никому». Так глупо. Он ведь мог и не причинять Хинамори столько боли, обычных иллюзий хватило бы, чтобы припугнуть её и скрыть следы фантома.       Отчего-то даже спустя столько лет ему неприятно было думать об этом. Он словно пытался схватить кактус голыми руками. Айзена до сих пор злило, что Хинамори цеплялась за других, и это могло повлиять на реализацию его планов. Упрямая девица. И чего она прицепилась к тому офицеру, да и к пятому отряду? Разве не очевидно, что Айзен мог дать ей намного больше?       Видимо, он действительно что-то не понимал. Или же отказывался понимать, живя другими целями и ориентирами? Он желал возвыситься, обрести абсолютную власть не только над миром, но и над собой, над своим телом и разумом. А Хинамори, словно заноза, постоянно отвлекала его.       Такое чувство, будто он пытался бороться с самим собой. Интересно, что он увидит, когда восстановит связь со своим иллюзорным фантомом? Айзен невольно обеспокоился, как бы не открыл для себя несколько любопытных разговоров. Уже даже не смешно, что в моментах, касающихся Хинамори, он перестал доверять даже себе.       Хотя, как, даже? Кому он вообще доверял?       Айзен до сих пор затруднялся признать, к счастью или сожалению, Хинамори оказалась не настолько глупой. Напоминала мышь, которая в любой ситуации находила выход из тупика. Мышь, которая постоянно пыталась убежать от своего хозяина.       Оттого услышать грохот, от которого содрогнулись стены Мукена, оказалось так приятно. Но почему он испытал облегчение? Айзена ведь не покидала уверенность, что всё пройдёт по его плану, так почему он должен испытывать хоть намёк на облегчение? Глупости. Вероятно, страдал со скукой, вот и всё. Скука действительно сильно влияла на нервы.       Шум доносился довольно долго, стены тряслись так, словно сам Зараки Кенпачи бегал по коридорам и…       «Оу», — невольно удивился Айзен. А удивить его было весьма сложно, потому что почувствовать присутствие Зараки он никак не ожидал. — «Интересный ты выход нашла, Хинамори. Это же ты, так?».       Последний вопрос был вызван тем, что он не сразу почувствовал её присутствие. Духовная энергия претерпела изменения, Айзен определил её положение только из-за своего ментального следа. Сила ада довольно сильно исказила её духовные потоки. Из-за печатей Мукена её реацу всегда казалась едва уловимой. Непривычно слабой и скудной, угасающей.       Угасающей… да вот и не угасающей, напротив, возрастающей, да только из-за изменения структуры это могло выглядеть весьма дуально. Странно, что этого не замечали капитаны. Либо не хотели замечать. А ещё более вероятно, что Кьёраку намеренно игнорировал происходящие с Хинамори изменения, а та в свою очередь молчала об этом, потому что боялась за свою жизнь.       Что ж, допустим, до капитанов снизошло понимание, что сажать Куросаки на трон короля плохая идея. Он мог просто не справиться с самостоятельным управлением потоков реацу для стабилизации трёх миров, и тогда бы его ждала участь предыдущего короля — обычной безвольной марионетки.       Грохот приближался. Сквозь десятки печатей даже доносились голоса. Любопытно, как же шинигами прорвутся внутрь? Теоретически воин уровня капитана мог пробить двери, снеся первый круг печатей, но что они будут делать с теми, которые удерживали Айзена на стуле? Их так просто не снять, иначе бы он уже давно освободился.       В кромешной тьме добавилось ещё одно новое изменение — холод. Он просачивался сквозь густую темноту, касался обнажённых участков кожи. Айзен сохранял невозмутимость, несмотря на проснувшееся любопытство. За десять лет хоть какое-то развлечение.       Треск камня заполнил густую черноту камеры заточения, и в следующий миг тяжёлые каменные двери разлетелись крупными булыжниками, охваченными инеем. Послышался оглушительный вой сирены. Внутрь пахнуло морозным воздухом, в тусклом свете заколдованных огней заблестели обледенелые стены. Если бы Айзену полностью запечатали силы, а не сузили их круг действий, его бы просто смело камнями. Вот была бы забава.       В воздухе закружила морозная крошка, в облаке пыли и переливающихся снежинок на пороге камеры застыла невысокая фигура.       — Ну и ну, — обмолвился Айзен, прищурившись. — Кто бы мог подумать, что я увижу вас, капитан Хицугая, как своего спасителя.        Не оценив иронию, Хицугая скривился, но более предпочёл не реагировать на его речи, а также не подходить ближе. Да и с ледяными крыльями он вряд ли бы так просто зашёл внутрь, в отличие от другого человека, при виде которого Айзен мог бы с уверенностью сказать, что ждал его прихода. Точнее, её.       Цепким взглядом Айзен подметил все изменения. Отпустила волосы, стала иначе носить хаори, даже полумрак не скрыл то, что она перестала делать макияж. Щёки немного впали, отчего скулы выглядели более остро и аристократично. Такая маленькая и обманчиво хрупкая. Демоница с лицом невинного ангела.       Раздавшийся грохот, донёсшийся сверху, заставил Хинамори и Хицугаю обернуться.       — Хицугая!!!       Скривившись, Хицугая тут же взмахнул мечом и заполнил пространство льдом, за которым в следующий миг разорвался мощный взрыв, из-за которого стены не то что содрогнулись, а вот-вот грозились обрушиться на голову вместе с потолком.       — Я ненадолго смогу задержать её. Выбирайтесь, — отозвался Хицугая, запечатывая вход в темницу прочной ледяной стеной.       — Кажется, капитан Сой Фон не обрадовалась вашей инициативе, — отметил Айзен.       Хинамори долгий миг смотрела на ледяную защиту, и без особой охоты перевела на него взгляд, выглядя настолько апатичной, будто её заставили прийти сюда. Айзену не терпелось узнать, что же она предпримет дальше, ведь просто так его путы не содрать.       — Даже не поздороваешься?       — Будь моя непосредственная воля, пожелала бы тебе сдохнуть.       — Ох ты. Даже так.       Она не красовалась, выглядела преисполнившейся. Айзен хотел из любопытства забраться ей в голову, увидеть, что же вызвало в ней подобные настроения. Но предпочёл не торопить события. Раз Хинамори здесь, значит, всё шло по плану, и свой интерес он успеет удовлетворить.       Прикоснувшись к груди подле сердца, Хинамори произнесла заклинание, а когда отняла руку, в вихре сияющих вспышек на её ладони сформировалось несколько ключей.       Вот оно что. Айзен едва сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Эти ключи от его темницы Совет 46-ти запечатал в сердце Кьёраку, и силой их нельзя изъять, а что касалось добровольного извлечения — здесь тоже не всё так просто. Айзен молчаливо наблюдал за тем, как Хинамори распределяла ключи по печатям, а реацу начинала закручиваться вихрями.       — Это сложный процесс, — подметил Айзен.       Хинамори едва ли одарила его взглядом, да и то посмотрела с таким видом, будто говорила: «это твои проблемы». Ну да. Его. А она действительно отчаянная, ведь ключей оказалось меньше, чем удерживающих его печатей. Тем не менее, ощущая, как путы ослабевали, Айзен интуитивно понял, что от него требовалось, и направил духовную энергию наружу.       Пространство затрещало, по стенам пошли трещины, а вспышки реацу искажали печать, которая сдерживала его на стуле. На самом деле освободить его не составляло труда, требовалось только достать ключи, а также захотеть выбраться. Пока Хинамори концентрировалась на снятии удерживающих печатей, являя саму сосредоточенность, Айзен выждал подходящий момент и разбил в щепки столь ненавистный для него стул.       Реацу хлынула в сторону, ударяясь о стены и прочную корку льда. Хинамори пошатнулась, однако устояла, продолжая контролировать снятие печатей.       Размяв затёкшие руки, Айзен посмотрел на Хинамори, которая даже не удостоила его взглядом. Интересно, она намеренно игнорировала его или же всерьёз не замечала? Упрямство он ещё мог стерпеть, выбив дурь из головы невидимой рукой страха, а вот если ей действительно стало всё равно…       Неужели тогда перегнул палку?       Нет. Не надо об этом думать. Такие вопросы… не для него.       Завершив процесс и вернув себе ключи, Хинамори крепко сжала их в ладонях и распылила на духовные частицы, пряча в своей энергии. Из горла вырвался тяжкий вздох, а из носа стекла тонкая струйка крови. Улучив момент, Айзен неспешно приблизился к Хинамори и потянулся к ней, однако она упрямо перехватила его за запястье.       — Поражаюсь, с какой скоростью ты обучаешься техникам кидо.       Недовольно фыркнув — или же тяжело вздохнув? — она стёрла кровь с лица свободной рукой и подняла на него взгляд. Невольно Айзен удивился, что она действительно стала выглядеть более усталой. Почувствовав неприятное покалывание в груди, он с трудом поборол желание нахмуриться. И с каких пор его должна беспокоить маленькая женщина, предавшая его и загнавшая за решётку?       Смешно. Ведь он полагал, что сумел найти ответ на этот вопрос за десять лет. А стоило её увидеть, почувствовать присутствие, как всё перемешалось. Это… очень неприятно.       — Я не могу снять все замки, придётся прорываться. Тебе хватит сил, — произнесла Хинамори, отпуская его руку.       «Я прикоснулся к ней, но не связался с фантомной тенью… Потом, сейчас лучше не отвлекаться».       Айзену очень не нравилось смятение, нахлынувшее на него с появлением Хинамори. Что-то он совсем расслабился, рассиживаясь десять лет на одном месте.       Снисходительно улыбнувшись, он подметил:       — Могу, но тебя завалит камнями, — подняв красноречивый взгляд к потолку, подметил Айзен. — С моей стороны это будет весьма некрасивая благодарность. Придётся выбираться вместе.       — Допустим.       — Раз ты так хороша в кидо, то как насчёт хадо девяносто девять?       Его позабавило смятение, с которым на него глянула Хинамори. Не все капитаны могли формировать кидо столь высокого уровня, но у неё имелся как минимум шанс сформировать зачаток Горью Теммецу. А ещё сильнее Айзена позабавило, сколь недоверчиво посмотрела на него Хинамори чуть ли не умоляющим взглядом.       — Мне реацу не хватит. А если и хватит, я нас обоих погребу заживо.       — Я поделюсь с тобой реацу, — предложил Айзен, с долей лукавства прищурившись и протянув руку в приглашающем жесте. — Озвучивай заклинание, у тебя получится, Хинамори.       Смотря на неё не без снисхождения, он испытывал некое удовлетворение от того, что Хинамори не противилась ему, а следовала указаниям. Если они оба вырвутся из Мукена, охваченные формой драконов хадо №99, ей уже будет некуда бежать, все увидят, на чьей стороне она сражалась. Кому принадлежала.       Позволяя ей забирать свою реацу, а также следуя потокам, формирующимся под шёпот заклинания, Айзен невольно порадовался. Благодаря Хинамори или же своему замыслу, он провёл в Мукене в общей сложности смешное количество времени.       Он радовался. Улыбался. Из-за… того, что всё прошло по его плану. В общем-то, как и всегда.              

***

             Ослепительный свет хадо №99 «Горью Теммецу» охватил моё тело, пронизывая до костей. Я бы могла сказать, что это больно, но только не после того, как Айзен спас меня от ада. Свет Горью Теммецу напоминал лёгкое покалывание в сравнении с тем, как в прошлый раз через моё тело проходила необузданная волна реацу. Он окружал, защищал, пробивал стены, словно тонкий лёд. Это хадо я никогда не использовала из-за необходимости расходовать колоссальное количество духовной энергии. Но с Айзеном реацу уже не проблема.       С ним ничего не выглядело проблемой. Ведь он сам по себе проблема.       Айзен мог вырваться из Мукена и, не прибегая к столь эффектному варианту, он мог даже не приглашать меня присоединиться к его триумфальному побегу. Всё это нужно лишь для того, чтобы продемонстрировать мою лояльность его фигуре. В общем-то, Кьёраку это не просто знал, а даже надеялся на подобный исход. Потому что он поставил всё на выполнение этой миссии. В первую очередь — мою жизнь.       Мощь хадо пробивала уровень за уровнем, в ослепительных вспышках я едва ли различала пролетающие мимо стены. Только грохот, только треск крошащегося камня. А затем прорыв финального барьера, покрывающего верхний уровень Мукена.       Переплетаясь друг с другом, формации двух драконов, в которых мы находились, прорвались наружу. Почувствовав разницу между плотными стенами с барьерами, а также свободным простором под тёмным небом ночного Серейтея, с трудом вздохнула полной грудью. Энергия трепетала и искрилась, пронзала тело. Всё ощущалось так, словно я могла горы свернуть. Реацу, которой не просто поделился, а продолжал делиться со мной Айзен, текла необузданным потоком, отчего я невольно поразилась тому, как приятно чувствовать полный контроль над сложным хадо.       Земли Серейтея находились у нас под ногами, а вместе с ними и десятки сражающихся бойцов. Прислушаться к источникам силы не составило труда, Зараки и Тоширо всё ещё находились на уровнях тюрьмы. Даже интересно, какой бес ударит в голову первому, чтобы освободить «сильного противника» ради веселья.       Успели же мы навести шума. За какие-то полчаса четыре капитана сумели навести жуткий переполох и освободить самого опасного преступника. Окита проинформирован не поднимать всех людей, лишь сделать видимость боевой готовности, хотя я не вводила его в курс дела.       За фиолетовыми вспышками хадо отметила несколько розовых лепестков, плывущих по ветру. Затем ещё и ещё, и их след точно вёл к крышам близстоящих домов, на которых я заметила фигуру Кучики Бьякуи. Лепестки Сенбонзакуры кружились подле него разрастающимся розовым вихрем, и с тем уровнем реацу, которым он обладал сейчас, он вполне имел возможность пробить Горью Теммецу, что окружал меня. Если постарается. Всё-таки в нашем дуэте с Айзеном я здесь слабое звено.       Вихрь тысячи лепестков хлынул в нашем направлении, но мне не пришлось и пальцем шевелить, чтобы защититься. И не только потому, что я понимала тщетность этой попытки. Мне… мне на мгновение показалось, что было бы неплохо развеять хадо и позволить тысячи лезвий разрубить моё тело на мелкие кусочки. И обрести покой… хотела бы подумать я, если бы после смерти не рисковала очнуться в аду.       Нет, защита нам не требовалась, потому что быстрый взмах тонкого меча возвёл перед нами ледяную стену. Рукия своим эффектным появлением определённо застала Бьякую врасплох, даже с такого расстояния я ощутила повисшее напряжение.       А ещё…       Молниеносно отреагировав — пока Айзен не отреагировал раньше, — я рванула назад, а вместе со мной и голова формации дракона, закрывшая Айзена от удара двух клинков. Кьёраку умел подкрадываться тихо и быстро, но, понятное дело, его атака не выглядел смертоносной. Удерживая давление Горью Теммецу, сформировала маскирующую вспышку реацу и ударила ею по противнику, выбрасывая в его направлении позаимствованные ключи от темницы.       Острый взгляд Кьёраку резанул колючим прищуром, а вместе с тем и облегчением. Ведь после удачного освобождения Айзена мне ничто не стоило удержать при себе ключи от темницы, либо оставить их в Мукене. Однако какой смысл подставлять Кьёраку? По сути, он один из немногих в Готее, кто умел смотреть дальше собственного носа, кто мог поступиться правилами ради достижения общей цели. Для того, чтобы спастись, блядь.       Для этого он когда-то продал меня Айзену. И для этого продал весь Готей и Совет 46-ти.       Опасный человек. Не менее опасный, чем Айзен.       — Ну, теперь кое-что стало более понятно, — отметил Айзен, переведя с меня на Кьёраку улыбающийся взгляд. А затем повысил голос: — Как удивительно, что не все ваши капитаны разделили желание так долго держать меня в заточении.       — Ну, что сказать? Я и сам удивлён.       А я сейчас глаза едва сдерживала, чтобы не закатить. Можете вести себя чуть менее постановочно, а?       Обернувшись и отметив, что помимо Бьякуи из разных уголков Готея начинали стягиваться другие капитаны, чьё настроение чувствовалось уже издалека, также ощутила дрожь, пробивающуюся из-под земли. Прорываясь с помощью необузданного потока реацу, Зараки проломил одно из строений, словно бронебойный поезд, которому любые преграды были нипочём. А вместе с постройкой он сбросил с себя несколько тел, принадлежащих тюремщикам. И заключённым.       — Одно разочарование, серьёзно! И это опаснейшие преступники? Стыдно должно быть.       А он в своём репертуаре.       Из главных ворот мгновением позже вырвались шипы льда, от которых спасалась Сой Фон. В узких коридорах тюрьмы манёвренность, похоже, несильно помогала, когда на неё мчалась стена из снега и льда.       — Внимание, всем капитанам Готея, — услышала я в своей голове голос Кьёраку, использовавшего бакудо для передачи сообщений. — Из тюрьмы вырвался особо опасный преступник Айзен Соуске. Его освобождению способствовали капитаны Хинамори, Зараки, Хицугая и Кучики Рукия. Однако приказываю не вступать с ними в бой. Ни с Айзеном Соуске, ни с названными капитанами, ни с членами отрядов названных капитанов. Капитаны, судя по всему, действовали одни.       — Как цивилизованно с твоей стороны, Кьёраку, — отметил Айзен, находясь в достаточной близости, чтобы услышать, как оппонент озвучивал сообщение. — А ведь Ямомото на твоём месте приказал бы уничтожить меня и предателей незамедлительно.       — Времена и так нелёгкие, а я всего лишь хочу избежать лишних жертв. Ты же ведь не собираешься нападать на нас, Айзен?       — Ну что ты, разве я могу? Особенно после такого одолжения, — подметил Айзен с самодовольной ухмылкой, переведя на меня красноречивый взгляд.       Жаль, нельзя притвориться невидимкой. Или молью. Летала бы себе, бед не знала.       Решение освободить Айзена оказалось ещё той авантюрой. Для Рукии это шанс уберечь Ичиго, а также обезопасить своих близких от шантажа со стороны Кьёраку и Совета 46-ти. Тоширо, как бы ни ненавидел Айзена, всё же понимал, что это лучше, чем бесконечное уничтожение ни в чём неповинных душ. Зараки в нашей компании оказался отчасти по той же причине, что и Тоширо, — на удивление, он весьма наблюдательный, — но по большому счёту пробиться в тюрьму мы смогли только с его помощью. А наградой стала возможность сразиться с людьми, заточёнными в тюрьме. Судя по его разочарованию, до Азаширо Кенпачи он так и не добрался.       Если удастся освободить Айзена, значит, мы с наибольшей вероятностью избежим наказания. Мол, кто в здравом уме посягнёт наказывать Айзена? Давайте, становитесь в ряд. А вот если бы ничего не получилось, тогда бы действительно нас ждала только казнь.       Сейчас ситуация станет не легче для всех нас, «избранников», а также для людей наших отрядов. Глянув вниз на Рукию, могла лишь восхититься её решимостью. На Ренджи у меня надежды нет, но Бьякуя уж должен понять, почему она так поступила. Если бы пришлось заступаться за Куросаки, малышка Ичика могла потерять обоих родителей, ведь те пошли бы защищать своего друга. Их если бы не убили, то изгнали. А так они рисковали отделаться только ссорой.       На Зараки никто не рискнёт обижаться, ему хватит только гаркнуть на своих олухов, те слепо подчинятся и умолкнут, даже Иккаку и Юмичика. А что до Тоширо… ну, у Мацумото явно выдалась неудачная неделя.       А что касалось меня…       — Кьёраку-сан, — выступив вперёд, обратилась я к главнокомандующему. — Наша цель не несёт в себе причинение вреда Обществу душ и Серейтею. Мы оба понимаем, что на трон короля должен кто-то взойти. И наша цель подвести туда Айзена. Пусть шинигами не мешают, и никто не пострадает.       — Значит, вы не всерьёз предлагали кандидатуру Куросаки-сана. Какая досада… или, наоборот, облегчение, — отозвался Кьёраку. — Давайте попробуем разрешить конфликт мирным путём. Поскольку вы находитесь на территории Готея, я сделаю вам большое одолжение и попрошу не покидать казармы пятого отряда. Я приду к вам утром, и мы всё обсудим. В спокойной обстановке.       — Не имею ничего против, — согласился Айзен. — Я соскучился по хорошим беседам.