Звезды греют свои планеты

Это становится каким-то маленьким безумием. Веритас теперь понимает, почему в тех самых романах так описывается это ощущение — потому что оно безумно вскруживает голову и отвлекает, от всего на свете. У них с Коллеи все еще почти нет общих пар, но на той единственной, что они выбрали вместе, Веритас периодически ловит себя на том, что залипает на ее губы вместо преподавателя. Они сидят близко-близко, бедром к бедру, и оба отчаянно пытаются сосредоточиться — получается не очень. Веритас, перечитывая после свой конспект, не разбирает ни слова. Коллеи больше не краснеет — но, когда она случайно облизывается, краснеет уже Веритас и роняет голову в парту. Это невозможно. Они схватывают друг друга в беседках, на той самой кроне, в сплетении переулков Сумеру, когда Веритас провожает Коллеи до общежития. Оказывается, не всегда его перегружает огромное количество прикосновений. Коллеи старше — но она такая маленькая и ладная, и Веритас впервые в жизни притягивает кого-то за талию, чувствуя невероятное удовлетворение. А Коллеи шумно выдыхает — и тянется к нему, снова срывая с губ поцелуй. Они не сразу доходят до глубоких поцелуев. В большинстве своем они влажно прихватывают губы губами, чувствуя, как трясет их обоих. Когда Коллеи запускает пальцы в волосы Веритаса, тот издает странный, довольно громкий звук — и они оба смешно пугаются, в этот раз ограничивая себя только поцелуями, без прикосновения рук. А в следующий раз плотно прижимаются друг к другу, потому что это Коллеи зажимает его у стены Дома Даэны, и Веритас весь умирает от мысли о том, что их сейчас заметят, но не может отказаться. Коллеи горячая, ее естественная температура тела всегда выше, чем у Веритаса, и она… мягкая, во всех смыслах и во всех местах, и приходится снова безудержно краснеть — хорошо хоть, организм не выдает нежеланную, особенно в таком месте, реакцию. Когда Веритас впервые приоткрывает ее губы языком, они вместе дрожат и замедляются, действуя не так, как обычно. Они не совсем понимают, куда деть языки, как ими действовать, Коллеи открывает рот слишком широко, а Веритасу приходится наклоняться — но это все равно, до жара во всем теле, хорошо. — Ты нам ничего не расскажешь? — спрашивает Кавех с подтекстом, и Веритас салютует ему кружкой чая. — Не-а. — А то родители тоже, знаешь, могут уходить из дома, — смеется Аль-Хайтам, а Веритаса неожиданно пробивает панический ужас — настолько, что перед глазами на секунду темнеет — и выдает почти криком: — Нет! К чести его отцов, ни одного разговора на эту тему больше не поднимается. * * * — Восемь из десяти, — Кавеху дается это непросто, но задание на этот раз было с четкими критериями и максимально простой инструкцией. Веритасу следовало потратить на него больше одного вечера — потому что черчение было одной из областей, которая не давалась ему просто. А он точно знает, что Веритас даже не пытался сделать заранее — большую часть дня он проторчал, снова занимаясь мрамором, а за проект сел, когда солнце уже село. Веритас хлопает ресницами. В толпе сдающих кто-то хихикает — и он бросает гневный взгляд в сторону. Хорошо, что он больше не вспыхивает ярко и точечно, думает Кавех меланхолично. Эту ситуацию было бы еще сложнее разрешить. Кажется, все ожидали, что он будет ставить Веритасу лучшие оценки. Но восемь из десяти — это хорошо, это показывает, что суть работы и механику ее выполнения ты понял, просто выполнил не идеально. Именно это он и говорит Веритасу в ответ на злой вопрос о критериях. И добавляет — еще мягче, зато громче, чтобы было слышно всем: — Я могу напрямую указать вам на ошибки, которые я вижу. Но тогда вам придется делать работу с нуля. Или вы можете присмотреться сами, я не запрещаю стирание или дорисовывание работы. У Веритаса желваки играют на щеках, и он стискивает пальцы так, что ломает перо. Чернила расползаются по рукам и рукаву, и Кавех внутренне вздыхает — он же знает, кто в их доме выводит сложные пятна. — Укажите, — требует он, и Кавех расслабляет лицо. Он намеренно выбрал яркие, алые чернила для таких пометок, и пишет он прямо поверх работы Веритаса — подчеркивает, обводит, достраивает. Кавех все равно делает тонко, но такое не переделать. Веритас быстро кивает. Кавех не сильно предвкушает разговор дома. * * * А Веритас и не собирается с ним говорить. Он не встречает Кавеха с работы и вообще оккупирует мастерскую в свое пользование. Он раскладывает все на полу — он не постеснялся по дороге забежать к Коллеи не по тому поводу. Да и своих реактивов у него достаточно. Он не собирается играть ни в какие игры. Кавех снизил ему оценку исключительно потому, что наблюдал за процессом выполнения, и это несправедливо. В конце концов, чертеж готов — зачем его перерисовывать? Намного быстрее — убрать ненужное. Ему требуется растворитель — не стандартный, особенный. Крайне тонкая кисть. Лучше обрезать уже даже самую маленькую. Нельзя повредить пергамент. Нужно вывести чернила до конца, без розового следа. Нужно сделать так, чтобы карандаш потом лег ровно. Это все равно несправедливо, зачем ему стараться? В какой-то момент в дверь все же стучат, и ее открывают. — Я занят, — отрезает он, и Кавех тихо смеется. — А ужинать ты не пойдешь? — Пойду, — Веритас поворачивается к нему — и становится видно, что он тут делает. Кавех смотрит слегка расширившимися глазами, но молчит. — Когда закончу. Не мешай. Кавех аккуратно кивает и прикрывает дверь. Веритас возвращается к своему занятию. Он тратит еще два часа, зато все сделано идеально. Кавех, конечно, не примет это — даже если бы он не зашел, точно бы понял, что это тот же чертеж. Но Веритасу хочется посмотреть на его лицо. И в целом на реакцию на подобную наглость. Кавех-из-Академии его раздражает. Но Кавех все еще его отец, поэтому Веритас милостиво становится в конец очереди на сдачу. Скорее всего, Кавех будет гневно выговаривать его, откажется принимать, и его реакция будет слишком бурной для того, чтобы ее видели многие. А Веритас подождет. И делает он это совсем не потому, чтобы слухи не прошли по нему самому. Он бросает на стол Кавеха свой проект, гордо вскидывает голову. Сообщает: — Я перечертил, — уведомляет он и усмехается, расправляя плечи. Кавех касается пергамента, поворачивает к себе бумагу, проводит по ней пальцами — все сделано мастерски. Он поднимает взгляд на Веритаса, и вот оно — разочарование. Только Кавех не злится. Он смотрит устало и грустно — и вертит в руках металлическое перо. Алая ручка — точь-в-точь под цвет плаща Кавеха, поэтому Веритас даже почти не бесится. Пока на углу работы Кавех уверенно выводит: 10 из 10. — Вы хорошо внесли правки, — Кавех даже улыбается. — Не забудьте взять эту работу в общее портфолио в конце курса. Веритас открывает рот. — В каком смысле?.. Он даже не знает, что сказать — и Кавех явно не собирается облегчать его жизнь. И звучит еще слишком искренне. — Вы поняли суть своей работы, — он бросает взгляд куда-то за спину Веритаса, где студент вопит, что он успел, успел, успел. — Мне не за что снижать вам оценку. Дома Веритас припирает Кавеха к стенке. Буквально. За плечи. Со своим ростом он уже может себе это позволить. Веритас не говорит ни слова, но Кавех все понимает — и глаза у него все еще грустные. Веритас ненавидит, когда он так себя чувствует. — Как я и говорил, — Кавех улыбается, — мне не к чему придраться. Не будь я твоим отцом, я бы не знал, что ты делаешь. Скорее, решил бы, что снял через копирку. — Но ты — знал, — обвиняюще говорит Веритас и отпускает его. — Ты не должен был вообще зачесть эту работу! Кавех склоняет голову набок. — Это то, чего ты хотел? — уточняет он и треплет Веритаса по волосам. — Ты был крайне раздосадован тем, что я поставил тебе не идеальную оценку к не идеальной работе. Я поставил тебе эту оценку, потому что работа исправлена. — Тобой, а не мной, — бросает Веритас и отворачивается. Кавех негромко смеется. — Но исправлена же. Я знаю, как сильно ты хочешь достичь высшего балла. Просто не думал, что ты не хочешь прилагать к этому усилий. Голос его становится тверже — но всего на секунду, а затем он касается щеки Веритаса в очень деликатном движении. — Нет нужды стремиться к идеалу, — продолжает Кавех серьезно. — Тебе нечего доказывать людям. Даже если когда-то давно другие люди сочли, что… — Я не хочу об этом вспоминать, — отрезает Веритас, и Кавех вздыхает. — Я понимаю. Тогда иди от обратного, — он стучит кончиком пальца по носу Веритаса. — Если ты хочешь достичь совершенства, достигай его сам, а не за чужой счет. Все поверят в твою идеальность, и только ты внутри будешь знать, что ты не заслужил этого. Что ты зауряднее, чем думают все вокруг. Я не хочу, чтобы ты возненавидел себя — а сейчас ты к этому близок. Веритас кусает губы, а затем льнет вперед, и Кавех крепко его обнимает. — Я перечерчу проект, — негромко говорит Веритас, и Кавех целует его в висок. — А я покажу, в чем проблема, если ты не поймешь. Один раз. В следующий, — Кавех снова тихо смеется, — обращайся к своему преподавателю.