Оковы Желания

Дин отчего-то всё продолжал на него смотреть. Даже не смотреть — таращиться. Когда Сэм ловил его на этом, он спрашивал, в чём дело, потому что во взгляде Дина читалось… читалось… ну ладно, ничего в нём не читалось, как и всегда, но Сэм всё равно чуял неладное. Дин, само собой, отвечать отказывался. Либо запирался в себе на все засовы, либо огрызался, пока они оба не начинали орать друг на друга во всю глотку. Ссоры неизбежно кончались тем, что у Сэма лопалось терпение, и он в бешенстве выбегал за дверь — уж лучше уйти, чем ударить брата по его высокомерному красивому лицу. По возвращении он всегда видел у Дина такое ужасно виноватое и благодарное выражение лица (и когда до него наконец дойдёт, что Сэм его никогда не бросит?), что снова задать изначальный вопрос у Сэма всегда не хватало духу. Через пару дней этих раздражающих плясок Сэм решил, что придётся ему выяснить, что происходит, без помощи брата. Три дня он глазел на Дина, пока тот флиртовал с продавщицей на заправке, или уплетал горку из печенья, или во весь голос подпевал «Gimme All Your Lovin», и наконец-то стало ясно, что же его так настораживало в поведении брата. Последние два месяца Дин напоминал перетянутую струну. В нём боролись то ненависть к себе, то злость, пока он выворачивался наизнанку в поисках выхода из сделки Сэма. Теперь же Дин расслабился и сбросил все маски. Улыбался, когда не смотрел на Сэма так, будто пытался запомнить его лицо. Другими словами, из кожи вон лез, чтобы что-то скрыть. В субботу, всего за пять дней до крайнего срока, установленного суккубом, Сэм нашел статью в авторитетном онлайн-журнале, где говорилось, что медиумы функционируют на более высоком уровне энергии, чем обычные люди. Он потянул Дина к компьютеру и заставил прочитать, надеясь добиться от брата хоть какого-то правдивого ответа. — Хм, — сказал Дин, закончив статью. Он положил пакет с чипсами, которыми перекусывал, себе на колени и откинулся на спинку стула. — И это всё? — возмутился Сэм. — Дин, это же здорово. Значит, можно получить от медиума энергии на целую жизнь и при этом никого не убить. Придётся кормиться всего лишь раз в месяц, и, если найдём очень сильного медиума, он, может, и не заметит даже, что ты забрал у него излишек. — Потрясно. — Дин высыпал остатки пакета в рот. — Эй, — проговорил он с набитым ртом противных ярко-оранжевых ломтиков. — Хочешь стейк сегодня на ужин? Мне нужна настоящая еда. Сэма так и подмывало схватить Дина и трясти, пока на свободу не вырвутся истинные чувства. Он знал своего брата. Знал, что Дин так и не примирился с тем, на что ему предстоит пойти через несколько дней. Но он не хотел спровоцировать очередную ссору, поэтому просто заметил: — Вряд ли в «Бургер Кинге» подают стейки. Дин скомкал пустой пакет и бросил его в мусорное ведро у входной двери. — Ну так шиканём, значит. Да ладно тебе: уж кто-кто, а мы это заслужили. Я-то уж точно, потому что я классный. — Тут он широко улыбнулся. — Да и платит не кто-нибудь, а Артур Фонзарелли. — Фонц, Дин, серьёзно? Дин пожал плечами. — А что, ты правда откажешься от сочного стейка, потому что не фанат «Счастливых Дней»? Я ведь и один пойти могу, если будешь артачиться. Сэм возвёл глаза к потолку, на что, наверное, как раз и рассчитывал Дин. — Мне просто удивительно, что кто-то из… — American Express, — вставил Дин. — …оказался настолько туп, что принял это имя в заявке. — У меня есть MasterCard на имя Ферриса Бьюллера. Хочешь посмотреть? Сэм знал, когда спорить бессмысленно, и оставил все попытки. Пришлось признать: насладиться для разнообразия качественной едой было всё же приятно. Обычно хорошая еда в представлении Дина высокими стандартами не отличалась, но ресторан, в который он затащил Сэма на этот раз, оказался первоклассным. В такое место Сэм сводил бы Джессику миллион лет назад. Сначала Сэм немного нервничал. Расслабиться в элитных заведениях ему никогда не удавалось до конца (боже, то свидание с Сарой обернулось сущим кошмаром), но у Дина, казалось, хоть какие-то манеры порой отсутствовали вообще. Удивительно, но на этот раз брат в кои-то веки вёл себя прилично: старался вести себя как нормальный человек, не заглатывал еду, не жевал с открытым ртом и не приставал к миниатюрной официантке. Он даже обращал на Сэма внимание: всё пытался рассмешить его. И, как обычно в последнее время, убрал подальше зов сирены и держал его под контролем, так что Сэм и сам немного ослабил бдительность. За парочкой стейков Дин рассказал ему, как однажды, вернувшись в мотель, он обнаружил отца в отключке на кровати с полупустой бутылкой текилы в руке и номером, написанным у него на лбу. Розовой помадой. С этого случая он перешёл на тот, в котором отец попал под проклятие пикси и неделю ходил с ярко-синими волосами, а затем на тот, в котором Импала сломалась у чёрта на куличках, и Дина спасли танцовщицы Кристины Агилеры. «Честное слово, чувак, двигались крошки просто улётно». К тому времени, как они доели десерт, Сэм расслабился — стал счастливее — чем был все последние годы. Они с Дином никогда не брали паузу, чтобы насладиться обществом друг друга вот так: обычно всё время у них уходило на то, чтобы остаться в живых. Что ж, надо просто выкраивать дни для этого в будущем. Когда они вернулись в мотель, Сэм рухнул на кровать и в защитном жесте сложил руки на животе. — Больше в жизни есть не буду, — заявил он, глядя в потолок. Тот последний кусок пирога, который он умял, явно оказался лишним. — Ты кто такой и что ты сделал с моим братом? — невозмутимо съехидничал Дин и упал на собственную кровать. Так в дружеском молчании они лежали довольно долго, и Сэм уже начал засыпать, когда Дин вдруг спросил: — Ну как тебе вечер, Сэмми, понравился? — Неплохо посидели, — согласился Сэм. — Надо будет повторить. — Это точно, — сказал Дин, а затем слез с кровати и направился в ванную. — Пойду душ приму. Тебе не надо? — Нет, спасибо, я тут, наверное, отключусь сейчас. Разбуди когда-нибудь в следующем году. — Хорошо. Спокойной… Спокойной ночи, Сэмми. — Ммм, — рассеянно пробормотал Сэм, глядя на изнанку век. Он услышал, как закрылась дверь в ванную, а затем включился душ, и он погрузился в сон. *** Он сразу понял, что спит. Импала была припаркована на длинном белом пляже носом к океану, а Дин никогда бы не подпустил свою детку настолько близко к солёной воде. Сэм сидел на капоте, глядя на заходящее над водой солнце. Было классно. Спокойно и тихо и… и рядом сидел кто-то ещё. Он взглянул на свою соседку. Красивая женщина. Длинные тёмные волосы, блестевшие на закатном солнце. Сэм её видел только однажды, но в таких обстоятельствах, что те не скоро забудутся. Скатившись с капота, он полез за святой водой, которой у него не оказалось. Суккуб закатил глаза. — Да ладно тебе. Я здесь не для того, чтобы вредить. Сэм заставил себя не двигаться. От демона в любом случае не убежишь. — Это реально или мне снится? — Немного и того, и другого. Это самый лёгкий способ с тобой связаться, а поговорить нам надо, и ещё как. — Она склонила к нему голову, серьёзно глядя своими сверкающими синими глазами. — О чём? Суккуб поднял тонкую руку и указал мимо Сэма в сторону океана. — Об этом. Сэм оглянулся через плечо и увидел перед собой вместо гребня волн плитку и фарфор. Над белым песком висела их ванная комната в мотеле, и внутри стоял Дин. Он смотрел на себя в зеркало, застёгивая пуговицы, причём на своей лучшей, как заметил Сэм, рубашке. Его любимый охотничий нож лежал рядом с ним на раковине. — Дин? — сказал Сэм и развернулся к брату полностью. — Что… — Вопрос оборвался, когда суккуб обвился вокруг него и прижал один палец к его губам. — Тсс, — прошептала она ему на ухо. — Просто смотри. Чувствуя, как сознанием овладевает ужас, Сэм повиновался. Он молча стоял и смотрел, как Дин проводит пальцами по своим коротким волосам, а потом закатывает рукава рубашки. Как берёт нож и садится на пол спиной к стене. Вкладывает нож между колен обоюдоострым лезвием вверх. Сэм понял, к чему всё идёт, и хотел отвести взгляд. Хотел крикнуть. Ринуться вперёд, чтобы вырвать оружие. Но ужас или, быть может, руки суккуба у него на груди пригвоздили его к месту. Любой крик протеста, который он мог бы издать, превращался в пыль у него в горле. Он даже глаз не сумел закрыть, когда Дин приставил запястья к лезвию ножа, прямо над рукоятью, и запрокинул голову, чтобы посмотреть в потолок. — Будь счастлив, Сэм, — выдохнул Дин, а затем прикусил губу и дёрнул руки вверх. Его лицо исказилось от боли, и с губы закапала кровь — кровь была повсюду. — Надо бы рассказать старшему брату, что это считается нарушением сделки, — прошипел суккуб и провёл языком по кромке его уха. Прямо у него на глазах кровь Дина текла по всему полу. Он не порезал запястья «правильно», но раны оставил достаточно глубокие и поставленной цели добился: в надрезах виднелись тонкие кости запястий. А Дин просто… сидел себе, спокойный и собранный, положив руки на колени и прислонив голову к стене. — Когда? — Сэм задохнулся. Он не стал терять время на вопрос о том, было ли это ложным видением: уж слишком хорошо оно объясняло поведение Дина на этой неделе. — Сейчас, — низким рычанием ответил суккуб. Рука, лежащая у него на груди, отрастила когти, и она впилась ими ему в кожу. Охнув от боли, Сэм приподнялся. Он вновь оказался в номере мотеля: пробудился в полном смятении чувств. Один беглый взгляд по затемнённой комнате, и он сразу понял, что Дина в ней нет, тот всё ещё в ванной. Он… Нет. Сэм слетел с кровати и метнулся к двери в ванную. *** Дин смотрел на себя в зеркало, медленно застёгивая рубашку. Он всё сомневался, что сможет пойти до конца, и вот он стоит в своей лучшей рубашке и единственных джинсах без пятен крови с чувством: или сейчас, или никогда. Всю неделю они с Сэмом были на ножах — в основном потому, что Дин ужасно боялся, как бы брат не догадался о его планах — но сегодня всё прошло гладко. Они отлично посидели, и Сэм пару раз от души посмеялся. Лучшего вечера, чтобы отдать концы, может и не представиться. Он украдкой взглянул на нож, когда застегнул последнюю пуговицу. Пистолет, конечно, предпочтительнее — так быстрее и относительно безболезненно, если знать, куда целиться, — но ему не хотелось будить Сэма. Пусть братишка ещё раз спокойно выспится, прежде чем снова начнёт убиваться. Слегка нахмурившись, Дин изучал себя в зеркале. Какого хрена он вырядился? Всё равно ведь через несколько минут испоганит всю одежду. «Потому что тщеславный сукин сын, вот почему, — мысленно сказал он своему отражению и провёл рукой по волосам. — Живи быстро, умри молодым и оставь красивый труп для погребального костра». Тщательно засучив рукава, Дин спросил себя, не оставить ли записку. Но Сэм поймёт, почему он на это решился, а уж куда девать тело брат знал и подавно — после стольких-то лет работы. Разве что написать, как он гордится своим младшим братом, но Сэм и это уже знал, так стоит ли время тратить? Что ни напиши, слова в любом случае прозвучат, как цитата из мелодрамы. Дин потянулся за ножом, как вдруг дверь распахнулась, дрянной замок отвалился и отскочил в ванну под напором двухсот фунтов взбеленившегося Винчестера. Сэм остановился и поднял голову. Раздувая ноздри, он переводил свирепый взгляд с Дина на нож на краю раковины. От его выражения лица Дин отступил на шаг. — Какого… хрена? — заорал Сэм. — Я могу объясни… — Дин осёкся, когда брат налетел на него и прижал к стене между душем и унитазом. — Ну и тупой же ты сукин сын! Ты о чём вообще думал? — Сэм стиснул в кулаках его рубашку. Пока Дин таращился на него и пытался осознать, что вообще происходит, Сэм потянул его вперёд, чтобы снова шмякнуть о стену. Что-то треснуло — штукатурка, наверное, а не его позвоночник, но полной уверенности у Дина не было. Сэм уже снова тянул его на себя, чтобы впечатать в стену, когда Дин опомнился наконец и оттолкнул руки брата в сторону. — Отвали! — Эгоистичный ты ублюдок! — крикнул Сэм в ответ и тотчас снова схватил его за рубашку, сопротивляясь дальнейшим попыткам Дина отпихнуть его. — А обо мне ты подумал вообще? А? Каково будет мне, если ты… — Так я ради тебя, засранца, на это и пошёл! — крикнул Дин. Сэм ошарашенно моргнул, и хватка его ослабла. — Какая тут… — Не выдержу я. И не буду… не буду больше никого убивать. Не смогу. А не убью, ты умрёшь. Но если я… если меня не будет рядом, она не сможет… — Это считается, — оборвал его Сэм. — Считается нарушением сделки. Наверняка ты этого не знаешь, хотел Дин возразить. Хотел и не мог. Твёрдость сказанных слов подсказала ему, что Сэм откуда-то знал наверняка. Аварийный люк, на который Дин возлагал свои надежды, оказался всего лишь ещё одной ловушкой. Он обмяк в руках Сэма, вся злость покинула его под тяжестью отчаяния. Впереди у него долгие месяцы — возможно, даже годы, когда придётся убивать, оставляя лишь высушенные оболочки, пока Сэм не найдёт согласного медиума, которому хватит сил, чтобы его контролировать. И ведь не факт, что Сэм вообще его отыщет: как тебе такое? Грудь Дина теснило, глаза жёг нестерпимый зуд. Того и гляди начнёт всхлипывать, как пятилетняя девочка, а перед Сэмом он этого сделать не мог. Снова толкнув брата вслепую, он выдавил: — Пожалуйста, только… я ничего с собой не сделаю, ты только… оставь меня в покое… я не могу… И тут вдруг к губам прижались губы Сэма, язык его оказался у Дина во рту, а между ног втиснулось твёрдое бедро. Сэм его… целовал, толкался бёдрами ему навстречу, и это было настолько неправильно, Дин даже слов подобрать не мог, чтобы описать, насколько. «Сэмми, — напомнил он себе. — Младший брат». Но тот ненасытный голод уже просыпался в нём. Для этого чувства Сэм был лишь плотью, и его — вот же чёрт — возбуждение годилось так же, как и любое другое. Демон у Дина внутри плевать хотел на то, что они друг другу родные, что это всё больное извращение какое-то. Сэм отпустил его губы, и Дин осознал, что ничуть не противился — ему и в голову не пришло применить силу. И даже безучастным к этому безумию он тоже не остался: всё цеплялся за Сэма, одной рукой обнимал брата за плечо, а другой плотнее прижимал его бедро к своему стояку. — Какого хрена? — еле слышно выдохнул он и не знал, кого именно спрашивает: Сэма или самого себя. — Дин, у меня... у меня же тоже есть способности… тебе не придётся… я могу… — Между словами Сэм продолжал его целовать, кусая и вылизывая ему рот и подбородок. — Ты никому… не сделаешь больно… — Мы же братья, — простонал Дин, отчаянно цепляясь за тоненький голосок у себя в голове, который кричал ему, что это неправильно, что дело дрянь и очень скоро станет совсем швах. — Дин, я… хочу тебя… но если… хочешь, чтобы я остановился… я могу и… чёрт… просто скажи мне «нет»… и я… мы… попробуем найти что-нибудь… о боже, ты такой потрясающий на вкус… — Сэм, — выдохнул Дин, а потом все разумные мысли растворились в фиолетовом наваждении, когда он прижался к бёдрам брата. Тот упирался членом Дину в бедро, разрывал на нём рубашку, чтобы оставить на ключице засосы. Голод змейкой юркнул в Сэма и впился в него, и Дина повело от внезапного притока энергии. Захваченный ощущениями, он невидящим взглядом смотрел брату поверх плеча. Как и в прошлый раз, на него накатывало марево, отнимая контроль, а затем Сэм выдохнул его имя, и Дина ослепило воспоминание (солнце, жара, запах металла). Стоит лето, Сэм закончил второй курс в Стэнфорде, и Дину удаётся уехать от отца на пару дней, чтобы проведать младшего брата. Когда он находит Сэма, тот дурачится с другими парнями посреди небольшого парка. Они играют в тачбол — во всяком случае, поначалу, а потом в игре исчезают почти все правила. На Сэме нет рубашки, и на километрах загорелой кожи видны пятна грязи и травы, а его улыбка такая широкая и ясная, что Дин едва может смотреть на неё. Он сидит в Импале и наблюдает, как работают мускулы на спине у брата, как вдруг накатывает ослепляющее возбуждение. Думать он себе запрещает (а вот Сэм бы задумался, сел бы и принялся всё анализировать, пока отличный стояк пропадал бы зря). Дин — человек сиюминутных желаний, и он просто быстро оглядывается, чтобы убедиться, что ни у кого нет мест в первом ряду, а затем расстёгивает молнию и просовывает руку внутрь, чтобы решить проблему. Странно только, что он всё никак не может отвести от Сэма глаз. Он чувствует себя грязным извращенцем, глядя за дрочкой на младшего брата, однако на крышесносном наслаждении это вообще не сказывается. Когда Сэм атакует одного из своих приятелей, Дин искромётно кончает — под мысленный образ брата, который со всей этой силой и мощью толкает его к стене, чтобы просто взять. В ту секунду, когда дыхание ещё частое и неглубокое, а голова немного кружится от жары и возбуждения, он позволяет взгляду задержаться на брате, который теперь контролирует мяч и бежит к двум деревьям, отмечающим очковую зону. Потом Дин медленно отворачивается и вытирается салфетками из бардачка. Уезжая, из окна он старается не смотреть и всю дорогу обратно намеренно не думает ни о чём конкретном. Спустя неделю он и не помнит даже, что случилось. Но к Сэму он больше не наведывается, пока не пропадает отец — когда уже невозможно держаться от брата подальше. Дин в одночасье пришёл в себя. Тело всё ещё двигалось навстречу Сэму, а тот вскидывал бёдра в ответ. Горло Дина закупорило желание, глаза ему застилала фиолетовая мгла, а голод жадно насыщался его младшим братом. Оглушённый тем, что он только что вспомнил, Дин сумел-таки вынырнуть из фиолетовой хмари, и этого мимолётного прояснения ума как раз хватило, чтобы он ужаснулся. У Сэма не выйдет его остановить, ему не хватит сил, и Дин выпьет его досуха. «Нет. О боже, пожалуйста, нет…» Внезапно Сэм с силой оттолкнул голод в сторону — вернул обратно на прежнее место, где тому и положено быть, — и Дин ахнул. От резкости разрыва у него поплыло перед глазами, а потом они оба кончили. Дин вцепился брату в плечо, содрогаясь в наслаждении, и едва обратил внимание на жжение в горле, где Сэм прикусил его слишком уж сильно, пока мозг занимало кое-что другое. Член его слабо дёрнулся в последний раз, и Дин уронил голову Сэму на плечо. Такой слабости на него ещё не накатывало — может быть, потому что Сэм отсёк жажду прежде, чем та покончила с ним, — и, если бы брат не обнимал его для поддержки за талию, Дин упал бы. Пот ручейками струился у него по коже, отчего разорванная рубашка прилипала к спине, а ещё на ширинке расползалась неприятная сырость. — С-Сэм? — Дин не совсем понимал, что происходит: не знал, что ему чувствовать, когда только что кончил вместе с собственным братом — да блин, даже от одной идеи, что с ним именно он. Его младший брат, которого он практически воспитал. «И не в первый уже раз», — мелькнула шальная мысль, и Дин задрожал, пытаясь запихнуть воспоминание обратно во тьму, где ему и место. — Дай мне минутку, — прошептал Сэм, щекоча дыханием волосы у Дина на затылке. — Я… это было… Господи, это было невероятно. Сэм нежно поцеловал его в щёку, и Дин оставил попытки отогнать воспоминание о том жарком летнем дне. Что толку запирать теперь дверь конюшни, когда лошади уже выбежали и всего его истоптали своими огроменными копытами. Он оцепенело моргал, глядя Сэму на грудь, пока тот снова его целовал, вжимаясь носом ему в шею и пытаясь заставить его запрокинуть голову. Дин в полном порядке. И паниковать не собирается. Ему просто надо немного времени, чтобы разложить всё по полочкам, вот и всё. Пункт первый: Сэм ещё жив, и Дин почти не сомневался, что суккуб только что получил свой месячный платёж. Ну так это же хорошо, разве нет? Пункт второй: ещё один удар сердца, и Дин, похоже, свалится в обморок — он всё никак не мог заставить мышцы работать нормально. Второй пункт, конечно, похуже будет, но один раз от этого Дин уже оклемался, так что и в этот раз, скорее всего, тоже. Просто нужно привыкнуть к полнейшему истощению сил, которое одолевало его после каждого кормления. Пункт третий: Сэм его целовал — прямо сейчас в щёку и в шею, но до этого и в губы тоже, совершенно точно. И не стоит забывать, как они тёрлись друг о друга и вместе кончили, а ещё тот день в Пало-Альто, когда он дрочил, глазея на спину младшего брата — а вот и паника подоспела, ага. Сэм наконец перестал его целовать, слегка отстранился и спросил: — Эй, ты как? Дин? Сэм держал его за плечи, чтобы можно было заглянуть в лицо, но Дин не мог сейчас на него смотреть. Его замутило, и он отвёл взгляд в сторону. Каких ещё слов Сэм от него ожидал: «Да, у меня всё отлично, давай ещё разок»? Они же братья, и этого… этого не должно было случиться. Если не считать того единственного помрачения рассудка (а именно это с ним тогда и приключилось, и всего лишь однажды, это ничего не значит), Дин никогда не думал о брате так, а теперь… теперь вряд ли сможет думать как-то иначе, потому что Сэм прав, ощущения и впрямь невероятные — боже, какой же он всё-таки больной ублюдок. — Дин? — повторил Сэм. Судя по голосу, он нервничал, и Дин знал, что если переведёт взгляд всего на несколько дюймов вправо, то обнаружит, что в широко раскрытых и очень уж блестящих глазах напротив застыла тревога. Хотелось успокоить Сэма, правда, очень хотелось, но разве получится, когда и себя-то не знаешь, как подбодрить? Наконец он пробормотал: — Надо бы привести себя в порядок. Краем глаза Дин увидел, как у Сэма исказилось лицо, и в груди стало тесно. Но давить брат, слава богам, не стал и замешкался всего лишь на пару секунд, прежде чем помочь ему сесть на унитаз. Опустившись, Дин немного покачнулся, но силы уже возвращались, и ему удалось не упасть. И, конечно, голова его оказалась примерно на том же уровне, что и… «Да чтоб тебя, Винчестер, хватит уже пялиться!» — Тебе помочь? — спросил Сэм. — Нет. — Как скажешь. — Он неловко постоял там пару секунд, а затем повернулся и крадучись направился в спальню. Притормозил у ножа, который они сбили во время потасовки с раковины на пол, а затем расправил плечи и не стал его поднимать. Постарался прикрыть за собой дверь — уж как получилось, ведь практически весь запирающий механизм валялся в трёх футах от двери в ванне. Дин закрыл глаза, уронил голову на руки и попробовал не думать о губах Сэма. О его большущих руках, сжимающих ему член и… Он издал лишённый юмора смешок. Похоже, они с Сэмом наконец-то наткнулись на западню в этой «слишком хорошей для правды» сделке. Где бы тварь ни была, она, должно быть, смеялась до упаду.