Сумеречная жизнь

Я сталкиваюсь с ним повсюду. Куда бы я ни пошел, чем бы не решил заняться, он оказывается рядом, смотрит внимательно, протягивает руку ладонью вверх и ждет. – Ну же, – на красивых губах появляется усмешка, – вы же храбрый, ну же! В библиотеке, в портретной галерее, в малой столовой, куда мне регулярно доставляют еду из ресторана; в оранжерее; я чувствую его внимательный взгляд, будто он ждёт какого-то сигнала. Иногда он появляется незаметно для моих слабых человеческих чувств, и я обнаруживаю его расположившимся с комфортом в ближайшем кресле, внимательно наблюдающим за моими движениями и замираю, как кролик перед удавом. Тогда он движется очень медленно, будто крадется, и это поднимает в моей душе новую волну ужаса. А он снова протягивает мне руку с открытой ладонью. Мне кажется, что это какая-то изощренная пытка и я пытаюсь понять, за что? Почему он не оставит меня в покое, чего он хочет добиться? Темно-рубиновые глаза снятся мне в те короткие промежутки времени, когда всё-таки удается заснуть, и во сне они совсем другие, я вижу в них нежность и восхищение. В реальной жизни его глаза холодные и пустые. Он умеет улыбаться так искренне, что я бы поверил, но в темных глазах всё ещё ожидание чего-то и ни тени этой улыбки. Похоже он играет со мной, как и предупреждал Карлайл, и от этой мысли вдруг становится очень больно. Я привык к его присутствию слишком быстро, он приручил меня всего за несколько дней. Скоро я сам начну тянуться к нему за прикосновением и искать встречи. И тогда он меня убьет. Или, что еще хуже, просто выгонит и забудет, если игра закончится его победой. Мне не встретился ни один вампир, кроме Владыки, в эти дни. Я жил как во сне или в бреду, не задумываясь о происходящем вне стен замка и ни разу не вспомнив сестру, родителей или друзей. Сейчас я думаю, что на меня пытались воздействовать каким-то вампирским даром, но из-за нашей природной защиты он сработал как-то криво. Всё прекратилось в один момент. Проснувшись после очередного кошмара однажды ночью, измученный и не осознающий где я нахожусь и что меня напугало, я увидел у своей кровати чей-то неподвижный силуэт и закричал так, что мое несчастное сердце просто остановилось. Я буквально умер от ужаса. И уже не видел, как женщина метнулась в коридор и тут же вернулась назад, как укусила меня за запястье, отравляя ядом вампира, как следом в спальню влетели Аро и Карлайл, каждый со своей стороны пытаясь удержать меня на грани, пока яд не подействует, как добавили еще несколько укусов. Много позже Джейн расскажет мне, что меня спас Карлайл, шприцом загнав яд прямо в моё сердце. Тогда же я просто умер.

***

Проснувшись утром, я чувствовал себя настолько хорошо, как не чувствовал себя никогда в этой жизни. Мое сердце не сбивалось с ритма, исчез постоянный дискомфорт и ноющая боль в груди, к которым я привык настолько, что почти перестал замечать. Меня переполняла лёгкость, а по венам, казалось, струится шампанское. Я помнил мимолётные касания к лицу и волосам, но решил, что наконец-то мне приснился приятный сон. А потом я вспомнил свою смерть. Подскочив на кровати, я вдруг оказался в дальнем углу комнаты и с опаской стал оглядывать помещение. В кресле у кровати спокойно сидел Карлайл. Но как же он изменился! Если раньше я считал, что он красив, то сейчас вынужден был признать, что доктор Каллен просто великолепен, я не мог оторвать от него глаз. – Фил, ты меня понимаешь? Я не причиню тебе вреда, я твой друг. – Его голос звучал глубже и богаче, разносясь по всей комнате как по оперному залу. Не понял. – Конечно я вас понимаю, Карлайл, и точно знаю, что вы не опасны, почему вы разговариваете со мной, как с душевнобольным? – Предложение я заканчивал автоматически, пытаясь понять, что случилось теперь уже с моим голосом. Очень отвлекали посторонние звуки, запахи, свет, пылинки, танцующие в лучах солнца так завораживающе медленно. – Фил, сосредоточься на моем голосе, попробуй игнорировать все раздражающие факторы. Я бы хотел поговорить с тобой до того, как вернутся хозяева дома. Хозяева. Темно-рубиновые глаза и белые кисти рук. Аро. – Я очень виноват перед тобой. Возвращаю внимание к собеседнику и вот в одно мгновение я уже стою рядом с ним снова. – О чем вы? – Когда мы летели в Италию, я уже знал, что твое сердце не выдержит больше недели. Но мне не хватило мужества ни сказать тебе об этом, ни обратить самостоятельно. Я малодушно пустил ситуацию на самотёк. Прошу тебя, до того, как ты примешь какое-нибудь поспешное решение, позволь мне объясниться. – Я – вампир. – Вопроса не выходит, я уже знаю ответ. – Кто эта женщина, что напугала меня ночью? – Это Сульпиция, жена Аро. Она не смогла сдержать любопытства, весь замок был заинтригован поведением Владыки. Всем было интересно, почему обычному смертному досталась львиная доля его внимания, но отважилась нарушить прямой приказ не приближаться к тебе только она. – Он наказал ее, – это снова не вопрос, Владыка не терпит неповиновения. – Снова запер в башне и усилил охрану. Аро никогда не причинит ей вреда. Карлайл тем временем слегка пошевелился, чтобы снова привлечь мое внимание, и продолжил: – Я знаю, что подвел тебя. Но я хотел бы, чтобы ты вернулся с нами в Форкс. Мы будем тебе хорошей семьей и Белла с Чарли будут совсем рядом. Родители, черт. В отличие от сестренки, они этой ночью потеряли сына. Наверное моя мимика всё ещё слишком выразительна, потому что Карлайл будто отвечает на мои мысли: – Мы сказали им, что ты упал с обрыва. Кажется, Рене решила, что ты покончил с собой. – Почему вы не сказали мне, что я умираю? Я бы успел завершить жизнь более аккуратно, не причиняя семье дополнительной боли. – Я надеялся, боже, как глупо, я хотел верить, что климат Италии и адреналин от приключений смогут продлить твою жизнь достаточно, чтобы мы успели найти донора. – Но вы же врач, вы должны знать, насколько мучительно жить с таким диагнозом. Почему вы не захотели принять меня в свою семью? – Любая жизнь священна, я не мог не попробовать побороться за твою. Мы будем счастливы, если ты решишь присоединиться к нашей семье. Ну что ж, я знал, что Карлайл обращал только умирающих людей. Видимо, у меня действительно оставался шанс выжить. Мысли в голове мелькают с такой скоростью, что я с трудом успеваю выхватывать обрывки: – Почему Аро морщился, когда взял вас за руку при встрече? – Мой дар не очень популярен среди вампиров, охотящихся на людей. Эсми называет его «состраданием». Думаю, сильнейшему из существующих вампиров не очень приятно знать, что я ему сочувствую. – Я бы сказал, ему не понравилась твоя нерешительность в принятии решения об обращении Фила, – Эдвард застыл на пороге комнаты, которую я уже начал считать своей, – у тебя удивительный самоконтроль для новорожденного, ты совсем не чувствуешь жажды? Тут же голод обрушился на меня волной и я зашипел, снова оказываясь в дальнем углу. Меня начало трусить от переполняющих ощущений, хотелось есть, спрятаться, атаковать, выяснить источники окружающих запахов, но победило чувство юмора – я представил себя взъерошенного и оскаленного в углу, шипящим на невидимого врага. Ну точно мой котище. И хихикнул. Эдвард смотрел на меня широко открыв глаза: – Неужели это действительно возможно? Почему он не кидается на все живое как бешеный зверь, как это было со мной в первые месяцы после обращения? – Возможно, его дар – это самоконтроль. Какой самоконтроль, в смысле – самоконтроль? Я не хочу такой тупой и бесполезный дар! Я снова зашипел. Да что ж такое, дурацкие инстинкты. – Фил, я принесла тебе донорской крови, – эльфоподобная вампирша впорхнула в мою комнату с большим бумажным стаканом, накрытым крышкой, в руках, – тебе надо подкрепиться. Все Каллены в сборе, чудесно. Элис медленно приближается ко мне, протягивая стакан. С трубочкой. В голове мелькают кадры из фильма с беременной Беллой и я снова начинаю шипеть на Эдварда. Он пятится и поднимает руки в общепринятом жесте добрых намерений. Ага, расскажи мне, какой ты безобидный, ррр. Старший чуть меня не угробил, и этот сестру доведет до порога. Делаю над собой почти физическое усилие, медленно переводя взгляд на окно и залипаю. Вид из окна открывается чудесный – я вижу крыши города, поля за его внешней стеной, лес, растущий у подножия гор, покрытых дымкой то ли тумана, то ли облаков. Кажется, что я могу рассмотреть каждый листик в лесу, каждую черепицу на крыше, каждую ресничку на глазах Карлайла. – Теперь ты можешь читать мои мысли? – Успокоившись, возвращаюсь взглядом к Эдварду снова. – Нет, ничего не изменилось, ты все еще закрыт. Мы думаем, что у вас с Беллой это какой-то вариант генной мутации, потому что Чарли я слышу с трудом, отрывочно и только на коротком расстоянии. Вас же обоих я не могу прочитать совсем. Интересно, природа любит равновесие – если есть телепаты, должны быть и "окклюменты", или как там называются люди, у которых есть защита разума. Хорошая новость.