Оковы Желания

Едва стало ясно, с чем они имеют дело, найти тварь не составило особого труда. Надев поношенную зеленовато-синюю футболку, Дин просто вошёл вальяжной походкой в спортбар на Норт-Керр-авеню и занял выжидательную позицию у барной стойки. Обняв губами горлышко бутылки, он не спеша потягивал пиво, будто посасывал сосок. Он дал от ворот поворот уже трём женщинам (и чёрт его раздери, отшивать последнюю, с её изгибами, тёмными волосами, горящими глазами, было ужасно обидно), когда наконец к спине прижалась длинная обжигающая фигура. Скользнувшие под рубашку пальцы легли на живот, и Дина затопила волна жара. Один из ногтей оцарапал кожу, и вся кровь в его теле тут же попыталась устремиться к члену, чем вызвала сдавленный стон. К нему едва прикоснулись, а он уже возбудился сверх меры и, изнемогая от желания, хотел только лишь одного — схватить её, швырнуть на пол и трахнуть прямо там. Дин вцепился в барную стойку, чтобы не утратить над собой контроль, и прерывисто выдохнул. — Привет, красавчик, — промурлыкала она, совсем чуть-чуть задевая губами кромку его уха. От звука её тягуче-медового голоса мир заволокла фиолетовая пелена. Танцуй сейчас Хенриксен со своими агентами на барной стойке чечётку, Дин бы и ухом не повёл. Он склонил голову набок — ровно настолько, чтобы в поле зрения оказалась лишь малая часть её лица: голубой глаз и плавный изгиб гладкой щеки. Уже по одним только этим деталям можно было сказать, что для реальной женщины она слишком красива. Слишком идеальна. Разумеется, он знал, как она выглядит на самом деле, знал, что глаза у неё цвета индиго, не голубые, а кожа не этого тёплого бронзового оттенка, а ледяного соболино-чёрного. А вот её тощие удлинённые конечности было трудно припомнить, пока она к нему прикасалась. Пока язык её кружил по его щеке, а пальцы гладили ему живот. А всё яд, конечно. «Зов сирены», как звали его все знакомые охотники. Чтобы заразить, касаться кожи было не обязательно, но от прикосновений эффект усиливался. И усиливался, помоги ему бог, многократно. — Ага, — простонал Дин в ответ на вопрос, который ей даже не нужно было задавать. Краешек её рта, такого нежного на вид, — и в котором будет так тепло, и влажно, и тесно — приподнялся в лукавой улыбке. — Нам есть куда пойти? — спросила она, и слова её просочились сквозь кожу и в кровь. Дина сотрясла дрожь. — А то. Она вынула правую руку из-под его рубашки, чтобы Дин встал с табурета, но левую оставила лежать у него на шее, царапая ногтем верхние позвонки. Теперь зов сирены отражался у него внутри: полыхал огнём в венах. Пока она вела его к двери, поле зрения Дина сузилось всего лишь до пары футов впереди, всё остальное поглотил этот удушливый фиолетовый туман. Попытайся он сесть в таком состоянии за руль, точно разбился бы, но Дин знал, что она этого не допустит. Ей же нужен обед, в конце-то концов, а не пятно на асфальте. И точно, всепоглощающее желание слегка отступило, когда Дин оказался за рулём, хотя она по-прежнему прижималась к нему всем телом, покусывая ему горло, словно грёбаный вампир, а не суккуб. Когда он вырулил с парковки, руки её юркнули ему под рубашку и заскользили по животу, а потом вверх по груди. Ногти задели соски, отчего с губ его сорвались низкие стоны. Продолжи она в том же духе, он точно улетит в кювет. «Ещё пара минут, — заторможенно подумал он. — Вернуться в мотель, затащить её — о боже — внутрь». Внутри поджидал Сэм, готовый прихлопнуть суку, едва они перешагнут порог. — Поверни здесь. Этот низкий хриплый приказ мелодией отозвался в теле, и Дин вдруг понял, что сворачивает на узкую грунтовую дорогу. Ускользающего сознания хватило, чтобы тело покрылось холодным потом. Он же должен был отвезти её обратно в мотель, чёртова тварь ведь всегда так делала, только поэтому Сэм и согласился на то, чтобы Дин стал приманкой, и Господи боже, ну и темно же тут. Дорога становилась всё уже и уже, а свисающие по обе стороны деревья клонились всё ближе и ближе. Ну и повезло же ему оказаться чересчур притягательным лакомым кусочком, чтобы она утомляла себя ожиданием. — Остановись здесь и выключи двигатель, Дин. Чёрт. «Она знает, как тебя зовут, Винчестер. Не по плану пошло, да?» Конечно, нет, какой там план, тот и рядом не валялся даже. Надо сейчас же, чёрт его дери, развернуть машину и отвезти её в мотель. Вот только ничего не вышло. Он затормозил, припарковался и выключил двигатель. Дин только и успел, что разок моргнуть, как она очутилась у него на коленях, вжимаясь в его возбуждённый член и даже не утруждая себя тем, чтобы расстегнуть ему джинсы. Когда она стащила с него футболку и принялась лапать его везде, инстинкт самосохранения у Дина отказал совсем. Суккуб отравлял его своим ядом и раньше, но не так долго. Он и не знал, что может желать так неистово, так самозабвенно. Он тяжело дышал, а руки его безвольно лежали рядом на сиденьи, потому что сильнейшее возбуждение не давало ему двигаться. Паскудное чувство отравило его настолько, что он лишь слегка подался бёдрами ей навстречу в надежде, что суккуб не станет затягивать. Тварь выгнула спину и опустила голову вниз, чтобы обхватить губами сосок. Она прикусила его до крови, и Дин зашипел, тщетно сжимая и разжимая кулаки на потёртой коже сиденья. — Кончи для меня, — промурлыкала она. Тварь прошлась языком по его коже, слизывая пот и ту тонкую струйку крови, и распалялась всё сильнее. Изнывала от жажды и страстно стремилась к чему-то ещё. «Нет», — подумал он, но слово разбилось на тысячу зазубренных осколков, когда в джинсы скользнула её рука. Она едва обхватила ему член, как Дин тут же кончил. Машину наполнили приглушённые болезненные стоны, когда он попробовал вернуть контроль над своим телом, чтобы толкнуться в её ладонь. Стоны эти, скорее всего, издавал он сам, но это не сильно его озаботило, когда вокруг сгустилось фиолетовое марево и унесло его прочь. Собрался с мыслями Дин лишь несколько минут спустя, когда осознал, что сидит в машине, запрокинув голову, с расстёгнутыми джинсами, а на коленях клубком — ну, точно кошка какая-нибудь — свернулся суккуб, пытаясь снова его возбудить ленивыми поглаживаниями. Невзирая на все ожидания или надежды, он был ещё жив. Тварь стиснула пальцы у него на члене, и Дин со свистом втянул в себя воздух. Она засмеялась, зарывшись лицом ему в шею. — Буду растягивать удовольствие. Заставлю изливаться снова и снова, пока не станет больно, а потом… Потом повеселимся по-настоящему. Ты и я, пока не рассветёт. Глубоко внутри вспыхнул гнев, слегка приподнявший завесу тумана, и Дину хватило сил открыть рот и прошипеть: — Сука. — О, сладкий мой. Льстивые речи тебе не помогут. — А выстрел из дробовика в лицо? — Сэм? Господи боже, неужели это Сэм? Дин скосил глаза в сторону и увидел стоящего рядом с машиной брата. Потемневшее лицо Сэма так и дышало яростью, и он целился в суккуба из дробовика. Дин в кои-то веки порадовался от всей души, что брат забил болт на план, который оба они и разработали. Сэм, наверное, угнал машину и поехал вслед за Дином в бар, увидел, как он вышел, а потом… Дин сбился с мысли, когда суккуб, широко улыбаясь, усилил хватку, чем добился от него ещё одного стона. Глядя на них потемневшими почти до черноты глазами, Сэм взвёл курок. — Слезь с него. Сейчас же. — Этим меня не убить, — заметила она и щёлкнула Дина влажным от спермы пальцем по головке члена. Дин прикусил губу и постарался не кончить. Она бы вряд ли его забрала, достигни он разрядки, но от этого подозрения отключаться хотелось ещё меньше. Сука что-то задумала, и чем бы ни обернулся её план, нужно быть начеку. Сэм спустил курок, и окно разлетелось вдребезги, осколки дождём посыпались Дину на колени. За первым залпом тут же последовал второй, и разъярённый суккуб завопил от боли: должно быть, Сэм зарядил дробовик освящёнными пулями, которые им дал Бобби. Как бы там ни было, выстрелы навредили тварюге достаточно, чтобы она отпустила Дина. Сэм тотчас же потянулся к нему через разбитое окно и вытащил его наружу. Покрытый порезами от битого стекла и беспомощный, как новорождённый жеребёнок, Дин кубарем покатился на землю. Первым оргазмом тварь его не убила, но уж точно постаралась взять из него достаточно, чтобы он не боролся и не мешал. Да и чёртов зов сирены по-прежнему звучал у него внутри, отчего думать о чём-то ещё, помимо ноющего члена, удавалось с трудом. Сэм обхватил его одной рукой и поднял на ноги. — Ты как? — спросил он, не отрывая глаз от твари, что корчилась в машине. — Лучше не бывает, — выдохнул Дин. — Пришей уже суку. Сэм послушно опустил дробовик и, по-прежнему придерживая Дина одной рукой, вытащил фляжку со святой водой. Суккуб уже возвращал над собой контроль, и когда она подняла взгляд и увидела, как Сэм отвинчивает крышку, глаза её округлились. — Стой! — прикрикнула она. Сэм и глазом не моргнул, принялся читать заклинание, которое повергло бы её в беспомощное состояние. Латынь легко ложилась ему на язык, и тварь содрогнулась от боли. — Я могу его спасти, — съёжившись, закричала она. Сэм запнулся. — Давай дальше, — пробормотал Дин, пытаясь, но тщетно встать на ноги без посторонней помощи. — Я могу спасти твоего брата, Сэмюэл Винчестер, — повторил суккуб с чуть большей уверенностью в голосе, и на этот раз Сэм остановился совсем. Сердце Дина болезненно заколотилось в груди. — Ты что творишь вообще? Прикончи её! Но Сэм сказал: — Сможешь избавить его от сделки? Как? — Хватит уже тупить! — Заткнись, Дин, — рассеянно сказал Сэм, а затем, чуть громче: — У тебя пять секунд. — Сделка, — повторила она и выбралась из разбитого окна, после чего прислонилась к машине. Сука и это неловкое движение превратила в экзотический танец какой-то. — Я знаю, кто её заключил. Мы старые друзья, закадычные даже, можно сказать. Дин припомнил, как язык демона оказался у него во рту — и не один, а целых два раза, вот гадость-то — и решил, что суккуб говорит правду о суке с перекрёстка. Не то чтобы это имело значение, она же всё равно через минуту поджарится. — Дай мне фляжку, — буркнул он и выжидательно протянул руку. Если Сэм не закончит, то Дин-то уж точно. Сэм на него даже не взглянул, слегка только изменил хватку и наклонил его чуть дальше вбок. Дин выругался, но, обессиленный, мог лишь смотреть на мучительно недосягаемую теперь фляжку. Как раз на это сука наверняка и рассчитывала. — И в обмен на что ты предлагаешь свою помощь? — поднажал Сэм. Суккуб окинул Дина взглядом: раскрасневшееся лицо, обнажённую грудь. — В обмен на то, что он делал бы и без меня. — По губам её зазмеилась плотоядная улыбка. — Тебе понравится, Дин. Лучший секс в твоей жизни. — Да пошла ты, — огрызнулся он, после чего Сэм снова обхватил его по-другому и, изогнувшись, залепил ладонью ему рот. Дин попытался было свирепо посмотреть на брата, но засранец упорно не глядел ему в глаза. — Больше никаких загадок, — отрезал Сэм. — Говори немедленно, чего хочешь, или разговор закончен. — Он многозначительно покачал фляжкой. — Зачем же так грубо. — Суккуб пробежался пальцами по капоту Импалы, и Дин содрогнулся от фантомного ощущения прикосновений твари к внутренней стороне его члена. А всё этот зов сирены, чёрт бы его побрал. — Я сделаю так, чтобы твоего брата освободили, а в обмен ему только и надо будет, что снабжать меня изредка пищей. Сэм почти до боли притиснул Дина к себе. — Тебе его не видать. Суккуб засмеялся. — Да я не об этом. Он, конечно, лакомый кусочек, но надолго его не хватит, а мои аппетиты утолить тяжело. По тому, как Сэм держался, Дин видел, что брат по-прежнему теряется в догадках, но сам он начинал прозревать. Чёрта с два. В гробу он видел такое спасение. — А о чём ты тогда? — спросил Сэм. С улыбкой, адресованной Дину, суккуб ответил: — Он будет кормиться для меня. Раз в месяц, каждый месяц. — При этих словах она облизала губы и выжидательно откинулась назад. А Сэм её даже не послал куда подальше. Наоборот, принялся взвешивать все за и против, и чёрт побери, у Дина здесь что, вообще нет права голоса? — Дин не будет убивать ради спасения собственной жизни, — сказал Сэм, точно это непозволительная слабость какая-то, и Дин решил, что уж точно всыпет брату по первое число, как только сможет стоять без его помощи. — А ему и не придётся. Пусть берёт столько, сколько сам захочет. Конечно, каждый месяц мне потребуется дань, соразмеряемая с жизнью, так что придётся ему поработать сверхурочно, если захочет играть в благородство. «Вели ей катиться куда подальше», — подумал Дин, но брат сказал лишь: — Дин, он… парнями не интересуется. Суккуб пожал плечами. — Мужчины, женщины: в темноте ведь все одинаковы на вкус, разве нет? И Сэм мог истолковать её слова как угодно, однако Дин понял совершенно точно, о чём она. Сука знала, что он не особенно щепетилен в сексе, лишь бы всё было по взаимному согласию, да тёплое тело радовало глаз. По спине пробежал холодок: его загнали в угол, будто именно к этому она и вела с самой первой секунды, как увидела его в баре. Она знала, как его зовут, знала про сделку. И устроила ему западню, чтоб её. «А ты умнее, чем кажешься, милый». Слова твари прозвучали у него в крови, отчего сердце пустилось вскачь. Её затаённая улыбка предназначалась только ему одному. «Но эта идейка пришла мне в голову, лишь когда я нашла у себя в кладовой это нежнейшее лакомство. Подумать только, знаменитый Дин Винчестер, уже одной ногой в аду, хватающийся за любую соломинку, доведённый до отчаяния». «Сука, — подумал он. — Паскуда ты ублюдочная. Я тебя убью». Улыбка её стала чуть шире. «Побереги силы. Они тебе понадобятся». — И это всё? — спросил вдруг Сэм. — Всего-то и надо, чтобы он занимался сексом? С женщинами? И убивать никого не придётся? Конечно, там крылось что-то ещё, разве так просто когда-нибудь бывает. И как только Сэма так легко обдурили? Хотя Дин уже знал ответ. Сэм же нарочно ведёт себя так тупо, потому что хочет верить. Потому что последние одиннадцать месяцев он искал способ спасти Дина, и время истекало. Счёт шёл уже на недели, даже дни. Сэм отчаялся так, что поверил бы чему угодно. — Знаю, знаю, — пропел суккуб. — Как-то слишком уж хорошо, правда? Но у меня слабость к смазливым мордашкам. Дин прикусил брату ладонь, и Сэм с проклятием отдёрнул руку. — Да иди ты, — зло выпалил Дин, пока брат тряс рукой. — Я ни хрена для тебя не сделаю, ни хрена… — Сэм снова залепил ему рот ладонью, и на этот раз, когда Дин его укусил, он лишь поморщился, но руку не убрал. — Давай, — сказал Сэм, и Дин забрыкался изо всех сил, пытаясь вывернуться из хватки брата, пока смех суккуба эхом отдавался в голове. «Теперь ты мой». «Ни хрена подобного! Я ни на что не соглашался, не…» «Зато согласился Сэмми. А мне, если честно, и этого достаточно». «Я не стану этого делать. Грёбаным монахом заделаюсь, если надо». «Это вряд ли. Та же сделка, Дин. Пойдёшь на попятный, попытаешься удержать меня от того, что принадлежит мне, и вместо Сэмми тут же снова получишь пожираемый червями труп. Даю тебе слово». Дин так и кипел гневом, не в силах придумать внятный ответ, и суккуб подмигнул ему. Огонь возбуждения в крови обострился, и Дин слегка обмяк, влажно дыша брату в ладонь. Когда волна схлынула, в голове прояснилось, но внутри появилось… Твою мать, внутри поселилось нечто голодное, тёмное, неправильное. Чёрт их всех раздери, Сэму не жить. — Готово, — объявил суккуб. — Я бы вас попросила отвезти меня обратно в город, но, учитывая обстоятельства, я лучше прогуляюсь. — С этими словами она развернулась и пошла прочь, покачивая при ходьбе бёдрами. Сэм придерживал Дина, пока тварь не скрылась из виду, а потом наконец-то убрал ладонь и практически на себе дотащил до Импалы. Дин мог говорить, но слова не шли. Сэм, эгоистичный ублюдок, его только что продал. Сдал как… как шлюху этой суке-суккубу и… и… — Прости за окно, — произнёс Сэм, когда опустил Дина на пассажирское сиденье. — За окно? — не веря ушам своим, переспросил Дин. — За грёбаное окно прощенья просишь? Сэм опустил голову, и ему хватило совести, чтобы принять виноватый вид. Но в следующий миг он упрямо поджал губы и сузил загоревшиеся решимостью глаза. — Да, за окно. — «Но только за него», — ясно как день читалось в его тоне. Дин ошарашенно смотрел на Сэма, когда тот захлопнул дверцу и обошёл машину, чтобы, смахнув осколки, забраться на водительское сиденье. Ехали они в тишине, и Дин давал ярости заполнить его изнутри и собрать все силы, какие только можно. Когда они вернулись в мотель, и Сэм, обогнув машину, наклонился, чтобы вытащить его, Дин отпрянул и врезал ему. А потом рухнул обратно на сиденье, пробормотал: «Ну и мудак же ты» и потерял сознание.