На языке цветов

Петуния почти уверена, что Ремус Люпин — оборотень, но её больше беспокоят экзамены. После возвращения с каникул она уже листала книги по магическим болезням в библиотеке, но знает, что его болезнь обостряется ровно раз в месяц. Однажды утром, когда она не могла уснуть, будучи уверенной, что провалит предстоящий экзамен по Истории магии, сидя на ступеньках, ведущих к её комнате, она увидела, как он вернулся в гостиную на рассвете, бледный как полотно и с впалыми глазами. Если бы ей сказали год назад, что один из её хороших друзей превращается в бешеного волка раз в месяц, Петуния не знает, как бы она отреагировала. Возможно, устроила бы истерику и потребовала бы забрать её из школы, которая позволяет посещать занятия сказочным существам. Но если Ремус — это Большой Злой Волк, то кем тогда является она сама? Злой Ведьмой, что пожирает детей и злобно хохочет на своей метле? Она не знает, что делать с этой информацией. Конечно, придётся поговорить с ним, но оценки кажутся ей более важными, ведь он явно покидает школу для своих превращений. Петунии не нравится быть единственной из её близкого круга, кто беспокоится об экзаменах. Марлин говорит, что не собирается «тратить время на переживания», пока не начнутся СОВ на пятом курсе, которые, как говорят, самые сложные из всех. Доркас по природе своей исключительна во всём, как Лили, так что, хотя она и учится, делает это довольно спокойно. Мэри уже смирилась с тем, что провалит Зельеварение и Трансфигурацию. Она должна была заниматься с Ремусом, но не может, потому что он — оборотень, и она знает, что если они останутся вдвоём, она что-нибудь скажет, и это будет катастрофа. К счастью, он занят репетиторством с Питером, который не перестаёт жаловаться, что его выгонят за неуспеваемость по всем предметам. Петуния отчаянно желает, чтобы его действительно выгнали. Она больше ненавидит его, чем Поттера или Блэка, которые, если и планируют провалиться, то делают это уверенно. Так что она проводит бесчисленные вечера, борясь с весенними простудами между полками библиотеки в компании необычной группы таких же одержимых: Эммелин Вэнс из Слизерина, которая в ужасных отношениях с такими девочками, как Саманта Булстрод и Виктория Нотт, с тех пор как она наложила заклятие на Саманту за то, что та назвала её отца предателем крови; Кингсли Шеклболт из Равенкло, который возглавляет их год по успеваемости, сразу за ним в списке следует Доркас; и Лори Макмиллан из Пуффендуя, который говорит Петунии с серьёзным видом, что его вдохновляет видеть, как студентка из маггловской семьи так серьёзно относится к учёбе. Это вызывает величайшее закатывание глаз у Эммелин и довольно раздражённый взгляд от Кингсли. Петуния уверена, что все трое намного умнее её, но ощущает определённое удовлетворение, когда Лори сдаётся и просит её помочь с его работой по трансфигурации. Семестр заканчивается в конце июня, и экзамены занимают последние две недели. Большинство людей готовятся с начала мая, и Петунии трудно предвкушать свой день рождения, когда на неё давят не три или четыре, а целых семь тестов. Однако утром 23 мая 1972 года Базил прилетает к ней за завтраком с подарочной корзиной от мамы, папы и Лили. В корзине находится набор серёг и ожерелья, настоящие украшения, а не детские. Лили нарисовала для неё миниатюру розовой петунии. Там также полно маггловских сладостей и открытка, слегка поношенная, но с котёнком на обложке. ПАПА написал внутри заглавными буквами: «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ПЕТ», а Лили нарисовала не одну, а целых две улыбающиеся мордочки под своей закруглённой подписью. — Это у тебя день рождения, Эванс? — Поттер внезапно наклоняется, прищурившись на открытку, а затем выпаливает: — Это твоя сестра, Лили? Петуния морщится, не понимая, что он задумал. — У тебя на галстуке желе, — говорит она. Он бросает взгляд вниз, затем пожимает плечами. — Её зовут Лили? — повторяет он, и Петуния раздражённо выпаливает: — Да! Чёрт, может, тебе ещё по буквам её имя назвать? Удовлетворённый, он снова садится, а Блэк громко бормочет: — Похоже, теперь тебе придётся перестать называть её Рыжей. — С днём рождения, Петуния, — говорит Ремус, бросая взгляд на Поттера. Петуния не может понять, почему Поттер говорит о её сестре, которую видел, возможно, три раза, когда они садились и выходили из поезда на Рождество и Пасху, и даже не хочет представлять, почему. Лили, как всегда, занята в школе, получает высшие оценки и играет Титанию в весенней постановке Шекспира. Но Лили также написала в открытке: «Увидимся на следующий оборот луны, Любимая!», так что, возможно, можно простить высшие оценки, главную роль и бесконечных друзей, о которых она пишет в своих письмах. Во время ужина Петуния вдруг замечает, что Марлин и Доркас нигде не видно, и Мэри с убедительным видом говорит ей, что они в кабинете Макгонагалл отбывают наказание за их спор на уроке. Это, конечно, наглая ложь, которую вы бы никогда не ожидали от такой кроткой и спокойной Мэри, которая широко улыбается, когда приводит Петунию в гостиную после ужина, где её поджидает засада из первокурсниц Гриффиндора. Там воздушные шарики, торт и толпа хихикающих девочек, окружающих её. Пэм Лейн заводит громкое исполнение «С днём рождения», Марлин заставляет её сесть и держаться подальше от учебников, и они все едят торт, за исключением Дебры Айзексон, у которой аллергия на яйца. Кэнди Дрисколл заставляет всех играть в «Правду или Действие», от которого Петунию, как именинницу, освобождают. Староста Алиса отгоняет любые жалобы мальчиков и старшеклассников на шум. Подобное они устраивали и на день рождения Марлин, который был перед Хэллоуином, день рождения Мэри был слишком рано в учебном году, а Доркас родилась в августе. Петуния немного ненавидит концепцию сюрпризных вечеринок, но быть в центре внимания на этот раз — ну, это ей нравится, даже если среди гостей есть такие девочки, как Агнес Шарп и Люси Торн, которые могут быть почти ужасны, когда решат докопаться до всех твоих комплексов. Но всё-таки это весело, и она ест торт, хотя он немного суховат, а она предпочитает клубничный чизкейк шоколадному. В этом месяце полнолуние выпадает на следующее воскресенье, и хотя Петуния не планировала никакого серьёзного разговора, он всё же случается, когда она спускается в гостиную около полуночи в субботу после кошмара в котором провалила все экзамены и у неё забрали палочку, и видит, как Ремус, слегка лихорадочный, развалился на диване. Он высокий, долговязый мальчик с паучьими конечностями, и его волосы свисают на глаза. — Будь осторожен завтра, — говорит она, не особо думая, или, наоборот, стараясь не думать вообще. Он смотрит на неё, открывает рот, но она говорит: — Я поняла всё в конце марта, но не хотела ничего говорить. Он опирается на дрожащий локоть, его лицо в свете огня превращается в маску ужаса. — Петуния… — Ты болен, — резко перебивает она его. — Тебе нужно отдохнуть. — Я не… — Ты болен, — повторяет она снова, и сама повторяет это для себя. Он болен. У него ликантропия. Никто не становится оборотнем по своей воле, книги это ясно дали понять. — Тебе нужно беспокоиться о более важных вещах, чем о том, что я проболтаюсь. Чего я не делала. И не буду. — Ты не Снейп, — простонал он. Петуния сузила глаза. — Он что, знает? — Нет, но он… он догадается. Возможно, худшее, что мог сделать кто-то с такием секретом, как думает Петунья, — это подружиться с Джеймсом Поттером, заклятым врагом Севера Снейпа. «Знай своего врага» должно было бы стать вторым именем Снейпа, и хотя Петунья никогда не видела, чтобы Ремус его провоцировал, он никогда не вставал на его защиту. Единственные защитники Снейпа — это его такие же странные друзья из Слизерина, Малсибер с Розье больше занимаются тем, что принимают ставки, пока даже Поттер и Блэк не начинают чувствовать себя неуютно. — Тогда тебе стоит быть очень осторожным, — говорит она после короткой паузы и решает испортить страницы, которые прочитала в библиотеке. Лили была бы в ужасе от того, что она портит библиотечную книгу, но люди важнее, чем книги. Ремус — её друг. Он знает её грязные секреты, о том, насколько она слаба, напугана и истерична, и теперь она знает его. Они квиты. Она сидит с ним почти до полуночи, прежде чем наконец отправиться обратно наверх. В воскресное утро его уже нет на диване, и за весь день она лишь пару раз мельком его видит. Они больше не говорят напрямую о его… состоянии… в течение многих лет. Петунья ненавидит обсуждать неприятные вещи так же, как и он. Но между ними возникает молчаливое, напряжённое понимание. Понимание, которого у него ещё нет с его друзьями. Это заставляет её чувствовать себя странным образом привилегированной. Начинаются экзамены и Петунья очень хорошо сдаёт трансфигурацию, неплохо — чары и защиту от тёмных искусств, с трудом справляется с зельеварением и историей магии, и так же плохо, как она и ожидала, с травологией и астрономией. Тем не менее, по сравнению с большинством людей, которых она знает, не считая многих из Когтеврана, её оценки достаточно хорошие. А затем всё становится размытым: сборы и поиски потерянных вещей, прогулки у озера и прятки под трибунами квиддича для обсуждения сплетен. Мародёры в отличной форме, и за два дня до отъезда они вовлекаются в короткую дуэль со Снейпом и Уилксом, прежде чем Фрэнк Лонгботтом сломя голову сбегает по лестнице, чтобы её прекратить; Снейп держится за рот, а Уилкс пытается раздвинуть ноги, которые заклинило. Петегрю усыпан волдырями, а у Блэка на щеке красуется элегантный шрам, который он носит как знак чести следующие два дня. Петунья с облегчением уезжает домой, но ей странно некомфортно от того, что Хогвартс опустеет, что все разойдутся по своим отдельным жизням, кто-то волшебной, кто-то маггловской. Доркас проведёт половину лета на симпозиуме по магическим путешествиям в Греции, где выступает её мать. Мэри ждет тесная квартирка и отец, который пьёт слишком много и, по меньшей мере, раз в неделю пробивает кулаком стену. Марлен ждут тренировочные квиддичные игры. А Петунью ждёт лето слежки за Лили и Снейпом Но поезд всё равно здесь, чтобы увезти их из одного мира в другой, и Петунья садится в него. Она отчаянно пытается сравнить ту девушку, которая села в этот поезд в сентябре, с той, что сойдёт с него в июне. Ей кажется, что она не изменилась, но она знает в глубине души, возможно, в тех же венах, что пульсируют недовольным синим цветом на её тонких запястьях, что она изменилась. Она больше не прячет свою палочку и не отказывается смотреть на учебники. Её руки больше не сворачиваются от отвращения при мысли о заклинании полета или воспламенения. Когда она использует магию, она ощущает её как покалывание в пальцах. Ей это нравится. Ей нравится знать, что она там, внутри, ждёт, пока она на неё обратится. В этом есть что-то успокаивающее, как и в Хогвартсе. Он стоит уже тысячи лет. И он будет там в сентябре, чтобы снова её принять. — Эй, Эванс, — говорит Блэк, протискиваясь мимо неё, когда все выносят свои вещи из поезда. — Да? — отвечает она, особо не глядя на него, в то время как Марлен заставляет своих братьев взять багаж, а Доркас говорит Мэри какую-то хитрую, утончённую остроту, которая выводит её из хандры. В её тоне слышится чуть ли не самый оптимистичный оттенок, что для неё редкость. Блэк смотрит на неё, с нетерпением ожидая резкого ответа, который он мог бы обыграть по-своему. — Осторожнее, — наконец говорит он, — если слишком много будешь улыбаться, люди могут подумать, что тебе весело. — Отстань, Блэк, — фыркает она, и его улыбка широка, беспечна и, как ни странно, искрення, хотя она знает, что предназначена не ей, а её реакции. Он неторопливо уходит к своей угрюмой семье, всё ещё в гриффиндорском галстуке и рубашке, которая была в моде, возможно, в 1928 году, не позже. И вот Лили здесь, разрываясь между тем, чтобы говорить без умолку, и тем, чтобы терпеливо вытаскивать Снейпа, всё ещё мрачного после унизительной дуэли, из его скорлупы. Она решает остановиться на том, чтобы метнуть в Поттера взгляд, способный заставить взрослых мужчин испытывать стыд, когда он что-то выкрикивает им вслед, и притянуть Петунью к себе одной рукой, взяв за другую руку Снейпа. — Я по вам скучала, — говорит она. — Какая наглая лгунья, — Петунья осознаёт, что только что пошутила, но слишком поздно, потому что Лили уже начинает свой монолог: «Кто ты такая и что сделала с моей сестрой?» Снейп отдёргивает руку, и, не зная, что делать, когда две сестры общаются так, как могут только сестры, скрывается рядом с матерью. Петунья могла бы смотреть ему вслед с торжеством, но она слишком занята, наслаждаясь звуком смеха Лили, поднимающегося к сияющему закату под стеклянным потолком.