Жертвенный Пёс

***

      Экспромт с женитьбой превратил её уже более менее налаженный быт в тот еще пожар в мусорном баке, но когда в жизни все шло по плану? Благо, приближались Рождественские каникулы, которые были и в экстернатуре — преподаватели не собирались лишать себя законного отдыха.       Впрочем, главная загвоздка была разве что в бюрократии. Когда-то, годы тому назад для неё и уже никогда в будущем, её Либка довольно подробно изучила вопрос «как стать мамой с её диагнозом», так что тут было все довольно просто, для хоть немного розбирающихся во всем этом волшебников. Вопрос был в деньгах — и именно магловских деньгах и их законном наличии. Довольно не простой вопрос, ведь появившиеся «из воздуха» деньги вызовут вопросы и совершенно ненужный интерес со стороны правоохранительных органов. Но и тут было решение.       В Британии не таким уж и необычным делом было найти клад, так что на законодательном уровне все было более-менее урегулировано и свою долю — около половины — нашедший мог спокойно получить, тем более сейчас. Более того — подходящий клад был еще не найден!       Клад Милтон Кейнс — один из самых крупных кладов золотых изделий бронзового века, известных в Великобритании, более двух килограммов золота! И, что самое главное — нашли его только в 2000-м году и он никак не был связан с волшебниками! Из-за чего он, собственно, и был известен среди волшебников, пусть и в определенных кругах. Найти его проблем не доставило — в свое время она видела фотографии и очень четко знала, что и где примерно искать. Затем, аккуратно сняв верхний слой почвы и докопав до поверхности клада, она сложила обратно куски промерзшей земли и, начертив поверх простенький став-незамечайку, который одинаково хорошо скрыл раскоп от любопытных глаз как маглов, так и волшебников и даже животных, отправилась в Британский музей — искать «жертву». Несколько дней и море подслушанной информации — и, благодаря чарам и зельям, несколько археологов уже знакомы с Сэмом Блэком, который «с детства увлекается раскопками». А затем она отправилась к мадам Вудфилд.       Чармиан Кэтрин Вудфилд, 1929 года рождения, была известна как очень дотошный и вредный археолог, которая очень любит свою работу. И, естественно, которая просто не могла отнестись к кладоискателю радушно. Подгадать момент, когда старушка будет дома одна, а затем подослать невидимую эльфийку с зельями, было не очень-то и просто — но окупилось полностью! Мадам Вудфилд, которая теперь не просто «прекрасно помнила этого мальчишку, который временами крутился возле раскопок», но и полностью поверила в его рассказ о кладе, не была шокирована еще одной археологической находкой в районе городка Милтон-Кинс. Но услышав о золотых украшениях в глиняной посудине, пришла в закономерный ужас от возможного повреждения археологического объекта и тут же развернула бурную деятельность. Что, впрочем, не помешало Блэку заранее «выбить» свою немалую долю.

***

      Стоящая практически по центру старого кладбища, среди старых, украшенных резьбой и поросших мхом серых и черных памятников, простая прямоугольная и беломраморная плита смотрелась настоящей «белой вороной» и просто не могла не привлекать внимание. Особенно сейчас, когда возле нее, как зверь в клетке, метался какой-то парень. Не смотря на уже начавшуюся зиму и выпавший снег, он был одет в домашнее — непримечательная синяя рубашка, простая вязаная кофта из неокрашенной серой шести, домашние темные шерстяные штаны, полосатые носки и войлочные тапочки. На вид ему было лет двадцать, вот только из-за этой довольно старомодной одежды и массивных очков-велосипедов на первый взгляд он казался куда старше. Наконец, угомонившись, он уселся на одной из половин белой стелы, закрывая одно из имен на двойном надгробии. Рука со сверкающим на пальце перстнем, в который раз потянулась к коротким черным волосам, окончательно превращая уже имеющееся «воронье гнездо» в подобие старой щетки. Взгляд его упал вниз, где на снегу перед памятником был расстелен кусок белой ткани, на котором в окружении венка из барвинка, алых маков и красных гроздей калины лежал домашний хлеб с воткнутой в него зажженной восковой свечой, рядом стояли пара наполненных стаканов и бутылка с крепким сидром. А напротив могилы, на раскладном стуле, сидел одетый по-погоде еще один парень, на вид ненамного старше первого, и задумчиво поигрывал остатками золотистого сидра в третьем стакане.       И, казалось бы, редкие и в основном пожилые прохожие просто обязаны были заметить происходящее и разогнать — или хотя бы отчитать — малолетних наглецов, но все проходили мимо, не обращая на них абсолютно никакого внимания.       Вздохнув, Сэм машинально смахнула несколько крошек поминального хлеба с лацкана пальто и еще раз мысленно похвалила себя за правильный подбор одежды — пусть холод поначалу и не чувствовался, с течением времени температура стремительно падала. Конечно, согревающие чары существовали не просто так, но сейчас ей было крайне желательно обойтись без лишней магии.       Прийти «на поклон» к родителям теперь уже её крестника нужно было давно. В идеале, конечно, на годовщину смерти — да вот только умерли они на Хэллоуин, который активно праздновали даже в этой деревне и простых чар на отвлечение внимания уже бы не хватило, а что серьезнее могли и заметить. При помощи блэковской памяти она выбрала Зимнее Солнцестояние — к неё удивлению, местные волшебники в большинстве своем отмечали его по-магловскому календарю, на чуть более позднее Рождество. Поломав голову на извечную тему «а что подавать на стол?», ведь пусть концепция тризны и была во многих народов, она сильно варьировалась даже в пределах конкретных поселений, не говоря уже о разных странах, решив остановиться на привычном ей варианте. Привычно замесив тесто — и доведя до нервного тика домовушку — пришлось экстренно вспоминать чары по гербологии, да и вместо домашнего вина был выбран сидр «в стиле Новой Англии» — яблочный напиток был выбран из-за его символизма, а конкретный вариант из-за непривычного вкуса и высокого, как для сидра, содержания алкоголя. Можно было, конечно, выбрать что и покрепче, да вот только она уже давно не была поклонницей особо горячительных, а данный напиток, как подсказывала память, вполне мог заинтересовать и Блэка, и Поттера.       Поскольку призыв был не насильственным, духи имели полное право её проигнорировать, но Джеймс Поттер все-таки явился. С первых мгновений своего появления Джеймс разразился нецензурной бранью, начав метаться по доступному ему участку земли. И Сэм далеко не сразу осознала, что причиной буйства была не она — в конце концов, духи редко когда положительно реагируют на призыв. Но со временем стало понятно, что большая часть слов и гнева были адресованы их так называемым друзьям. В особенности членам «Ордена Феникса», которые в большинстве своем прекрасно знали где и с кем живет его сын и временами «наведывались» к нему, дабы «лицезреть Героя». И никого из них не беспокоило, что их «герой» выглядит как тощий маленький оборванец. Ну и отдельным поводом для бешенства был сам факт того, что ничто так и не удосужился снять семейный перстень с Джеймса и передать его Гарри. Почему? А потому что «все же знают, что Джеймс — не Поттер, а кольцо, наверное, подделка».       Что же натолкнуло «достойную общественность» на такие мысли? А просто у родителей Джеймса очень долго не было детей, но потом, стоило им уйти из общественной жизни у них появился вполне здоровый наследник. Еще одним из пунктов «доказательств» был тот факт, что сын знаменитого создателя зелья «Простоблекс» совершенно не проявил таланта к зельеварению, да еще и женился на маглорожденной — с полного разрешения отца — у которой к этому самому зельеварению был несомненный талант. Так что все, кто «в теме» просто переглядывались и молча кивали. Еще одним пунктом было то, что на момент своего прибытия в Хогвартс Гарри во многом походил на первокурсника-Снейпа, благо очки и короткие волосы портили картинку — что, впрочем, не остановило сплетен.       И это было только тем, что Сэм удалось разобрать! Джеймс, в виду своей смерти, знал очень многое и сейчас его откровенно бомбило!       Прооравшись, дух вполне по-человечески устало уселся на собственный памятник. Прошла минута, другая, третья. Тишину нарушал лишь треск свечи. Затем Джеймс едва слышно хмыкнул, чуть пошевелил пальцами и в его рука оказался полный сидра стакан, тогда как один из стоящих на импровизированной скатерти как будто потускнел. Недолго думая, он залпом осушил стакан, который, впрочем, практически сразу наполнился снова.       Помолчали.       — Знаешь, — скривился в нерадостной улыбке Джеймс, — никогда не думал, что тризну по мне устроит не кто-то из родных, друзей или знакомых, а какая-то иностранка.       — Неужто никто не вспомнил? — скептически хмыкнула Сэм, приложившись к своему стакану.       — Выпить за победу — да сколько угодно! — кривая усмешка на его лице стала шире. — Выпить за здравие сына — тоже. Но обо мне? О нас? За нашу загробную жизнь очень редко вспоминали даже на следующую ночь, когда вся Британия праздновала.       — Понятно, — кивнула она. Ну, оно и вправду понятно — люди всегда помнят свой праздник, а не чужое горе. А спустя годы и подавно.       — Так, — немного помедлив, спросила она, — мне нужно что-то знать?       Джеймс поморщился, вздохнул:       — Если бы я мог.       Она недоуменно подняла бровь — это было слишком странно для духа:       — И даже… — начала она, имея в виду специальный призыв.       — Даже, — перебил ее Джеймс. Она прищурилась, всматриваясь в молодое, но очень серьезное лицо. Что-то… что-то в этом было — но что?       Взгляд упал на свечу, которая как-то совершенно незаметно успела догореть до малюсенького огарка. Она недовольно поморщилась и решила задать другой интересующий её вопрос.       — Как там Блэк? — и, спохватившись, уточнила, — Сириус?       — Ржет, — лицо Поттера сразу же растянулось в шкодливой усмешке. — Нет, он, конечно, сначала бесился, но затем уже от твоих поступков начало бомбить его родственников и теперь он всем вполне доволен. Так что можешь считать, что его благословение ты получила.       Пламя практически догоревшей свечи особенно громко треснуло и пошло рябью.       — Знаешь, — вдруг практически вскрикнул Джеймс, каким-то непонятно эмоциональным голосом, — а поищи-ка информацию о крестражах, тем более один из них, который спер Регулус, ты и так уже на чердаке запрятала. А еще, — тут он спрыгнул с камня и наклонился к подношению, зажатый в руке стакан растворился в воздухе, — передашь его Гарри? Он ведь его, — Джеймс стянул с руки кольцо и положил его на ткань, одновременно отщипывая от хлеба кусочек и закидывая его в рот.       — А еще — скажи, что пусть носит с собой мантию и никому ее не отдает, пока ни состарится и передаст её старшему сыну.       В этот момент что-то будто затрещало, как далекий гром. Свеча ярко вспыхнула и погасла, оставив клуб черного дыма.       — Мантию? — недоуменно переспросила она уже пустую могилу, у подножья которой лежали лишь замершие и покрытые редкими снежинками подношения. И поблескивало золотое кольцо-печатка.

***