Обломком карандаша

      9 декабря       Сергей Вячеславович, учитель физики у старших девочек, опять неистовствует. Не люблю сплетен, но сегодня своими глазами видела, как в коридоре рыдала какая-то пятиклассница. Говорят, побил её линейкой по рукам за опоздание. Интересно, мог ли мой дед ударить ученика? Никогда в жизни его не видела, ведь они с бабушкой живут в далёком Люблине. Не думаю, что полюблю физику.       Альберту Ивановичу понравился мой натюрморт. Шутит, что когда-нибудь я сменю его на посту. Может быть, я смогла бы учить детей рисованию, оно переносит в мир покоя, в отличие от других наук. Только как мне сладить, если в мой класс вдруг попадёт столько же вредных девчонок, как у нас?       Ф., как и обещала, забрала меня из гимназии. Выглядела она немного взбудораженной. По дороге я спросила, почему отец на неё больше не сердится. Ф. заявила, что на одном из званых приёмов спасла ему жизнь. Она напомнила мне про Алису в Стране чудес: «Если разом осушить пузырек с пометкой „Яд!“, рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание». Ф. сказала, что порой ядовитые пузырьки не подписывают, и отец по случайности принял слишком много «живительного вещества». Ф. еле смогла привести его в чувство и вместе с Александром отправить домой. Снова загадки. Я захотела узнать, что это за вещество, и Ф. ответила: «Взрослые иногда принимают лекарство от бессонницы и дурных мыслей. Но с ним легко переборщить, друг мой».       Когда мы оказались в нарядной квартире, Ф. на пару минут даже завела меня в свою комнату (там было много ароматов, тканей и свечей) и показала скляночку, такую же, как я видела у отца. Ф. наставляла, что не может дать мне попробовать это лекарство, потому что мне нет даже шестнадцати лет. Я и не хотела. Если им так легко можно отравиться, то вряд ли это такая уж прельщающая вещь. Напротив, я спросила, как сделать так, чтобы отец прекратил принимать это. Ф. засмеялась и сказала, что отныне он будет аккуратней, может ручаться. Наклонилась ко мне, и глаза её были черны и блестящи, как у отца.       Алексей Фёдорович, муж Ф., — добрейшей души человек, похож на купца с ярмарочного плаката. Он был ласков со мной, называл «барышней», чем немного смущал. Мы выполнили несколько простых упражнений, и я почти что правильно расставила запятые. Алексей Фёдорович считает, что в строгости детей не воспитать, с ними нужно беседовать, как с «маленькими людьми». Кажется, Ф. со мной тоже разговаривает, как со взрослой, но как-то совсем по-иному. Про царя не говорили.       Дома вовремя поняла, что лучше не упоминать про «вещество» при отце.       13 декабря       По классу ходит новая сплетня — нашу первую красавицу, шестиклассницу Верочку, инспектриса поймала в кофейне с офицером. В гимназии скандал, виновницу хотят исключить. Ах, почему вокруг столько грязи!       Моя преследовательница затихла. Хотя пару раз во время уроков будто чувствовала на себе пристальный взгляд. Возможно, мне уже мерещится.       Снова к Ф. Беседовали в этот раз о вещах, которые мне стыдно упоминать даже здесь. Ф. говорит, стыдиться не надо, ведь я — маленькая женщина. Ф. состоит в неком комитете, где дамы защищают свои права. Узнала, что женщины должны разводиться и голосовать. Ф. обещала рассказать, что это такое.       Я делаю успехи в словесности. Алексей Фёдорович очень доходчиво объясняет. В перерывах нам подают какао. Про царя всё же заговорил, точнее, про его дочерей. Подарил мне пару открыток с Великими княжнами. Миловидные, особенно та, которая с чёлкой. Но какие-то сахарные, все в белом, нежном, как будто сейчас растают. Ещё вручил пару старых номеров «Задушевного слова», когда узнал, что я люблю читать.       В журналах много о Лидии Чарской. Девочки пишут ей признания в любви. Я же слышала о ней вполуха. Начала читать её повесть о гимназистке. В письмах упоминалось, что от историй Чарской плачут в три ручья, я же, наверное, бесчувственная. Мне смешно от преувеличенных бед, что сыпятся на бедную сиротку. Таких идеальных девочек не бывает. Противно от постоянных слёз. Дик Сэнд тоже был сиротой, но он не ревел, не ждал спасения, а действовал. И почему эта Лена так часто падает в обмороки? Со мной такого никогда не было, даже интересно, как это.       Отдала журналы отцу для растопки.       16 декабря       Второй день порошит пушистыми хлопьями. Белым-бело, искристо. Отец обещает скоро пойти за ёлкой. У мамы посветлело лицо.       У Ф. теплее, чем дома, вечность бы просидела у их камина. После занятия с Алексеем Фёдоровичем немного поболтала с Ф. о Чарской. Ф. сказала, что это гадость, и рассказала мне о мсье Шарле Бодлере, французском поэте, который писал о несовершенствах этого мира. Почитала мне вслух переводы. Завораживающе, хоть и не совсем понятно. Вроде об обычных, даже грустных вещах, но какими красивыми словами! Про тряпичников, нищих, ночной Париж. Ф. дала мне несколько листков с переписанными стихотворениями, вкладываю их сюда. [несколько листков убористым почерком. На том, где написано стихотворение «Семь стариков», карандашом подчёркнута строка: «Нелепой тайною смущалася душа».]