Рисую запятую

Утро субботы разочаровывает Кая пустотой в доме. В пятницу он отвёз Донхёка к дедушкам на другой конец города, обещал забрать только вечером воскресенья, так что грядущие два дня придётся чем-то развлекать себя. В «До Донхёковскую Эру» господин Ким Чонин принялся бы убирать жилые комнаты, к обеду заглянул к Бэкхёну, чтобы позлить, к вечеру вернулся домой и к полуночи храпел под телевизор. Теперь же и без него всё было чисто-аккуратно, появилась «запретная комната», холодильник был полон еды на все выходные, даже с запасом, а у самого заведующего, видно, есть кто-то поважнее. Поэтому альфа сразу валится на диван и предаётся размышлениям о своей жизни. Последние десять дней которой кишат набором необычайно красочных событий. Прямо с явления Донхёка ему.  — Итак, что мы имеем, уважаемый Кай, — мужчина прикладывает ладонь к виску, накрывая пальцами широкий лоб, — Ваш бывший супруг — О Сехун — собрался знакомиться с родителями своего будущего супруга. На время отъезда удачно отправил ребёнка к дедушкам. Те самые дедушки думают, что их внук гостит у них только на выходных. Потому что остальное время — а это целая неделя, между прочим — Хёк гостил у своего друга Марка. А какие у него отношения с этим Марком? Он вообще — кто? Почему вообще я на втором месте после этого самого Марка? В негодовании альфа поднимается на ноги, скидывая халат и залетая в свою спальню, чтобы начать одеваться — если поторопится, то успеет на обед к Бэкхёну: надо ж обсудить!  — Он сказал… — господин Ким Чонин уже садится за руль авто, — … сказал, что я не должен волноваться о течках, а сам до этого провёл неделю у Марка! Кто такой этот Марк, ёлы-палы?! — с трудом дожидается, пока гараж откроется и выезжает, не дожидаясь закрытия, — А чего ему, кстати, не жилось у дедушек Ли? Какая разница, если уж носит их фамилию? Также катался бы по утрам и вечерам на автобусе. Неужели Марк науськал? Ох уж этот Марк! Пылая праведным гневом по отношению к неизвестному Марку, альфа кое-как паркуется около Академии и совсем недружелюбно отвечает случайно встреченным знакомым, продолжая мысленно вести споры с Сехуном, стариками Ли и даже — этим самым Марком. Он без стука вваливается в кабинет Бёна, с громким хлопком закрывает дверь и падает на облюбованный стул перед заведующим кафедрой. Бэкхён продолжает подписывать документы, не уделяя возникшему перед собой Чонину ни малейшего внимания. Он работает в удивительно блаженной тишине, разбавленной иногда негодующими рыками или тихим бурчанием хореографа, ещё целый час, после чего сдаётся собственному любопытству. А потому отодвигает документы и машет гостю рукой в сторону чайника. Кай подрывается с места и набирает воду, после чего возвращает чайничек на место и щёлкает выключателем. Альфа необычно терпеливо ждёт момента выключения, а только потом вырывает из ладони беты кружку и льёт кипяток. Ким ставит горячую керамику на блокнот Бёна, после чего падает на свой стул, снова задевая коленом рабочий стол так, что часть кипятка льётся за край под тяжкий вздох Бэкхёна. И заведующий из прежнего ящичка помимо ромашкового пакетика достаёт и салфеточку, тщательно протирает стол.  — Когда ты уже спросишь? — не выдерживает Чонин размеренных действий старшего коллеги,  — Я жду, когда ты начнёшь рассказывать. А пока наслаждаюсь тишиной, — он на секунду отрывает взгляд от гладкой поверхности, пару раз моргает, принимаясь снова что-то вытирать салфеткой, Альфа вырывает её из рук и с места отправляет в мусорное ведро:  — Кажись, у Донхёка есть парень, и у них всё серьёзно,  — Это же хорошо?  — Им шестнадцать!  — Вспомни себя в шестнадцать, — мужчина раскрывает упаковку пакетика и отправляет его в кружку,  — Я себя очень хорошо помню в этом возрасте, и именно поэтому так реагирую!  — В этом возрасте ты был одержим идеей стать премьером и ночевал в студии. Да, и твой первый ребёнок родился в твои двадцать, так что я очень сомневаюсь, что ты был «плохим мальчиком», Кай вдруг роняет челюсть. Он как-то по-новому смотрит на … на давнего друга. Такого давнего, что застал ещё самые первые романтические отношения альфы, сходящего с ума из-за улыбчивого омежки, который потом с такой же улыбкой на расставание искренне пожелал всего самого наилучшего.  — Как-то неудобно, что ты это помнишь лучше меня самого, — альфа грустно усмехается,  — Так просто получилось, — бета пожимает плечами, принимаясь крутить ниточку чайного пакетика по кругу, — Так что там у Донхёк-и?  — А, я же не с того начал! — мужчина возвращается в прежний боевой настрой, ставит локти на стол и заявляет, — Сехун женится,  — Это же хорошо?  — А ты, в самом деле, как сотрудник колл-центра! — Кай не к месту смеётся, потому что с подачи сына всё чаще замечает за старым другом эту привычку использовать какой-то ограниченный набор фраз на все случаи жизни, — Это ты всё это время так говорил, и я не замечал, или в последние годы всё тяжелее думать над вопросами и ответами?  — С каждым годом ты обращаешь на это всё меньше внимания, так что я не напрягаюсь с составом предложений, Альфа также резко затихает. Потому что от этих слов веет жутким холодом, даже обидой. Он обводит взглядом кабинет заведующего, стараясь ни на чём не останавливаться, но всё же заглядывается на золотой кубок гран-при, полученный самим Бэкхёном много лет назад, когда он пришёл сюда ещё только за образованием, первым покидая сумасшедший мир индустрии искусств.  — Ты же гордишься собой? — Чонин спрашивает шёпотом, но его слышат,  — И да, и нет. Если ты про эту студенческую награду — то да,  — А про что тогда «нет»? Вместо ответа бета тяжко вздыхает и подносит к губам горячий чай.  — Да что у вас у всех за привычка недоговаривать? — альфа ударяет ладонью по столу, но благо, что локоть Бёна поднимается в воздух,  — Потому что ты недослушиваешь, Ким хочет поругаться со своим старым другом. В пух и прах. А ещё ударить. Приложить головой об стеклянный шкаф около правой стены, сжать в кулак вечно выглаженный воротник заправленной в брюки рубашки, дёрнуть так, чтобы пуговицы полетели на пол, а сам Бён испуганно хватался своими цепкими пальцами за его запястье.  — Публика призывает Кая на сцену! — роняет Бэкхён, с добродушной усмешкой наблюдая на вмиг ожившего Чонина, Они встречаются взглядами и принимаются весело смеяться. Настолько старые друзья, что даже поругаться, как следует, не могут. / И всё же в утро воскресенья рой самых разнообразных мыслей нагоняет Кая. Он уворачивается от них прогулкой, поездкой за Донхёком, небольшой перепалкой с Ли-аппой (скорее в качестве приятной традиции, чем чего-то серьёзнее), вечерним зажором и просмотром какой-то комедии, от которой подросток каждую минуту взрывается громким хохотом. «И в кого это ребёнок такой шумный?» — альфа подносит ладонь ко лбу и хмурится, чтобы дополнить мысли ещё одним выводом: «Думать больно». И именно поэтому Кай не удивляется округлившимся глазам студентов на первой паре, и ещё меньше удивляется тому, как скоро Бэкхён отложил все дела, заметив подозрительно тихого хореографа.  — Я могу сразу спросить, правильно? — бета упускает момент, когда без слов можно было попросить включить чайник, а потому опускает запястья на стол, играясь ручкой,  — Бэк, я настолько плохой человек?  — Смотря, что именно ты подразумеваешь под этим «плохой человек»,  — Не включил тебе чайник, не помог детям, не удержал ни одного омеги, постоянно зависая с кем-то. И вот мне идёт пятый десяток; старый друг вместе с младшим сыном упрекают в легкомыслии и живут своими, скрытыми от меня, жизнями; бывший скоро женится; его старики всё ещё презирают меня; ученики шарахаются, выдерживают только на ореоле славы когда-то ярко горящей моей звезды; а старший ребёнок… А где он вообще? От неожиданно полученного объёма информации, бета чешет затылок, совершенно неосознанно привлекая внимание альфы к своим рукам. Мужчина прослеживает изящный взмах кисти, небрежные движения по коже головы, распадающиеся из укладки пряди волос, одна из которых почему-то продолжает стоять, так что нервная система Чонина не выдерживает: он тянет руку и приглаживает её. Простой жест. Один простой жест. Но волосы у Бэкхёна удивительно мягкие, а невесомый аромат карамели становится будто ярче. Так что Кай приходит к выводу: «У меня давно не было секса». А вслух:  — Ну так как там у тебя с определением понятия «плохой человек»? Я подхожу по всем пунктам?  — Ты даже не догадываешься насколько, — заведующий снова тяжко вздыхает и продолжает, — Составь список своих косяков в каком-нибудь приложении или вот… — он хватает свой блокнот, машет им пару раз перед носом хореографа, после чего роняет на стол, -… записная книжка: каждый день будешь исправлять грешок за грешком, пока не избавишься от них всех. Потому что, если ты дошёл до старшего сына, то дело предстоит серьёзное. Может, именно с него и начнёшь?  — Начну с тебя, — Кай поднимается на ноги и хватает в руки чайник, наполняя тот водой, — Начну с того, что проще и понятнее, что можно исправить уже сейчас. Потренируюсь, возьму разбег — называй, как хочешь…. О, пополняй свой словарный запас, Бэк, строй разнообразные предложения, а то скоро совсем в робота превратишься. Ты, кстати, давно у детей уроки вёл? Или только тут канцелярской крысой бегаешь?  — Внеси меня в свой список куда-нибудь после Донхёк-и и его парня, — Бэкхён откидывается на спинку изрядно потрёпанного кресла, роняя руки на бёдра,  — Точно, я же почему пришёл! — мужчина закрывает кран и ставит чайник на место, забыв щёлкнуть кнопку, — Насколько имя «Марк» альфачье? /  — Я ощущаю себя едой в холодильнике, — Донхёк хмурится от истерического смеха друга в трубку, — Ты бы хоть немного сдерживал своё веселье,  — Прости, Хёк, не могу! — мальчишка бьёт ладонью по покрывалу своей кровати достаточно громко, чтобы друг слышал даже это,  — Ну ты и клоун! Я ему тут душу выкладываю, а он?  — Ладно-ладно, — старший переводит дух, а потом мягче спрашивает, — Так что за странное сравнение?  — Он открывает дверь в мою комнату, смотрит на меня какое-то время и закрывает дверь, — омежка ждёт несколько секунд, потом закатывает глаза, — Ты опять угораешь, да? — вместо ответа раздаются приглушённые хлопки, — Ну ты и придурок, Марк!  — Прости-прости, но это очень смешно! Хотя всего несколько дней назад ты говорил, что это вроде как внимание,  — Ну да,  — Так чего ты от меня хочешь? — старший снова смеётся, убирая телефон подальше от лица,  — Ой, да ничего я от тебя не хочу! — Донхёк сбрасывает вызов и выбирается из-под стола. Он осматривает свою комнату, ни разу не теряясь в том, что она мало походит на детскую: скорее гостевая-одиночка. Но подростку как-то всё равно: его скромный набор пожитков с лихвой поместился в этой комнате, и также — в ванной с прихожей. Ли усмехается, усаживаясь за стол, чтобы включить ноутбук и доделать реферат — отец даже не заметил, как омежка стал методично перетаскивать свои вещи в его дом.  — Интересно: это потому, что он сам по себе такой разгильдяй, или его всё устраивает? Поток мыслей прерывается скрипом снова открывшейся двери, так что школьник даже не закатывает глаза, а натягивает улыбку и поворачивается всем корпусом ко взрослому:  — Ну чего?  — У меня вопрос. Ты там сильно занят? — Кай заминается на пороге, одной рукой крепко сжимая дверную ручку, а второй — телефон,  — Нет, проходи, садись, Мужчина неуверенно входит на чужую территорию, усаживается на самый край небольшой кровати, упирается локтями в колени и на какое-то время замирает.  — Корица? Ты пахнешь корицей?  — Ты только заметил, или решил уточнить, не разобравшись? — Донхёк скрещивает руки на груди, скрипя ножками стула по паркету,  — Только заметил. У тебя ещё достаточно тонкий аромат, — альфа краснеет, Его немного уязвляет, что он только сейчас обратил на это внимание, но ведь дети… Бывает разное: готовка, духи, чужие ароматы, да и просто… Сам Чонин до сих даже не уверен: пахнут ли беты? Так что, помучавшись своими мыслями, он приходит к логичному выводу об отсутствии своей вины в этом упущении, а потому переходит к более волнующему вопросу:  — Я создаю список «грехов», чтобы исправлять их. И дело в том, что мой старый друг сказал внести его туда, сразу после тебя. Как ты думаешь, что это может значить? — Кай вглядывается в округлившиеся глаза Донхёка, Мальчишка пыхтит от возмущения, цокает языком, но потом кивает сам себе и отвечает вопросами:  — А ты сам вот как думаешь? Наверное, потому, что ты его также сильно обидел?  — «Также обидел»? — альфа цепляется за эти слова, — Всё это время я обижал тебя?  — Да, — спустя какое-то время размышлений отвечает омежка, — Потому что мне хотелось привести тебя на выпускной из начальной школы и доказать всем, что мой отец — тот самый танцор балета — Кай. Или потому, что когда я записывался в вокальный кружок, аппа пригрозил пальцем и запретил. А ещё было неловко писать сочинение по литературе о своих родителях. Все в школе как бы знают о тебе, наверное, ожидали шокирующих подробностей, а я сочинил такую историю, какую хотел бы, чтобы мы жили, Донхёк вскидывает голову так, что светлая прядь падает на лоб. Он с вызовом смотрит в глаза отца, ожидая реакции. Мальчишка уверен в своей правоте: где был родной отец все эти годы и неужели рассчитывал так просто наладить отличные отношения с ребёнком? Омежка только выше задирает подбородок, когда видит, как низко альфа опускает свой. Знает, что виноват, а потому говорит:  — Поэтому ты — первый в моём списке. Потому что ты настроен работать со мной, — Кай вскидывает голову и с улыбкой смотрит на сына, — В любых отношениях очень важно, когда двое идут навстречу друг другу. Может быть, всё это время я просто не был уверен, что ты будешь делать ответные шаги, Мужчина поднимается на ноги и выпрямляется во всю стать так, что его сын невольно восхищается. Альфа мягко улыбается и опускает свою лапу на светлые кудри ребёнка:  — Я хорошо постараюсь, чтобы всё исправить. Только подавай уж мне подсказки, хорошо?  — Окей, — роняет Донхёк, в полной растерянности провожая родителя взглядом. Дверь его комнаты закрывается, и омежка порывается снова позвонить другу, но останавливает сам себя. Он просто не знает, как это рассказать. Донхёк прыскает смехом:  — Это же как собаку завести: вы вроде нравитесь друг другу, ловите одну волну, но продолжаете жить каждый в своём мире, Ли на несколько долгих минут забывает о реферате и друге, продолжая сверлить дверь взглядом. Если Кай искренен в своих словах и готов хотя бы прислушиваться к его советам, то по итогу мальчишка получит любящего родного отца. И не будет заморачиваться со знакомством с кем-то новым, избавит аппу от необходимости уживаться и разрываться между ним и, вполне возможно, новой семьёй. /  — Тра — та — та — тадам! — Кай мерит шагами пространство малого танцевального класса, считая ритм для третьекурсников. Тут нет будущих звёзд, нет даже заинтересованных взглядов, но это не значит, что мужчина должен плохо выполнять свою работу, или что студент может не прикладывать должных усилий.  — Студент Юк! Вы нехорошо себя чувствуете? — спрашивает преподаватель, вмиг останавливая занятие,  — Нет, всё в порядке, учитель, — указанный парень тут же замирает на месте, низко опуская голову под тяжёлыми взглядами одногруппников,  — Тогда, может, у Вас проблемы в личной жизни?  — Она отсутствует, учитель,  — Тогда я не понимаю, почему Вы так плохо работаете сегодня, — Кай подходит ближе к бете и упирает руки в боки, — Если Вы думаете, что не собираетесь работать по профессии, даже выкидывая на ветер бешеные деньги родителей, то это не значит, что Вы не должны стараться для самого себя, чтобы много лет спустя с гордостью говорить о своём таланте, Студент бросает полный холодного скептицизма взгляд на преподавателя, так что альфа распаляется, не замечая присутствия замершего в дверях постороннего:  — Вам всем кажется, что раз есть деньги, то мир принадлежит Вам. Стоит кому-нибудь сказать «подайте вина!» и служка отправится во Францию за самым дорогим напитком — думаете, будете так жить до конца своих дней? А вот и нет! Если вы не проявите достаточно ума, то однажды все деньги утекут сквозь пальцы, друзья отвернутся, а любимый человек зачахнет на глазах. Чтобы проявлять пренебрежение к урокам — не только моим — вы должны быть уверены в своих знаниях и таланте не на ближайшие года два-три, а на десять лет вперёд! Бета в дверях разгибает руки в локтях.  — Прямо сейчас я вижу перед собой сборище мальчишек, не по делу задравших нос выше крыши только из-за прибыли родителей. Вы хоть знаете, как тяжело было Вашим преподавателям стать известными, уважаемыми людьми и уйти на покой только сейчас — а то и в более преклонном возрасте? — Кай поднимает указательный палец и проводит им от носа Юка по всем студентам, расширяя подозрительно тихо внемлющую аудиторию, — Вы даже не догадываетесь, как лично мне было тяжело добиться своего статуса, и как тяжело его потом было сохранять. Вы не знаете, чего я лишился из-за этого, Бэкхён тяжко вздыхает и отводит взгляд к окну, когда слышит ухмылку какого-то неразумного третьекурсника — и именно к нему Чонин и подходит:  — В одно время я отказался от любящего меня человека; я выступал за Океаном, когда узнал, что мои родители умерли; я едва не упустил родного сына, только сейчас знакомясь с ним, и … — он видит удивление в глазах мальчишки, — И до сих пор боюсь потерять его, боюсь лишиться последнего друга, прошедшего всю жизнь со мной бок о бок… У меня множество страхов, поэтому я не танцую, — альфа ухмыляется и возвращается к Юку, — Я не танцую потому, что у меня куча проблем с личной жизнью, которой, на самом деле, нет, никогда не было. Но я здоров, пока ещё в трезвой памяти и с многолетним опытом за плечами. Поэтому я тут. И именно поэтому я прошу вас или забрать документы, чтобы потратить выделенные годы на то, что вам самим хочется — или работать так, чтобы я не смог придраться, чтобы я смог похвалить вас, представить на сцену в театр или на телевидение, Мужчина удивляется тому, как сильно дети прониклись его словами. Но дымка гордости и самоуверенности слетает, когда в одном из зеркал он видит постороннего. Чёрные джазовки, тёмно-синие классические брюки — со стрелками, заправленная в них белоснежная рубашка, две верхние пуговицы расстёгнуты, на потрескавшихся губах полуулыбка, глаза опущены в пол, а каштановая чёлка зачёсана на одну сторону. Господин Бён Бэкхён покинул свой кабинет.  — Господин Бён, у Вас объявление? — Кай на пятках разворачивается лицом к заведующему, и тот пару раз кивает, с характерным стуком резинового каблука проходит к центру, замирая рядом с преподавателем, чтобы объявить студентам о наборе в постановку «Пер Гюнта» от небольшого экспериментального театра. И пока студенты подозрительно внимательно слушают заведующего, сам Чонин каждое слово пропускает мимо ушей. Ему не стыдно из-за того, что старый друг мог услышать монолог, или даже, согласно должности, отругать. Ему становится стыдно из-за того, как он рассматривал линию талии и бёдер беты, как он ловил взглядом каждый шаг его. Альфа скрещивает руки на груди и отходит к окну, будто не придавая словам заведующего ни малейшего внимания, но на самом деле — чтобы отвернуться от того, побыть наедине со своими мыслями. Сегодня утром Донхёк поленился собирать два ланч-бокса, а на завтрак разогрел вчерашнюю рисовую лапшу с курицей (не ставшей от этого менее вкусной). Так что Каю кажется, что весь мир сегодня намекает на то, чтобы он угостил старого друга хорошим обедом за пределами Академии. Мужчина с трудом дожидается, пока заведующий кивнёт студентам на прощание, и выбегает следом в коридор:  — Заведующий Бён,  — Да, слушаю? — бета останавливается, переминается с ноги на ногу, чуть качнув бёдрами,  — Вы же свободны после этой пары?  — Да, — Бэкхён кивает, слегка прищурившись — вспоминает своё расписание и список дел на день,  — Бэк, пойдём в кафе в паре кварталов отсюда? На моей машине туда — обратно, тебя даже никто не хватится на работе, Брови заведующего ползут вверх, как и уголки губ. Он чуть дёргает кистью руки, снова собираясь что-то сказать, что-то другое, нежели:  — Ладно, Кай ловит эту недомолвку, но игнорирует. Для него такие жесты могут значить, что угодно. Даже если это старый друг. Даже если сам Чонин — танцор со стажем и лучше многих прочих знает, как любым микродвижением передать ту или иную эмоцию. Альфа кивает, улыбается и убегает к студентам — пары так-то никто не отменял! Бета же какое-то время ещё стоит в коридоре, а потом широко улыбается сам себе, возвращаясь к лестничному пролёту в удивительно приподнятом настроении. /  — Бери, что захочешь, — Кай широким жестом разворачивает меню к Бэкхёну, Бета растерянно водит носом по названиям, усмехаясь с того, что по старой привычке кроме калорий считает деньги. В конце концов, он останавливается на курином бульоне, пока Чонин дозаказывает кальби и тарелку риса, а также чайничек чая, повторяя, какой тут вкусный оолонг. Бэкхён с этого только смеётся, постоянно закусывая нижнюю губу: знает за собой, что смеётся громко, неприлично заливисто и показывая все зубы. В его возрасте и при его положении такое — сомнительная роскошь, даже в паре кварталов от работы.  — Какая интересная речь сегодня была у третьего курса «классиков», — заведующий складывает локти на столе, играясь пальцами с перечницей,  — Ты не совсем удачно вошёл, — альфа хмыкает, но потом продолжает с куда большим энтузиазмом, — А вообще их давно пора проучить, сказать, что в жизни не только золотые ложки и молочные сливки!  — Молочные реки, кисельные берега, — поправляет старший,  — Ой, да мне непринципиально, им — тем более! С этого момента они сидят в напряжённой тишине. Чонин понимает, что испортил настрой, и активно ищет новую историю, чтобы развеселить Бэка, но в голову приходит всякая чушь, а потому он молчит, наблюдая за тем, как изящные пальцы, с характерным мозолями от ручки, складывают фигурку из тканевой салфетки.  — Донхёк-и сегодня опаздывал, да? — между делом спрашивает бета, не отрываясь от своего занятия,  — Нет — просто устал немного готовить. Но это ничего — я так-то ему с первого дня сказал самообспечиваться, остальное — его инициатива. Так что если бы он питался чипсами или едой из доставки, я бы не особо огорчился, или переживал из-за того, что мне чего-то не хватает, или что там еда вчерашняя, От этого Бён достаточно громко прыскает от смеха. Он оглядывается и ловит пару возмущённых взглядов остальных посетителей кафе, но всё же не сдерживает ещё одного такого же громкого смешка и откидывает разваливающуюся птичку в сторону:  — И почему только твой кухонный эльф не сбегает? Я, конечно, понимаю, что жить хоть с кем-то приятнее, чем около месяца куковать в одиночестве в огромной квартире, но всё-таки? Ему так плохо было с Сехуном, или он так не хочет знакомиться с отчимом?  — А я даже не знаю, — Ким пристыженно опускает голову, — Я не задумывался: живёт он у меня, значит — нравится. И мне нравится. Ты тогда как сказал о том — что вор у меня даже если стащит пару тарелок, то я и не замечу — я вдруг понял, что ты прав, — он наблюдает, как официант заученным движением расставляет тарелки и подаёт приборы в ещё более крупных, накрахмаленных салфетках, — Ну живёт Донхёк-и у меня, пусть живёт. Если бы что-то не нравилось, вернулся бы обратно, верно? Бета опускает ложку в суп, рассматривая кусочки мяса и кивает. «Чужая семья — потёмки» — и не важно, кому из них принадлежит эта мысль. Потому что еда вкусная, потому что потом Бэкхён сворачивает разговор в новое русло и Чонин принимает это. /  — Марк! — Донхёк трескает кукурузные палочки, весело мотыляя ногами вперёд-назад на высокой скамейке под козырьком у центрального входа школы, — Это лучшее, что я ел в последние три дня! Его друг на это заявление смеётся и хлопает ладонью по древку скамьи.  — А как же ты, как ты готовил ему всё это время? — спрашивает Марк, немного придя в себя,  — «Ему»? — младший хватает газировку, делает крупный глоток, смахивает с щёк крошки и продолжает, — Я готовил нам обоим! Я тоже ел свою стряпню! Не знаю, чем до этого питался мой папа, но каждое моё блюдо просто отвратительно… Хотя нет, знаешь, у меня отлично получилось жарить яичницу, и подавать салаты. С салатами вообще всё просто: режешь овощи и фрукты, потом — ложку масла, мешаешь и — готово! Да чего ты угораешь снова?! Ты вот и яйца не пожаришь!  — До недавнего времени ты тоже не мог «и яйца пожарить»! — парирует старший,  — Зато смотри, как быстро я научился! — омежка бросает пустую пачку и отряхивает руки, — Я за месяц наготовил столько блюд, перепробовал столько рецептов, что мне теперь не страшна самостоятельная, взрослая жизнь. Я готовил рисовую лапшу, десяток салатов и несколько вариаций яичницы, разобрался с духовкой и запёк омлет — так себе, но папе зашло… Боже, у моего отца не желудок, а жернова — попробуй переварить всё это! Марк просто валится со скамьи от смеха, на что Донхёк пару раз несильно пинает друга.