Искажённые

      Годжо показалось, что всё вокруг стихло после этих слов: крики вдали, звуки борьбы, треск не на шутку разгоревшегося костра, даже его собственное сердцебиение, — всё словно наэлектризовалось, замерло, превратившись в густое желе, и теперь, чтобы сказать или сделать хоть что-то, нужно было либо черпать его ложкой, либо разрезать на куски острым ножом. Его рефлексы настолько обострились, а глаза настолько сильно «открылись», принимая любой шорох, движение, порыв ветра – любое изменение в окружающей среде рядом с ним, что Сатору на миг почудилось, будто он принял какую-то другую форму.              Его разум и тело готовились к бою и уже знали, что это будет нелёгкая схватка. Запах опасности так явственно проник внутрь ноздрей, уже заполненных запахами гнили, сожжённой плоти, крови и кишок, что Сатору ощутил в пальцах лёгкое онемение: они стонали от желания сжать оружие посильнее и убить.              Уничтожить.              — Ты что-то путаешь, — проговорил негромко Годжо, но несмотря на то, что тишиной здесь не пахло вовсе, тварь его отлично слышала. – Вирусы не имеют сознания.              Тварь, откинув голову слегка назад, наслаждаясь всей ситуацией и в особенности – непониманием Годжо, похихикала.              — Ну а этот имеет, и я – его воплощение, Рёмен Сукуна! – торжественно заявила тварь, разведя руки в стороны. – Я слишком долго шёл к возрождению, и теперь наконец моё время настало! Теперь ни жалкие людишки, ни не менее жалкие охотники, ни даже ты, шестиглазый, не сможете остановить меня. Вы слишком слабы!              Годжо ухмыльнулся.              — Это ты меня́ называешь слабым? Не спеши с выводами, тварь!..              Он преодолел расстояние между ними за пару поразительно точно рассчитанных шагов. Мачете в его правой руке от удовольствия и нетерпения станцевать и рассечь чью-нибудь голову даже засвистело в воздухе, и Годжо выполнил замах так стремительно, увеличив скорость ещё больше, так, что ни одно живое существо, будь то человек или же тварь, не смогло бы противостоять такой скорости.              Но там, где была голова твари ещё миллисекунду назад, оказалась пустота. Сукуна запросто отклонился от траектории танца мачете, отступив немного назад.              Не сказать, что Сатору не ожидал подобного: иначе было бы слишком легко, - но всё же удивился тому, что эта новоиспечённая тварь, величающая себя вирусом и новым владыкой мира, среагировала не просто быстро – невозможно быстро! Невозможно, потому что Годжо ещё никогда не сталкивался с тем, чтобы кто-то или что-то вообще сумело бы среагировать на такие его выпады.              Ну что ж, прощупать тварь удалось. Так что Сатору сделал новый замах лезвием, нацелившись твари в лицо, а потом снова и снова, ещё шустрее. Но каждый раз тварь умудрялась реагировать, и не просто уворачиваться или отклоняться – а как будто предвидела все его движения и совершала манёвр уклонения до того, как он вообще собирался нанести удар!              Это было невероятно! Ничто в мире не способно уследить за такой скоростью!              Увернувшись в очередной раз, тварь внезапно перехватила руки Годжо, удерживая его в крепком клинче, и с восторгом расхохоталась.              — А ты очень и очень хорош! А можешь ещё быстрее?!              — Могу! — огрызнулся Годжо, вырвавшись, и, подняв ногу, ударил ею тварь в живот так сильно, что она отлетела на пару метров назад.              Медлить было нельзя, и, наметив цель, Сатору резко опустил лезвие вниз, туда, где должна была оказаться на месте падения тварь. Но не оказалась! Она молниеносно перекатилась на бок, а потом отвесила ответный удар ногой: и Сатору, несмотря на то, что позволил всем своим глазам следить за ситуацией, даже тогда пропустил! И это невзирая на оболочку бесконечности, которую он удерживал! Как так?! Он почувствовал сильный удар в грудь, и его тело, влекомое инерцией, полетело назад. Держать защитную оболочку было уже бессмысленно и невыносимо трудно, так что Сатору решил не тратить проклятую энергию на это и развеял бесконечность.              — Вот видишь, я тоже так умею! – воскликнул довольно Сукуна. Пока Сатору поднимался, противник сделал шаг вперёд, замахнулся второй ногой, явно целясь в живот.              Блокировав удар руками, Годжо резко обхватил его ногу в замок и дёрнул, отчего тварь рухнула на спину. Не давая ей времени опомниться, Сатору замахнулся мачете, но тщетно. Тварь увернулась и отвесила ему удар прямо в лицо, отчего он упал на спину. Потом отпрянула назад и вскочила на ноги. Годжо, игнорируя боль в щеке и кровь на губах, текущую из носа, выполнил проворный кип-ап.              Как раз вовремя.              Сукуна не собирался давать ему передышку и тут уже сам начал атаку. Он действовал так быстро, проводя серию ударов, что, если бы на месте Годжо оказался кто-то другой, давно бы уже схлопотал пару раз и превратился в отбивную. Но Сатору, вновь сосредоточившись на скорости и позволяя глазам следить за противником, за его сердцебиением, кровообращением, малейшими движениями тела, уклонялся ото всех ударов, и внезапно его озарило: да Сукуна же повторяет все удары, которые до этого совершал он сам! Почему?! Может, несмотря на его бахвальство, вирус все же не настолько развился, и его сознание учится прямо на ходу?!              Годжо, блокировав последний удар и обойдя Сукуну сзади, провёл манёвр захвата и взял шею противника в удушение, образовав локтевой треугольник. Второй же рукой вместо фиксации ручного замка он прикоснулся ко лбу противника и послал импульс энергии, как когда-то недавно проделывал с тварью, очищая её разум от всех мыслей и намерений. Прикоснулся… и на мгновение его самого будто озарило чёрной вспышкой!              …Перед глазами распростёрлась всепоглощающая тьма, словно это было нутро какого-то зверя, сверху зияли жёлто-белыми лезвиями огромного размера кости, под ногами валялась гора трупов и черепов, как человеческих, так и неизвестных тварей, и лишь тихие всхлипы вперемешку с криками о помощи раздавались в этом необъятном Дзигоку, являвшимся разумом противника. Итадори Юджи?..              — Не лезь мне в голову! — прохрипела тварь, пытаясь освободиться из захвата, и уже через секунду перед глазами Годжо всё исчезло, и он ощутил, как острые зубы впиваются ему в руку, аж до крови. Боль была адской, он всё же ослабил хватку, и Сукуна резко ударил его локтем, вырвался из рук, но не отступил — наоборот, схватил за грудки, и, несмотря на большую разницу в росте, его руки оказались очень мощными!              Сатору подставил руку вперёд, блокируя возможность для удара и упёршись согнутым локтем в грудь противника.              — Мальчик… ещё жив? – зло прошептал он прямо в яростно ухмыляющуюся физиономию напротив. – Отпусти его!              — Только если найду тушку посимпатичнее, — прошипел Сукуна, приготовившись нанести удар, но в этот момент Годжо молниеносно сконцентрировал проклятую энергию и резко выплеснул её вперёд, чтобы телекинетической силой оттолкнуть врага и снести с ног.              Так и случилось. Почти. Потому что, ощутив выброс колоссальной энергии, Сукуна, чтобы защититься, выставил свою руку, и тоже послал в сторону Годжо всплеск, однако уже какой-то другой, в ядре которого вспыхнул невесть откуда взявшийся огонь, и две мощи столкнулись, сметая друг друга.              Сатору ощутил, как летит назад, успев увидеть, как то же самое происходит и с его противником. Чтобы его не вынесло за пределы крыши, он протянул руку и зацепился пальцами за черепицу, почувствовав, как кожа на пальцах сдирается до мяса. Но это замедлило его полёт, ему удалось затормозить себя и остановиться у самого края крыши. Поспешно подняв голову, он увидел, как Сукуна уже несётся на него, словно всепожирающий огненный смерч, готовый захватить его в воронку, кружить до беспамятства в этом смертельном танце и прихлопнуть, когда надоест.              К удивлению, Сукуна стал двигаться ещё стремительнее! Он снова набросился с серией ударов, всё тех же, так что, заметив это, Годжо быстро блокировал несколько и провёл контратаку, повалив тварь на крышу. Он проворно схватил валявшееся поблизости мачете, потерянное ранее от взрыва проклятой энергии, и попытался пробить им в грудь твари. Сукуна блокировал удар, перехватив его руки, и началась борьба на силу и выносливость.              Несмотря на преимущество роста и веса, Годжо было крайне сложно физически противостоять твари. Та, несмотря на тело, хоть и крепкое, но тело юноши, показывала невероятную силу!              — А ты… — прошипел Сукуна, искривляя рот в усмешке. — …ты силён. Моя лучшая тварь.              — Что?.. – не понял Годжо, как вдруг Сукуна резко и почти демонстративно убрал руки, отчего лезвие мачете глубоко и резко вошло ему внутрь тела, а потом, когда Годжо от неожиданности потерял точку опоры, замахнулся кулаком и опустил резкий удар на правое ухо. Сатору, закричав от невыносимой боли, почти оглушившей его, на мгновение растерялся.              Сукуна резко вырвался, поднялся, вытащив, как нечего делать, мачете из своей груди и даже не скривился от боли. Повалив Сатору на крышу, сам оказался сверху. Снова мелькнуло лезвие мачете, и, упираясь ногами по бокам и перенося вес тела на руки, точно так же, как пару мгновений назад делал Годжо, Сукуна резко опустил мачете, целясь прямо тому в грудь.              Если бы не все глаза, Сатору не успел бы среагировать. Но чувство опасности вспыхнуло в нём прежде, чем он даже успел подумать. Рефлексы заставили тело позабыть о боли, и он успел перехватить удар, задержать неминуемую смерть в воздухе. Лезвие продолжало опускаться, медленно, верно, опасно. Глаза Сукуны горели от восторга и жажды убийства, рот искривила ухмылка, сверху из его пронзённой мачете груди лилась багровая кровь, прямо на лицо Сатору, который всеми силами старался остановить опускающуюся сверху смерть. От натуги вены на руках вздулись, и он попытался бы оттолкнуть опасность новым всплеском, но боялся потерять концентрацию на лезвии вверху.              — …Моя идеальная шестиглазая мутация, — прохрипел с наслаждением Сукуна, упиваясь превосходством. – Лучшая тварь, что я создал. Тварь, что разломала мир на части! Не хочется, но придётся тебя убить, ты слишком опасен!..              В этот момент расклад снова поменялся. Короткий звук быстрых тяжёлых шагов по черепице - и вот уже кто-то достаточно сильный налетел на Сукуну сбоку и буквально отшвырнул его от Годжо мощным броском.              — Не смей трогать его, тварь! – проорал кто-то, и Годжо, ощутив свободу, сразу перевернулся на бок, чтобы сплюнуть чужую кровь, залившую ему лицо. По голосу он сразу же узнал Гето, тот опустился на колени рядом с ним, схватил его за предплечья и с тревогой принялся осматривать тело. – Ты ранен?!              — Нет, это его кровь! – замотал головой Сатору и указал за спину. — Смотри в оба!              Гето быстро развернулся, сделав какой-то пасс рукой, и огромная, отвратительная иллюзия змеи-дракона с колоссальным сгустком проклятой энергии сшибла с ног Сукуну, который уже поднялся. С такой силой, что они только и заметили, как тело, назвавшее себя Рёменом Сукуной, полетело со всей дури в сторону, врезалось в стену многоэтажного здания и, раскрошив её, рухнуло вниз. Резкий звук удара о землю заставил Сатору вскочить.              — За ним! – крикнул Сатору и бросился вперёд, туда, где должно было находиться тело Сукуны. Побежал ли за ним Гето, он сразу и не понял. Сейчас важным было только одно – не дать твари снова убежать!              

***

             Конечно же, Гето за ним.              Они знали друг друга ещё так мало, но, несмотря на опасность, Гето Сугуру ринулся за ним, чтобы помочь. Он был первоклассным охотником, и явно не собирался упускать свою жертву снова. И, похоже, всё-таки стал напарником, готовым рискнуть собственной жизнью, чтобы защитить другого.              Годжо не спрыгнул – буквально слетел с крыши вниз, замедляя падение всё тем же притяжением. Проклятой энергии в теле оставалось слишком мало, он чувствовал, что выдохся от такой схватки, поэтому приземлился несколько неуклюже. И взять её было неоткуда, терять время на поиски подходящей твари нельзя. Однако это не имело значения, он сразу же вспрыгнул на ноги, не обращая внимания ни на боль, ни на усталость, ни на то, что при приземлении больно ударил колено. Он замер и позволил глазам «видеть».              Мачете осталось где-то на крыше, так что в руках ничего не было. Всё тело ныло от ударов и усталости, голова буквально трещала от того, сколько информации в неё поступало. Сатору редко использовал все шесть глаз на полную катушку. А когда попробовал, после страдал от ужасной головной боли, которую ничто не погашало, ни одно лекарство. Его мозг, потребляя столько проклятой энергии, чтобы активизировать все способности на максимуме, буквально разрушал сам себя, но сейчас…              Сейчас это не имело никакого значения!              На нужном месте в переулке, куда упало тело Сукуны, его не оказалось. Лишь продавленный след в асфальте в окружении множества трупов людей и падальщиков, убитых ранее. Костёр на площади по-прежнему пылал, озаряя темноту переулков оранжевым прожорливым светом. Где-то неподалеку сражался Нанами: Годжо ощущал его энергию, охотник всё еще был жив, но и синеволосая тварь, с которой он схватился, тоже. Позади, несясь по пожарной лестнице и перепрыгивая с балкона на балкон, спускался Гето. Сгусток его энергии отчётливо пульсировал и ощущался ярче, чем у других, отзывчивее, даже роднее, отвлекая сейчас от главной цели Годжо.              Так что Сатору «отвернулся» от созерцания напарника и сосредоточился на поиске другого сгустка, тоже очень мощного и крайне опасного. Сразу увидел оставленный чужой проклятой энергией длинный чёрный след, ведущий в другой переулок.              Сорвавшись с места, Годжо побежал за ним.              — Сатору! – раздалось позади тревожное, но Годжо уже было не остановить. Его кровь буквально закипала от адреналина и жажды охоты, сознание заострилось, инстинкты наэлектризовались, зрение, воспринимающее каждый шорох и деталь, но в то же время почти замутнённое желанием победить, одолеть и уничтожить, охватило всё впереди и туннельно сосредоточилось лишь на этом чёрном следе и твари, оставляющей его. Вкус чужой крови, переполненной вирусом, всё ещё ощущался на языке. Ладони, обёрнутые перчатками с обрезанными пальцами, едва ли не горели – так хотели прикоснуться к привычной рукоятке любимого оружия, но, раз такого не имелось, тогда – к шее врага, чтобы стиснуть и переломать.              Сейчас Годжо был охотником до мозга костей, и ничто другое не интересовало его, даже спешащий за ним Гето.              Только одно. Убить тварь.       Уничтожить тварь.       Победить.              Разве не в этом был весь смысл его жизни?!              Ноги несли его по переулкам, прочь от площади, глубже во тьму кварталов, так как электричества здесь всё ещё не было. Лишь слабое мерцание далёкого костра.              Где же тварь? Он не мог упустить её! Ни за что!              Трупов вокруг попадалось уже меньше, все двери и окна домов наглухо закрыты, ни одного работающего фонаря. Лишь сине-оранжевый сумрак опустившейся проклятой ночи и бесконечные силуэты лабиринтов некогда жилых кварталов.              След был чётким, вёл его буквально за ручку, и Сатору на миг остановился, снова прислушиваясь к своим глазам. Ему не сразу удалось усмирить эту дикую, безумную вибрацию в крови, жажду, заставляющую его так усердно гнаться за врагом, но он всё же это сделал, поскольку адреналин застилал рациональную часть мозга и мешал выслеживать дичь.              «Взгляд» тут же стал шире, объёмнее, когда удалось утихомирить ярость в крови, и Сатору увидел сквозь десятки стен слабую пульсацию той самой энергии.              Сукуна.              Годжо, поймав след, ринулся в ту сторону, однако, уже подбегая, понял: что-то не так. Его дичь, его жертва, его тварь, не одна. Остановиться, чтобы подумать, он не мог – просто не хватило сил заставить себя действовать более расчётливо и холодно. Сегодняшняя схватка полностью захватила его, оглушила, почти очаровала! Он так давно не встречал противника, не просто равного, а, возможно, и превосходящего его по силе!              Ему невозможно сильно хотелось уничтожить такого врага. Насладиться победой во всех её оттенках. Оторвать голову твари и посмотреть, как хлынет из шеи кровь, как обагрит всё вокруг красным фонтаном.              И всё же…Эта кровожадная мысль наоборот охладила его пыл. Он вспомнил, как заглянул на мгновение в голову Рёмена Сукуны и увидел там лишь тьму и кошмар, но вместе с тем услышал и человеческий, слабый, полный надежды и отчаяния зов. Мальчишка ещё был жив в этом теле, его сознание не оказалось полностью стёртым. Почему? Оставался шанс вернуть Итадори Юджи. А значит, как бы он ни хотел оторвать голову Сукуне, убивать его нельзя.              С этой мыслью он добежал наконец до нужного места, где пульсировало несколько сгустков энергии: один чёрный, мощный, принадлежащий Сукуне, и четыре бледно-синих, людских. Прохожие? Что они здесь делали? Почему не убежали?              Сатору выскочил из-за угла переулка и… буквально остолбенел от ужаса, только сейчас, словно ударом молнии, осознав, насколько беспечен он был, выслеживая дичь. Настолько, что позабыл, что его дичь – не дичь вовсе, а самый настоящий монстр. Монстр, который выслеживал его.              — А вот и наш надоедливый гость, — проговорил Сукуна, кровожадно улыбаясь. – Я был бы рад продолжить только с тобой, но вот с двумя – нет, не сегодня. Да и, как видишь, кровь хлещет из груди, мне нужно время, чтобы восстановить тело… — Сукуна опустил голову вниз, указывая на свою по-прежнему открытую рану от мачете в груди, откуда не прекращала течь тёмно-багровая, густая кровь. Из-за этой раны тело мальчика Итадори Юджи стало невероятно бледным, покрылось потом, а из уголка рта, искривлённого усмешкой, стекла кровь.              Сейчас, когда враг так ослабел, а Гето уже подоспел позади и теперь замер неподалеку от Сатору, это был идеальный шанс убить монстра! Вдвоём против ослабевшей твари – они смогли бы уничтожить её!              Но Сукуна тоже это понимал. Поэтому и подготовил для встречи сюрприз.              В переулке, помимо твари, находились ещё четверо. Годжо прекрасно узнал всех сразу. Масамичи лежал где-то в углу, без сознания, ужасно бледный, но ещё живой. Мэй Мэй, держась за бок руками, полусидела-полулежала у стены дома, между пальцами сочилась кровь. Несмотря на то, что её лицо утопало в тени, Сатору всё равно разглядел в своём спектре шести глаз огромный синяк, расползавшийся на левой щеке. Неподалеку от неё, избитый, сидел Фушигуро, силясь встать, но не способный от побоев даже на это.              И самая главная фигура на доске – Кугисаки Нобара. Она стояла на коленях перед Сукуной, бледная, как простыня, заплаканная, с широко раскрытыми шоколадного цвета глазами. На её голове всё ещё красовался, уже поцарапанный, но такой же упорный, как и она сама, венок из леденцов, один из тех, что она сплела не так давно для себя и Фушигуро.              — Прости, Годжо… — прошептала, сбиваясь, Мэй Мэй. – Ни я, ни Яга не смогли его остановить… Он налетел, как ураган…              — А всё почему? – ухмыльнулся Сукуна, стоя позади Нобары и слегка наклоняясь к ней вперёд, отчего кровь из его груди стала капать ей на лицо. – Потому что ты никак не отставал, шестиглазый. Сейчас я больше не в форме, не мог что ли отступить? Но нет. Хотел добить меня, да?..              Сатору, не в силах даже пошевелиться, ощутил, как от прежней горячки боя и погони не осталось и следа. Вместо неё тело будто охватила настоящая глыба льда, по спине пробежали мурашки, руки больше не ныли от жажды убивать. В горле пересохло. Зрение постепенно, секунда за секундой, сузилось и стало нормальным, когда он понял, что своей неотступной погоней за врагом невольно подверг коллег и учеников опасности.              — Отпусти её, — проговорил он хрипло. – А я отпущу тебя.              Лицо Сукуны, плохо освещённое из-за дальности костра, внезапно покрылось чернотой, превращая его в настоящего дьявола, а спустя секунду – уже озарилось слабым светом луны, выглянувшей из-за туч. Даже её свет был не синим и холодным, а с кровавыми оттенками.              — Я как раз раздумываю над этим, — усмехнулся Сукуна, и его грязная, испачканная кровью рука, испещрённая таинственными и зловещими отметками, почти заботливо легла на волосы Нобары, аккуратно огибая венок. Вторая рука, словно плотоядная змея, подкралась снизу её подбородка и притаилась на нём, почти нежно и заботливо.              — Годжо-сенсей, я… — всхлипнула Нобара, в чьих глазах отражался настоящий страх.              — Т-ш-ш-ш, — прервал её Сукуна. – Помолчи, милая. Сейчас взрослые разговаривают.              — Отпусти её, — встрял Гето, приблизившись на пару шагов позади, но, как только руки твари напряглись, он сразу же остановился. Годжо не видел напарника, стоя чуть ближе, но буквально кожей ощущал от него напряжение. – Ни я, ни Годжо не предпримем никаких действий. Просто уходи.              — Знаешь, — улыбнулся Сукуна, склонив голову чуть на бок, словно нашёл и другой экспонат, вызывающий интерес. – А ты тоже любопытный. Не такой, как шестиглазый. В тебе чуть больше… ярости. Ещё необъезженной. Мне это нравится.              — Не трогай девочку, Сукуна, — сглотнув, проговорил Годжо и сжал кулаки. – Она тут не причём.              — Так ли? Она же охотница. Ну или учится охоте. Значит, как раз она и причём.              — Просто уходи, — уже не скрывая страха, попытался Сатору уговорить его. – Отпусти её и вали куда хочешь.              — Так и сделаю, — признался тот. – Только дождусь сейчас ещё одно своё творение. Оно тоже… весьма любопытное.              — Творение?..              Внезапно Годжо ощутил опасность за спиной. Развернувшись, он увидел синеволосую тварь, тихо подкрадывающуюся к ним в темноте переулка. Он хотел было среагировать, как и Гето, но голос Сукуны заставил их замереть:              — Стойте! – громко, хищно приказал он, сжав голову Кугисаки в ладонях сильнее, так, что она скривилась от боли, подняла руки и попробовала освободиться, но тщетно. – Не трогайте моё творение! Оно ещё мне пригодится!..              Не шелохнувшись, и Годжо, и Гето напряжённо наблюдали, как тварь в облике очень бледного, красивого человека с копной неестественно синих, перевязанных резинками волос, добралась до Сукуны и встала неподалёку от него, почти безумно уставившись на охотников безжизненными глазами разного цвета. Тварь не являлась человеком, обратившимся из заражённого. Она была даже по-своему красива, если бы не большие тонкие шрамы, тянущиеся по телу. Это было что-то совсем новое, другое. Его создал сам Сукуна? И теперь эта тварь могла создавать новых тварей буквально за часы?..              — Махито, — позвал Сукуна, не отрывая злобного, наслаждающегося взгляда от Годжо. – Будь готов.              — Я готов, — гнусаво усмехнулась синеволосая тварь, снова уходя в тень переулка.              — Вы можете уйти оба, — заявил Годжо, начиная ощущать, как внутри бушует то, что ещё минуту назад было лишь каплей. А теперь превращалось просто в удушающий круговорот, захватывающий всё его тело. Это был страх. Но не за себя. – Ни я, ни мой напарник, ни один из охотников больше не тронут вас. Отпустите девочку.              — Отпустить или не отпустить? – рассмеялся Сукуна. – Я даже и не знаю. Махито, — снова позвал он, — можешь уходить. Скоро я присоединюсь.              Тварь, прятавшаяся в тени, словно только и ждала этого. Её силуэт мелькнул в сумраке узкого переулка и исчез. Годжо только тут понял, что это был лишь один из вариантов развития событий, который предвидела эта тварь, поселившаяся в теле Итадори Юджи. Сукуна предполагал, что мог сегодня проиграть или не справиться – и уже заранее знал, как ему отходить.              Годжо не просто недооценил его. Он вообще не понимал, с кем имеет сейчас дело.              — Пора откланяться, — с этими словами Сукуна, всё ещё сжимая голову Кугисаки в обхвате, стал подтягивать руки вверх, поднимая и Нобару с колен. И медленно, шаг за шагом, не отрывая взгляда от Годжо, стал отступать назад, в ту же тень переулка.              — Отпусти… — начал Годжо, но Сукуна его прервал:              — Да-да, отпущу. Только немного отойду. Ты обещаешь не убивать меня, шестиглазый?              — Обещаю.              — А он? – указал кивком головы на Гето Сукуна.              — Он тоже не тронет тебя, — сухо заверил Сатору, чувствуя, как страх внутри уже не просто закрутил его, а буквально поглотил. Предчувствие того, что Сукуна просто играет с ними, было настолько очевидным, реальным, что у Сатору вспотели ладони в перчатках, а по спине под грязной формой прокатилась капля пота. Ему хотелось верить, что всё обойдется, что Сукуна сейчас оттолкнёт Нобару вперёд и просто скроется… Но глядя в эти красные, кровожадные, полные торжества глаза, Сатору уже чувствовал, что проиграл.              — Стой, — хрипло позвал он. – Возьми меня вместо неё. Я не предприму никаких попыток сопротивления. Просто отпусти Нобару. Возьми меня. Можешь потом убить.              — Что? Ты с ума сошёл? – прошептал поражённо Гето за спиной, хватая его за руку, но Сатору упрямо вырвал руку и сделал два шага вперёд, выражая таким образом готовность поменяться с Кугисаки ролями.              — Не трогай её.              — Знаешь, а это заманчивое предложение, — холодно улыбнулся Сукуна. – И я бы непременно им воспользовался, но мне было так весело, что я бы хотел ещё раз встретиться, шестиглазый…              — Нет, — голос Сатору всё-таки дрогнул, когда он, глядя в эти глубокие, полные костров глаза, уже увидел ответ на свой вопрос и уже предсказал, что его ожидает. Но по-прежнему цеплялся за хрупкую, как стекло, надежду. – Забери, что хочешь…              — Я уже́ многое забрал.              — Умоляю, отпусти её…              — Годжо-сенсей… — пропищала Нобара, почувствовав, как руки на её голове сомкнулись сильнее. – Я не хочу…              — Т-ш-ш-ш, — склонил голову Сукуна к её уху. – Всё в порядке. Всё будет хорошо.              — Умоляю, Сукуна, не делай этого!.. — Годжо даже потянулся рукой, словно собираясь остановить его, и ему даже показалось, что время замерло, буквально застряло в этот миг. Всё вокруг исчезло, все лица стёрлись, все звуки затихли – остались лишь он один, плачущая Нобара, уже предчувствующая конец, и улыбающийся Сукуна с двумя руками-змеями, оплетшими голову Нобары почти в изящном, нежном объятии.              — Нет… нет… не-е-е-ет!! – не помня себя, закричал Годжо в этом застрявшем моменте, и вдруг момент растаял, когда Нобара, слабо улыбнувшись, посмотрела прямо на него и что-то беззвучно прошептала. Что-то, очень похожее на «Всё хорошо, сенсей».              А потом её голова резко дёрнулась в сторону, рыжие волосы разлетелись, словно танцуя, и венок из леденцов, до этого упрямо держащийся на голове, упорхнул. Хруст сломанных шейных позвонков отозвался внутри Сатору взрывом десятков бомб, этот звук буквально оглушил его, и сменившееся мгновение, застрявшее в полной тишине ужаса, изобразило, как тело девочки тут же обмякло, потухло и превратилось в кукольное.              Уже в следующий миг Сукуна оттолкнул тело вперёд, выдав огненный выброс проклятой энергии, отчего Нобара полетела прямо в Годжо, а сам он, поймав её руками, больно упал назад на землю.              Что-то потом происходило.              Кажется, Гето тоже упал, потом быстро вскочил на ноги и побежал за скрывшимся в тени Сукуной. Кто-то кричал от ужаса. Вроде Фушигуро. Кто-то заплакал. Неужели Мэй Мэй?              На небе наверху было необыкновенно спокойно. Луна, осветившая переулок красно-синими пятнами, снова выглянула из-за тучи. Звезды ласково подмигивали. Нобара, уютно уместившаяся в руках, чье ещё тёплое тело он обнимал, почти приветственно, так же упрямо глядела на него, а на её губах тлела слабая, но ободряющая улыбка. Она как будто хотела в последний раз обозвать его грязным словечком.              «Чего тупишь, свиноёб?.. Я же сказала, всё будет хорошо, сенсей!».              Сатору сам не помнил, сколько просидел вот так, сжимая остывающее тело в руках. Ему чудилось, что внутри не осталось ни единого чувства: ни страха, ни надежды, ни радости, ни даже ярости. Ничего. Словно он сам к себе применил свою же способность, очистил разум от любых мыслей и намерений, ото всего, что могло сейчас помочь ему выразить хотя бы каплю того отчаяния, которое, он знал, внутри есть. Но оно пока молчало.              Чья-то тёплая рука осторожно, трепетно опустилась ему на голову, слегка погладив его волосы.              — Сатору, — слабо позвал его знакомый голос, и Годжо внезапно захотелось только одного: перехватить эту мягкую руку и прижаться к ней лицом, а потом услышать, что всё произошедшее сегодня – только страшный, невыносимый кошмар.              Но он не шевельнулся. Продолжал смотреть на Кугисаки, в её большие глаза, уже потерявшие последние огоньки человечности и превратившиеся в куски стекла.              — Сатору? – снова тот же голос, пытающийся вырвать его из всеобъемлющей пустоты, куда он угодил из-за собственного упрямства и безумия. Рука с головы исчезла.              Нет, не уходи. Не уходи!              — Сатору, отдай мне Кугисаки, — настойчиво попросил Гето, присев на корточки рядом и аккуратно, с небывалой бережностью забирая тело Нобары, которое Годжо по-прежнему не просто держал, а стискивал в руках. – Я о ней позабочусь.              Сатору не нашёл в себе сил даже чтобы поблагодарить. Хотя бы посмотреть ему в глаза. Всё, что сейчас он мог – это молча, словно робот, отдать тело и подняться. Отвести взгляд в сторону. Посмотреть в сумрак переулка. Только сейчас заметить каких-то людей вокруг. Военные. Много солдат с оружием в руках.              Что они тут делают? Почему так поздно?              Выстрелы. Приказы. Крики. Прибывшие солдаты начали зачищать территорию от падальщиков. Кто-то приказал оставшимся охотникам приступить к делу.              Где-то пролаяла собака.              Снова рука, уже на плече.              — Сатору? Мне нужно заняться зачисткой, — мягкий голос Гето был полон сочувствия, настолько, что аж затошнило. Хотелось сжать этот голос в кулак и засунуть обратно ему в глотку. – Ты сможешь?..              — Я ухожу, — проговорил кто-то бесцветным голосом, и Сатору не сразу понял, что голос принадлежал ему. – Мне пора.              — Пора? Что ты?..              Но Годжо уже не стал дослушивать. Всё вокруг как будто перестало иметь значение. Шатаясь, он пошёл прочь, всё ускоряя и ускоряя и без того широкий шаг, всё быстрее и быстрее – пока наконец не перешёл на трусливый, непривычно жалкий бег. Ему было плевать, что вокруг разгорался последний акт сегодняшней бойни. Наконец прибывшие солдаты и выжившие охотники зачищали город от созданий вируса.              Было уже всё равно.              Сегодня… Сегодня он не просто проиграл. Прежнего Сатору буквально разломали.