На языке цветов

Петунья здесь только потому, что она пообещала Марлен. Это первый матч по квиддичу на втором году обучения, и Марлен временно перевели из запасных в основной состав, потому что вратарь Гриффиндора, Пит О’Брайен, лежит в лазарете после неудачного пари. Мадам Помфри говорит, что ему ещё повезло сохранить нос целым. Петунья ясно дала понять, что считает квиддич глупостью, а смотреть его — ещё большей глупостью, но Доркас уехала на похороны двоюродного дяди и вернётся только сегодня вечером, а Мэри лежит в постели с сильной простудой. Так что Петунья нехотя соглашается отправиться на поле для квиддича в промозглое и ветреное ноябрьское утро. На замёрзшей земле лежит тонкий слой снега, и немного его на трибунах. Петунья дрожит при мысли о том, чтобы подниматься по трибунам в то время, как вокруг поля свистит резкий ветер, но если она хочет хоть что-то понимать в происходящем, ей придётся сесть выше первых рядов. А она ведь пообещала Лили сделать несколько снимков игры. Гриффиндор против Пуффендуя, и оба факультета собрались в полном составе, вместе с кучей слизеринцев и когтевранцев. Петунье удаётся найти место прямо за Лиззи Нельсон и Морвен Робинс, которые оказались достаточно предусмотрительными, чтобы принести с собой термос с какао. Петунья кутается в свой персиковый шарф и поправляет наушники, жалея, что позволила Доркас в очередной раз подстричь её волосы до длины по подбородок на прошлой неделе, хотя сама её об этом попросила, и что сейчас её «эти дни». Месячные начались у неё сразу после возвращения домой с первого курса, к её разочарованию, и всю неделю она была в ужасном настроении, не впечатлённая подробными объяснениями Лили о том, что её начались на следующий день после тринадцатого дня рождения, как по часам. Как и ожидалось, у Лили они появились прямо вовремя, словно специально, чтобы подтвердить её переход во взрослую жизнь. Она отвлекается от схваток и холодного воздуха, кусающего её щеки и нос, когда кто-то протискивается по ряду и садится рядом с ней. Петунья громко выдыхает через нос от отвращения, когда видит, что это Блэк, закутанный в длинное чёрное пальто и с инеем в длинных волосах, словно он катался по земле, и ярко-красными аристократическими скулами. — Язык проглотила? — язвительно спрашивает он, дыша на руки и яростно потирая их, прежде чем снова засунуть в карманы. Команды на поле жмут друг другу руки, и Петунья возится с фотоаппаратом. — У тебя что, нет других хулиганов, с кем сидеть? — Питер пишет строки у МакГонагалл, а Ремус болеет, — пожимает он плечами. Она понимает, почему он здесь: это не только первый матч Марлен, но и Поттера, который, несмотря на то что ещё на втором курсе, попал в основной состав охотником. Он всю неделю орал об этом на всех углах, и ей почти хочется, чтобы его сбил бладжер в надежде вбить в него хоть каплю смирения, хотя это маловероятно. По крайней мере, если она сделает снимок этого момента, Лили посмеётся. Мадам Трюк выпускает бладжеры и снитч и подбрасывает квоффл, игра начинается. Петунья наблюдает, как капитаны обеих команд летят за квоффлом. Капитан Гриффиндора, Лидия Дрисколл, уходит с квоффлом под мышкой и ехидной улыбкой, а капитан Пуффендуя Наоми Смит стремительно мчится за ней. — Слушай, Эванс, — говорит Блэк. — Что? — раздражённо отвечает она, щурясь в объектив камеры и снимая, как Лидия уворачивается от бладжера, отправленного игроком Пуффендуя. — Я знаю, что ты знаешь о проблеме Ремуса… — он замолкает, стиснув зубы, прежде чем найти подходящее слово: — волчьей проблеме, хорошо? Петунья напрягается и сжимает губы, опуская камеру. Никто не подслушивает; вокруг них на трибунах гул радостных криков и разговоров. Блэк смотрит на неё внимательно своими серыми глазами, вытянувшись в слишком слизеринской манере, для человека, который почти всегда в красном. На груди у него всё ещё львиный значок, бесшумно рычащий. Но лицо его — это маска холодной строгости, это типичное выражение Блэков, которое она видела у его кузины Нарциссы, когда та была чем-то недовольна. — Если ты хоть слово об этом кому-нибудь скажешь, — говорит он низким, мрачным тоном, от которого волосы на её затылке слегка поднимаются, — я сделаю так, что следующие шесть лет ты будешь жалеть об этом каждый день своей жизни. Поняла меня, Петунья? — Он произносит её имя так же медленно и издевательски, как в их первую встречу. Они смотрят друг на друга некоторое время, выдыхая облака тёплого воздуха в холодную атмосферу, а затем Петунья достаёт свою палочку, нацеливает её на него незаметно и наклоняется ближе к его удивлённой фигуре. — Я догадалась об этом за несколько месяцев до того, как ты сложил два и два, Сириус Блэк, — шипит она, кипя от ярости, которую никогда раньше не чувствовала, но которая теперь горячей волной течёт по её венам. Петунья — дочь двух мягких людей, сестра мягкой девочки. Она их любит и одновременно обижена на них. Она никогда не была и никогда не будет мягкой, или утешительной, или успокаивающей. Она колючая, резкая и гордая, и не позволит таким, как он, запугивать её. — Так что, если ты такой умный, то, думаю, сможешь догадаться, почему я не рассказала об этом всей школе, — продолжает она резко, тыча палочкой в одну из серебряных пуговиц на его пальто. — И почему я не собираюсь этого делать. Никогда больше не угрожай мне, иначе я закрою твою умную пасть заклятием, и посмотрим, как ты будешь сражаться с Малсибером тогда. Ты. Меня. Понял? — требует она. Над ними Гриффиндор забивает первый гол в игре, и трибуны взрываются вокруг. Петунья осторожно опускает палочку. Он всё ещё смотрит на неё, пока, наконец, не делает резкое кивательное движение и не отворачивается, выдыхая в шоке. Они сидят рядом в тишине, оба слишком упрямы, чтобы поменять места или уйти с игры. Ловец Пуффендуя только что заметила снитч, и гриффиндорский уже не отстаёт. Сириус, восстановив достаточно самообладания, ликует, когда Поттер перехватывает квоффл у Янины Кирби из Пуффендуя, и Петунья сдержанно, но искренне хлопает, когда Джеральд Ли выхватывает мяч у Поттера и бросает по кольцам Гриффиндора — бросок, который Марлин триумфально блокирует. Бладжер врезается в Кэрол Джонсон, которой Марлин передаёт спасённый мяч, но Поттер снова перехватывает квоффл до того, как Ли успевает его схватить, и идёт вровень с Смитом к кольцам Пуффендуя, где он бросает и забивает. Джуди Кирк промахивается, пытаясь поймать снитч, но успевает преградить путь Велме Фронсак, прежде чем та успевает схватить его. Со второй попытки Кирк ловит снитч. Игра заканчивается менее чем за двадцать минут — убедительная победа Гриффиндора и унижение для Пуффендуя. Петунья уже может представить тирады Лори Макмиллана по этому поводу на их следующем занятии. Если спросить его, О’Клери должен быть заменён на Ли, который, по его словам, «разбирается в полётах лучше, чем сам О’Клери». Но никто его об этом не спрашивал. Петунья сделала несколько хороших снимков, по крайней мере, она на это надеется. Она встаёт, игнорируя тошноту от толпы, которая пытается спуститься с трибун. — Эй, Эванс, пойдём, — говорит Блэк. Для него раскаяние всё ещё сопровождается напористостью. Он хватает её за рукав пальто и лезет наверх трибун, а не вниз, несмотря на её протесты. На самом верху она вырывает руку из его хватки и сощуривает глаза, когда он перелезает через ограждение. — Этот путь быстрее. Несколько человек оборачиваются и смотрят на них, а Лиззи Нельсон громко хихикает. Спускаться обратно — значит признать поражение, поэтому Петунья против своего здравого смысла нерешительно поднимается за ним. — Готова? — спрашивает он, и прежде чем она успевает понять, что он задумал, они оба прыгают вниз, и Блэк кричит: — Арресто моментум! Что должно было быть падением с сорока футов, оказывается словно погружением в воду, хотя это всё равно заставляет Петунью почувствовать приступ тошноты. Это его идея извинения — сбросить её с трибуны? — Придурок! — кричит она, как только её дрожащие ноги касаются земли, почти подгибаясь. Она отмахивается от его извиняющейся, хоть и трясущейся от смеха руки и прижимает камеру к груди. — Ты не любишь толпы, правда? — продолжает он, пожав плечами в ответ на её молчаливую ярость. — Нам бы понадобилась вечность, чтобы выбраться оттуда. — Не все используют магию для каждого мелкого дела, — огрызается она, хотя оба прекрасно понимают, что это не то, что её действительно злит. Он закатывает глаза. — Ладно, я был немного… — Немного идиотом? — спрашивает она надменно. — Римус — один из моих лучших друзей, — говорит он яростно. — Я просто забочусь о нём, мы все это делаем. Она предполагала, что если Блэк знал, то и Поттер тоже, потому что, хотя Джеймс Поттер может проводить большую часть уроков, издеваясь над планами учителей и придумывая сложные оправдания, почему у него нет домашней работы, он не дурак, это очевидно, как бы Снейп ни насмехался. — Ну, — она возится со своим шарфом, — я тоже о нём забочусь. Он мой друг, знаешь ли. И то, что я девушка, ничего не меняет. Блэк открывает рот, закрывает его, затем открывает снова. — Ладно, — признаёт он. — Я был не прав. Ты, может, и заносчивая малявка, но… — Прощай, Блэк, — она уходит, не желая становиться заложницей его извинений без извинений. — Но ты ужасающе пугающая, когда сердишься, Эванс! Я чуть не обделался! — кричит он ей вслед. Её нос морщится от его грубости, пока она маршем идёт прочь, избегая грязных пятен, чтобы её ботинки остались чистыми. Но ощущение определённого, странного удовлетворения остаётся: она успешно пошла на конфликт с Сириусом Блэком и заставила его, хотя бы временно, признать поражение. Не каждый может этим похвастаться. Марлин в восторге, что Петунья пришла к ней после игры, и болтает ей в ухо всю дорогу до замка о тактике команды и о том, как Кэрол поцеловала Поттера в щёку за его успешную игру, что, как оказалось, заставило его покраснеть так же, как и его квиддичная форма, и о миллионе других вещей, которые Петунью мало волнуют, но она терпит, потому что Марлин — её подруга, а дружба — это длинная игра компромиссов. Неясно, знают ли остальные, что Блэк её выговаривал, но Римус, кажется, подкалывает его за ужином, несмотря на его плохое самочувствие из-за приближающегося полнолуния. Когда он встречается взглядом с Петуньей, он шепчет что-то Блэку, который возмущённо бьёт его по руке. Даже Поттер вставляет реплику: — Нужны свежие штаны, Сири? — от чего Петтигрю так сильно смеётся, что тыквенный сок выходит через его нос. — Ты что, отчитала его за что-то? — хрипло спрашивает её Мэри, всё ещё простуженная. — Ты должна ставить Блэка на место чаще, — кивает ей вилкой Доркас, приподняв одну бровь в знак одобрения. — Кажется, он сегодня даже сел и прочитал несколько страниц из учебника по зельям, — соглашается Марлин. — И на этот раз не чтобы нарисовать дракона, какающего на список ингредиентов. Петунья лишь беспечно пожимает плечами, прихлёбывая свой суп, с едва заметной самодовольной улыбкой на губах. — Что-то вроде того.