Сквозь грани миров к изломанным звездам

Да упадет Бездна в тебя. Да будет тернист твой путь. Да возвестят о приходе дня белокрылые птицы, кружащие во тьме ночи. Да придет день, что краше тысячи свечей. Да обретут свободу наши крылья, да поведут нас вперед наши ноги. Заклинаем тебя, Барбатос, дай нам сил! В соборе тихо, и только восклицания жриц отлетали от стен нестройным эхом. Прихожан собралось немного, скамейки впереди пустовали и можно было рассмотреть склонившиеся в молитве фигуры. — И что же забыл слуга эфемерной науки здесь, в обители верующих? — негромко спросила Фишль. Альбедо неспроста выбрал место рядом, проигнорировав пустые лавочки. Теперь же принцесса осуждения сидела, досадливо скрестив руки, но нарушать утреннюю молитву восклицаниями ей было неловко. — Хотел посмотреть на великое чудо Мондштадта, — слукавил Альбедо. — Конечно же, эта обитель богата чудесами. Даже самые неприкаянные души вынуждены рано или поздно возвращаться к истокам своих обязанностей, к колыбели их души. — Фишль кивнула на сестру Розарию. Та как ни в чем не бывало стояла возле столба широкой аркады, сложив руки в молитвенном жесте. По спине нельзя было определить, молится ли она на самом деле или просит Барбатоса о хорошей бутылке вина. Сестрички по бокам бросали недовольные взгляды, явно намереваясь сказать что-то после молитвы увиливающей от работы сестре. — Полагаю, что так, госпожа Фишль. Ваш крылатый спутник не с вами? — Эти простолюдины не пустили фамильяра вместе со мной, и за свою дерзость они обязательно поплатятся. Однако, вижу, что ты все же вернулся обратно в город, несмотря на свои многократные побеги. Альбедо осекся, напрягшись. Фишль, сколотившая себе карьеру разведчика в гильдии Приключений, явно не просто так явилась в собор ни свет ни заря послушать молебен. Вместо того, чтобы любоваться ярким солнышком за стенами собора, она любовалась спиной сестры Розарии, не сводя с нее единственный открытый глаз. — Похоже, фамильяр принцессы не теряет времени даром. — Да, не теряет. — Самодовольно подтвердила она. — Видела, как слуги у парадного входа посторонились, стоило только магистру этого города самолично явиться и отчитать тебя. Впрочем, принцесса Ночи удивлена, что за этим ничего не последовало и ты вернулся без проблем. У Джинн и правда не было особых причин отчитывать его. Кроме прошлой выходки стражников она не имела никаких оснований для выговоров и, горько повздыхав, взяла с него обещание не пугать мондштадтцев без надобности. Похоже, о случившемся в библиотеке Лиза тоже не распространялась. Тем лучше. Теперь они оба наблюдали за утренней молитвой, делая крайне увлеченный вид. Солнце проглядывало сквозь витражные окна, ложась на светлые ресницы, заставляя щуриться. — Благодарю миледи за заботу. Могу надеяться, что раз она знает так много чудес, то и такому скромному человеку, как я, поможет припомнить? Скажем, о чудесах из иных миров. Брови Фишль заинтересованно поползли вверх, но она так и не обернулась. Видимо, вопрос сбил с нее часть апломба, которым она горделиво украшала речь. — Возможно. Ведь я прибыла из другого мира… Ой, то есть мне было предначертано судьбой прийти в этот мир. — Хорошо, если так. — Альбедо терпеливо кивнул, разглядывая макушку Барбары, стоящей впереди всех. — В таком случае, возможно, принцесса уже изыскала способ покинуть его, как только ее миссия здесь завершится? Все это время Альбедо продолжал исследовать миазмы вокруг искаженных артерий и записку Скирк. Выходило, что полноценно перенестись в иной мир не смог еще ни один из смертных и ни один из богов. Поговаривали, что даже пришельцы не смогли вырваться за пределы Тейвата, сдерживаемые так называемым ложным небом. Лишь глубоко в Бездне ходили шепотки о заштопанной ране и ужасном проклятье извне, разрушающем все живое. После стольких дней общения с Дайнслейфом Альбедо мог проследить четкую параллель между проклятием и Хонкаем. Однако существовал один, не до конца исследованный способ. Дайнслейф как-то упоминал, что их миры скорее всего расположены на параллельных галактиках, так называемых Магеллановых Облаках. Вместо того, чтобы преодолевать сотни тысяч световых лет, сигнал в зеркальце проходил сравнительно небольшое расстояние. А значит, вероятность переноса энергии из мира в мир возрастала. Как бы сказала Скирк: возможность покинуть свою земную оболочку и перенестись душой за пределы Тейвата, сквозь грани бесконечного космоса. Этот способ заинтересовал Альбедо. От мысли, что он сможет прикоснуться к Дайнслейфу вживую, пальцы начинали мелко подрагивать. Скирк писала о подпитке инородной, “злой” энергией. Такой, в частности, и была сила Дурина, покоившегося на Драконьем Хребте. Она резонировала с самим Альбедо — ближайшим родственным существом по меркам созданий Рэйндоттир. Начались опыты с извлечением энергии. Драконье сердце — или то, что осталось, — находилось у подножия горы, покоясь прямо под выездной лабораторией. Впервые спустившись туда, Альбедо окоченел то ли от восторга, то ли от страха. К гигантскому пульсирующему ядру спускались вены, вросшие в камень, трава и растения покраснели с течением времени, а багрового агата выросло столько, сколько не сыщешь во всем Драконьем хребте. Кроме ядра одни только светлячки наполняли громадную пещеру светом. Извлечь энергию ядра оказалось не так-то просто. Альбедо начал экспериментировать с драконьими клыками, помещая внутрь ядра. Энергия пропитывала их насквозь и, если “мариновать” такие вещи некоторое время, они начинали сочиться концентратом. Но ни клыки, ни оружие, ни свитки заклинаний, ни другие предметы не подходили на роль вместительного реципиента, вбирая ничтожно малое количество. Даже помещенные в еду крупицы, едва срезонировав, тут же угасали в теле Альбедо. Скирк явно опустила какую-то деталь намеренно. И теперь в очередном тупике ему потребовалась помощь извне. Все то время, что он раздумывал, Фишль не подавала голоса. Наконец она вздохнула, так, будто осознала тяжелую правду. — Конечно же способы могут быть, но никто не знает о них наверняка. Лишь отважные герои древности могли путешествовать. О том сама я читала в книгах, описывающих подвиги древних. Кто-то за их спинами зло хохотнул. Давай, просто признай, что настоящего Способа никогда и не было. Признай, что с уничтожением этого мира ты очистишь историю бытия. Разве не будет приятно в один миг покончить с бреднями в городе? Альбедо резко обернулся, демонстрируя вздрогнувшим прихожанам нахмуренное лицо. Не найдя близнеца, он тихо извинился и отвернулся. Фишль не двигалась, только слегка наклонила к нему голову. Просто паранойя. Никакого близнеца в Мондштадте быть не должно. Он точно в этом уверен. Но почему-то, даже когда он переступил через главные ворота города, озлобленные мысли не исчезли. Они накатывали волнами: иногда чаще, иногда реже. Отступали, как во время отлива, после разговоров с Дайнслейфом. Хорошо, что никто не заметил перемен. Не хватало еще растрезвонить всем, что у него есть собственная копия, которая только и ждет момента, чтобы толкнуть на кривую дорожку. Альбедо предполагал, что подобные мысли — цена энергетических частиц, поглощаемых телом. И если сейчас они были подобны контролируемому хаосу, то что будет, когда он поглотит бОльший объем энергии? — Неужели ни один из храбрецов древности не приблизил госпожу Фишль к истине о путешествиях между мирами? Девушка наконец повернулась. Изогнутая светлая бровь, сочувственный взгляд, сжатые в сожалении губы. — Даже Путешественнику так и не удалось покинуть Тейват. И Бездна — мириады звезд, к которым он так стремился, но не мог достичь самой яркой из них, — все еще не упала в него. Резко светлый после полутьмы собора мир как нестройная картинка — то привычный и мирный, то разрушенный и охваченный огнем. Он побрел по лестнице, боясь оступиться и упасть в иллюзорный провал. На последней ступеньке заметил знакомую фигуру. — Боже-боже, не думал что известный алхимик окажется глубоко духовным человеком. Такая скрытность средь бела дня — даже Дилюк не сразу заметил возвращение. Неужели труды Каэнрии оказались интереснее привычного Мондштадта? — Неужели самодостаточному капитану кавалерии понадобилась помощь господина Дилюка? — парировал Альбедо, сощурившись. — Не знал. Чем обязан такой чести? Кэйа неприятно улыбнулся и скрестил руки на груди. — Хотел уточнить, что там со сплавом. Прошло уже больше месяца, но ни слова, ни весточки. Альбедо махнул рукой, приглашая пройти за собой к алхимическому верстаку. Он извлек из сумки две заготовленные пластины и разложил в ряд. Кэйа взял одну из них, но не обнаружив ничего сверхъестественного, перевел вопросительный взгляд на него. — Мои эксперименты еще в разработке, господин Альберих, — подчеркнуто вежливо сказал Альбедо. — Как видите, сплав вышел весьма нестабильный. Из-за примесей металл легко поддается элементальной энергии, страдают его механические свойства. — Эта нестабильность может как-то повлиять на животных? — Конечно. Мы говорим о том, что на выходе будет реагировать на любые элементы, включая пиро и крио. Кэйа задумчиво почесал подбородок и вернул пластину на место. — Так точно не должно быть. Есть какие-то способы избежать подобных ситуаций? — Звездная руда — уникальный материал. Избавиться от примесей в ней не так легко, как кажется, а любые другие материалы обладают меньшей прочностью, хоть и дешевле в обработке. — Может нам просто использовать этот факт для того, чтобы снабдить более устойчивым элементом? Условно говоря, сделать такой сплав, в котором свойства звездной руды будут удерживать элемент? Альбедо задумчиво помолчал и наконец кивнул. Это имело смысл, если поменять в сплаве количество примесей. Более того, паззл Скирк тоже начинал складываться: если не вводить энергию Дурина внутрь себя, а сделать ее “сборщиком” информации снаружи, то появится альтернативный, не упомянутый ранее способ. — Может сработать. Если снабжать такой сплав элементом гео, текучесть остальных элементов будет значительно снижена. Кэйа самодовольно склонил голову. — Полагаю, теперь работа пойдет быстрее? — Да. И в качестве моей благодарности за оказанную вами помощь… Альбедо взял пластины в ладонь и, активировав глаз бога, заставил их левитировать. Со стороны выглядело так, будто что-то спрессовывало пластины в один прочный кубик. Элемент гео перетекал между ними едва уловимым золотистым сиянием, изменяя структуру. Наконец на ладонь опустился темно-синий куб — Альбедо протянул его к Кэйе. — Грубый образец, но как первый результат и гарант моих обещаний — подойдет. — Знал, что на тебя можно положиться, мистер алхимик. — Кэйя хмыкнул, накрыв его ладонь на секунду, чтобы забрать куб. Их прервали возгласы. Кли ярким мячиком проскочила мимо толпы, распугивая случайных прохожих, и оказалась напротив. Она помахала рукой, приветствуя “дядю Кэйю” и Альбедо. — Надо же, не думал, что тебя отпустили поиграть. — Альбедо уселся рядом с Кли и погладил ее по голове. — Придумала что-то новенькое? — Кли просто очень соскучилась. — Она шмыгнула носом. — Мы ведь пойдем играть с новыми игрушками? Альбедо не мог ей отказать.

***

С появлением Кли тревожные злые мысли отступили на второй план. Они дошли до винокурни “Рассвет”, а оттуда двинулись к мысу Веры — конечно же, чтобы испытать новые бомбочки с высоты птичьего полета. Но стоило только Кли спуститься вниз, чтобы посмотреть на результаты экспериментов, как ее окружила местная ребятня, завлекая в игры. Альбедо не был против — наконец-то у него появилось свободная минутка на передышку. Он взобрался на выступ ближе к ночи, когда из-за туч выглянула бледная луна. Сегодня не было слышно ни звуков, ни ветра. Кроме одного — звонкого смеха Кли. Альбедо достал из кармана зеркальце, всматриваясь. Вот бы Дайн сейчас был здесь, чтобы посмотреть на особенно яркую полосу звезд,больше похожую на сияние и опоясывающую весь Тейват. Сигнал появился неожиданно, как и всегда. Небо чужой земли было светлым, и только вдалеке, за барьерами, маячило надвигающееся черное облако. Собравшиеся у сцены люди были напряжены до предела. Позади оставались корабли — на их фоне Хеймдалль сильно выделялся. Дайнслейф стоял у ног робота, опираясь спиной на железную пластину. Он смотрел не на выступающего, а на барьер. Нечто пошатнуло землю под ним и все попадали наземь. Дайнслейф ухватился за выступ на броне Хеймдалля и вскинул голову: угрожающее темное облако так сильно приблизилось, что можно было разглядеть отдельные силуэты хонкай-монстров. У Альбедо сердце скакнуло под горло: барьер рассыпался, как карточный домик, стоило только пройти насквозь монструозному оружию. Оно больше походило на лед — чистая энергия, неподвластная простым смертным. Сквозь прореху начали пролетать монстры, заставляя людей рассредоточиться. Завыли сирены, речитативом зазвенели приказы занять свои судна, покинуть плавучий остров. Кого-то монстры успевали схватить перед кораблями. Картинку мотало туда-сюда. Но где был Дайнслейф? Его схватили? Он успел выбраться? Что, если прямо сейчас его… Альбедо потряс зеркальцем, но картинка потухла. Хотелось злобно швырнуть безделушку прямо с мыса — настолько бесполезной иногда она была. Спустя долгие минуты ожидания связь восстановилась. Дайнслейф стоял на мостике под открытым небом, рассматривая зажатый в руке кристалл, который он добыл несколько недель назад. Затем потянулся рукой к визору и нажал кнопку, трансформируя его в защитные очки. Его вывел из задумчивости сбивчивый крик Альбедо. — Дайн, что ты творишь?! — А разве не видно? — Дайнслейф саркастично усмехнулся в своей любимой манере. — Спасти людей пытаюсь, как и всегда. Он говорил против ветра, но каким-то чудом Альбедо продолжал его отчетливо слышать. — Ценой ядра?! Ты же рискуешь всем, собой в том числе! Альбедо вскочил на ноги, прошелся вдоль мыса, удерживая зеркальце на уровне лица. Он сам себя не помнил — настолько беспокойство перекрыло все остальное. Дайнслейф упрямо сжал меч. Уж кто-кто, а он мог бесконечно жертвовать собой, лишать себя сил, разбиваться вдребезги только для того, чтобы вернуть миру хоть какую-то стабильность. Ему было плевать на себя. Только вот теперь приходилось мириться с неравнодушным Альбедо. — У меня нет другого выбора. Надо рискнуть. — Ты с ума сошел! Твои раны еще не затянулись. — Мы окружены, Альбедо. Когда-то я не смог защитить дорогих мне людей. Теперь же ты дал мне сил защищаться ради того, чтобы однажды встретиться с тобой вживую. И если Хонкай подберется вплотную к моему разуму — уверен, ты удержишь его на грани. Дайнслейф усмехнулся и резко дернулся, впечатывая треклятое ядро в меч. Тот ярко засиял, ослепляя. Альбедо вскрикнул от боли и заслонился локтем. Когда вспышка исчезла, он заставил себя открыть глаза, но успел увидеть только взметнувшиеся в воздухе полы плаща.