Звезды греют свои планеты

Руке становится немного легче — Рацио старательно вычищает гной. Он так и не научился смотреть на это. И дыхание задерживает. Тигнари местами учил его на примере — кто под руку попадется. В первый раз Веритаса тошнило. В пятый тоже. Но он научился делать все нужное. Просто не на своей же руке. Чужой руке. У него она будто в голове от тела отделилась, как паразит, чужеродный организм. — Очень плохо? — хрипло уточняет Аль Хайтам, и Веритас дергает плечом. Здоровым. Почему-то он так радовался, когда Аль-Хайтам пришел в себя, а сейчас ничего не чувствует. Он накормил его, помог облегчиться, снова согнувшись под тяжестью веса, проверил рану. Чистая. Веритас все делает правильно. Ему приходится выбирать — очевидно, что мази не хватит на них двоих. Они спорят — усталые, измученные, больные. Веритас побеждает — говоря, что на одной ноге Аль-Хайтам отсюда не выйдет, а он ни за что не пойдет один. У кого склянка с мазью в доступе, тот и прав. Но с тех пор они почти не говорят. — Нормально, — скупо отвечает Веритас, перевязывая руку. Он ждет, пока остынет последняя порция воды — залить в бутылку. Здесь он наконец умыл лицо и руки. Все равно ощущение грязи не уходило. Будто поселилось в голове. — Нам надо уходить. Они на этом месте почти сутки. Пришлось все же поспать — он просто падал. Аль-Хайтам кивает. Веритасу противна его беспомощность. Противно, что он ничего не может. И только тогда он вспоминает очень, очень давний разговор — про то, что дети не должны нести ответственность за родителей. Про то, как Аль-Хайтам отказался брать у него кровь, чтобы написать Кавеху полноценное сообщение. Про дом. Он издает тихий, слабый звук и ненавидит уже себя. Вытирает глаза. Встает. На сборы уходит не так много времени. Веритас пьет так много, как вообще может, проверяет, что дальше — но не находит ничего подозрительного. И они идут. Веритас старается не хныкать от тяжести, Аль-Хайтам старается держаться сам. Они мало что способны видеть. И, конечно, едва не проваливаются в открывшуюся перед ними пропасть. Проход дальше виден, а под ними — черная мгла. Веритас вообще ничего не видит. Они чудом удерживают равновесие, смотря на это. Веритас снова чувствует бесконечную безнадежность. Следовало ли им остаться у входа? Но они остались бы без воды. Раскопали ли его? Что им теперь делать дальше? — Тебе остро не хватает успокоительного, — сообщает Аль-Хайтам, и Веритас шипит на него, но немного приходят себя. Они садятся — Веритас сажает Аль-Хайтама — и теперь у них есть прекрасное развлечение. Смотреть в бездну. — Время все рушит, — задумчиво говорит Аль-Хайтам. — Время и строит, — фыркает Веритас. — Это вообще не похоже на дно нормального подземелья. Там… — Если ты скажешь "будто что-то живое", я отберу у тебя каждый том от издательского дома Яэ, что найду. Веритас хихикает. Он уже знает — это не всерьез. Он верит — Аль-Хайтам никогда не заберет у него ничего. Он может только отдать. Сейчас он дает надежду. У них нет сил что-то решать. Они сидят, и Веритас болтает ногами, думая, как просто было бы сейчас упасть. Не пришлось бы ни думать, ни нести ответственность. Рука бы не болела. И плечо тоже. У Аль-Хайтама явно не такие мысли в голове. Веритас знает — он думает о Кавехе. Что Аль-Хайтам выдержит что угодно и вытерпит что угодно, лишь бы вернуться домой. Веритас будто забыл это ощущение дома. И как мягко ощущаются руки Кавеха на спине. Ну вот, он сейчас опять разревется. Веритас почти засыпает, когда слышит за спиной странные звуки — и вскакивает мгновенно. Одной рукой он берет меч, другой — светящуюся палочку, их не так много осталось. Он сам идет вперед, несмотря на окрик Аль-Хайтама, направляет меч — но его обжигает взглядом зеленых глаз. — Вы живы! — восклицает человек и улыбается так широко, что ямочки на щеках собираются. Он выглядит так, будто бросится обнять Веритаса — но, будто кем-то наученный, останавливается. И перегибается за плечо Веритаса, громко уточняя. — Ты не выглядишь мертвым, подай голос! — Сетос, — говорит Аль-Хайтам со странной смесью восхищения, недоверия и облегчения. Веритас, помедлив, опускает меч — и отходит назад. — Мы не знакомы, — вопросительно уточняет он, потому что нет никаких причин для того, чтобы не знакомить его с человеком, которого знает Аль-Хайтам — или хотя бы не рассказывать про него. — Долгая история, — Сетос взмахивает рукой с улыбкой человека, который не говорит о своем прошлом. Веритас даже хмурится — пока Сетос не продолжает. — Кавех был в абсолютном ужасе и восторге, когда понял, что у вас есть шанс. Нам нужно вперед, — бодро, без остановки говорит он, и Веритас понимает, что у него от этого голова кружится. — Они с Сайно будут ждать нас впереди, и… — Ты работаешь с Сайно? — удивляется Аль-Хайтам. От обилия новой странной информации еще и трясти начинает. Веритас едва стоит сейчас, слепо смотря в одну точку. Он не может так больше. Не может. Не может. — У меня никогда не было проблем с тем, чтобы работать с Сайно, — отвечает Сетос чуть иным голосом, и Веритас все же сводит взгляд — ровно в чарующие, ядовитые глаза. Они красивые, думает Веритас слабо. Ярче, чем Дендро. Он не понимает, что происходит потом. Будто мир идет вверх, а потом вниз — тело слабеет, Веритас теряет опору и делает глубокий и резкий вдох только когда его ловят горячие руки. Сетос сильный и пылающий, как цветок. Они опускаются вместе вниз — Сетос, удерживая, укладывает Веритаса себе на колени и улыбается. Эта улыбка — мягкая, совсем не похожая на остальные, что успел увидеть Веритас, и он только хлопает ресницами, будто учась заново дышать. — Совсем устал, — говорит Сетос ласково. — Ничего. Я хорошо умею держать людей, поверь мне, малыш, — у него изгибается уголок губы, и это просто невозможно. Веритас вцепляется в него обеими руками, не жалея больную, впивается, будто в последнюю свою надежду — на жизнь, на дыхание, на то, что все может быть нормально. А Сетос тихо смеется — и держит его все так же надежно. Потом отпускает, конечно. Дает сесть, дает воду — и отходит, давая перегрузке пройти. Веритас трясется, а Сетос о чем-то негромко разговаривает с Аль-Хайтамом — звук будто в тумане. Только потом его под руки ставят на ноги. Веритас шипит — Сетос задевает больную руку. К его чести, сразу же отпускает, смотрит на руку сквозь повязку, принюхивается без брезгливости. — Плохо, но не критично, — решает он вслух. — Ты обрабатываешь верно, заражения крови не должно быть. Тигнари делал мазь, да? Узнаю его почерк. — Почему я о тебе не слышал? — грубо прерывает едва стоящий Веритас, и Сетос закатывает глаза. — Понятно, почему ты подружился со Странником. Характер похожий. Я не люблю, когда обо мне знают. Я ушел из Сумеру шесть лет назад и не возвращаюсь туда без нужды. Но мы еще успеем познакомиться, — Сетос подмигивает, и Веритас млеет от его взгляда. — Я хотел сказать, что не донесу двоих. Тебе нужно твердо стоять на ногах. Понимаешь? Веритас сглатывает — и весь встряхивается. — Здесь же некуда идти, — осторожно говорит он, а Сетос снова смеется — сколько в нем смеха. Скоро лопнет. — Это мираж, — обьясняет он. — Смотри! И он прыгает в пропасть. Веритас вскрикивает — но Сетос зависает в воздухе. Делает еще один шаг. И еще. Будто танцует по невидимой тропе. Потом, правда, останавливается — и бросает камни. Камни падают вниз, но Сетос как-то ориентируется. Пропасть с десять человеческих шагов он проходит играючи — и возвращается. — Я запомнил, — гордо говорит он. — Не волнуйтесь, тропа не узкая. Веритас, тебе нужно идти за мной шаг в шаг, понял? Веритас оторопело кивает. Он не представляет, что делает — он смотрит на Аль-Хайтама, который улыбается. Нормально улыбается, а не как будто сейчас умрет. Веритас хмыкает из последних сил — и говорит: — Обещаю быть очень послушным. Идти все равно безумно страшно. Веритас высчитывает шаги. Смотрит только в пол. Спотыкается — и никто, никто бы не помог ему, не успел бы, если бы он не шагнул в нужную сторону. Аль-Хайтам тяжело и явно испуганно дышит, а Сетос спокоен — просто идет. Просто, мать его, идет. Когда они сходят на пол, Веритас падает и утыкается в него лбом. Он трясется так десяток секунд, и никто его не трогает. Руку дергает. Голова болит. Тошнит. Хочется пить. Сколько им еще идти. — Пора вставать, малыш, — слышится от Сетоса почти без ноток смеха. Его голос — кошачий, подстать его глазам. Веритас поднимает голову и снова зависает, будто загипнотизированный. — Сколько нам идти? — спрашивает он, смотря на Аль-Хайтама. И тут же добавляет. — Тебе нужно обезболивающее. И посмотреть ногу. И… — Мы разберемся, — обещает Сетос твердо. — Со всем и прямо сейчас. Идти… — он смотрит вперед. — Часа четыре, если не встретим никаких сюрпризов. Вы были очень близки к свободе. Веритас тупо кивает. А затем поднимается и отряхивается, приводя себя в порядок, зачем-то поправляет волосы под взглядом Сетоса — и кивает. Ему так сильно хочется верить.