Всё перемелется в прах

      Жажда крови довольно странное явление, ведь не все люди испытывают её. Она подобна наркотику: попробовав раз, трудно отказаться. Здоровому человеку не нужно такое развлечение, здоровый человек способен сдерживать себя от такого опасного феномена.       Кто-то утоляет жажду крови наиболее простым и лёгким способом, нападая на беспомощных и безоружных. Но в чём прелесть этого подхода? Никакого удовольствия от сражения с противником, не способным дать отпор, невидящим красоты в сражении, в желании поставить всё на кон, чтобы забыться в адреналиновой лихорадке.       Забыться… почувствовать, что живёшь. Хотя бы так.       Три гигантских существа, потревоженных одиннадцатым отрядом, отреагировали на шинигами и напали в ответ. От большинства мужчин гиганты отмахивались, словно от надоедливых мух. Их прочная шкура не подвергалась повреждениям мечей.       — С дороги, если не хотите сдохнуть!       Капитан Зараки, как всегда, не церемонился. Стоило ему появиться, как люди, пребывающие в здравом уме, предпочитали отступить, чтобы не попасть под руку. Сколотое лезвие Нозараши пробило плоть монстра не с первого раза. Но судя по разочарованному лицу, Зараки лишь оценивал потенциал противника. Стоило бы приложить побольше сил, и тварь распалась бы на куски. И действительно — в этом я убедилась в следующий момент.       Подпрыгнув над монстром, я обнажила когти и обрушила удар на голову монстра, разрывая плоть и кроша кости благодаря плотной концентрации реацу. Тварь прогнулась дугой, её конечности захрустели, шея пошла кругом, — она словно хотела вывернуться, чтобы обратить на меня внимание, вместо того чтобы просто обернуться. А секундой позже мощная волна удушающей реацу рассекла чудище пополам. След духовной энергии Нозараши пролетел в считанных сантиметрах от моей головы, вынуждая пригнуться.       Сердце застучало быстрее от волнения. Это было очень близко.       Монстр обернулся чёрной жижей.       — Ну и какого чёрта, а? — с претензией повысил голос Зараки. — Это моя добыча, свали, пока голову не снёс.       — К тем? — указав на двух оставшихся монстров, которые в неповоротливой манере оборачивались в нашем направлении, уточнила я.       — Это тоже моя добыча. Свали, говорю.       Зараки зол из-за моей дерзости, не удивительно, от него так и исходила удушающая аура. Тем не менее, ощущая растущую в груди злость после сражения с Гином, я заторможенно посмотрела на монстров, а затем и на Зараки.       Мне ничего не требовалось говорить, я просто смотрела на него. Пристально, с немым вопросом во взгляде.       — Я очень давно прошу оказать мне одолжение, капитан. Окажете?       Зараки смотрел на меня не без недовольства, кривился, а затем, сплюнув, хохотнул.       — Кто первый, тот и выиграл. Сдохнешь — твои проблемы.       Он сорвался с места столь неожиданно, что мне оставалось только поспевать, да сокращать разрыв за счёт сюнпо. Я будто пыталась умчаться за самой смертью. Замахиваясь для удара, разогналась так быстро, что чуть не врезалась в монстра, нанеся удар когтями. Из-за того, что сильно разбежалась и не успела вложить достаточно сил в атаку, оставила лишь несколько глубоких полос. А затем с бешено колотящимся от испуга сердцем в последний миг уклонилась, пропуская удар Зараки. Малейшее промедление, и он бы пробил мне грудь.       Перегруппировавшись, подпрыгнула и замахнулась, смахивая с когтей несколько режущих волн реацу, пропитанных частицами огня. Удалось завалить одного монстра, в то время как атаковал второй. Пользуясь своей миниатюрностью и проворностью, уклонилась от удара, а затем чуть не попала под атаку Зараки, отрубившую конечность твари.       Как же бесило.       Перехватив наконечник цепи, метнула его в первую тварь, попав в голову. Оттолкнувшись за счёт духовной энергии, используя сюнпо, обернулась вокруг шеи, пока Зараки нападал на вторую тварь. Атаковав её, он выбросил столь мощную ударную волну, что меня чуть не смело, но сил хватило скоординировать движения и, потянув за цепь, завалить тварь. Отметив краем глаза, что Зараки уже целился для удара на поваленного монстра, сорвалась с места, как ужаленная, и, допрыгнув до её головы, с размаха снесла часть черепа.       Чёрная жидкость брызнула на меня густыми липкими каплями. А мигом позже в лицо ударила удушающая волна духовной энергии, потому что останавливать свою атаку Зараки явно не намеревался, рассекая монстра пополам.       Тренировки с Зараки Кенпачи — подобной чести удостаивался не каждый, разве что некоторые старшие офицеры одиннадцатого отряда. Некогда Зараки предложил изредка к ним заглядывать, однако после первой же тренировки я поняла, что это вовсе не то, что мне нужно. Официально капитаны не могли друг друга калечить в рамках тренировок, а имели право проводить разве что дружественные спарринги. Смешно даже.       К тому же зачем тратить на меня время? Если сначала Зараки ещё хоть немного уповал на дань уважения к Унохане, то ему быстро наскучило делать мне одолжения. Слишком скучно. И я его понимала. Для такого как он я всего лишь пыль под ногами.       Но… только Зараки Кенпачи мог помочь мне вновь захотеть жить. Никакие надежды и планы на будущее не помогали избавиться от кошмаров, от мыслей о том, что я была обычной жертвой необычного человека.       Мне хотелось почувствовать, как в венах закипала кровь, как ужас заставлял адреналин рвать мышцы, а норадреналин побуждал бы с бешено колотящимся сердцем подниматься на ноги и выживать. Мне требовалось разжечь жажду жизни, разжечь злость и ярость, которые помогли бы напомнить, что нужно жить.       Унохане некогда удалось заставить меня жить. Отринуть беды с головой, которые вложил в меня Айзен, и сосредоточиться на выживании. Когда её меч пронзал меня, когда острое лезвие пыталось пробить грудь, пока я сжимала его, оставляя на ладонях глубокие раны, я думала только о жизни. И о смерти. И ни о чём другом.       Как бы странно это ни звучало, Унохана научила меня жить. Своими окровавленными руками она выдрала из меня то животное, которое помогало сражаться, которое помогало бороться за жизнь. Которое научило не бояться боли. Плохо это или хорошо? Трудно сказать. Однако адреналиновое опьянение, а также следующее за ним опустошение каждый раз показывали, насколько хрупка моя жизнь. И как глупо задумываться о неуместных мелочных тревогах.       Но Унохана мертва. И никто бы не решился довести меня до того же состояния ужаса и помешательства, ведь теперь я являлась не только капитаном, но и военным потенциалом. Никто, кроме Зараки Кенпачи. Ведь только ему было глубоко насрать на писанные правила.       Он убил моего учителя. Однако считал меня слишком слабой, чтобы принимать вызов. Точнее, принять вызов он всегда был горазд, однако в сражении насмерть… убил бы. Забавно, но Зараки не хотел меня убивать. Оправдывался тем, что в таком случае Юмичика на него обидится, и никто не будет заниматься бумажной работой в отряде.       Об истинных причинах мне оставалось только догадываться. Однако, раз он отказывался тренировать меня, а также принимать вызовы, я отыскала одну лазейку — сражаться против его противников. Кто первый, тот и победит. Разумеется, не совсем то, чего я желала. Но вы попробуйте полезть Зараки под руку во время его сражений даже с несильным противником.       Помогло ли это мне? Отчасти. Ведь смерть всегда находилась рядом, готовая снести мне голову одним точным ударом.        Окита называл меня сумасшедшей. Но как ему было объяснить, что совместные миссии с Зараки, которые зачастую — хотя бы на пару ударов — переходили от уничтожения врага в попытку скрестить оружие, помогли пережить последствия заточения с Айзеном?       Но я не хотела оставаться жертвой… нет. Нет, ни за что.       Рванув к оставшемуся монстру, ударила в него простым бакудо, отталкивая из-под атаки Зараки. Загоревшись азартом, с нервной улыбкой пропустила мимо ушей ругань Зараки, проскакивая мимо. Точнее, пытаясь проскочить мимо, потому что меня отбило ударной волной.       — Прочь пошла!       Опешив, быстро перегруппировалась. Возмущение взорвалось в груди яростью, отчего не удержалась и ударила в монстра — а заодно и Зараки — волной пламени. Взвыв, чудище попыталось выскользнуть из-под всполохов, однако точный удар клинка рассёк его пополам, а адский огонь смело волной духовной энергии.       Враг обратился чёрной жижей.       Всё оказалось довольно просто… до тех пор, пока на плече не показалась рана, кровавыми брызгами протянувшаяся к груди. Признаться, это удивило. Опустив взгляд и коснувшись ранения, из которого побежала кровь, несколько растерялась. Я ведь даже не почувствовала, как Зараки ударил по мне. Когда он нанёс удар? Точнее, который из ударов оставил этот след?       Неважно. Рана не смертельная, заживёт, к тому же пострадала только левая рука.       — Пф. Осталась какая-то мелочь, — закинув меч на плечо, с недовольством отметил Зараки, осматривая Серейтей.       Я последовала его примеру. И действительно, бои подходили к концу, а тварей и человекоподобных существ, оставшихся в живых, начало затягивать в чёрные дыры с помощью цепей. Похоже, нападение организовал Гин, вот только он действительно рассчитывал убить меня? Или это некое предупреждение? Но кому и зачем? Ради меня одной так стараться — ну это моё почтение, конечно, да только слабо верилось. Хотя… может, я себя недооцениваю?       От мыслей отвлекло неприятное чувство, будто мне к затылку приставили ружьё. А оказалось, что это лишь Зараки смотрел на меня.       — Капитан?       — Тебя опять бес попутал или что?       — Возможно.       — Завязывай мне под руку лезть. Рано или поздно зашибу ведь.       Зашибёт. И отправит первым рейсом в ад. При таком раскладе желание помирать как-то уходило. Целыми сутками напролёт махаться с Гином и выяснять отношения — нет уж, увольте.        Послышался шёпот. Обернувшись, никого не увидела. Устало выдохнув, подумала, что уже начинаю сходить с ума. Но в следующий миг рану пронзила колющая боль, что побудило прижать к ней руку. Нахмурившись, обнаружила, что помимо крови из неё сочилась чёрная жидкость. Приподняв ладонь и отметив, как нечто, называемое блуждающими огоньками, подрагивало, словно какой-то паразит, даже не успела испугаться.       В голове зазвенело. Мозг под черепной коробкой будто сделал крутой вираж, отчего перед глазами всё закружилось. Откинувшись назад, почувствовала, как тело ослабло, будто кто-то подкрался сзади и одним резким ударом оглушил, ударив по затылку.       Всё потемнело. Единственное, что я запомнила — это чувство свободного падения, а также ненавязчивый тихий шёпот:       «Неподходящее ты выбрала время, чтобы умереть».       Хотелось сказать в ответ, чтобы голос заткнулся и дал мне если не спокойно помереть, то хотя бы выспаться, забыться на время в бесконечной тьме. Я лениво приоткрыла глаза, уже по вспышкам на небе сообразив, что попала в свой внутренний мир. Но когда посмотрела ниже, то обнаружила, помимо цепей, свисающих с облаков, силуэт вытянутого монстра с очень длинными конечностями. Испуганно подскочив и заняв сидячее положение, перевела дух и, обернувшись, хотела спросить Тобимару, какого чёрта происходило. Но вместо требовательного вопроса из горла вырвался перепуганный визг, напоминающий крик чайки.       Интуитивно отползя, я ошарашено уставилась на того, у кого проснулась на коленях.       — Какой у тебя интересный внутренний мир, Хинамори.       Растерянно хлопая ресницами и на фоне соображая, стоило ли прибегать к атаке пламенем, я с негодованием смотрела на Айзена. Наиболее ироничным и смешным до нервозности находила то, что он явился ко мне в униформе шинигами, словно старый добрый капитан Айзен.       Не обидит… и катаной пузо не пробьёт, ага.       Помимо вопроса «какого хуя через сапог ты сюда пробрался?» в голове вертелась сплошная брань. Единственный адекватный вопрос слетел с языка с ядовитой агрессией:       — Где Тобимару?       Айзен безмолвно обернулся в сторону. Проследив за его взглядом, обнаружила Тобимару у обрыва скалы, сидящим, свесив ноги. Он выглядел так, словно нас не существовало. От этого в первый момент хотелось раздражённо закатить глаза, потому что занпакто обязан обеспечивать безопасность внутреннего мира. Но затем на меня нахлынула сильная тревога.       А вообще вопросов появилось чересчур много. И начать нужно с очевидного:       — Что ты тут делаешь?       — А почему бы мне здесь не быть?       Спасибо, от души ответ.       Стараясь не кривить лицо чересчур театрально, чтобы уж не выглядеть совсем нервной истеричкой — ха-ха, не выглядеть нервной при Айзене, — я внимательно осмотрела его с ног до головы. Взяв остатки своего разума в невидимый кулак, заставила себя думать, прежде чем говорить. И, зная все доступные мне факты, с настороженностью произнесла:       — Ты не Айзен.       — Почему ты так решила?       — Айзен сидит за печатями в Мукене. За десять лет я ни разу не устанавливала с ним ментальную связь через хогиоку, а в обратном ключе эта связь не работает, пока он в тюрьме за печатями. Ты не можешь быть Айзеном.       — Что ж… и да, и нет. Я могу быть Айзеном Соуске, я и есть он.       Что это ещё за шарады, а?       Настороженно присмотревшись к Айзену и прикинув, что могли означать его слова, изменилась в лица. От промелькнувшего озарения оно расслабилось, но испытала я вовсе не радость от открытия, и даже не злость от потрясения. А глубокое разочарование. Но в то же время не спешила верить его словам:       — Ты Кьёка Суйгетсу?       — Не совсем.       — Значит, иллюзия.       — Иллюзия — довольно простое название для частицы сознания, обёрнутой в оболочку силы Кьёка Суйгетсу.       — Но как, раз Айзен запечатан?.. — не успела завершить вопрос, как мелькающее над головой небо стало прямым ответом. Чёртов хогиоку. — То есть иллюзия Кьёка Суйгетсу подпитывается от хогиоку, а учитывая, что Айзен слился со своим занпакто, ты фактически… второй Айзен. Ты серьёзно решил размножаться почкованием?       Надеюсь, его повеселила моя шутка… а вовсе не то, что своими едкими речами я вызывала у него снисхождение или выглядела полной дурой, над которой только и оставалось что смеяться. Хотя, в жопу, мало интересовало его мнение.       Только вот вставал вопрос. Даже если Айзену удалось поселить у меня в голове частицу своего сознания, которая, вероятно, сольётся с ним при освобождении, то как он вообще смог забраться ко мне в голову? Одно дело — кошмарить иллюзиями, другое — буквально создать свою копию у меня в голове. Для этого пришлось бы потратить немало времени, к тому же это весьма тонкая работа, и успех гарантирован лишь при условии, что мой разум… оказался бы сломлен или слаб.       От понимания произошедшего у меня перехватило дыхание. Обозлённо глянув на Айзена — на его ментальную копию, но один чёрт, — чуть не подавилась застрявшими в горле ругательствами. А по итогу только закрыла глаза, претерпевая приступ холодной ярости.       Этот ублюдок… серьёзно?       — Что-то не так, Хинамори?       — Не так? — Его слова показались мне откровенной насмешкой, так что мне не удалось сдержать злобный шёпот: — То есть тебе было мало насиловать меня иллюзией Юмичики при нашей последней встрече, так ты ещё решил буквально в голову мне залезть?!       Ладно, сдержаться не удалось, последние слова слетели с языка громким возгласом.       — Мне жаль, что пришлось сделать подобное, однако ты сопротивлялась моему присутствию. Ты бы почувствовала, что я проникаю в твой разум, поэтому мне пришлось разыграть для тебя жестокую сцену. В ином случае не только ты, но и Кьёраку заподозрили бы неладное, задались бы вопросом, почему на протяжении трёх месяцев я лишь разговаривал с тобой. А так бы вопросы никто не стал задавать. И не стал бы лишний раз тебя тревожить, что позволило мне и силе Кьёка Суйгетсу укоренить частицу моего сознания в твоей голове.       В своих речах он напоминал одержимого маньяка.       — Ты меня с ума свести хочешь? — чувствуя себя затравленным животным, поинтересовалась я. — Или использовать, как марионетку?       — В первую очередь защитить.       Из горла вырвался насмешливый вздох, даже не постеснялась закатить глаза.       — Понимаю, это звучит весьма противоречиво, и ты мне не веришь. Но ты стала мне важна, Хинамори.       — И из-за чего? Из-за силы ада? Из-за того, что через мои глаза ты можешь видеть мир? Из-за того, что только я могу способствовать твоему освобождению? Трахнуть просто хочешь или что?       — Если скажу, что нашёл в тебе близкого человека, ты мне поверишь?       — Поверю, если под словом «близкий» ты подразумеваешь того, на кого проще всего воздействовать. К тому же, с чего такая уверенность, что планы тебя настоящего не поменялись за десять лет? Может, он уже сидит и думает, как бы убить меня, а ты об этом ни слухом, ни духом.       И не поймёшь, чего больше в улыбке Айзена — снисхождения или поощрения. Зачастую я действительно чувствовала себя собакой, которую дрессировал строгий хозяин. И его так называемая любовь у меня стояла поперёк горла. Хотелось просто забыть о его существовании, но теперь он застрял у меня в голове в буквальном смысле. Удивлена ли я подобному повороту событий? Вообще нет. Испугалась из-за неожиданной встречи, но не удивилась.       Он в моей голове. Он даже за пределами Мукена меня достал, но…       — Почему ты появился только сейчас?       Айзен промолчал, но красноречиво глянул мне за спину, побуждая обернуться и обратить внимание на тварь, которая разгуливала по горным просторам внутреннего мира. Гигантская, если так сравнивать, то уж точно не меньше пятидесяти метров в высоту. Жуть.       Я перевела взгляд на Тобимару. Тот как сидел, так и продолжал сидеть, не обращая на меня никакого внимания. И вот от этого уже явно становилось не по себе.       — Информация об аде всегда держалась в секрете. То, что я знаю, а также то, что вижу в твоей душе — это результат слияния тебя и твоего занпакто. Ведь твой занпакто изменился, когда ты заняла тело и разум настоящей Хинамори, притащив за собой нечто из неведанных глубин. Вероятно — это лишь догадка — ты можешь быть грешницей из ада, либо своими экспериментами я воззвал к душе из другого мира, и эта душа пронеслась сквозь ад. Твой Тобимару — это в первую очередь сила.       — Хочешь сказать… он скоро исчезнет?       — Не совсем. Внутренний мир шинигами — это их подсознание: горы, пустыни, поля или города — они непроизвольно воссоздают обстановку, которая им ближе всего. Занпакто это часть твоей души и взращенная в асаучи сила, но твоя сила, Хинамори, пришла из другого мира. Таким образом, после того как ты объединила на физическом уровне свой занпакто со своим телом, ты сделала его частью себя. Как я слился с Кьёка Суйгетсу, так и ты слилась с Тобимару. Но проблема в том, что в Тобимару находилась инородная сила, и теперь она захватывает тебя. Эта сила сильнее тебя. И чем чаще ты её используешь, тем сильнее будет её воздействие на твою душу.       Когда Айзен это озвучил, я почему-то не удивилась. Вероятно, уже давно подозревала о чём-то подобном, отрицая ужасающую действительность. Особенно поведение Тобимару, который всё чаще игнорировал моё присутствие.       Я перевела взгляд к Тобимару.       — Что станет с Тобимару? — спросила я. Но ответ уже знала наверняка.       — Занпакто — это часть нас. При обычном слиянии ты бы поглотила его, точнее, его душа, являющаяся частью тебя, просто вернулась бы к тебе, и ты бы сумела использовать его силу. Но сила ада пришла к тебе неправильным путём. И с её полным раскрытием происходит обратный процесс. Это не ты поглощаешь силу занпакто. Это занпакто поглощает тебя. В твоём случае — ад поглощает тебя.       Помолчав немного, словно давая мне время обдумать услышанное, Айзен добавил:       — Первым исчезнет твой Тобимару. Затем полностью изменится внутренний мир. А после… кто знает, что будет после?       Тобимару…       В груди будто всё скатилось вниз, к животу, неся неподъёмную тяжесть. Мой единственный настоящий друг. Тот, кто без причин любил меня, в ком я могла быть уверена на все сто процентов. Мой занпакто, моя опора. Он исчезнет. Нет, даже не так. Он уже начинал исчезать. Терять свою осознанность, терять связь с окружением.       — Ты можешь с этим что-то сделать?       — Просишь меня противостоять самой воле ада?       — Я не об этом спросила. Можешь или нет?       Тихо усмехнувшись, но без злого умысла или раздражения, скорее, со снисхождением, Айзен подметил:       — Я разорвал цепи ада, противостоя его воле. Так что, если попросишь, Хинамори, ради тебя я и с адом готов помериться силами.       — Значит, не можешь, — пропуская лапшу, которую он пытался мне навешать, выдернула я главные слова.       — Могу, — упавшим голосом отозвался Айзен. Похоже, моё разочарование его… то ли оскорбило, то ли уязвило. — Я смогу противостоять аду в твоей душе. Но именно я не гарантирую долговременный эффект. Я ведь всего лишь частица…       С болью прикрыв глаза на краткий миг, я поднялась с земли и направилась к Тобимару. Даже когда я подошла, он не обратил на меня внимания, продолжая смотреть перед собой почти опустевшим взглядом. Он словно мёртв. И оттого смотреть на него становилось невероятно больно.       Опустившись на колени, я обняла Тобимару со спины, прижав к себе как можно крепче. Уткнувшись в его макушку лбом, почувствовала, как защипало глаза, а в горле стянуло мышцы от подоспевших слёз.       — М? Хина? — несколько удивлённо пробормотал он, накрыв мои руки тёплыми ладонями. — Когда ты пришла? Я даже не заметил.       Его голос звучал легкомысленно и радушно, отчего мне не удалось сдержать слёзы.       Я не могла его потерять. Плевать, что там значил занпакто для других шинигами, но для меня Тобимару не просто меч или голос в голове. Он мой друг, он больше, чем друг, он часть меня, самый близкий и дорогой человек, он… он словно моё сердце или другой орган. Как я без него смогу функционировать? Я не хочу, чтобы его отрывали от меня. Моего Тобимару…       — Ты знаешь, что делать, Хинамори, — сообщил Айзен. — Я защищу тебя от воздействия ада, но только настоящий я сумеет тебя сберечь. А также твоего Тобимару… ах да, ну и оставшиеся три мира от разрушения, разумеется. Но для тебя это не такая и большая проблема, не так ли? Ты бы предпочла разрушить всё, но сохранить подле себя тех, к кому привязалась.       — И поэтому… ты предпочёл отказаться ото всех, верно? — пробормотала я.       — Любимые тобой люди — твоя большая слабость, — донёсся до меня голос Айзена. Как мне показалось, он прозвучал с отголоском усталости, тише обычного. — Те, кого мы любим, наша главная уязвимость. Но те, кто любят нас, наше главное оружие и преимущество.       Я ничего не сказала, а он тихо добавил:       — Печально, когда это оказывается один и тот же человек. Зачастую приходится выбирать. И выбор… не всегда совпадает с планом.       Я могла бы подумать, что Айзен говорил искренне, и даже если так, даже если хоть что-то в его словах накладывалось на нашу ситуацию, от этого было только хуже. От этого становилось страшно, потому что любовь Айзена являлась не лекарством, а ядом.       Нервно хохотнув, я поспешила спасти нас обоих от столь опасных слов простым вопросом:       — Красиво сказано. Но откуда тебе-то об этом знать?       Помолчав, Айзен невозмутимо ответил:       — Действительно. И откуда бы мне об этом знать?       Оставалось надеяться, что в вопросе прозвучал не сарказм. Иначе…       Иначе я даже не знала, что и думать.