Звезды греют свои планеты

Веритас строчит огромные тексты вместо устных ответов, переходит на систему условных жестов, по-прежнему не игнорирует их обоих, с радостью слушает — и, кажется, успокаивается. Только вот это не помогает. Аль-Хайтам все же снова пытается вырвать его на серьезный разговор — для получения хотя бы одного ответа. — Ты не можешь говорить или не хочешь? Веритас пожимает плечами, мол, не знаю — и отмахивается. Он не считает это проблемой, а Аль-Хайтам с Кавехом не могут ничего этому противопоставить. Их дом становится на треть тише. Аль-Хайтам скучает — по бесконечным вопросам, по обсуждению прочитанных вместе книг, по нытью о том, какие в Академии все тупые. Аль-Хайтам ценит — то, что периодически Веритас прижимается к Кавеху и смотрит, как он рисует, что он притаскивает книги из Дома Даэны и тыкает, требуя мнения. Аль-Хайтам не ценит, что Кавех все еще не в порядке. Кавех научился сдерживать свои крики ночами и теперь вставал сам, умывался и успокаивался. Кавех начал есть острое, носить другую одежду, но до последнего не хотел выходить из дома один. Тем более — за пределами Сумеру. Аль-Хайтам видел, что тот собрал все свои заготовки, все свои инструменты и оттащил в дальний угол кабинета. Книги и рукописи про машины больше не лежали на столе. Кавех нес все один. Ни Аль-Хайтам, ни Веритас со своими карточками не вытаскивают ни слова от него. Ровно до дня, когда Зирьяб все же не выходит сам к матрам. Сайно пересказывает ему протокол запроса. По мнению Зирьяба, это Кавех держал его в заложниках и мучил, даже больше — он привел полное описание пыточного инструмента, и он в точности совпал с тем, что принес с собой Кавех, выбравшись из ловушки. — Ты нарушаешь закон Сумеру, рассказывая мне это, — подытоживает Аль-Хайтам, дослушав. — Это дело настолько первостепенно значимо для тебя? Это важно — принципы Сайно не позволяют делать исключений. Он верный слуга закона — во всех случаях, когда закон перестает быть абсурдным, иначе не устроили они бы тогда переворот. И этот случай не такой. Сайно ни для кого не стал бы делать скидок. Сайно жует губу. — Первоматренное. Но заседание Совета Матр уже прошло. Все возможные действия Кавеха были признаны самообороной, завтра его позовут на допрос для окончательного утверждений, но я не думаю, что решение изменят. Поэтому считаю нужным сказать тебе заранее. — Я и так это знал, — Аль-Хайтам пожимает плечами. — Сомневаюсь, что кому-либо пришла бы в голову идея всерьез обвинить Кавеха. — Не знал, — поправляет Сайно и перестает улыбаться, как говорит Веритас, Сайно и генерал — два разных человека. Он молчит какое-то время. — Я считаю, что Кавех действительно его пытал. — Бред, — Аль-Хайтам взмахивает рукой. — Даже для конкретной цели Кавех не смог бы поднять руку на человека, не настолько в его глазах Зирьяб отвратителен. — А если цель… — Сайно стаскивает шапку с головы. — Наконец, попасть домой к любимому мужу и сыну? Аль-Хайтам задумывается — и бросает дайсы. — Не забывай про карты. — Я внимательно за тобой слежу, — Сайно все-таки фыркает. — Судя по всему, ты не считаешь, что это кавехая-то ложь. — Это было несмешно, — Аль-Хайсам, кривясь, перебрасывает дайсы. — В следующий раз принесу свои, у твоих явно нарушен баланс. — То есть, мы признаем тот факт, что Кавех пытал человека, — резюмирует Сайно и делает первый ход — он обожает коллекционную карточку с собой же. — И, зная Кавеха, сейчас он должен сходить с умяу, потому что… — Кавеху не нравятся сравнения с котами, — Аль-Хайтам продолжает защищаться. — Для чего мне эта информация? — Потому что он не сказал бы сам, — Сайно пожимает плечами. — Мы все знаем его любовь топить себя в пруде вины… — …это было почти смешно… — И с этим придется разбираться тебе, потому что больше он никакого не подпустит. Аль-Хайтам пожимает плечом, запрокидывая голову, и пропускает ход. — Он справляется сам. — Не сомневаюсь, — фыркает Сайно довольно и явно специально добивает его Дендро-лекаря. — Я тоже справляюсь, пока Тигнари не вытрясывает из меня то, что меня гложет. Не жди, пока его прорвет, мой тебе совет. Аль-Хайтам пожимает плечами и, перекинув дайсы, с некоторым удовольствием бьет Сайно по лицу. Карточного, разумеется. — Я бы скорее организовал этот прорыв. Есть советы? Сайно задумывается — так сильно, что его таймер истекает, и он не успевает сделать ход. — Это ты виноват, — подытоживает он. — Что бы ни случилось, ответ — виноват Аль-Хайтам, так и знай. Особенно в том, что моим парням никак не выпишут премию. — Заявки пусть научатся заполнять, — любезно говорит Аль-Хайтам, добивая Сайно с улыбкой. — И расписываться там, где нужно. Это песни под моими окнами они поют хорошо, только музыки не хватает, а заявки… — Музыка! — перебивает его Сайно. И даже бьет по столу. — У меня есть идея. * * * Кавех ужасно не хочет идти на этот допрос. Он устал, он не хочет видеть Зирьяба, он лишь мечтает, чтобы его никто не трогал. Но Аль-Хайтам не дает ему даже шанса опоздать, разбудив заранее, а Веритас, явно волнующийся, делает бутерброды ему на завтрак. От этого невозможно отказаться — и когда Кавех приходит в себя, он уже на улице, и идти ему откровенно немного. Но все его приветствуют. Все сочувствуют ему. Кавех почти успокаивается, когда садится за стол — и методично перечисляет последовательность событий. Да, сначала работа не вызывала подозрений. Нет, Зирьяб не принуждал его работать изначально, только на той стороне. Да, Кавех предполагал, что силы будут брать от Артерии Земли, а это не запрещено ни одним законом Сумеру, это больше опасно. — Господин Зирьяб утверждает, что вы, — матра смотрит в свои записи, — многократно пытали его. Позволю предположить, что… — Нет, — обрывает его Кавех, довольно жестко. Матра замолкает — и, кажется, теряется. — Я применил воздействие, определяемое, как пытки, на господине Зирьябе ровно пять раз в течение примерно семичасового интервала. Это нельзя назвать по-другому, — он тянется ближе к матре. — Ему было больно и страшно. Он прав. Матра невозмутимо поправляет повязку на шее. — Опишите подробнее причину и процесс подобных действий. — Это… — Кавех сглатывает, но снова упрямо вскидывается. — Произошло после инцидента на Сабзерусе, после того, как Зирьяб вернулся обратно. Я знал, что он попробует атаковать, и с этим было возможно справиться. Но я очень хотел выйти, — он вдруг улыбается. — Я продумал это заранее. Предсказал, как он будет себя вести, и изменил одно из устройств, с которыми работал. По своей работе это устройство похоже на излучатель высокочастотных волн и влияет напрямую на барабанную перепонку, потому что человек не выдерживает подобных вибраций. С каждый словом Кавех расслабляется все больше. — С каждым разом я немного увеличивал лимит воздействия. Дошло до двенадцати секунд. Господин Зирьяб был в отчаянном состоянии и при еще одной угрозе дал мне непосредственный ключ к выходу. Далее я вышел к охраняющим машину матрам, — Кавех оглядывается, но не видит никого из знакомых. — Я отдал им пыточное устройство. Мне обещали его утилизировать. Матра заканчивает дописывать, кивает — и встает, подавая Кавеху руку. — Все бы так излагали информацию, — шутит он удивительно спокойно. — Просто в записи. Пойдемте, я покажу записи генералу, он и часть Совета Матр подтвердят исход. Разумеется, Кавеха оправдывают. Он не ожидал ничего другого — хотя, может быть, и ожидал. Реальное наказание за откровенное, продуманное и подготовленное преступление. Но все сводят к самообороне, и Кавех выходит на улицу. Он покупает две, нет, три бутылки вина, собираясь извиниться перед Веритасом и Аль-Хайтамом — все, чего он хочет, это напиться и разрыдаться одному, в подушку, чтобы никто не видел, чтобы они даже сути его кошмаров не могли разгадать. Дорога до дома тяжелая. Кавех плетется, как улитка, собираясь игнорировать возможные поздравления, открывает дверь, взмахнув рукой не глядя, и бросает ключи к ключам Аль-Хайтама. — Только зря время потратил, — делится он и замирает. Аль-Хайтам с интересом исследует рог — то, что должны были уничтожить, изъять навсегда, чтобы никто не мог так просто это повторить. Но вон он, здесь. Все такой же смертоносный. Если бы Кавех держал целую минуту, вероятно, лопались бы барабанные перепонки. Кавех отводит взгляд, но замечает только любопытного Веритаса, который проскальзывал на носках и касается этой дряни. Сумка с вином падает с плеча с оглушительным грохотом. А Кавех чувствует, как земля уходит из-под ног — и падает он так, что бьется головой об стену. И, к сожалению, не теряет сознания.