На языке цветов

Петунья всегда жалеет, что повела Лили в Косой переулок, но особенно сожалеет сегодня. Петунья, хотя и гордится своей аккуратностью, любовью к элегантной и строго подобранной одежде, терпеть не может ходить по магазинам. Наверное, это от папы, потому что мама и Лили могут часами бродить по рынку или универмагу, разглядывая то одно, то другое и меряя одежду в примерочных. Петунья ненавидит толпы, ненавидит очереди, ненавидит грязные туалеты и желтоватый свет, и каждый раз чувствует, что тратит деньги впустую. Покупка школьных принадлежностей — другое дело, но Косой переулок устроен настолько хаотично, с его извилистыми улицами и нелогично расположенными магазинами, что никакой маггловский торговый центр не сравнится с ним по беспорядку. Если Петунья ненавидит ходить в «Сейнсбери», то в Косом переулке ей невыносимо находиться больше часа. А с Лили это обязательно займет гораздо больше времени. Это единственная часть волшебного мира, которую Лили может по-настоящему прочувствовать, и Петунья всегда ощущает себя злой мачехой, когда приходится подгонять сестру, чтобы та шла в её быстром, деловом ритме. Петунья выбрала в качестве дополнительных предметов арифмантику и древние руны, хотя считает абсурдным, что им приходится брать как минимум два предмета сверх семи основных. Но это означает, что нужно покупать еще больше книг, а их скромные карманные деньги не переводятся в кучи галеонов и сиклей. Петунья носится по магазину «Флориш и Блоттс» с листом в руке, пока Лили, весело улыбаясь, балансирует стопкой книг в своих веснушчатых руках. — Если у них снова закончились копии «Слога Спеллмана», я закричу, — сердито шипит Петунья, резко разворачиваясь и оглядывая полки. Было бы одно дело, если бы всё было организовано, как в маггловском книжном магазине, но этот раздел, похоже, расставлен… по цветам. Лили показалось это очаровательным, но ведь это не её образование зависит от нахождения нужных учебников. — Зато здесь прохладнее, чем на улице, — замечает Лили, пытаясь плечом убрать завившийся локон, прилипший к щеке, так как её руки заняты. — Как думаешь, это какое-то заклинание, чтобы книги сохранить? Петунья решает посмотреть поверх головы сестры, вместо того чтобы отвечать на её вопрос. — Тебе надо подстричься, Лили. Это нелепо. Кудри Лили собраны в небрежный, обвисший пучок на затылке, стянутый светло-зелёной косынкой. На ком-то другом это смотрелось бы смешно, но на Лили — она могла бы сойти за модель, отдыхающую в Италии, её помятая цветочная блузка элегантно свисает поверх выцветших шорт. Ей повезло, что мама не видела, как она уходила из дома в таком виде. Лили уже получила выговор за укороченную школьную форму, что она считает абсурдным, так как у неё такие длинные руки и ноги, что правило «юбка должна доходить до кончиков пальцев» делает её юбки длиннее, чем у других девочек. Петунья не испытывает особого сочувствия. Было бы приятно иметь такие ноги, которые люди хотят, чтобы ты прикрывала, или хотя бы что-то похожее на грудь. — Я выгляжу глупо с короткими волосами, и ты это знаешь, — возражает Лили. — У меня они не прямые, как у тебя, — а ты сама, кстати, отращиваешь их! Петунья наконец позволила своим волосам достичь плеч, потому что детский боб заставлял её выглядеть на десять, а не на тринадцать, и ей надоело, что её спрашивают, не первогодка ли она. Даже у Марлин уже появились бёдра, а она всё ещё ниже Петуньи. Придумывая остроумный ответ, Петунья замечает знакомый корешок книги и встаёт на цыпочки, чтобы достать её — но в последний момент кто-то другой срывает её с полки. Петунья поворачивается к «вору» и внутренне стонет, потому что это, конечно же, Блэк с книгой в руке, а рядом с ним Поттер, ухмыляющийся как гиена. Прежде чем она успевает выпалить возмущённую речь, Блэк кидает ей книгу. — Не заводись, — протягивает он. Петунья едва не роняет книгу, заливаясь краской под их смешки. Лили, как обычно, сохраняет молчаливую ярость в компании Поттера и делает защитный шаг вперёд, чуть прикрывая собой Петунью, будто пытаясь заслонить её от их насмешливых взглядов. Петунья хочет сказать ей, что она вполне способна справиться с этими двумя, но Лили абсолютно непоколебима в своей позиции старшей сестры, будто это её обязанность — заботиться о Петунье и оберегать её любой ценой. — Что вы здесь делаете? — наконец выдавливает Петунья, так как Лили кажется более сосредоточенной на том, чтобы испепелить Поттера взглядом, чем на том, чтобы что-то сказать. — Собираемся ограбить магазин, так что, думаю, придётся вас убить, прежде чем вы нас заложите, — саркастично отвечает Поттер. — Нет, Эванс, мы покупаем учебники, как примерные школьники. — Он обращается к Лили гораздо серьезнее. — Я могу это подержать для тебя… — Нет, спасибо, — холодно отвечает Лили, вздёргивая подбородок, и он краснеет. Петунье нравится видеть Поттера в таком виде, когда он судорожно пытается вернуть себе уверенность, пока Блэк молча наблюдает с нескрываемым весельем. — Итак, — наконец говорит он после паузы, — какие дополнительные предметы ты выбрала, Пету… Петунья? Все прекрасно понимают, что он называет Петунью по имени только из-за присутствия Лили. Последняя остаётся непреклонной, переминаясь с ноги на ногу, пока Петунья отвечает на его вопрос максимально ровным тоном. — Ага, круто, — Поттер на секунду оглядывается на Лили и, как обычно, взъерошивает волосы. — Мы с Сириусом взяли уход за магическими существами и предсказания. Думаю, Римус выбрал древние руны, или что-то вроде того. А Питер ещё даже не решил, насколько я слышал… Только теперь Петунья замечает, что на нём очки — тонкие и едва заметные, но всё же очки. Она демонстративно фыркает, просто чтобы посмотреть на его реакцию. Очевидно, что он стесняется их, по крайней мере, перед Лили. Сириус, тем временем, с интересом рассматривает книгу о проклятиях, будто это самое увлекательное, что есть в магазине, а затем резко захлопывает её. Это выводит Поттера из состояния замешательства, и он бормочет: — Ну… до встречи тогда, Лили… Эванс… Петунья? — Угу, — неуверенно отвечает Петунья, забирая часть книг у Лили, которая чётко произносит: — Очень сомневаюсь, Поттер. Только когда они направляются к кассе, Поттер вновь набирается храбрости и кричит им вслед: — Это мы ещё посмотрим! Лили напрягается, но не оглядывается, а Петунья закатывает глаза: — Просто не обращай на него внимания. — Он просто невыносим, — жалуется Лили, стоя в очереди. — Не представляю, как ты выдерживаешь его на своём факультете… — Лучше уж с ним, чем со Снейпом, — бормочет Петунья. Она уже пыталась объяснить Лили, каким Снейп бывает в школе, всегда сидит в углу и что-то яростно пишет в своей книге или шляется за Мальсибером, чьего отца посадили в тюрьму за пытки, вместе с Розье, Уилксом и Эйвери. — Сев не бегает вокруг, накладывая проклятия на людей и смеясь, — сердито отвечает Лили, пока Петунья передаёт свои книги скучающему клерку. — Ну конечно, — насмешливо отвечает она, роясь в кошельке, — он слишком умен для этого — он придумывает проклятия, а Розье и Уилкс устраивают бесплатные демонстрации для всех! Она бы поспорила, что именно поэтому Поттер так сильно его ненавидит — одно дело шутка или заклятие, но Снейп совершенно открыто увлечён Тёмными искусствами. Лили молчит, пока книги не убрали в сумки, а затем берёт одну в руки, как Петунья поднимает другую. Петунья и не знает, что сказать. Дело не в том, что Лили думает, будто она лжёт — Лили никогда не думает, что кто-то лжёт, потому что сама идея того, что кто-то может не быть абсолютно честным и искренним, для неё совершенно чужда. Просто Лили, кажется, думает, что она преувеличивает, и, возможно, это так, но всем очевидно, куда направляются Снейп и его «друзья». Даже Эмелина Вэнс, которая сама из Слизерина, сказала: «Розье вырезает Тёмную метку на каждой парте, за которой сидит, потому что не может дождаться, когда его очередь». Но хотя Петунья немного рассказала Лили о Пожирателях смерти, тёмной магии и о Том-Кого-Нельзя-Называть, она не может рассказать ей всё, опасаясь, что Лили расскажет папе и маме, и те заберут её из школы. Они не поймут. Они не могут понять, потому что это не их мир. Как Лили может поверить, что её лучший друг собирается присоединиться к группе, которая хочет смерти её собственной семье? Она не может. А Петунья недостаточно красноречива, чтобы объяснить ей всё так, чтобы Лили поняла, что Снейп не просто «проблемный» или «непонятый» или «связывается с плохой компанией», хотя, возможно, всё это тоже правда. — Я поговорю с ним об этом, — говорит Лили, выходя из магазина и ступая на залитую солнцем оживлённую улицу. — Ладно? Когда мы вернёмся домой. Мне бы хотелось быть там с тобой — я могла бы помочь ему. Он правда хороший, Тунни, честно, просто… он никогда не умел заводить друзей. Петунья почти подумала бы, что её сестра влюблена в него, но Лили всегда говорит о каком-то мальчике из школы, Джордже, так что, возможно, это просто глубина её дружбы. Снейп был рядом с ней, когда она была странной, чудной, без оправданий — не как Петунья, чья странность позже нашла своё объяснение. Вместо ответа она изучает свой список, сжимая плечи, чтобы избежать толчков прохожих, которые кружат вокруг неё и Лили. — Думаю, это всё, — заявляет она через мгновение с облегчением. Ей хочется домой, лечь на кровать, пересчитать цветы на занавесках, а затем, возможно, заново организовать свой чемодан. Лицо Лили мрачнеет. — О, да ладно, неужели мы не можем остаться ещё немного? Мама не ждёт нас до ужина — можем взять мороженое, — радостно предлагает она, кивнув по направлению к улице. Петунья колеблется, а потом, зная, что шансов выиграть спор со старшей сестрой нет, сдаётся. — Ладно. В конце концов, в «Фортескью» продают лучшее сорбе, которое она когда-либо пробовала. Это того стоит, даже если придётся сидеть и смотреть, как Лили беспечно капает французским ванильным мороженым на стол. Они идут в направлении «Флорина Фортескью», когда сзади раздаётся крик, и Петунья оглядывается, чтобы увидеть Поттера и Блэка, которые приближаются. Поттер полон решимости реабилитироваться, а Блэк выглядит недовольным и надменным, с руками в карманах аккуратных чёрных брюк. Она на мгновение задумывается о его брате Регулусе, которого она никогда не видит рядом со старшим Блэком. Но Регулуса распределили в Слизерин, как только шляпа коснулась его шапки тёмных кудрей; он выглядит как уменьшенная копия Сириуса, но с более мягкими, почти безучастными чертами. Петунья никогда не слышала, чтобы он говорил. Лили что-то говорит через плечо, идя вперёд, её голос звучит раздражённо, когда Поттер и Блэк подходят ближе, но Петунья не слышит её, потому что её отвлекает блеск чего-то металлического — маски? — перед магазином несколькими дверями дальше. И тут раздаётся внезапный визг, толпа сжимается в ужасе, а затем резко отступает, словно волна, и гремит взрыв. Взрыв бросает Петунью назад, и она сталкивается с чем-то, что тут же складывается вокруг неё. Люди кричат заклинания, но она ничего не слышит, вообще ничего, потому что в ушах гремит статический шум, который продолжается бесконечно, а глаза застилают слёзы от удушающей пыли в воздухе. Кажется, что она падает, потому что её желудок переворачивается, и только потом она осознаёт, как словно просыпаясь от кошмара, что больше не движется. Тогда её сердце снова начинает стучать, и она слышит пульс, гудящий в ушах. Кто-то подхватывает её под руки и начинает тащить её назад, к крыльцу магазина. Петунья вскарабкивается вверх, её ногти впиваются в того, кто её держит, и она видит Сириуса Блэка, чьё лицо и волосы покрыты серой пылью. Он что-то говорит, но она не слышит его, пока он не повторяет снова: — Петунья, ты в порядке? Его голос напряжённый и сдержанный, не похожий на него. Она несколько секунд тупо смотрит на него, а потом чуть кивает. Косой переулок затих, словно внезапно покрылся толстым слоем снега. Если бы это случилось в маггловском Лондоне, вокруг всё равно были бы звуки машин или приближающихся сирен. Но здесь раздаётся только нарастающий шёпот ужаса и шока. Петунья вдруг начинает остро ощущать каждую песчинку и грязь на своей коже, царапины на руках и ногах, пыль на губах и почти падает, но руки Сириуса горячие на её плечах, как будто он боится, что она упадёт, если отпустит. — Хорошо, что ты весишь почти ничего, Эванс, — говорит он, и она замечает, насколько расширены его зрачки, прежде чем вспоминает — Лили. Лили была впереди, ближе к взрыву. — Лили, — кричит она, вырываясь из его рук, но вокруг всё белое и серое. Никаких следов цвета, и все фигуры окутаны пылью и дымом. — ЛИЛИ! — кричит она, пока не начинает грубо кашлять. — Джеймс? — зовёт Сириус из-за её спины, его дыхание тёплое на её затылке, и именно этот внезапный, почти мальчишеский оттенок в его голосе заставляет её слёзы потечь по грязным щекам. Но затем два силуэта становятся яснее, и Петунья едва не падает на колени, когда видит, что это Лили, опирающаяся одной рукой на плечо Джеймса Поттера, явно стараясь не наступать на одну ногу. Джеймс ведет ее к ним. Лицо Лили бледное и испуганное, а очки Поттера покрыты мелкой пылью. — Это ее лодыжка, — говорит он. — Но с ней всё в порядке. Я в порядке, Сириус… Петунья бросается к сестре в исступлении, обнимая ее и рыдая хрипло. Лили молчит еще несколько секунд, потом смотрит на Петунью, глаза возвращаются к Поттеру, который стоит рядом с потрясенным Сириусом, положившим руку ему на плечо, и шепчет: — Туни, он… он что-то сделал, я должна… там, среди обломков… — Это всего лишь были смягчающие чары. — Поттер должен бы быть самодовольным, как обычно, но нет. Он выглядит ошеломленным и испуганным, и его голос тихий и абсолютно без всякого хвастовства. Он не гордится собой и не старается казаться важным. — Её лодыжка… — он замолкает, услышав женский голос, приближающийся к ним. К ним бежит ведьма с седыми волосами и в очках, с накидкой и шляпой, сбитыми набок. Петунья с запозданием понимает, кто это, когда Джеймс выдыхает: — Мама… — и женщина обнимает его. — Джейми… — повторяет она снова и снова. — Ты не ранен? — Затем её встревоженный взгляд падает на Сириуса, и она обнимает его тоже, хотя он выглядит ошарашенным. — Ты тоже не ранен? О Мерлин, мальчики… вы не представляете, что я подумала… — Мама, — перебивает Джеймс, — посмотри на её лодыжку? Она поворачивается к Лили и Петунье, лицо по-прежнему омрачено материнским беспокойством. Потом она оглядывается на улицу. Большинство людей уже поднялись на ноги, а двое мужчин, видимо авроры на патруле, кричат друг другу. Женщина с криком «Я целитель, из Св. Мунго, дайте пройти!» мчится к неподвижно лежащему человеку на земле. — Здесь небезопасно, — говорит миссис Поттер решительно, и взмахом палочки, под который Лили ахает, поднимает её в воздух, вместе с разбросанными сумками Петуньи. — Пойдёмте, в «Дырявый котёл». В «Дырявом котле» полно посетителей и людей, вбегающих с улицы. Большинство из них устремляются наружу, в магловский Лондон, но в уголке зала миссис Поттер что-то делает, от чего Лили слегка зеленеет, а затем расслабляется, удивлённо прощупывая свою лодыжку. — Больше не болит, — говорит она. — Это хорошо, дорогая, — отвечает миссис Поттер, а затем смотрит на Петунью с тёплым, но проницательным взглядом. Она достаточно стара, чтобы быть бабушкой Петуньи, но, несмотря на морщины, выглядит стройной и красивой. — Вы, должно быть, мисс Эванс. Джейми и Сириус упоминали вас. Петунья в отчаянии трет руки мокрой тряпкой из бара, близка к слезам. Миссис Поттер тихо говорит: — Терджо, — и вся пыль, грязь и запёкшаяся кровь исчезают. — Спасибо, я… я Петунья, — тихо отвечает она, опуская голову и бросая взгляд на Поттера и Блэка, которые сидят рядом, шепчутся между собой. — Пот… Джеймс, — осторожно произносит Лили, поднимаясь на ноги, и Поттер вскидывает голову, словно марионетка. — Спасибо, — говорит она серьёзно, и он медленно кивает в ответ. Петунья тоже благодарит миссис Поттер, которая настаивает на том, чтобы аппарацией доставить их домой или хотя бы как можно ближе, что оказывается возле библиотеки в Бирмингеме. Затем она возвращается за мальчиками. Это заставляет Петунью и Лили добираться домой на автобусе. Лили долго смотрит в окно, а затем спрашивает: — Как часто это происходит? — Что? — переспрашивает Петунья, хотя знает, о чём речь. — Места… их подрывают регулярно? — тихо спрашивает Лили. — Туни, нас могли убить! — Нет, я… с Косой алеей такого никогда не происходило, — неуверенно отвечает Петунья, вонзая ногти в юбку. — Были кое-какие… атаки, тут и там, но… — Ты не можешь, — Лили качает головой, — ты не можешь… это опасно, и если Хогвартс подвергает тебя опасности… Если Лили лишит её этого, Петунья думает, что может убить её, хотя всего час назад она чуть не сошла с ума из-за сломанной лодыжки сестры. — Хогвартс — самое безопасное место на свете, — резко перебивает она. — Ты ничего не знаешь. Он защищён, Лили. Со мной там ничего не случится. — Это… я и представить не могла, что всё может быть вот так, — голос Лили почти сломан, в нём звучат слёзы. — Я… Туни, если с тобой что-то случится, мама с папой… они сойдут с ума, правда. Ты их малышка. Автобус трясётся и останавливается у их района, они выходят, держа сумки в руках. День быстро похолодал, и дующий ветер почти холоден. — Ты не можешь им рассказать, — серьёзно говорит Петунья. — Ты не можешь. Если расскажешь, клянусь, я никогда больше не заговорю с тобой. — Она уверена, что в этот момент говорит искренне. Хогвартс — это всё, что у неё есть. Магия — это всё, что у неё есть. Она бы противостояла дюжине Пожирателей Смерти, лишь бы продолжать быть этой версией самой себя, этой Петуньей, которая может быть храброй, умной и решительной. — Я твоя сестра, — резко отвечает Лили, её голос полон фрустрации и гнева. Она не привыкла чувствовать себя беспомощной, слабой или уязвимой. Но Петунья чувствовала всё это на протяжении долгого времени. — Твоя старшая сестра, Туни. Это моя работа — защищать тебя, а мы чуть не… — Но мы не, — перебивает Петунья. — Мы не погибли, так ведь? Всё в порядке. Со мной всё в порядке. Я еду в Хогвартс через три недели, и ничего там не случится. Никогда. Не при Дамблдоре. Они приходят домой, и Лили ничего не говорит, а затем уходит к Снейпу. Петунья сидит в своей комнате и стряхивает пыль с учебников в окно. Потом она забивается между тумбочкой и кроватью, чего не делала с семи лет, и плачет в подушку, стискивая зубы о ткань. Она всё ещё чувствует пыль на своей коже, в ноздрях, в горле, поэтому принимает ледяной душ и с трудом сдерживает рвоту. На её руках отпечатки пальцев Блэка — безболезненные синяки, которые она потом рассматривает с любопытством, потому что до сих пор ощущает его обвивающую её фигуру в момент их столкновения.