Звезды греют свои планеты

Кавех сделал уже кругов сорок по местности. Куда бы он ни шел, везде был этот проклятый механизм, свечение Артерии Земли, разбросанные будто подернутые дымкой инструменты — и пустота. Он попытался бежать просто вперед, не глядя, но его возвращало на место. Раз за разом. — Мы влипли, — сказал он Мехрак, а та курлыкнула и сделала испуганные глазки. — Как думаешь, как быстро Аль-Хайтам разнесет здесь все? — вместо зрачков у Мехрак появились вопросики, и Кавех вздохнул, подтягивая ее к себе. — Да, я тоже так думаю. Он должен хотя бы знать, что я здесь. Здесь не темнело и не светлело — ровные сумерки. Трава не колыхалась под его шагом, ветер не растрепывал волосы. Это идеальное место для работы — ничто в мире не способно здесь помешать ему, не на что отвлекаться, даже облака сверху стоят неподвижно. А Кавех, вообще-то, ненавидел работать без хаоса. * * * Они с Зирьябом крупно ссорятся — Кавех дальше не собирается играть вслепую и работать над тем, чего не способен понять. — Как я должен продолжать идти по графику? — он чертит чертежами в машину. — Она будет наполнять почву плодородной силой Артерий, заставлять все цвести, прилагать невероятную силу — а я должен работать вслепую, по половине чертежей? Вы хоть знаете, чем может обернуться вам ошибка?! — Я уже говорил, — терпеливо и не в первый раз повторяет Зирьяб, — что мои специалисты отлично справляются. Вам нужно лишь слегка изменить направление, и… — Никто не дает строить двум архитекторам по половине дома! — Кавех звучно топает и складывает руки на груди. Мехрак чуть испуганно пищит. — Вы показываете мне весь проект, от начала до конца, со всеми вашими консультантами — или я не сдвинусь с места. — Но… — пробует Зирьяб, но Кавех отмахивается: — Или ищите себе другого архитектора. Они молчат, смотря друг на друга, и Кавех знает, что ставит Зирьяба в тупик. Заменить Кавеха можно — двумя, тремя другими специалистами, которым нужно будет время для того, чтобы понимать друг друга, чтобы разбираться с чертежами Кавеха, а ведь понимать они будут ровно столько же, сколько Кавех сейчас. Зирьяб тоже приходит к этой мысли — и жестом манит Кавеха за собой. Вглубь машины. Размах приличный — им требуется идти не меньше пяти минут, чтобы достичь недостроенной стенки, сквозь которую так хорошо видно золотое свечение Артерии. Зирьяб достает несколько других чертежей, кладет на стол — и опускает на них руку, когда Кавех пытается их взять. — Вы помните о моей первоначальной идее, — подытоживает он спокойно. — Испытание готового механизма на Артерии Земли — очень удачная идея. Из нее можно поглотить некоторое количество энергии и пустить машину в движение, — он делает паузу. — Однако одно-два таких исполнения сломают машину. Природа не предназначена для того, чтобы энергию брали ниоткуда. Он проводит пальцем по металлическим щупам, внутри каждого из которых конструкция, эту самую энергию проводящая. Кавеху не нравится, что происходит — но он продолжает стоять, очень упрямо, стараясь анализировать услышанное. — Значит, нужно откуда-то брать, — протягивает он, и Зирьяб хлопает в ладони. — Именно! Я знал, что вы поймете меня в этом. Итак, — он раскладывает чертеж. — Я называю это так: чтобы что-то оживить, нужно что-то убить. Кавех давится воздухом, но Зирьяб манит его рукой, подзывая ближе. — Это не обязательно делать по очереди! Достаточно связать две точки местности, две половины машины, и в момент, когда энергия будет получена, ее можно будет применить тем способом, который нужен! Он указывает на чертеж — действительно, машины идентично повторяют друг друга, разница лишь в направляющих внутри щупов. Забрать и отдать. Все просто. — Вы ведь не проверяли это, — негромко говорит Кавех, но Зирьяб качает головой и вытаскивает крошечное устройство, больше похожее на перо. Всего один металлический щуп. — Я бы не брался за такой грандиозный проект, ничего не проверив! Смотрите, — он манит Кавеха к недостроенной стене — и запускает устройство одним нажатием. Кавех даже не видит луча — все, на что он смотрит, это прекрасный, распускающийся в совершенно неподходящей ему местности цветок падисары. А еще — на то, как в метре от этого цвета чернеет земля, увядает трава. Как вылезают простые, полевые насекомые, корчащиеся в судорогах. Кавех смотрит на это пятно так долго, что Зирьяб начинает нервничать. — На какую глубину не остается ничего живого, — без интонации спрашивает Кавех, и Зирьяб трясет руками. — Метр! Не больше! И потом, земле же свойственно оправляться, так? Через какое-то время она вернется в свое состояние, ее заселят растения и насекомые… может быть, даже мелкие животные! Так выйдет намного сильнее! Кавех представляет — обычную полевую мышь, часть экосистемы, которая бьется в таких же судорогах, и не способна даже умереть быстро, потому что машина качает из нее энергию и не остановится, пока последняя капля не будет взята. — Вы сумасшедший, — повторяет он ровно, оборачиваясь к Зирьябу. — Амурта не будет смотреть сквозь пальцы на то, как умирает флора и фауна. Представление на фестивале Сабзерус, да? Вы украсите весь Большой Базар цветами, которые будут пахнуть как мед, и в это же время на другой стороне ради вашего момента славы умрет целая поляна — со всеми, кто будет находиться там. — Это коммерческая технология! — возражает Зирьяб резко и даже зло. — Те, кто будут хотеть подобное представление, будут платить… и часть денег, разумеется, будет идти на восстановление земли! Кавех опускается на одно колено, не жалея штаны — и перебирает в пальцах черный, уже мертвый грунт. — Она не восстановится, — он качает головой. — Она останется не более плодородной, чем пустынные пески. Вы собираетесь превратить тропический лес в пустыню? — он резко встает, потирая испачканные пальцы. — Я не собираюсь в этом участвовать. И немедленно сообщу матрам. Он уже начинает идти вперед, но Зирьяб перехватывает его за грудь — мощно и, вообще-то, больно. — Вы ничего не докажете, — говорит он гордо, и Кавех вырывается из-под его руки. — Второй машины не существует. Ее никто никогда не найдет. Без этого мой рассказ — всего лишь хвастовство, не находите? Кавех кусает губы — Сайно ему, конечно, поверит, но сделать ничего не сможет — и тут Зирьяб говорит совсем немного тише: — Но, возможно, я хочу вам ее показать. И он швыряет Кавеха — в сторону Артерии, прямо на щупы. Кавех вбивается всей спиной и, разумеется, пытается разогнуться, атаковать в ответ. Но золотое свечение обдает уже его самого — а Зирьяб прижимается ближе, и все гаснет. Когда Кавех открывает глаза, местность не меняется — лишь на первый взгляд. Теперь машины две, отражающие друг друга, но, кто бы ни строил вторую, он идиот — машина будет поглощать больше, чем сможет передать. Так можно выжечь всю землю в Сумеру — и не добиться своего. — Кажется, вы оценили имеющуюся у нас проблему, — говорит Зирьяб, и Кавех вздрагивает. — Мы не можем настроить точную цифру переданной энергии, просто не можем ее вывести. Если это не изменить, все пойдет не по плану. — И кто же это сделает? — бросает Кавех и начинает идти в другую сторону от Зирьяба. Делает шаг, другой — и понимает, что ничего не слышит. Живность в траве перестает петь свои маленькие песенки, ветер не колышет ни листика, он будто замирает в абсолютной пустоте — и оборачивается. — Вы, господин Кавех, — довольно говорит Зирьяб. — Вы сможете настроить эту часть машины верно, сделать все так, как я хочу видеть — и, разумеется, за работу над двумя машинами получить два гонорара. — Последнее, что меня волнует, это деньги, — Кавех снова начинает идти, но стоит протянуть руку вправо — и он касается того же блока машины, сколько бы ни шел. — Что это за место? — Ошибка Артерии Земли, — Зирьяб разводит руками. — Зависшее пространство. Тут можно использовать только то, что принес сюда — и поэтому… — Поэтому никто не найдет вторую машину, — эхом повторяет Кавех. — Я не собираюсь этим заниматься. Моя позиция должна быть вам ясна. Никто из уважающих себя людей не будет убивать Сумеру. Зирьяб горько вздыхает. Он поправляет платок, вытирает потный лоб и взмахивает рукой. — Не хотел я этого, господин. Но представьте, что вместо одной-единственной поляны в Сумеру моя машина заберет жизнь вашего сына.