Звезды греют свои планеты

Коллеи разрывает поцелуй резким, слишком быстрым движением — и пихает Веритаса глубже в нишу между домами. — Там папа! — шипит она и разворачивается, сразу же улыбаясь, и машет рукой. Это уже пятый такой случай за две недели. И два из пяти раз это Веритас видел тех, кому точно не стоило видеть их вдвоем в подобной ситуации. Он не хочет представлять реакцию ни одного из их отцов, а еще больше не хочет разговаривать с ними. Коллеи реагирует точно так же, только трясется еще больше. Они даже прекращают в какой-то момент прибегать друг к другу по любому мелкому поводу, но не сдерживаются все равно. Веритас чувствует себя одержимым, и это не самое приятное ощущение, но он не против. Он стоит между домами еще пару минут, чувствуя себя полным идиотом, и только потом выходит, направляясь совсем в другую сторону. Это все очень странно. Его тело реагирует на Коллеи, ее поцелуи чудятся ему ночами, но все это вызывает скорее неловкость. Он не понимает толком, как ему относиться к этому — закономерному и естественному физиологическому процессу. Но. Но теперь они не только трогают друг друга. Коллеи не стесняется больше залезать крошечными ладонями ему под майку, ощупывая с зажмуренными глазами, а Веритас позволяет себе то же самое, только со спины — гладит пальцами старые чувствительные шрамы рытвинами, целует в шею, удивляясь желанию укусить. Первый след на шее оставляет все равно Коллеи, и Веритас еще два дня прячет его за тонким шарфом Кавеха. К счастью, это не вызывает подозрений — Веритас сейчас экспериментирует со всей возможной одеждой и нагло пользуется тем, что у них с Кавехом схожее телосложение. — Стирать будешь сам, — определяет Кавех, и на этом все и заканчивается. Веритас же случайно оцарапывает спину Коллеи — и, когда она переодевается в рейнджерский костюм, Тигнари, конечно же, замечает это. — Он прочитал мне лекцию о половом воспитании, — стонет Коллеи, утыкаясь в грудь Веритаса. — Это заняло три часа! Это был самый худший опыт в моей жизни, я накраснелась на года вперед! Веритас хмыкает и гладит ее по голове. Сейчас они рядом вовсе не для поцелуев — они все еще друзья, и Коллеи заглянула прямо к ним домой в абсолютном отчаянии. По такому поводу Веритас не против запереться вместе с ней в своей комнате — как не против и стащить бутылку вина. В конце концов, Аль-Хайтам поощряет это, потому что это заначка Кавеха. — Разве это плохо? — фыркает он. — Это. Неловко, — рычит Коллеи и кусает его за ухо. Веритас ахает — а потом смеется только громче. — Я бы не отказался от похожего материала, — замечает он, уворачиваясь от очередного укуса. — Иди и спроси, — отрезает Коллеи, указывая ладонью за стену. Веритас давится воздухом и отпускает ее, перехватывая свой бокал с вином. — Ты вообще представляешь эту лекцию от Кавеха? — А ты — от Тигнари? — Коллеи снова показывает зубки. — Да, пап, спасибо за разговоры про контрацепцию, а сейчас я пойду и трахну своего лучшего друга. Веритас откровенно начинает ржать. Коллеи отбирает у него вино. * * * — Опоздал, — веско замечает Аль-Хайтам и похлопывает тренировочным мечом по ладони. — Если ты с такой ответственностью относишься к любому обучению, удивительно, что тебя еще не выгнали из Академии. — Не все могут вставать так рано, — рычит Веритас откровенно зло и пытается потянуться ко второму мечу, но Аль-Хайтам хлопает его по ладони своим. Веритас всегда торопится, и однажды его это подведет. — Разминка, — указывает он, и Веритас смотрит почти отчаянно. — Мы так только теряем время! Это вообще ничего не дает, кисти я уже размял! Когда ты дерешься, у тебя нет времени на подготовку. — Насчет ничего не дает — спроси у Кавеха, насколько его рубашки теперь растянуты в плечах, — Аль-Хайтам указывает на землю, и Веритас, снова недовольно фыркнув, принимает нужную стойку. Аль-Хайтам отсчитывает десяток отжиманий и только потом давит Веритасу на поясницу, заставляя опустить таз ниже. — Я напомню тебе, что тренироваться было твоим желанием, и, если мы прекратим, я только выиграю. Веритас пришел к нему с просьбой научить сражаться еще тогда — когда Кавеха похитили, когда он в полной мере осознал собственную беспомощность. Аль-Хайтам решил, что это будет весело — и не прогадал, к этому времени изнеженный домашний мальчик потерял все навыки драки, которые у него были. Если они у него вообще были — кроме безудержной ярости. Пару месяцев он просто гонял Веритаса с упражнениями для рук и спины. Выполнять их тот, конечно, не хотел — а вот цели добиться собирался, вот и плевался ядом во все, что видит. Аль-Хайтама это не задевало. Он в принципе не понимал, что сложного — встать с утра, пойти на пробежку, хорошенько отжаться, сделать пару групп упражнений, пойти в душ, выпить коктейль из промятых фруктов и с чистой душой отправиться на работу. Он не менял этого паттерна уже больше десяти лет — и все, что нужно было сделать Веритасу, так это встроиться в его часть. Тогда и с разминкой Аль-Хайтам бы так его не гонял. Веритас встает и отфыркивается, с огромным удовольствием сминая ногой подвернувшийся красный цветок. Все-таки берет меч — и недовольно спрашивает: — Когда мы уже перейдем на настоящие? Аль-Хайтам делает простой выпад, бьет по мечу — и Веритас со вскриком роняет его. — Когда научишься правильно двигаться. — Кавех вообще не тренируется, а дерется отлично, — бурчит Веритас и подбирает меч. — У Кавеха из-за отсутствия тренировок вечно болит спина, — поправляет Аль-Хайтам. — И у него есть Глаз Бога, а ты можешь и не получить свой. Так что не ориентируйся на других. Веритас вздрагивает, а его глаза расширяются. — Что значит — могу и не получить?! Аль-Хайтам не ожидал подобной реакции, а с другой стороны… это логично. Веритас стремится к лучшему, к идеалу, к признанию — а Глаз Бога считается для всех определенного рода признанием от высших сил. Здесь стоило быть тактичнее, но он очень этого не любит. — Просто — можешь не получить. Для этого нет критерия или оценки, — Аль-Хайтам пожимает плечами. — Я никогда не считал, что он мне нужен, и получил его случайно. Кавех — в момент сильного стресса. А Тигнари — за длинный язык. Нет никакой связи. — Она должна быть! — выкрикивает Веритас — и, кажется, он напуган. Правда напуган. Аль-Хайтам тихо выдыхает. — В этой стекляшке нет ничего особенного. Она мало что дает — в повседневной жизни элемент не нужен, — да и связывать в кровати руки дендро лианами больновато. — Ты-то со своим бы не расстался, — шипит Веритас, и Аль-Хайтам, подняв брови, отщелкивает Глаз Бога с плеча. Веритас не успевает его поймать. — Мы начинаем тренировку, — сообщает Аль-Хайтам. — Прекрати уже рассчитывать на что-либо, кроме себя. Веритас вкладывает всю свою ярость, и от этого бьется менее умело. Аль-Хайтам не скажет ему, но ему не подходит меч, как и клеймор, а использованию лука учиться дольше. Аль-Хайтам предложил бы ему катализатор, но — элементальную энергию нужно брать из себя. А его задача — научить Веритаса защищать себя, хотя бы в минимальном ключе. Его Глаз Бога Веритас стыдливо возвращает за ужином, но ходит задумчивый — а затем зарывается в книги Спандамата. Бесполезно. Аль-Хайтам и так знает, что нужного он там не найдет.