Давление

      Переливающийся всеми цветами радуги пузырёк воды мирно колыхался в такт шатающемуся, сделанному на скорую руку столу. Дайнслейф споро выводил на чудом найденной в сумках бумаге магические формулы тайного языка и круги Хемии, пытаясь вспомнить и воспроизвести запретное на территории Тейвата заклятие. Память послушно сдавалась под усердным натиском, отрицая, пусть и на время, эрозию и вылавливая из прошлого по крупицам познания в канрийском искусстве манипулирования материей.       А все потому, что Итер умудрился припомнить детали его противостояния с неизвестной богиней — чьё описание даже Дайнслейфа заставило задуматься и искать источники ещё и по этому направлению. Они с путешественником на удивление активно сотрудничали в последнее время: похоже, Итер действительно обдумал всё, что происходило в Разломе, и сделал выводы… Хранитель ветви, пожалуй, не возьмёт на себя ответственность сказать, правильные ли то были выводы, или нет. Единственное, что имело значение — продвижение вперёд: и в контексте противостояния с Орденом, и в плане спасения Тейвата.       А теперь их снова объединила общая цель: пусть ненадолго, но разбить печать неизвестной богини на силах Итера. Дайнслейф в прошлом пытался найти путь к исцелению от проклятия в Хемии: временная передышка замедляла, иногда обращала вспять, но в итоге лишь отсрочивала неизбежное обращение в монстра. Но в нынешнем случае природа проклятия и печати одинаково божественна — и там, где не получилось исцелиться, непременно получится хоть на пару часов раскрыть истинный потенциал путешественника. И хотя тот справедливо опасался, что его силы были запечатаны не просто так, это лишь подогревало, казалось бы, давно угасший, но ныне неожиданно оживший типично канрийский интерес Хранителя ветви к неизведанному. Возможно, иной учёный-алхимик смог бы помочь лучше, чем, пусть и капитан королевской стражи, но всё-таки воин — но выбирать им не приходилось.       Вода, каким-то чудесным образом добытая Итером из перевёрнутого фонтана в городе погибшей цивилизации, представляла собой главный реагент, катализатор для будущего заклятия: Дайнслейф совершенно не представлял, как можно было забраться под самый потолок-пол без крыльев или возможности полёта, но путешественник раз за разом подтверждал неординарность своего ума. И слова его маленькой спутницы о том, что она и пальцем не коснётся этой «жижи», лишь подтверждали, что Итер полез наверх лично. К слову, пузырёк пришлось перевернуть, ведь вода, даже давно разделённая с местом своего истока, продолжала придерживаться верхних поверхностей и каждый раз грозила просочиться через пробковую затычку.       — Готово? — нетерпеливо, уже в который раз спросила Паймон, с тихими трелями от левитации перелетая то от Дайнслейфа к путешественнику, то обратно. Её можно понять — не каждый раз люди настолько наглеют, чтобы взять на себя смелость разбить божественные оковы. И если Хранителя ветви эта нетерпеливость лишь забавляла, то вот Итер каждый раз нервно огрызался. Волнение прослеживалось даже по жестам и позе, не говоря уже о голосе: сидя сгорбившись на каменном полу, юноша то и дело кусал губы, судорожно что-то выписывал из книг, в спешке марал листы бумаги чернилами и в раздражении комкал и отбрасывал их прочь. Даже перо сломал, и, сам удивившись такому повороту, на пару секунд ошарашенно уставился на сломанный очин.       — Итер. — Путешественник вздрогнул, словно очнувшись. — Ты сделал достаточно, иди отдохни.       — Но я…       — Тебе ещё испытывать на себе итоговый результат, — мягко заметил Дайнслейф, отрываясь от работы и подходя чуть ближе. — А это в десятки раз сложнее, чем что бы ты сейчас ни делал.       — …наверное, ты прав, — Итер снова покрутил в пальцах сломанное перо и отложил его в сторону. — Точно справишься?       — А ты хорошо разбираешься в Хемии? — последовал чуть ироничный ответ.       Путешественник наигранно-обиженно надул губы, но протянутую руку принял. Дайнслейф с лёгкостью поднял миниатюрного Итера: и как только в таком теле умещалась сила, способная потягаться с Архонтами? Хранитель ветви был много наслышан о противостоянии сёгуну Райден и о той роли, что в том была уготована Итеру…       — Держи, — юноша протянул исписанные листы. — Тут всё, что я смог вспомнить из встречи с ней. И немного из того, что я знаю о магии вне Тейвата. Может, пригодится.       — Благодарю.       Дайнслейф мельком глянул на текст — и взгляд тут же уцепился за странность.       — Ты упоминаешь, что она появилась над вами из странного портала буквально из ниоткуда.       — Ну да, — последовал глухой ответ — Итер планировал улечься прямо в каверне, которую они нашли в попытках уйти поглубже в землю и подальше от взора Селестии. Уже распластав на земле спальный мешок, путешественник обернулся. — Что-то не так?       — Как вы в таком случае с ней сражались?..       — В воздухе, очевидно, — Итер встретился взглядом со скептично настроенным Дайнслейфом, сложившим руки на груди.       — Только не говори, что вы с Люмин умеете летать.       — У нас есть крылья, так что да, — и увидев нарастающее недоуменное удивление собеседника, путешественник расплылся в улыбке. Хранитель ветви стоял с крайне нетипичным для него выражением лица и молча уставился на Итера, словно взвешивая — а не подшучивают ли над ним?..       — Правда?! — резко ворвалась в разговор молчавшая до того Паймон, занятая поглощением съестных припасов. — А какие? Как у птицы? Как у дракона? У летучей мыши? А большие? Одна пара?       — Ну… Как сказать…       — Если повезёт — сами увидим, — Дайнслейф прервал ответ заваленного вопросами Итера. — Так что отдыхай.       Путешественник благодарно улыбнулся и наконец лёг, укрываясь лёгким покрывалом с головой. Фея, чуть поворчав из-за неудовлетворенного — опять! — любопытства, исчезла в звёздном облаке.       Хранитель ветви вернулся обратно к столу, но формулы совершенно не шли, уступая место роящимся мыслям. Он то и дело косился на уже мирно посапывающего Итера, гадая, действительно ли тот спит, доверяя жизнь Дайнслейфу, или всё ещё настороже. Ведь будь у Хранителя такое желание — он без особых усилий смог бы прервать жизнь путешественника, даже не нарушая его сна. Но не стал бы. Банально не смог бы поднять меч на беззащитного. Дайнслейф облокотился на стол обеими руками и прикрыл глаза.       Почему у него вообще появлялись такие мысли? Мальчик доверял ему, даже больше, чем следовало бы. Неужели всё же помнил?..       Они вместе с Люмин часто посещали канрийскую главную лабораторию, куда был заботливо перенесён метеорит со спящим, едва заметным снаружи Итером. Удивительное зрелище, на самом деле. Дайнслейф, тогда ещё лишь офицер королевской стражи и едва метящий в капитаны, приставленный к иномирной гостье, помнил, как девушка сидела рядом, а то и на метеорите, и с готовностью пересказывала тёплому не то камню, не то органическому материалу всё, что происходило с ней во внешнем мире. И если было время подождать и присмотреться, то метеорит действительно пульсировал, переливался, вероятно, отвечав на некие внешние раздражители. Алхимики — и не только они — бились над этим камнем и перепробовали все возможные инструменты и элементы в попытках хотя бы повредить наружную оболочку.       Дайнслейф иногда тоже принимал участие в этом разговоре на два с половиной человека. Дополнял рассказ Люмин, повествовал о чём-то своём или читал случайные книги, взятые из ближайшей библиотеки. Хотя библиотекарь, недовольный забором книг неизвестно куда, периодически напрашивался следом, гневно сверкая огненно-рыжими глазами, и, неожиданно, также проявляя интерес к метеориту. Казалось, что запертый в нём Итер прислушивался к каждому звуку, несмотря на отсутствие внешней реакции. Кто-то беспокоился о состоянии юноши, без еды и воды, но Люмин заверяла, что всё в порядке — оболочка защищала тело внутри стазисом. Правда, делиться деталями такого интересного механизма девушка не спешила, хитро сворачивая диалог на любой попытке вызнать у неё что-то вдобавок к сказанному.       Дайн лишь усмехался, уводя Люмин подальше от особо любопытных. Они прошли вместе почти весь Тейват… И чудовищно плохо расстались. Когда Дайнслейф наконец смог вырваться из круговорота начавшегося ада — было поздно: метеорит оказался разбит, погасшие безжизненные осколки рассыпаны вокруг, и нигде ни следа близнецов. Ему так и не удалось познакомиться со вторым…       Конечно, позднее Люмин показалась, причём на стороне новоявленного врага из Бездны; а вот Итер исчез отовсюду. Хранитель ветви пытался найти его, в том числе и как союзника — и лишь спустя пятьсот лет лично встретил его в таверне Монда, уже успев ознакомиться с послужным списком активного и любознательного юноши. Случайность, чудо, совпадение? Или вообще божественная насмешка?       Итер был совершенно другим. Близнецы, похожие внешностью, характером и душой — но с разными взглядами; настолько, что даже удивительно, что они родственники.       Хотя, может, проснись парень вперёд своей сестры — тоже бы выбрал путь разрушения. Люмин видела мировую войну с чёрным бедствием и его монстрами, прожила её вместе с народом Канри’а, с людьми Тейвата, Итер же — нет.       Дайнслейф тихо выдохнул и силой заставил себя думать о чём угодно ином. Пусть воспоминания изъела эрозия — то, что осталось, не менее болезненно для него. Редкие счастливые моменты слишком глубоко запали в душу — и оттого, окруженные лишь болью и потерями, воспринимались совершенно не светлыми и ностальгичными, а словно существовавшими в насмешку над всем, что ему довелось пережить.       Строчка за строчкой, лист за листом — заклятие почти завершено, осталось лишь вывести его на чистом листе и подогнать под печать на силах Итера. А для этого нужен слепок энергии внутри тела, благо, что получить его можно совершенно безболезненно; если постараться, даже не разбудив спящего путешественника. Дайнслейф распахнул объединённые листы с почти завершенным кругом Хемии и отошёл от стола, разминая плечи и спину. Даже если оно не сработает, не даст нужных результатов — было неплохо размять память и, хоть и ненадолго, почувствовать себя нормальным, забыв про бессмертие и эрозию. Он аккуратно коснулся кончиками пальцев линий проклятия на шее — медленно, но верно оно подбиралось к голове, несмотря на все предпринятые меры. Вздох. Хранитель потёр ладони — перчатки, как и плащ, он заблаговременно снял ещё в самом начале, справедливо рассудив, что при кропотливой работе они станут только мешаться… чем тогда заслужил внимательный взгляд Итера, исподтишка рассматривавшего полностью покрытую проклятием и из-за того мерцавшую глубоким синим руку.       Похоже, что будь его воля — он бы и потрогать попросил, с учётом настолько заинтересованного вида. Но осторожничал, или не хотел нарушать личных границ, чем явно был не слишком доволен. Да и сам Дайнслейф не помнил, чтобы они часто физически контактировали — кроме пары рукопожатий и прикосновений к рукам и плечам. Не более.       Итер тактильный — он давно наблюдал за ним, и путешественник почти никогда не упускал возможности получить человеческого тепла… за что его желала — во всех возможных смыслах! — половина Тейвата, и Хранитель хорошо это понимал. Как и то, что его брала злость за любой вечерний пьяный разговор в «Доле Ангела», когда дело доходило до обсуждения Итера. Он невольно сжимал кулаки каждый раз, когда кто-либо похабно высказывался о путешественнике или затрагивал подробности его личной жизни… которой и не было — Итер тотально избегал любых отношений теснее близкой дружбы. Если к флирту он был привычен — считал это лишь за очередные шутки, прекрасно, впрочем, понимая, куда они могли бы завести — то вот от более явных проявлений интереса к его персоне он просто-напросто сбегал, подальше и достаточно надолго, так, чтобы интерес угасал.       Дайнслейф понимал его: известность одновременно со всеми своими плюсами оказывала медвежью услугу, ему ли не знать… Хотя это не мешало Хранителю искренне желать преподнести урок всем наглецам, жаждущим заполучить юного путешественника в свои руки: неважно, из благих ли то побуждений или нет, или что Итер спокойно может постоять за себя и свою сохранность.       Он скривился и потёр переносицу — неожиданно вспыхнувшая искра собственничества удивила даже его. С Люмин было проще, её не надо было защищать подобным образом — но и она не была так привязана к Тейвату, а канрийцы не позволяли себе подобных выходок в её сторону. И сама девушка казалась мощнее и холоднее, в отличие от постоянного позитивного и очаровывающего каждого встречного на его пути брата.       Тем не менее — ему далеко не легче даётся этот путь, со своими трудностями и подводными камнями. У Итера есть сильные союзники, надёжные товарищи — опора в долгом изнурительном путешествии, когда в каждом городе его ждут как родного. И это правда в некоторой степени: он действительно породнился с Тейватом всего за два года… а ведь Итер ещё и большей части континента не прошёл! Дайнслейф слегка завидовал юноше и его маленькому компаньону, хоть и с примесью грусти — обернулось ли бы всё по-другому, не случись прорыва барьера…       Итер пошевелился во сне и тихо простонал. Ему ещё и снилось что-то? Удивительно. Хранитель ветви склонился над лежанкой и протянул руки ближе, взывая к силе заклинания: аккуратные линии неземной синей энергии почти бесшумно формировали над ладонями золотистый шарик энергии. Дайнслейф с интересом наблюдал за процессом: золотой оттенок совсем не похож ни на один из элементов Тейвата, даже тех, что были под запретом Небес. Энергия пульсировала в такт биению сердца — спокойно, размеренно, постепенно увеличиваясь в размерах.       Но вот потоки резко пошли помехами — и мужчина вздрогнул, когда по шарику начали проходиться красные молнии, а сердцевина сжалась в иссиня-чёрный сгусток, излучая тьму и одновременно испуская яркий свет, проходящий по краям сферы тени. И, конечно же, вокруг шара скапливались до боли знакомые Дайнслейфу красно-чёрные кубы. Свет вырывался из хватки сердцевины неровными прядями, оседая горячими частичками энергии на коже обомлевшего Хранителя. В итоге у него на руках образовалась необъяснимо сложная структура, многомерная и постоянно менявшая форму так, что невозможно было предугадать алгоритм пульсаций. Всего лишь копия, осколок, фантом от настоящей души, но мощный настолько, что для его удержания приходилось прилагать силу.       Канрийские алхимики могли разложить душу человека на составляющие и углядеть, какая именно часть отвечала за пользование элементами, а какая — за характер и умственные способности. Но смотря на это «нечто», Дайнслейф сильно сомневался, по силам ли было бы учёным разложить на формулы прообраз Итера… И реально ли это вообще сделать, с учётом специфической формы и прочих неожиданных особенностей.       — Вот тебе и «просто путешественник по мирам», — протянул он шёпотом себе под нос и вернулся к столу. Шипение энергий не разбудило Итера — объяснить ему происходящее было бы затруднительно. Да и юноша, судя по его душе, мог бы рассказать немало интересного про себя.       А теперь предстояло вычленить конкретную формулу для места наложения печати, и всё закончено — по крайней мере с первой частью. Это проблем не вызвало: красные кубы довольно чётко показывали нужное место и даже вырисовывались в некий узор рядом с заблокированной ими сердцевиной души. Теперь и Дайнслейф разделял опасения Итера, что что-то могло пойти не по предсказанной траектории — уж слишком мощным было то, что скрывала под собой божественная печать. Неужели оба путешественника тоже боги?..       Хранитель покосился на лежанку с притихшим Итером — внешне человек. Изнутри — тоже, за исключением внезапно оказавшихся в наличии крыльев. Помощнее, чем среднестатистический носитель Глаза Бога, да, но с Архонтом один на один не справлялся. Закрывающий механизм печати настолько силён? Кем же тогда должно было быть божество, её наложившее? Неужели некто, кто стоит главным в иерархии Селестии?..       По коже прошёлся холод, и Дайнслейф поджал губы, стараясь писать на чистовом варианте заклятия как можно ровнее. Укол страха, как же давно он не чувствовал подобного! Идея с вмешательством больше не казалась подкупающей и сулящей ответы на все вопросы: лишь нарастал уровень риска, да и… Кто знает, кем на самом деле окажется Итер? Может, он сразу же встанет на сторону сестры! А с освобождённой силой…       Дайнслейф помотал головой, прогоняя наваждения из-за всё больше усиливавшегося волнения. Без толку гадать. Тем более, что отступать уже поздно: круг был завершён.       Найти достаточно ровную поверхность, начертить его на каменистой земле, обрисовывая сверху чёрной краской. Почти четыре метра в диаметре — огромный, но и цели у них соответствующие. Проверить окрестности — но никого живого на такой глубине нет, даже Ордена, даже элементальных сущностей. Лишь они втроём — грешник, фея и чужеземец. Ему невесело подумалось, что им в команду не хватало лишь Предвестника Фатуи и члена Ордена Бездны… Ну и, возможно, какого-нибудь забытого, сумевшего выжить в войне Архонта.       Катализатор занял место перед кругом, там, где будет стоять сам Дайнслейф и контролировать происходящее. Он вздохнул — ну да, «контролировать», знать бы ещё, что будет происходить и на что обращать внимание…       Самое чудовищное, что может случиться — к ним отправятся из Селестии на зачистку. И вот тут уже ни Бездна, ни Архонты не спасут — только если бежать в другой мир, снова нарушая закрытые границы Тейвата. Но… Селестия давно не следила — или не хотела следить — за происходящим: иначе бы не дала бы забрать Гнозисы, не дала бы существовать Ордену и Фатуи и вмешалась бы во множество других вещей, за которыми, в теории, боги Небесного престола должны были следить. Давало пищу для размышлений, в том числе и из-за того, что божества и их планы следовали за Итером по пятам, не давая продыха. Уж слишком активно его пытались ввязать в общую битву, то ли как пешку, то ли как козырь…       И это пугало. Путешественника хотелось взять в охапку, сбежать вместе с ним и спрятать подальше от взора всего живого, защитить, укрыть, не дать погаснуть этому маленькому солнцу, спустившемуся на проклятую землю, сохранить счастливую улыбку и спасти хоть одну светлую душу от жуткой судьбы быть разорванным этим жестоким миром… Дайнслейф резко поднялся с колен, выдыхая сквозь зубы. Снова поймал себя на непозволительных мыслях, снова пришлось напоминать себе держать дистанцию. Рано или поздно проклятие одолеет его волю, сколь крепкой она бы ни была: он станет монстром, похуже тех, что до того встречались ему на пути. Нечего даже и мечтать о хорошем конце для себя, особенно рядом с Итером. Особенно после того, как он обжегся об ослепительно яркую Люмин, что потухла, пав в Бездну, но обрела новую жизнь как её принцесса. Дневное знойное солнце, что оказалось сокрыто красной луной в затмении, роняло тень на всё то, что ранее грелось под его лучами…       Хранитель посмотрел на переливавшуюся синими прожилками руку, сжал кулак и направился обратно в их убежище. Юноша всё ещё спал, похоже, что сильно устал за это время, раз даже тревога не прерывала его отдых. Дайнслейф сел рядом с ним, осторожно убирая с безмятежно-спокойного лица светло-пшеничные пряди чёлки. Даже оттенок волос другой, чем у сестры: более тёплый и яркий; и правда, спустившееся на землю солнце, что дарит тепло каждому встречному на пути. Даже такому увязшему по горло во тьме, как он.       Ладонь коснулась щеки Итера, легко поглаживая нежную кожу самыми кончиками пальцев: не приведи звёзды, разбудит, а объясняться Хранителю не хотелось. Не время, не место — да и мальчику так будет лучше. Чем дальше от него — тем меньше боли, причём им обоим.       Да и когда всё закончится — совсем не факт, что Итер решит остаться на Тейвате, а не продолжить свой путь дальше, с Люмин или без неё. Дайнслейф не хотел сковывать его, быть балластом, тянущим путешественника вниз, связывая его лишь с одним местом в безграничной вселенной. По крайней мере, это словосочетание он слышал от Итера, когда тот по привычке начал болтать о том, какие миры посещал.       Этот мальчик мог бы потягаться в знаниях с мудрецами Канри’а, причём на равных — хотя, конечно, практическая польза иномирных знаний была под вопросом. И даже так — пережитое им могло запросто заткнуть за пояс самых опытных из путешественников Гильдии. А уж его рассказы про звёздное небо вне Тейвата… Дайнслейф до сих пор помнил счастливое и довольное лицо Итера, когда он впервые показал Хранителю облачка созвездий на своих ладонях. И то, как светятся физически проявившиеся золотые заклятия, произнесённые на родном языке путешественника — но они быстро пропадали, вызывая забавную ругань у юноши, который постоянно жаловался на бедную чистой энергией почву Тейвата, что не могла долго поддерживать силу запретного элемента Света.       И то, как внимательно, но незаметно, Итер следил за его, Дайнслейфа, реакцией — и как буквально сиял, когда видел интерес у собеседника. Мальчик тянулся к нему всеми возможными способами и одновременно держал дистанцию, не позволяя себе ничего лишнего. За это его хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать — Итер был бы счастлив, если бы Хранитель ветви так сделал. Но нельзя. Только не снова.       Привязаться, чтобы потом потерять.       Дайнслейф прикрыл глаза — тёплые воспоминания снова сменились поволокой боли и тоски. Да и не хотелось даже предполагать, что о таком дистанцировании думал сам юноша… Он убрал ладонь от лица Итера и аккуратно потряс его за плечо. Пора.       — Итер, проснись, — и встретился взглядом с сонным путешественником.       — Уже всё, да? — он потёр глаза и приподнялся на лежанке, осматривая пещеру.       — Снаружи, — Хранитель сразу понял, что искал Итер. — Приходи в себя, скажешь, как будешь готов.       И привычным жестом потрепал волосы юноши, поднимаясь и возвращаясь к столу. Лишь разбирая черновые листы заклятия, Дайнслейф осознал, что именно совершенно бессознательно сделал; мысленно выругался и сквозь опущенные волосы пытался высмотреть реакцию путешественника. Тот всё ещё сидел на спальном месте, а пальцами в задумчивости перебирал пряди на голове. Затем вздохнул, встал и взял заплечную сумку.       — Я умоюсь и приду, — сообщил он вслух и, не дождавшись ответа, вышел из пещеры.       Хранитель ветви прикусил щеку изнутри. Сколько было слов и ожиданий, «ни разу», «буду держаться подальше»! А в итоге? Сам же и нарушил взаимовыстроенные границы! Снаружи послышались звуки возни — плеск воды и шуршание одежды.       — А чего круг большой такой? Я вроде поменьше… Или надо будет лечь? — светлая голова выглянула из-за каменистой стены.       — Если хочешь — ложись, но я бы не рекомендовал, иначе сотрешь символы. Я и сам не ожидал, что оно выйдет настолько объёмным… — Дайн поднял в руке стопку листов, словно в доказательство своих слов.       — Ладно… — Итер держал в руке плащ и белый шарф, не уверенный, стоило ли надевать их обратно. Смерил взглядом и положил на лежанку — целее будет.       — Я бы попросил тебя снять всё выше пояса — на тело тоже необходимо нанести путевые руны, чтобы синхронизироваться с формулами в круге, — Хранитель посмотрел на чернила на столе — за неимением специальной краски придётся так. Позднее, конечно, отмывать путешественника нужно будет в тёплой ванне с мылом… Но это потом. Он старался не думать о том, насколько это смущающая процедура для Итера — тот в ответ на просьбу странно хмыкнул, быстро снял с себя озвученное и теперь ёрзал по лежанке, пытаясь не прикрываться руками.       Хотя стоило бы в первую очередь подумать про свою реакцию — на прикосновение к тёплой, даже горячей после сна коже собственное тело отозвалось приятной пульсацией около диафрагмы. За прошедшие годы Дайнслейф хорошо держал лицо, и каменное выражение не подвело и сейчас. Лишь нахмурился, пытаясь сосредоточиться и затолкать все скопившиеся за пятьсот лет одиночества неподобающие мысли подальше. Под кисточкой Итер чуть дёргался, закусив нижнюю губу — щекотно, и это ещё только плечо.       Самое главное — не смотреть друг другу в глаза, и путешественник, опустивший голову, похоже, тоже это понимал. Особенно, когда Хранитель ветви стал выводить руны на груди и животе, левой рукой придерживая дрожащее тело за талию. Слишком много тактильного контакта от обычно холодного и отстранённого Дайнслейфа — он заметил ещё и покрасневшие уши, пока Итер старательно смотрел куда угодно, только не на мужчину перед ним. Очаровательно и запретно, и только силой воли можно было удержаться и не исследовать ладонью бок чуть ниже. Красивое поджарое тело, нежно-персиковая кожа, местами украшенная белыми и красноватыми линиями тонких шрамов, чуть лоснящаяся от тревоги и смущения, ровные, аккуратные ключицы, а ещё постоянно отвлекающий открытый животик и висевшие на бёдрах штаны, открывавшие вид на поясничные ямочки…       Он мысленно одёрнул себя — вот не хватало ещё догола раздеть путешественника в своих фантазиях! Голова нужна была ясной, а разум холодным. Любая ошибка в этом деле будет стоить им не только жизни… Эта мысль отрезвила, и руны были отрисованы ещё быстрее, чем планировалось.       — Паймон звать не будешь? — Дайнслейф отошёл, давая Итеру пространство и чуть отдыха от не самого неприятного, но нервного процесса. Тот потёр затылок, всё ещё не желая поднимать взгляда.       — Ну, она обещала сама появиться. Паймон точно не пропустит такое зрелище.       — «Такое»? — с ехидцей переспросил Хранитель и путешественник замер. — Значит, ты всё же знаешь, какой силой наделён?       — …а должен не знать? — проворчал в ответ Итер. — Да и не то, чтобы я много помню. Заодно и сам увижу, как я выгляжу.       — Ещё и внешность поменяешь, надо же, — Дайнслейф не смог сдержать улыбки, увидев одновременно совсем смутившегося, недовольного, тревожного и, несмотря ни на что, предвкушающего дальнейшее путешественника, который из-за беспокойства проговаривался всё больше.       — Вы ещё не начали?! — фея появилась, как обычно, из звёздной дымки, в который раз озадачив Хранителя. Как это вообще работало? Что это за магия такая и магия ли вообще? И похоже, что в этот раз его недоумение заметили.       — Мне интересно, а почему она…       — Можешь даже не пытаться.       — Это секрет! — одновременно выдали и Итер, и Паймон, сразу же предугадав вопрос, чем совсем озадачили Дайнслейфа. Ну конечно они будут отвечать вместе, за столько времени путешествий: но этот милый факт почему-то странно-неприятно кольнул почти физически, чуть ниже солнечного сплетения. Хранитель отвёл взгляд, благо, что его собеседники отвлеклись.       — Тебе, кстати, идёт! — критично осмотрела руны Паймон, сложив руки на груди и облетая вокруг юноши.       — Ага-ага, потом будешь помогать мне это оттирать. К татуировкам я пока не готов.       — Э-э? Ну уж нет, сил Паймон не хватит на такое!       — Даже за рыбные шашлычки?       — Даже так! — Паймон обиженно надулась, пусть и предложение, судя по её виду, было крайне привлекательным. — И вообще, почему сразу я? Вот кто нарисовал — пусть и помогает тебе отмываться!       Итер поперхнулся воздухом и чуть покраснел, похоже, в красках представив себе, как это могло бы выглядеть. Не то, чтобы Дайнслейф отказал ему, обратись тот с подобной просьбой: но снова смущать путешественника? Особенно пока они не настолько близки, чтобы разгуливать друг перед другом в одном исподнем. А Паймон в это время, быстро осознав, что ляпнула что-то не то, сменила тему на пространные рассуждения о том, какой может быть настоящая сила Итера.       Круг Хемии выделялся даже в полумраке пещеры, чёрными линиями словно выжигая камень вокруг. Хранитель успел подтащить сюда фосфоресцирующие обломки — хоть какой-то свет, раз уж факел у них только один, и то, из Адъюванта Итера. Но как только активируется круг — освещения будет в достатке, в этом сомневаться не приходилось.       Дайнслейф занял место у основания, около самого большого скопления рун, складывавшихся в длинные предложения по всей внешней окружности. Итер стоял рядом с ним, пока колеблясь вступать на обозначенное для него место: его руки дрожали, пальцы то и дело складывались в кулаки, хотя внешне он стойко держал лицо. Хотя, когда большая, жёсткая ладонь сжала его пальцы — Итер вздрогнул и чуть испуганно уставился на Хранителя ветви.       — Всё будет в порядке, я прослежу. Не волнуйся. — Прямо сейчас путешественник нуждался в поддержке, и Дайн не видел ни единого повода этой поддержки не оказать. Перед лицом полной неизвестности даже самая храбрая душа содрогнётся и отступит.       И Итер оценил. Тепло, но скромно улыбнулся, аккуратно переплёл пальцы, поглаживая подушечками шероховатую кожу окутанной проклятием руки.       — Спасибо… — последовала тихая фраза. Он отвёл взгляд и, чуть погодя, разжал пальцы, деликатно уйдя от физического контакта. Затем с кошачьей грацией — неудивительно, учитывая, что на нём из одежды остались лишь широкие штаны, а по земле он ступал босиком — последовал в круг, на носочках переходя линии и пытаясь не задеть краску.       — Дайн… — вдруг подала голос Паймон, как только Итер отошёл достаточно далеко.       — М-м, что такое? — Дайнслейф поднял взгляд с бумаги в руках на фею, чем-то крайне взволнованную.       — Ты точно уверен в этом? Ну, в том, что всё сработает как надо?..       — Поздновато для сомнений, — он вздохнул. Она ведь прекрасно осознавала, что даже если и было бы, что скрывать — он бы не стал об этом распространяться.       — Итер, он… ну… Доверяет тебе. Я не хочу, чтобы с ним… ну… что-то случилось…       — …что-то случилось из-за меня, — Хранитель ветви закончил предложение за мнущуюся Паймон. — Поверь, в моих же интересах обеспечить ему должную безопасность.       — А без этого ритуала никак?       — Повезёт — получим ответы на все наши вопросы пораньше. Не повезёт — что ж, заклятие просто не сработает. Мы слишком далеко ото всех, кто может следить за нами, к тому же, я обошёл территорию несколько раз и предпринял соответствующие меры, если кто-то всё же решит объявиться в самый неподходящий момент, — Дайнслейф резко приблизился к ойкнувшей Паймон. — С чего вдруг такие вопросы именно тогда, когда всё уже подготовлено?       — Я просто беспокоюсь… — она скрестила руки на груди, но выглядела не раздражённой, как обычно, а… Более испуганной? — Он правда тебе верит. Тебе и тому, что ты делаешь.       — А ты нет?       — А… Э-э-э… Предпочитаю относиться ко всем с долей подозрения! И к тебе тоже! — выкрутилась не ожидавшая настолько прямого вопроса фея.       — Даже к тем, кто может тебя накормить? — Дайнслейф едва сдержал улыбку, увидев, как на лице Паймон отразились раздумья.       — А ты умеешь готовить, что ли?.. Так, стоп, подожди, это не так работает!       Хранитель не выдержал и громко усмехнулся, привлекая внимание сосредоточенного на рунах вокруг Итера.       — И ты туда же! — возмутилась малышка, уперев руки в бока. — Ну сколько можно!       — Вы чем там занимаетесь?       — Разряжаем обстановку, — с долей веселья в голосе ответил Дайнслейф. — Ты готов?       — Насколько это возможно… — Итер говорил вполголоса, но вполне различимо. — Давай.       — Отлети подальше от круга, — предупреждение уже для Паймон, которая не замедлила воспользоваться советом.       Хранитель откупорил бутыль с катализатором — воду пришлось контролировать с помощью магии проклятия, иначе она снова устремлялась наверх. Лента из энергии обвила круг основы, активируя его.       Воздух затрещал, тьма отступила от золотисто-голубого света, рванувшего от основы по чёрным меткам дальше. Итер сидел на коленях в центре и настороженно наблюдал за вступавшим в силу заклятием. Дайнслейф раскинул руки перед собой — так проще удержать формулу, если что-то пойдёт не так. Однако на удивление всё шло гладко, разве что кроме неожиданного цвета круга — Хранитель ожидал увидеть белый или тёмно-синий оттенок. Похоже что магия синхронизировалась с силой Итера — иного объяснения он и не видел. Сам путешественник сидел спокойно, несмотря на отражавшие свет руны на теле.       Минута, две, пять. Время тянулось словно мёд, растягивалось в ожидании… хоть чего-нибудь. Слишком долго. Заклятие боролось с чем-то на границе отведённых ему сил — то и неудивительно, если они действительно имели дело с божественной печатью на божественных же способностях.       Треск.       Гудение.       Заклятие под рукой дёрнулось — и Дайнслейф, прикрыв глаза и сосредотачиваясь на внутренних ощущениях, с усилием стабилизировал его, отдавая взамен энергию от себя, не тратя силы катализатора-воды. Но после нескольких «брыканий» абсолютной стабильностью пришлось пожертвовать ради запаса энергии на другие непредвиденные случаи. Он нахмурился и кинул взгляд на центр круга.       Замер, похолодев.       Итер согнулся почти пополам, одной рукой совершенно неслышно скребя по камню, а другую прижав к груди настолько сильно, что были видны вздувшиеся вены. Бледный, взмокший, с приоткрытым в немом крике ртом и…       С чёрными, пульсирующими путами вокруг себя.       Круг зашёлся багрово-алым, по окружностям поднимались острые отсветы энергии. По всей поверхности заклятия поднимались красно-чёрные кубы и с шипением-всплеском лопались.       — Дайн! Дайн!!! — он с усилием повернулся на приглушённые вопли Паймон, отмечая, что его, похоже, оглушило грохотанием и треском от круга. — Что происходит?!       — Ты… Не поверишь… Но… оно стабильно, — сам не веря, он проверил потоки энергии и… Всё шло по формуле, чётко и безотлагательно. Лишь с одной поправкой на мощность выпускаемой силы, что заставляла прикладывать всё, лишь бы удержать выпуск под контролем и не подорвать пещеру одним мощным выбросом. Итера же было почти не видно за завесой черноты, изредка прерывавшейся лиловыми и багровыми молниями.       На руки навалилась непомерная незримая тяжесть, и контроль дрогнул. Тело напряглось, каждая мышца словно свинцом налилась, и чтобы даже просто ровно стоять — надо было прикладывать усилия. Что, неужели почти конец? Дайнслейф со стоном присел, касаясь одним коленом пола и опустив руки так, чтобы всё ещё быть в контакте с кругом. По проклятой части тела прошлось жжение — ответ на тёмную энергию? А она здесь откуда?!       Хранитель оскалился — пульсирующие фиолетово-закатные потоки шли изнутри круга. Итер?! Внешние силы вмешались? Бездна их всё же нашла?..       Поднялся столб пыли, дымки, тени — и всё закончилось резко, так, что Дайн потерял опору: его фактически отбросило на несколько метров, но к своей чести, на ногах устоять смог. Он загнанно дышал: последние усилия по поддержке заклятия стоили ему больших сил, в том числе и физических. Волосы липли на мокрый лоб и мешали взгляду — Хранитель пожалел, что не снял маску с лица заранее.       — Итер! — вскрикнула Паймон, пытаясь откашляться от пыли. — Да где он! Почему он не отвечает?!       — Не лезь вперёд, — хрипло предупредил Дайнслейф и фея остановилась в воздухе, подлетая к нему.       — Что не так?       — Тёмная энергия. Не лезь, если хочешь жить, — он откашлялся и поднялся, вглядываясь в клубящиеся тени впереди.       — Бездна?!       — Нет. — Паймон непонимающе уставилась на Дайна. — Мощнее.       Она застыла на месте.       — Это… Итер её призвал?       — Возможно. Пока сам не появится — не узнаем.       Теперь они вместе пытались рассмотреть что-то в темноте.       — Итер, — негромко позвал Дайнслейф, рискнув подойти ближе.       Он не успел среагировать. Изящное тело золотой молнией ринулось вперёд, длинные волосы взметнулись как плащ. Рука в тёмной длинной перчатке сомкнулась на горле Хранителя, почти сразу же сжимая пальцы в попытке придушить.       Запоздалый крик Паймон, золотые потоки распущенных волос, скрывающих опущенное к земле лицо, и Дайнслейф, вцепившийся обеими руками за запястье неожиданно высокого, повзрослевшего Итера, который с нечеловеческой силой одновременно толкал их обоих подальше от круга и пытался поднять мужчину в воздух за горло.       Сил сопротивляться почти не оставалось, всё выжгло заклятие — Хранитель тщетно пытался сделать хоть вдох, но лишь задыхался. Сознание меркло, а мысли кружились вокруг того, что ему ещё слишком рано умирать.       Хотя то, что его жизнь окончит лично Итер — безумно странно грело душу…       — Прекрати!!! Ты его сейчас убьёшь! Это же Дайн! — фея не осталась в стороне и, похоже, набралась достаточно храбрости, чтобы вступиться за него. Она колотила ладошками по плечу Итера, пытаясь привлечь его внимание.       Хранитель почувствовал спиной каменистую поверхность. Это его до полога пещеры так дотащили? Неважно. Главное то, что на уступы стены можно опереться ногами, приподнять тело и сделать глоток воздуха, оттягивая неизбежный провал во тьму.       За это его схватили уже двумя руками, большими пальцами упираясь под кадык, словно действительно вознамерившись его убить. Причитания Паймон переросли в откровенную панику — что она могла сделать против обретшего былую силу Итера? Да и так — она почти сразу отлетела, прижимая ладошку к голове.       Дайнслейф зажмурился; кровь стучала и звенела в ушах, окончательно оглушая, воздуха не хватало настолько, что в глазах темнело, тело отяжелело, а руки грозились опуститься, отдавая всё на волю путешественника. Нельзя.       Нельзя сдаваться. Нельзя умирать.       Он придёт в себя, нужно лишь продержаться.       Хранитель приоткрыл один глаз, пытаясь рассмотреть лицо в тени. Быть может, Итер его просто-напросто не узнал? Может, стоило протянуть руку и убрать волосы?..       И встретился взглядом с абсолютно чёрными, словно пустыми глазницами — лишь лёгкий дымок энергии намекал, что глаза там всё ещё есть. Даже Бездна не давала такого эффекта, что это вообще за…       Его резко отпустили. Колени болезненно стукнулись о камень, а сам Дайнслейф попеременно то надрывно кашлял, то пытался хоть немного расслабиться и вдохнуть. Тонкие дорожки слюны протянулись до земли — Хранитель очень надеялся, что там не было крови. Он опёрся лбом на руку — голова казалась жутко тяжёлой и неподъёмной.       Рядом неожиданно упал и Итер, почти навзничь, хватаясь руками за затылок с болезненным стонами.       — В следующий… раз… — почти неслышно пробормотал он. — …стоит озаботиться… источниками энергии.       — Итер!!! — фея, расслышав голос путешественника, даже не стала слушать сказанное или беспокоиться о собственной безопасности — мгновенно подлетела и, обняв за спину, уткнулась лицом в шею, закрытую длинными волосами. — Больше никогда нас так не пугай!       Он аккуратно сжал одну из маленьких ручек и чуть приподнялся, оглядываясь. Взгляд уже нормальных, золотых глаз без малейшего намёка на черноту, упал на успевшего прийти в себя, но так и не поднявшегося Дайнслейфа.       — Вот же… Дайн, проклятье, ты как? — Итер взвился, мгновенно вскакивая с места и срываясь ближе к опешившему Хранителю. Поднял его за плечи и заглянул в глаза, пытаясь высмотреть что-то, понятное только ему.       — Жить буду, — попытался отмахнуться он, но был сразу же остановлен хваткой за запястье. Несильно, чтобы не пугать.       — Вы оба пострадали из-за меня, — мрачно ответил путешественник. — Позволь помочь.       — Я не… — пальцы опустили ворот костюма, и Дайнслейф поёжился — всё же горло это слабое место, и показывать его кому-либо он не привык. Да ещё и чувствительное: он почувствовал, как от взгляда по коже идут мурашки.       — Ой-ёй, — подала голос Паймон, выглянувшая из-за плеча нахмурившегося Итера. — Дайн, тебе не больно?..       — Что там такое? — хриплый голос сказал всё сам за себя: путешественник сморщился и, прошептав нечто невнятное, медленно кончиками пальцев вёл по, вероятно, оставшимся от удушения следам. Он умел лечить?..       — Я попытался вытянуть из тебя энергию, — принялся пояснять Итер спустя пару секунд. — Что-то вроде… эм-м, вампиризма. Для моего тела есть определённый минимальный порог элементальной энергии для стабильного поддержания жизни. И… когда она опускается ниже этого порога — я начинаю искать её в округе. А из источников в этот раз были только вы вдвоём.       Итер вздохнул и убрал руки. Стало легче, по крайней мере дыхание не драло горло.       — Тебе повезло меньше. Больше сил — главнее цель. Прости, — он опустил голову в жесте извинения.       — Не стоит. Думаю, я это заслужил, — невесело усмехнулся Дайнслейф, поднимаясь, стирая с лица пот и усаживаясь поудобнее. Итер легко улыбнулся.       — За то, что ты оставил нас одних в пещере с осквернённой статуей Барбатоса? О да, — он подпёр голову рукой. — Лично мне тогда хотелось тебе врезать. Хотя… после Разлома я передумал.       — И на том спасибо.       — Итер-Итер-Итер, ну что? — Паймон в это время возилась с волосами путешественника, переплетая их в кучу маленьких косичек, но отвлеклась, врываясь в диалог. — Ты обещал показать крылья! И вообще, пошли к свету, я хочу посмотреть, как ты выглядишь! И Дайну тоже наверняка интересно, но, эм, по-моему он всё ещё в шоке…       — А. Точно, — он встал с земли и протянул руку Дайнслейфу, почти повторяя его жест ранее. — Хватайся, тебе восстановиться надо, а вся еда в сумке… Ну, я надеюсь, что там хоть что-то осталось.       Он кинул выразительный взгляд на Паймон, которая отлетела подальше и смущённо сцепила руки за спиной.       — Ой, а Итер выше… — Хранитель едва стоял на ногах и путешественнику пришлось его удерживать, закинув руку себе на плечи. И даже так: юноша на полголовы возвышался над Дайном. Да и телосложение помощнее — хотя на первый взгляд он не выглядел мускулистым. Но более всего поменялось лицо — юное мягкое округлое сменилось на повзрослевшее угловатое, даже точёное. Взгляд более острый, и с прикрытыми глазами он походил на высокомерное божество.       Походил бы, если бы не мягкий, озабоченный вид и поза, кричавшая о желании помочь. На щеке Дайнслейф заметил давно заживший белёсый шрам, уходивший на шею и под горловину чёрного топа. Не говоря уже о том, как красиво колыхалась за спиной распущенная золотая грива волос — он не соврёт, если скажет, что это самая впечатляющая длина, которую он видел за более чем пятьсот лет: даже среди женщин, не говоря уже про мужской пол.       С ним хотелось находиться рядом — Итер буквально изучал тепло, и чем ближе, тем горячее. Во тьме пещеры было заметно, как его кожа чуть светилась.       — Ты гибрид человека и элементаля? — они сели рядом с Адъювантом, где было больше света, пусть и сине-бело-безжизненного. Дайнслейфа слегка знобило из-за потери сил: Итер почти сразу же это заметил и вытащил откуда-то из подпространственного кармана большой отрез необычной серебристо-сине-чёрной ткани, в которую укутал Хранителя, и без того сидевшего под лёгким покрывалом. Он бы предпочёл сесть просто рядом с горячим путешественником, но тот сновал туда-сюда и рылся в дорожных сумках.       — С чего такой вывод? — Итер с полуулыбкой обернулся.       — Обычным людям не требуется подпитка энергией, чтобы жить. Как и носителям Глаз Бога… или тем, кто использует элементальные силы без них.       — Ну, я же не с Тейвата, для моей расы другие законы.       — Расы? Ты…       — Люди так-то тоже разные бывают, — путешественник развёл руками. — Канрийцы отличаются звёздными глазами. Лиюэйцы и иназумцы — цветом кожи и разрезом глаз. Муратан — огненные дети. Я тоже принадлежу к отдельной человеческой расе — пусть и с крыльями и более близкой связью с элементами планеты.       Они помолчали. Голос путешественника тоже претерпел изменения: более глубокий и низкий, но в нём всё ещё слышался тот самый юный Итер с Тейвата.       — Совсем забыл. У тебя на растительность этого континента аллергии нет? Будет неловко, если тебя придётся лечить ещё и от отравления…       — Ты даже о таком беспокоишься. Нет, за всё это время я привык к пище Тейвата.       — Особенно к алкоголю в «Доле Ангела»? — усмехнулся Итер. Дайнслейф прикрыл глаза в улыбке — знал же, где подколоть.       Путешественник достал из сумки длинный сосуд с плотной крышкой и перетянутым тканью дном и повертел его в руке. Приоткрыл и посмотрел на свет. Понюхал и, довольно кивнув, передал Дайну. На вопросительный взгляд с улыбкой ответил:       — Термос. Пей, оно поможет.       — Он иногда выдаёт странные слова, бывает, — хихикнула Паймон. — Но эта штука держит тепло и сохраняет питьё как будто только приготовленным. Итер — мозг!       — Хех. Спасибо.       Хранитель принял необычный сосуд и чуть попробовал жидкость. Чай; тёплый, немного терпкий и фруктовый.       Он смотрел на горлышко, изредка посматривая на вновь вернувшегося к сумкам путешественника и на его одежду. Перчатки оказались вовсе не перчатками, а длинными рукавами, закрывавшими ладони. Ближе к плечу — перевязки, похоже, что для мелкого оружия. На спине топ был перетянут белыми лентами, почти как бинтами, непонятно зачем: с другой стороны при учёте крыльев это могло быть быстрым способом их выпустить. Снова открытый живот, и поясница тоже. Более тёмные штаны совсем другого пошива, а вместо бокового ремня был целый переливающийся от золота к бронзе, фигурный подол. Узкие штанины, перетянутые лодыжки, мягкие туфли с золочёными металлическими носами — и много ремешков. Мрачновато, по сравнению с тейватской одеждой, и словно бы незакончено. Чего-то не хватало.       — У тебя были доспехи? — озвучил свою догадку Дайнслейф — и встретил кивок.       — Я снял все накопители — поэтому одежда преобразовалась без них. Ну и без брони, соответственно, — Итер через плечо глянул на заинтересовавшегося Хранителя. — Да и не хватило бы энергии их воплотить полностью. Так что как-нибудь в другой раз.       — Ты можешь сказать, сколько примерно у нас есть времени до того, как печать восстановится?       — Пара часов, не больше; и то, если буду сидеть на заднице ровно без спецэффектов в виде крыльев или заклятий.       — Оставляет сладкое под конец, — проворчала Паймон и вызвала смешок у обоих.       — Моей памяти, к слову, стало получше, но я сразу предупреждаю — тайны вселенского масштаба я раскрывать не буду, — он сел лицом к собеседникам. — Зато могу рассказать кучу всего про себя и про Люми. И может быть, про другие миры. Если захотите.       Итер помолчал, затем, словно очнувшись, дёрнулся и передал мешочек в руках Дайну.       — Тебе надо поесть. Могу пока начать о чём-то болтать, чтобы не терять время.       — Будь у тебя полная сила и достаточный запас энергии — ты бы смог одолеть Селестию? — мгновенно выдал Хранитель, почти не задумываясь. Паймон едва успела открыть рот, а путешественник приподнял одну бровь.       — Зависит от того, кто там обитает и в каком количестве. Я сомневаюсь, что там только эта «кубическая» дама — судя по обмолвкам Венти и Эи, там прорва божественных сущностей. Даже с полным доступом к моим способностям — я бы вряд ли развалил Небесный остров… В одиночку.       — Люмин.       — Ага. А ещё ты, другие выжившие канрийцы. И бывшие архонты. Может, даже Царица и Фатуи — ещё бы они не обрадовались такому повороту. У нас тут внушительная армия для восстания собирается, — Итер мрачно хмыкнул. — Вопрос лишь в том, как склеить эти разрозненные куски военных сил. Все даже на Бездну глаза закрывают: периодически отмахиваются от особо наглых атак и всё. А тут целая Селестия. Нужен повод, веский повод.       — Значит, это всё-таки реально, — голос дрогнул, смешанный с восхищением и каплей надежды.       — Вполне, — путешественник тепло улыбнулся. — В любом случае я сделаю всё от меня зависящее. Слишком уж сильно я оказался связан с судьбой этого мира.       Повисла тишина. Паймон жалась, не уверенная, как будет звучать её вопрос после такой темы. Дайнслейф же не осмеливался продолжить, опасаясь получить ответ на неозвученное.       А Итер задумался о чём-то своём, перебирая пальцами подол штанов.       — Как вы путешествуете по мирам? — задал Хранитель чуть другой вопрос, заходя к теме издалека.       — Открываем врата-порталы. Причём это буквально двери или ворота, в зависимости от мира и того, кто открывает, — Итер потёр висок. — Для Тейвата это были врата из камня и металла, белые такие. Предположу, что это архитектура Селестии.       — Вполне вероятно, они же у нас тут демиурги… — Дайнслейф с удивлением заметил, как странно дёрнулся собеседник. — Что не так?       — Демиурги? — осторожно и тихо переспросил Итер. — Ты уверен в выборе именно этого слова?       Хранитель и Паймон непонимающе переглянулись.       — Вполне. Я слышал такое обращение от Архонта во время… — мужчина выдохнул сквозь зубы. — Во время войны. Это важно?       — Ну, этого стоило ожидать, — путешественник скрестил руки на груди. — Деталей не скажу, по очевидным причинам, пусть и головной боли у нас прибавилось. Ничего невозможного, но, конечно, было бы лучше, будь все они просто Демоническими Богами.       — Ясно. Ты встречал богов вне Тейвата?       — Конечно, — он улыбнулся. — Всякое было: и добрые, и справедливые, и жёсткие — порой похуже, чем Вельзевул. Были и падшие — отринутые своим народом или те, кто потерял свой народ. Безумных мало, да и с ними быстро разбираются.       — Люди? Или кто-то выше?       — В основном люди, кто ж ещё. Высшие сущности живут своей жизнью и им плевать на смертных. Ну, если конечно те не заключат соглашение с высшим.       — Бывало такое?       — Ага.       Итер помолчал, дёргая кончики волос.       — А есть миры, где богов нет вообще. Никаких. Только элементы и элементальные драконы.       — Ты как-то странно выделил их в отдельную категорию, — Дайнслейф наклонил голову. — Я так понимаю, эти миры долго не живут без вторжений?       — Дело не в этом, — путешественник выглядел грустно. — Просто… навевает давние воспоминания.       — Воспоминания? Твоя родина тоже жила без богов? — Дайн удивился: вот уж точно неожиданный поворот.       — Ой, точно! Итер, а что насчёт твоего родного мира? — Паймон чуть подлетела в воздухе. — И почему вообще вы решили скитаться по мирам? Вы возвращаетесь обратно? А ваши родители — кто они? У вас есть дом?       — Так, так, по очереди, — он поднял руки. — Я не успеваю записывать, — грустный смешок.       — Кстати, хорошие вопросы. Мне интересно послушать про крылатую расу людей, — Хранитель чуть улыбнулся; но почти сразу нахмурился, стоило ему заметить расстроенный взгляд Итера. Проклятье, пусть это не будет тем, о чём он подумал!       — Честно говоря, я не знаю, с чего начать. Вероятно, стоит сразу сказать, что…       О, нет-нет-нет, это именно то!       — Эх… Моего мира больше не существует.       — Ч… чего? — Паймон слегка побледнела, пока Дайнслейф опустил глаза в выражении скорби. Так и знал.       — Собственно, я думаю, это считается за ответ на большинство твоих вопросов, да? — Итер сжал ладони. — Это было давно, очень. Мы проиграли чему-то, похожему на тейватское чёрное бедствие. И спас нас… хех, не буду раскрывать, кто он, это подходит под категорию тайн вселенной… да и не помню его настоящего имени. Короче, мы с Люмин последние представители жителей Элизиума. Из, вроде как, пары миллиардов населения.       — …п-прости, я не… — фея выглядела ужасно виноватой.       — Стоп. Не надо этого, — Итер поднял руку. — Вы спрашиваете, я отвечаю, такой был уговор. Ты не могла знать, что я отвечу именно так.       — Элизиум, значит, — Хранитель внимательно посмотрел на путешественника. — Кажется, я начинаю понимать, почему Люмин так сильно стоит за канрийцев.       — Хах, и вправду, — юноша чуть улыбнулся. — Хотя я не слишком хорошо знаю, как она пережила разрушение нашего дома. Я… был сильно ранен и довольно долго провалялся в отключке.       — На тебе почти и нет шрамов… Серьёзных, по крайней мере, — Паймон приложила палец к лицу, пытаясь припомнить.       — Потому что ты меня голым не видела, — уже более весело хмыкнул Итер.       — Ой, больно надо!       — Зато могу показать сейчас.       — А?       Дайнслейф не успел даже вставить слова, как путешественник повернулся спиной и ослабил бинты-ленты на топе.       Три параллельных шрама могли бы выглядеть не так уж и ужасно, если бы не размеры — во всю спину — и изуродованная кожа вокруг них, пережатая, со следами других ран и швов. Словно ожог, который кто-то много-много раз тревожил, и в итоге он зажил совершенно чудовищным образом.       — Предупреждая ваш интерес — шрамы были от зверя бедствия, а раны пытались чистить от яда. Ну и сверху ещё парочка — мне пытались вырезать источник энергии для крыльев. Которого, впрочем, там и нет — они из чистой энергии и не появятся, если я не захочу.       — Я знал, что у тебя есть сопротивление к тьме и яду, но чтобы настолько… — Хранитель прикладывал усилия, чтобы выглядеть спокойно и безэмоционально — хотя на деле внутри смешивались жалость, ужас и гнев. Мало было информации про его мир, так ещё и это…       — А ещё тогда я в первый и последний раз в своей жизни был почти лысым как бритый кабачок, потому что долго спал и целители не хотели заморачиваться с промывкой волос. Нет, Паймон, ты не хочешь знать, как я тогда выглядел, — он погрозил пальцем хихикнувшей от неожиданной шутки фее.       — Почему именно кабачок? — неожиданный интерес от обычно серьёзного Дайнслейфа — и хохот уже от обоих собеседников.       — Потому что пушистый, — отсмеявшись, ответил Итер.       А дальше потоком пошёл рассказ про элементы, магию, технологии. Дайнслейф давно подозревал, что Тейват не самый прогрессивный мир, и не был удивлён подтверждению этого. А вот летающий транспорт? Освоение луны — а то и не одной? Единая технологическая связь по всему миру? Необычные элементы, что периодически встречались тут и там — вообще не самое удивительное, о чём болтал Итер. Хотя он много жаловался на барьер вокруг Тейвата.       — А могут миры объединяться друг с другом? — поинтересовался Дайнслейф, припомнив дипломатические миссии, на которых ему иногда удавалось побывать.       — Вышедшие в «сеть» так и делают. В основном по экономическим причинам. Иногда просят защиты, иногда даже воюют вместе. Ну или друг с другом. Я припоминаю, что даже у нас частили послы с разных планет — «встреть их, окажи достойный приём, покажи столицу, веди себя подобающе», бла-бла-бла, — Итер скривился. — По большей части они лишь хотели узнать секрет того, как наша раса управляет элементами.       — И как же? — не удержался Хранитель, чем заслужил взгляд исподлобья.       — Нет там никакого секрета. Мы просто по праву рождения имеем возможность управлять стихиями. Поголовно. Даже дети.       — И крылья у вас, похоже, по этой же самой причине.       — Вот тут ты прав.       — Подожди-ка, — разум уцепился за одну деталь в рассказе Итера и, кажется, она станет крайне интересной для озвучивания. — Это как ты послов принимал? Поподробнее.       И путешественник прикрыл лицо рукой. Затем нервно усмехнулся.       — Э-э-э, вот же ж… Ну да, принимал.       — Ты был при дворе? Интересно. И кем же?       — Скажем так: всё то время, что ты проводил с Люмин или проводишь со мной — ты был и являешься при исполнении своих обязанностей.       — При исполнении?.. — Дайнслейф сидел в лёгкой прострации, сразу догадавшись, куда клонит Итер, а вот Паймон, похоже, не сразу сообразила. — А ведь Дайн — капитан королевс… Так, стоп, ты что — принц?!       Теперь на Итера уставилось сразу два шокированных лица.       — С учётом, что мой отец отдал жизнь в войне, я даже круче — целый император. Вот только сомневаюсь, что этот титул имеет сейчас хоть какой-либо вес: правитель умершего мира — звучит довольно уныло, — он развёл руками. — Я смирился с этим, но, конечно, было непросто. Особенно понимать, что мы такие неудачники не одни: вероятно, каждый миг где-то погибает цивилизация.       — Были ли хоть какие-то шансы?       — Победить хонкай? Почти нет. Можно ли победить само понятие уничтожения? Есть миры, что смогли как-то эффективно противостоять, но одержать верх — единицы.       — Хон… кай? — Паймон будто пробовала слово на вкус. — А это что?       — Настоящее название чёрного бедствия. Не упоминайте о нём нигде вне общества нас троих, даже мельком, — Итер мрачно смотрел в пол и подпёр ладонью голову, облокотившись на ноги. — Я боюсь, что именно эту силу вы и призвали в Канри’а. А Селестия, знатно струхнув, что сейчас всё пойдёт вразнос — уничтожила источник… вместе со всей страной. Вместо того, чтобы искать заражённых — они выжгли весь очаг, и виновных, и невиновных. Я прав?       — Боюсь, что так и есть, — Дайнслейф вздохнул. Похоже, его очередь погружаться в неприятные воспоминания.       — Руки бы им оторвать, — буднично отозвался Итер. — Ладно, не будем о грустном.       Дальше разговор почти и не клеился: Дайнслейф погрузился в не самые приятные воспоминания, Итер болтал на сторонние темы, в основном отвечая Паймон и её очевидным вопросам про разные миры. Фея старательно избегала любого упоминания войн и всего подобного, интересуясь лишь тем, чем питались иные цивилизации. В чём-то это, разумеется, представляло интерес, но явно не после обсуждения чёрного бедствия.       Путешественник резко встрепенулся и посмотрел на руку, что пошла лёгкой дымкой — похоже, их время вышло.       — Ну, вот и всё, — Итер потёр ладони друг о друга. — Раз уж облик плывёт — покажу, что обещал.       Он встал под счастливые крики Паймон «Крылья! Крылья!» и глянул на Дайнслейфа, что смог подняться с земли самостоятельно. Хранитель чувствовал, как силы вновь были с ним — и отдых явно не был тому причиной. Да и отпущенные часы временно сломанной печати ещё не прошли. Он искоса посмотрел на Итера: и внезапно встретился с ним взглядом. Мягкий, нежный, немного печальный; сразу понятно, кто отдал часть сил на восстановление другого, а не на своё пребывание в настоящем облике подольше.       Дайнслейф опустил голову, повторяя про себя как мантру «нельзя, нельзя, нельзя», но увы: его успело задеть эмоциями, больно пульсирующими клубком в груди. Он вышел из каверны, следуя за двоицей: фея активно кружилась вокруг путешественника, звеня магией и хлопая в ладошки. Итер же не оборачивался, но, скорее всего, чувствовал передвижения Хранителя.       Юноша остановился около небольшого обрыва, поковырял носком камни около спуска вниз, к небольшому подземному озерцу. В чём-то удостоверился, и снова приспустил ленты на спине.       Из воздуха с громким переливом и заметной вспышкой появилось шесть металлических, похожих на перья, инкрустированных «звёздами» основ; спустя же буквально секунду Итер подпрыгнул — и эти основы выпустили из себя лучи ослепляющего золотого света, заставив тьму вокруг мгновенно отступить. И когда свет угас, а к Дайну и Паймон вернулось зрение — путешественник завис в воздухе, чуть подогнув ноги, а за спиной ритмично колыхались остроконечные полосы энергии, имитируя движение птичьих крыльев. Длинная и узкая верхняя, раздвоенная широкая средняя, маленькая нижняя — поочерёдно волной двигались, рассыпая вокруг золотые искры.       Фея восхищённо ахнула и почти сразу же присоединилась к Итеру в воздухе.       — Ты не представляешь, как я скучал по этому ощущению! — юноша выглядел безумно счастливым. — Плевать на силу и способности — вот когда умеешь летать и у тебя забирают крылья…       — Аккуратнее. Следи за энергией, — Дайнслейф скрестил руки на груди. — А не то мне придётся тебя ловить, если упадёшь.       — Я бы посмотрел на это! — засмеялся Итер. Казалось, что все его тревоги были вытеснены восторгом полёта. Он выписывал в воздухе одному ему известные фигуры, гонялся за хихикавшей Паймон, улетал от неё же — причём на такой скорости, что фея начинала ругаться и причитать, что не успевала за ним.       Хранитель стоял на земле, внимательно и отчасти тоскливо наблюдав за воздушными игрищами. Счастливый Итер — слишком редкое и прекрасное зрелище, чтобы пропустить хотя бы секунду такого его вида. Радостный. Уникальный. Недосягаемый. Они с Паймон повисли посреди ущелья и о чём-то активно спорили, но слов было не разобрать.       У жителя подземного королевства нет ни шанса заполучить это летающее золотое чудо. У земли нет шанса коснуться неба, у греха нет шанса коснуться совершенства. Надо бы уже с этим смириться. Дайнслейф опустил взгляд, рассматривая проклятие на правой руке: даже если всё закончится хорошо… маловероятно, что он до этого доживёт. Больно. Он прижал руку к груди, крепко сжимая пальцы на ткани у солнечного сплетения.       — Воздух вызывает землю, приём, — за непонятной фразой его аккуратно погладили по волосам на макушке. Неожиданно. Итер завис над ним вверх ногами, собранная в хвост ярко-золотая грива свисала вниз и вызывала навязчивую мысль подержать её в руках: это было бы забавно, если бы не мерцающие, грозящие исчезнуть крылья. — Мы тебя оставили одного, извини. Я немного увлёкся…       — Со стороны это выглядело внушающе. Если использовать такую скорость во время боя — тебя и пальцем никто не коснётся, — Хранитель чуть наклонил голову. Чем дальше от насущной темы — тем лучше.       — Для боя у меня другие особенности полёта… Но ты прав! — Итер приземлился на ноги перед Дайном и очень вовремя — крылья с шипением погасли, а спина пошла рябью. Облик исчезал, растворяясь в белёсом тумане.       — Знаешь, я так и не поблагодарил тебя, — после молчания вдруг начал путешественник.       — За что? — недоумённо протянул Дайнслейф. — Я не сделал ровным счётом ничего необычайно важного.       — А вот тут ты уже не прав, — поднял вверх указательный палец Итер. — Ты помогаешь мне с Бездной; ну, или я тебе помогаю, тут уже как посмотреть… Ты рассказываешь мне историю тех мест, про которые мне не говорят даже Архонты. Ты присматриваешь за мной — и не надо отнекиваться, все мои «подвиги» на Тейвате знаешь так, как будто рядом ходишь. Ну и главное — ты не требуешь от меня ничего взамен.       Хранитель вздохнул, собираясь возразить, но что-то в голосе и виде Итера заставило его промолчать.       — Честно говоря, изначально я думал, что ты со мной возишься лишь ради Люмин… Особенно после вашего двойного выступления около осквернённой статуи, — он хмыкнул, но ухмылка вышла кривой. — Но по мере нашего, хм, знакомства я вижу, что это не так.       — Это было бы слишком жестоко по отношению к тебе, — разговор заходил куда-то не туда, Дайнслейф чувствовал это буквально всем сознанием, как чувствовал и то, что любой неправильный ответ может стоить ему общества путешественника. Иронично. — И несправедливо. Мне интересно, какие решения ты будешь принимать. Что выберешь в конце. И куда тебя заведёт твой путь.       — И только? Что ж… В любом случае — я бы хотел кое-что сделать для тебя, — Итер чуть улыбнулся. — Закрой глаза.       И хихикнул, когда просьба вызвала у Дайнслейфа скепсис.       — Зачем? Ты вполне в состоянии сделать что угодно и без… этого.       — Надо! Давай закрывай.       Хранитель ветви недовольно нахмурился и потёр шею, но всё же выполнил просьбу. Секунда — и он почувствовал прикосновение к щеке рядом с линиями проклятия. Подавил желание перехватить руку и убрать её подальше. Нет, не неприятно, но…       — Не стоит, Итер. Ты не сможешь его обратить, даже в таком виде.       — Попробовать стоит.       Тепло; мягкий свет пробивался даже сквозь веки. Проклятая чёрная рука накрыла светившуюся обычную.       — Ты только зря потратишь си…       Вот чего Дайнслейф точно не ожидал — так это того, что его заткнут, причём настолько неожиданным способом. Он резко открыл глаза, чтобы увидеть лицо Итера рядом со своим — помутнённые золотые радужки с расширенными зрачками, светлые, невесомо-мягкие ресницы, обильный румянец на щеках и скулах.       И мягкие, чуть влажные губы, что сладко, мечтательно, почти невинно целовали его. Хранитель едва дышал, боясь разрушить это наваждение. Это не могло быть реальностью, не могло быть прямо сейчас, не могло быть на самом деле. Сознание наглухо замолчало, силясь осознать происходящее.       Итер первым отдалился, буквально на самую малость. Оценивающе глянул на Хранителя, похоже, пытаясь вычислить реакцию по расширившимся «звёздным» зрачкам. Кончиками пальцев прошёлся по линии челюсти к подбородку. И вновь приблизился, касаясь сухих губ Дайна.       На этот раз в дело вступил язык — путешественник намеревался углубить поцелуй. И мужчина, всё ещё чуть в ступоре, совершенно не был против. Влажные звуки, давно забытое ощущение лёгкости в груди, напористый и уверенный Итер, второй рукой прижавший к себе «партнёра» за поясницу. Хранитель едва отвечал, жмурясь и судорожно вдыхая в каждую паузу между. Ладони сминали ткань топа на спине, едва не влезая под бинты к горячей обезображенной коже.       Будет очень неловко, если он заведётся лишь от поцелуя. Кто бы мог подумать, что пятьсот лет воздержания настолько сильно скажутся на остроте ощущений…       И снова путешественник отошёл первым, теперь уже окончательно прерываясь: но перед тем прикусил нижнюю губу Дайнслейфа, вырвав из него грудной стон. Итер как-то хищно улыбнулся, а вот Хранителю ветви пришлось прикрывать лицо ладонью в попытке скрыть порозовевшие щёки.       — Я… хах… хотел сделать это ещё с момента нашей первой встречи, — юноша утёр лишнюю влагу с губ. — Но… боялся твоей реакции.       — И что же поменялось? — глухо поинтересовался Дайн. Он тяжело дышал и пытался унять сердцебиение — свежие воспоминания о чужих мягких губах и языке не давали нормально сосредоточиться.       — Да ничего особого. Просто устал ждать подходящего момента. А в этом облике я себя гораздо увереннее чувствую, — он пожал плечами. Дымка распространилась почти по всему телу — осталось совсем мало времени.       — Итер…       Путешественник издал смешок.       — Прими это как извинения за то, что я тебя чуть не убил. И да… — он помолчал. — Я был бы не прочь повторить такое «извинение». Кстати, пообещай, что когда я потеряю сознание — ты не сбежишь.       — И не думал.       — Я… постараюсь не торопиться. Знаю, что… тебе нужно время, — слова выходили тяжело, и Итер потёр затылок, почти скрывшись за дымкой от исчезающего тела.       — Ты не потеряешь память? — Дайнслейф подошёл чуть ближе, уже готовый придержать путешественника, если его ноги ослабнут.       — Да нет. Это же не два «разных меня», а просто иной облик.       — Что ж, так даже лучше.       Дымка набирала объём и плотность, и юноша таки пошатнулся, пригнув колени и опуская голову. И когда его поймали в подобие объятий — мягко улыбнулся. Они снова оказались безумно близко, в тесном физическом контакте: но на этот раз Итер просто обнял Хранителя, утыкаясь лицом ему в шею и крепко обнимая руками, прижимая к себе как можно ближе.       В груди словно пылал взорвавшийся пиро-снаряд, сердцебиение замерло, глаза широко раскрылись, а воздух застревал где-то в горле при каждом вдохе; Дайнслейф ещё мог бы объяснить, случись подобная реакция после поцелуя… Но сейчас путешественник не делал ничего необычного, даже не притрагивался к телу ниже груди, а дыхание у плеча едва чувствовалось сквозь плотную ткань одежды. Даже так — совершенно стандартные и кроткие объятия вызывали недвусмысленный отклик тела.       Всё закончилось ровно в тот момент, когда Итер полностью исчез в дымке и заново появился, но уже в юном облике. Уснувший, со смазанными рунами на торсе, уткнувшийся в грудь Дайнслейфу и едва державшийся на ногах.       Хранитель, недолго думая, взял обмякшее тело на руки и, игнорируя протесты сознания и здравого смысла, пошёл вниз со скалы к подземному озеру.       Паймон резко появилась рядом из звёздного портала. И где она только была всё это время?       — И как оно?       — Что «оно»? — вопрос с каплей ехидцы вывел Дайна из глубоких размышлений.       — Ну… Итер, его облик, и поцел…       — Ты в курсе про последнее? — мужчина мгновенно остановился на полдороге и уставился на собеседницу. — Подглядывала?       — Делать мне больше нечего, — обиженно проворчала Паймон, надувшись. — Я знала, что это так закончится.       — Знала…       — Итер мне все уши прожужжал после Разлома! Не надо быть особо умным, чтобы понять, к чему это, — она скрестила руки на груди с важным видом. — Он беспокоился о тебе, ты в курсе?       — Волноваться можно и не только о том, кого любишь, — возразил Дайнслейф, возобновляя путь вниз до озера.       — Тут совсем другое! Ты не видел выражения его лица, когда он говорил о тебе! И, ну, по ночам…       — А вот без этой информации я вполне спокойно проживу, — он вовремя остановил фею. — Он не будет злиться, что ты мне всё это рассказываешь?       — Ну вы же поцеловались, теперь можно, — хихикнула она.       — Это ещё не значит, что мы в отношениях.       — А ты бы хотел этого? — неожиданно серьёзный тон заставил Дайнслейфа обернуться на Паймон. Голубые «звёздные» глаза встретились с чёрно-искристыми.       — Ты для него или для себя интересуешься?       — Отвечать вопросом на вопрос вообще-то невежливо. Особенно на такую тему, — надула губы фея. — И я ему ничего не скажу, сами разбирайтесь.       Вздох.       — Хотел бы. Очень хотел. Но ты и сама понимаешь причину, по которой я не могу просто взять и признаться ему.       — М-м-м… Ты канриец, и народ вокруг не поймёт выбора Итера? Из-за проклятия? Или из-за Люмин? — последний вариант заставил Хранителя ветви мысленно поперхнуться.       — В том числе, конечно, но нет, всё гораздо проще, — он посмотрел на спокойно спавшего Итера у себя на руках. — Он же не останется здесь навсегда. Рано или поздно дорога поведёт его дальше…       — В смысле, он уйдёт с Тейвата? — уточнила Паймон. — А вот и не факт!       — Ты знаешь что-то, чего не знаю я?       — Да! — довольно заявила фея. — Он говорил, что они с сестрой исследуют миры в попытке найти новый дом. Если мы постараемся, то, может быть, Итер примет Тейват как свою родину.       — Сомневаюсь.       — А даже если и нет… Что мешает ему взять тебя с собой путешествовать?       Дайнслейф не ответил: и вправду не подумал о такой возможности. Он потерял всё, что мог — и от решительных, скорбных действий его удерживал лишь долг и желание помешать Ордену. Может, когда всё закончится, для него и правда будет шанс начать жизнь заново? Вместе с Итером? Подальше от Селестии… или от того, что от неё останется к тому времени.       Самое главное — не думать о том, что у них есть шанс проиграть эту войну.       Они подошли к краю озерца: вода мягко переливалась из-за фосфоресцирующих организмов в ней. Раны промывать такой жидкостью не стоило, но смыть чернила — вполне представлялось возможным.       — Могу я попросить тебя принести дорожные сумки? — Дайнслейф уложил так и не проснувшегося путешественника поближе к воде.       — И как я по-твоему это сделаю? Они тяжелее меня раза в три!       — Просто возьми за ремень и телепортируйся обратно к нам, — пожал плечами Хранитель. — Энергии уйдёт чуть больше, чем обычно для тебя, но это проще, чем кому-то из нас тащить её вручную.       — А ты уверен, что получится? — неуверенно протянула Паймон.       — Вполне. Если всё же не сработает, то тогда приноси по несколько вещей за раз в руках.       Фея, недовольно бубня, исчезла в звёздной дымке, и буквально через полминуты появилась снова, но уже с сумками в руках и крайне довольная.       — А я и не знала, что могу так!       — Думается мне, ты умеешь гораздо больше, чем это, — улыбнулся Дайнслейф. — Вероятно, просто тоже страдаешь амнезией.       — Чем-чем?       — Потерей памяти, — Хранитель, испытывая небольшой укол совести, принялся разглядывать содержимое сумок. Шершавый отрез плотной ткани и мягкая бутыль с пенящейся смесью — то, что надо.       — А чего ты его сейчас-то отмываешь? — Паймон висела рядом и внимательно наблюдала за процессом. — Ему не холодно так будет?       — Так проще. И мне, и Итеру. Не стоит лишний раз его смущать. — Мокрая намыленная ткань неплохо справлялась с чернилами, да и действо не вызывало удовольствия в районе диафрагмы, как это было с рисованием рун. Скорее, просто желание вновь сделать нежную кожу чистой.       Но удержаться от того, чтобы потрогать мокрый впалый животик — было превыше его сил. Проклятая рука полной ладонью прошлась от солнечного сплетения почти до кромки штанов. Итер чуть дёрнулся во сне — щекотно, а по коже пошли мурашки.       — Да-а-айн, а что ты делаешь? — протянул ехидный голосок где-то около плеча. Мужчина застыл — во время полной сосредоточенности он совсем забыл о том, что не один!..       — Проверяю, не пошло ли раздражение; если путешественник покроется пятнами, то это вызовет много вопросов у вашего окружения, — насколько мог спокойно и серьёзно ответил он — и, похоже, сработало, потому что фея почти сразу сменила ухмылку на озадаченность.       — А, ладно.       Осталось лишь смыть лишнюю пену, утереть мокрое и чуть продрогшее тело, укутать в дорожный плащ, который также нашёлся в сумках, и, снова подняв Итера на руки, отправиться обратно в расщелину — ждать, пока юноша проснётся.       Дайнслейф почти не сводил глаз с него: что у себя на руках, что на лежанке под одеялом и чёрно-синим плащом, которым его укрыл. До безумного хотелось лечь рядом — даже не столько ради тепла и самого Итера, сколько из-за собственной усталости. Глаза предательски закрывались, и непрекращающаяся болтовня Паймон совершенно не спасала ситуацию.       Нельзя. Он должен быть бдительным, должен сторожить спокойствие путешественника и гарантировать его безопасность. Иначе… по какой причине он постоянно искал общества Итера? Зачем искал путешественника, следил за ним, в любой момент готовый спасти его.       Нужно перестать врать хотя бы себе.       Он не простит себя, если с юношей и его маленьким компаньоном что-то произойдёт.       Сосредоточение таки сменилось на рассеянность. Взгляд плыл, а мысли хаотично прыгали с темы на тему, совершенно запутывая и без того обессиленный разум.       Одним плечом опираясь на полог пещеры, Дайнслейф скрестил руки на груди и прикрыл глаза.       Всего на пару минут, этого будет достаточно.       Шуршание.       Скрежет.       Глухой звук падения.       Хранитель сморщился, поводя головой, а затем, вспомнив и встрепенувшись, вскочил с места, призывая тёмную энергию проклятья, одновременно вставая в защитную стойку.       На него, сидя на полу рядом с упавшими досками от опоры для Адъюванта, уставились Итер и Паймон, слегка испуганно и виновато.       Дайнслейф вздохнул, отзывая заклинание. Опасности не было.       — Воу, это было быстро, — отметила фея, приходя в себя. — А ты крутой!       — Только заметила? — устало усмехнулся мужчина, замечая, в какой широкой улыбке расплывается Итер. Похоже, ответ ему понравился.       Путешественник уже был одет, причём полностью: он собирал дорожные сумки и именно из-за этого случайно разбудил Хранителя. Он посмотрел на свой плащ, слетевший на землю от резкого поднятия. Его что, укрыли? Сколько же он спал?       — Пару часов, не больше, — сказал Итер, гася замешательство Дайнслейфа.       — Мысли теперь читаешь, — хмыкнул он.       — Это слишком очевидно. Да и ты так мило сопел во сне, что я не осмелился тебя будить. Тем более, никого не было рядом, — юноша взмахнул рукой, словно показывая на местность вокруг.       — Что ж, это неплохо.       Повисло молчание, нарушаемое лишь шорохом ткани и шуршанием со стороны путешественника. Хранитель накинул на себя плащ, закрепляя его на одежде. Сегодняшний день принёс слишком много почвы для размышлений — но просто так уходить не хотелось.       Напряжение резко прервалось бурчанием — Паймон ойкнула, хватаясь за живот. Итер сдавленно простонал, потирая переносицу.       — Скажи честно, ты хоть когда-нибудь сможешь наесться?!       — Эй, полегче! — упёрла руки в бока фея. — Не у тебя здесь отъели прорву энергии!       — Ладно-ладно, — вздохнул юноша. — Я извинюсь перед тобой походом к Сянлин в «Народный выбор», идёт?       — Да, идёт! — обрадовалась малышка, почти сразу забывая обиду.       — Дайн?       — Да? — мужчина обернулся.       — Ты с нами или?..       — Или. Извини, но я не думаю, что для канрийца посещать город, полный Адептов — это хорошая идея, — Дайнслейф вздохнул. Ему не стоило слишком часто светиться среди людей: сбить слежку за собой легче лёгкого, но привлекать внимание тейватцев к своей персоне и Ордена Бездны к местам, где он был — себе дороже. Конечно, появись он в обществе путешественника — вопросов бы было меньше… хотя не слишком. Да и не стоило исключать, что среди людей тоже есть скрытые агенты Бездны: ради власти ли, силы или иных «благ» — не столь уж и важно, проблем подобные личности доставляли немало.       К тому же они могли наткнуться на Архонтов — и проблем бы стало ещё больше: объяснить теоретическому Мораксу, что в его городе делает представитель враждебной для Тейвата расы, было бы затруднительно даже для Итера. Если Хранителя ветви ещё раньше на входе в гавань Ли Юэ не прикончит первый встречный Адепт без объяснения причин, просто потому что он — канриец.       — Ох… Да, пожалуй, — Итер заметно расстроился, но пытался не подавать вида. Скорее всего, и сам всё понимал. — Тогда хотя бы дойдёшь со мной до выхода из Разлома?       — Конечно, — кивнул Дайнслейф. — Нужно убедиться, что снаружи тоже нет слежки. Иные создания Бездны достаточно сообразительны, чтобы держать дистанцию, достаточную для своей сохранности.       — И фатуи тоже! — отметила Паймон.       — Они в большинстве своём не умеют нейтрализовывать эманации от Глаза Порчи. Для меня их «скрытность» лишь фарс, вызывающий сочувствие и раздражение, — хмыкнул мужчина.       — То есть, они тебе не страшны? Сможешь победить любого? — с улыбкой поинтересовался Итер, когда они вышли из расщелины, максимально убрав следы своего пребывания здесь. Благо, алхимический круг самоуничтожился в процессе заклятия — краску с камней пришлось бы долго и нудно смывать, а из них троих элементом Гидро не владел ни один.       — Скажем так — в полноценном сражении один на один по боевым качествам и по владению оружием со мной сравнится лишь Первый Фатуи.       — Потому что он тоже канриец? — осторожно уточнил Итер.       — Это ты сейчас ткнул пальцем в небо или уже…       — Я догадывался. Артерии земли в подземельях всякое показывают, а вот контекст приходится выяснять самому, — пожал плечами путешественник.       — Ты ведь знаешь, что такой уровень синхронизации с артериями — это крайне редкий дар.       — Ага, — довольно протянул Итер.       — Я устал удивляться твоим тайным умениям, — вздохнул Дайнслейф.       — А стоило бы уже привыкнуть!       Они оба чуть усмехнулись. Атмосфера между ними стала ощутимо теплее, чем в прошлые их встречи. Результат ли то их признания друг другу — а Хранитель не сомневался, что его молчание сочли как минимум за «я подумаю» или «дай мне время» — или же они просто открылись и начали по-настоящему доверять друг другу, не спотыкаясь о препятствия в виде тайн и недомолвок. Им предстояло ещё многое рассказать и выяснить, но даже сейчас — милая болтовня Итера «ни о чём» грела душу. Хоть с кем-то Дайнслейфу можно было по-настоящему расслабиться, пусть и ненадолго.       И вот так мирно они умудрились дойти до самой поверхности. Ни Бездны, ни даже обычных монстров — Миллелиты хорошо сделали свою работу. Солнце уже клонилось к скалистому горизонту, грозя погрузить Разлом в темноту.       Настала пора прощаться.       — Куда ты отправишься? — Итер воевал с непослушной чёлкой, что из-за поднявшегося ветра лезла в глаза. Паймон держалась за подол плаща путешественника: её сдувало, несмотря на все усилия.       — Загляну в пару библиотек и тайных мест силы — попробую усовершенствовать наше заклятие, — он скрестил руки на груди. — Мне кажется, это неплохой вариант на случай, если тебе не поможет овладение семью элементами.       — Спасибо, — юноша улыбнулся, прикрыв глаза.       — Пока ещё не за что.       Путешественник чуть помялся на месте, явно желая что-то сказать, но по некоей причине не осмеливаясь.       — Итер.       — А? Д-да?       — Не бойся. Я один из немногих, кто может понять и исполнить любую твою просьбу, — Дайнслейф чуть наклонил голову вправо, скрывая за волосами маску.       — Это, ну… — он почесал затылок. — Можно… можно тебя обнять? На прощание! — выпалил на одном дыхании под пристальным и чуть смешливым взглядом Паймон.       Хранитель вскинул брови вверх — серьёзно? И это всё?       — Разумеется, — вслух, однако, он решил ничего не озвучивать, просто протягивая руку путешественнику в жесте приглашения. Тот чуть помедлил, но воспользовался возможностью: руками обхватил торс, а щекой касался груди, почти доставая макушкой до подбородка Дайна. Тёплый, маленький, с очень мягкими волосами — мужчина зарылся в них пальцами, массируя кожу головы, и чуть нагнулся к юноше, прижимая его к себе. Итер даже глаза закрыл, похоже, тоже наслаждаясь моментом. Фея с умильным видом летала рядом, но никак не комментировала увиденное. Похоже, её вполне устраивала его личность в качестве партнёра путешественника — ведь остальных она грозным и недовольным взглядом предупреждала о том, что милый и такой желанный Итер абсолютно неприкасаем для них.       Юноша чуть заёрзал и приподнялся на носках ближе. Едва Дайнслейф намерился спросить о необычной позе, как его быстро и неожиданно поцеловали в щеку, очень близко к уголку рта.       — А хитрости тебе не занимать, — чуть улыбнулся Хранитель, сдерживаясь всеми силами, чтобы не прижать к себе Итера и не углубить поцелуй. Проклятье, буквально одно-единственное действие — и он уже на взводе! Понимал ли сам путешественник, какую реакцию вызывал своими неожиданными манёврами?       — Было, у кого поучиться, — порозовевший от смущения юноша отступил и свёл руки за спиной. Прямо-таки невинный непорочный ангел: во всём, за исключением игривого, внимательного взгляда.       — А вот теперь точно пора сбегать, пока тебе в голову не пришла ещё какая идея, — Итер и Паймон дружно засмеялись. Вот же двоица, идеально подходят друг другу.       — Тогда до встречи, — путешественник поднял руку, прощаясь, и едва ли не вприпрыжку помчался в сторону города, донельзя довольный и радостный. Кажется, это был первый раз, когда они расстались на положительной ноте… А не как обычно.       Дайнслейф проводил их взглядом ровно до момента, пока они не скрылись за скалой. Вздохнул. Обернулся лицом к каверне-входу в шахты Разлома.       Он всегда верил, что надежда — это чудовищная иллюзия. Что лучше готовиться к самым плохим и негативным исходам, лишь бы не разочароваться. Что проще ждать смерти, чем верить в победу.       Но сегодня… Ему хотелось жить. Итер, сам того не понимая, преподал ему важный урок.       Хранитель ветви закрыл глаза, наслаждаясь тишиной, чувствуя, как ветер развевает волосы и плащ. Как давно он не стоял просто так? Никуда не торопясь. Не боясь опоздать. Быть может, он взял на себя слишком большую ношу? А разделив её с Итером — наконец-то, спустя пятьсот лет — почувствовал облегчение.       Кожу на проклятой руке чуть закололо — знак, что рядом Бездна. Но почему настолько нечётко и размыто? Да и не было у Ордена настолько слабых членов — просто-напросто они бы не выжили в водовороте хаотической энергии. Дайнслейф внимательно осмотрел скалы рядом — ничего. Никого. Даже инородных звуков не слышно.       Возможно, ему действительно стоило отдохнуть.

***

      Бездна.       Бесконечное пространство, параллельное Тейвату. Безграничное космическое небо соседствовало рядом с адскими вихрями неподконтрольных энергий.       Кладбище павших цивилизаций. Усыпальница для разумных существ, где не находят последний покой — но перерождаются с новой, амбициозной и великой целью.       Маленькое пятно тьмы резво перескакивало со стены на стену, с одних руин на другие, старательно избегая любых признаков жизни: ведь каждый из них одним ударом мог окончить его существование.       А ему нельзя умирать. У него, как и у большинства обитателей Бездны, была цель — и он ни за что не погибнет на полпути от заветного места.       Чудовищный, искорёженный вневременем и антипространством замок служил пристанищем для тех, кто пробыл в Бездне совсем ничего. Что такое пятьсот лет для реальности, отрицающей понятие течения времени?       Он добровольно прибыл сюда в тот, первый раз. Дети Тейвата, что в отчаянии были готовы на любой шаг, лишь бы только избавиться от всепоглощающей боли физической и уничтожающей разум боли душевной. Они преподнести свои души Бездне в обмен на силу за гранью человеческого понимания. И Бездна дала им такой шанс, исказив и извратив их, конечно же, не забыв наделить мощью противостоять самим обращённым Небесам, заставляя их трепетать в ужасе и предчувствии скорого краха.       Но сколь мощны ни были бы нынешние члены Ордена — они были всего лишь людьми, пусть и изменёнными. А люди, в большинстве своём, предпочитали цепляться за старое: мышление, облик, язык. Ему ли не знать.       Он авангард. Он разведчик. Он един с Бездной, и её сила текла в его эфемерном, несуществующем, миниатюрном и неприспособленном для битв теле.       Правда, было в Ордене одно исключение.       Исключение, которое завоевало его доверие настолько быстро, что становилось не по себе.       Дитя иного мира. Принцесса Бездны. Солнце абсолютной Тени.       Белое платье разметалось по полу, пронизанному выщербленными в нём линиями и кольцами, в которых он узнал старое канрийское заклятие «зеркала». Госпожа снова наблюдала за миром смертных, молча, составляя в уме планы и переправляя уже существующие. Ни одно живое существо не смело её тревожить.       Он совершенно бесшумно появился в этом зале, однако принцесса чуть повернула голову в его сторону — такой чувствительности к излучению энергии Бездны можно лишь позавидовать.       — Я надеюсь, у тебя достаточно веская причина, чтобы настолько нагло вламываться в мою обитель, — Люмин чуть прикрыла глаза в выражении недовольства: и он знал, что любое резкое движение с его стороны означает мгновенную смерть без возможности переродиться в глубинах Бездны.       «Тогда, вероятно, сегодня Тьма смилостивилась надо мной, и погибель минует нить моей судьбы», — из пятна теней он материализовал верхнюю часть туловища, осторожно преклоняясь перед госпожой. Всего лишь человеческие формы, с чуть светящимися лиловыми искрами глаз. Она вновь вернулась к исследованию местности, что сменялась внутри круга заклятия.       — Говори.       «Сумеречный меч снова предпринимает попытки перевести вашего сородича на свою сторону. Вы и сами знаете, чем это грозит.»       — Дайн… — скорбный, и вместе с тем раздражённый вздох. — Он уже слишком многое рассказал Итеру и своими действиями переписал судьбу, вплетая в наши жизни себя. Его исчезновение вызовет слишком много вопросов у моего брата и потому — его смерть не имеет смысла. Он ещё не доиграл свою роль до конца.       «Однако он представляет опасность.»       — Если бы представлял — то смог бы остановить нас ещё пятьсот лет назад, — Люмин мрачно усмехнулась. — Хотя, пожалуй, его влияние на Итера стоит ограничить.       «Есть ещё несколько деталей…»       — Надеюсь, они стоят моего времени.       «Похоже, что у Сумеречного меча более… личные мотивы.»       — Поясни, — госпожа вновь чуть обернулась, нахмурившись.       «Он заинтересован в вашем сородиче более, чем как в инструменте достижения цели», — он придвинулся ближе. — «Вероятно, он желает физического контакта с вашим сородичем. И сегодня он его получил, пусть и в достаточно лёгкой форме.»       Люмин замолчала, опираясь подбородком на сплетённые руки, раскрыв потемневшие глаза и погрузившись в неприятные воспоминания.       Она резко встала с пола, сжимая ладони в кулаки.       — Что ж. Раз так — значит, с планом придётся поторопиться, — госпожа стремительно направилась к выходу из зала. Он последовал за ней, следуя по пятам, но не касаясь тени, что отбрасывала Люмин, проходя рядом с горящими оранжевыми кристаллами.       Ведь он, родное дитя Бездны, добровольно поклялся служить ей до самого не-существования.