Висельник

В чёрном цилиндре, в наряде старинном,

В город на праздник путник очень спешил.

По горам пробирался и улыбался,

Но камень сорвался в пропасть с горных вершин...

Король и Шут — «Камнем по голове»

      Хитоши сидел на широкой могильной плите и с убийственно непроницаемым лицом пересчитывал пальцами количество бусин-лапок на браслете. На земле, слева от него, сидел Изуку, и оживлëнно (если это слово вообще применимо к его статусу и местонахождению) болтал с высокой бледной женщиной. Именно она так напугала Хитоши.       И потом бесконечно извинялась, когда увидела широко распахнутые и полные страха глаза обернувшегося на неë Хитоши.       Сейчас же она стояла напротив сидящих мальчиков:       — Я не думала, что такая страшная... — женщина — она до сих пор не представилась — неловко заламывала пальцы. Но лицо было спокойным. — Я увидела детей на кладбище, но даже не подумала, что кого-то могу напугать.       Хитоши вздохнул, пряча браслет под рукавом толстовки.       — Не буду лгать: в первую очередь я подумал, что ты меня сожрать захочешь, — Хитоши посмотрел вверх, разглядывая еле видный кусочек ночного неба. — Но потом вспомнил, что здесь Зуку. Он сам кого хочешь сожрëт.       Несколько десятков секунд гробовая тишина нарушалась лишь ворчанием Изуку.       — Полагаю, я должна ответить, что всë в порядке, и я не собираюсь никем ужинать? — женщина вновь заломила длинные пальцы. — Хорошо. А теперь, ещё раз: почему вы здесь?       Хитоши посмотрел на макушку Изуку и вздохнул. Пусть сам объясняет. Хитоши на это не подписывался. Но что-то ему подсказывает, что он пожалеет о своëм решении промолчать сейчас.       — Мы искали разрушенную базу братства Еретиков! — Изуку вскинул руку вверх. Он совсем не чувствовал атмосферу кладбища.       Женщина дëрнулась:       — Малыш, откуда ты... — еë тут же перебили.       — Мне рассказал четвëртый! — Изуку ярко улыбался, стуча по коленкам ладонями.       — Четвëртый? — наконец, свои пальцы женщина оставила в покое. — Давно он не появлялся. Как ты вообще его нашëл?       Зелëные глаза внимательно прищурились, будто оценивая, стоит ли говорить.       — Мы познакомились на сайте с паранормальщиной! — пожав плечами, будто подобные знакомства на таких сайтах — обычное дело, Изуку достал из кармана своей толстовки упаковку мармеладных мишек, словно показывая, что говорить об этом не намерен.       — На сайте с пара... — Хитоши вздохнул, прикрыл глаза и помассировал веки. — Мы буквально живëм в мире, где у большинства есть причуды. Какая, к чëрту, паранормальщина, Зуку? — Изуку был увлечëн поглощением еды, а потому пропустил вопрос мимо ушей. — Хорошо. Опустим это. Но есть ещё кое-что: кто такой этот четвëртый и откуда он столько знает?

***

      Почему Изуку начал общаться с Великодушным Преступником и Ла Бравой? Потому что они знали многих злодеев? Потому что у них были связи? Поначалу — да.       Сейчас утверждалось (самим мужчиной, конечно же), что Тобите Данджуро тридцать с небольшим лет. Но Изуку не нашëл свидетельства о рождении этого человека. И, если быть честным, слабо верилось, что ему тридцать. Внешность бывает разной, но вот ощущения от него совсем другие.       А после недолгого общения с мужчиной Изуку заметил некоторые странности: казалось, что иногда Данджуро забывал о каких-то естественных бытовых вещах. Забывал, что может выйти из дома, и стоял перед дверью, просто пялясь на неë. Забывал, что носит обувь, и вздрагивал, когда слышал звонкий стук каблука об пол или асфальт. Забывал о собственных руках, мешкаясь, прежде чем поднять чайник.       Но Изуку знал, что на самом деле Великодушного Преступника зовут Тобита Данджуро, и этого было достаточно, чтобы начать искать.       И он нашëл. Не так далеко, да. Данджуро родился в две тысячи восемьдесят пятом году. Около пятидесяти лет назад. И после его пятилетия не было ни одной записи о нëм. Последняя медицинская запись — факт невыявленной причуды и направление на рентген. И после этого он словно исчез прямо из кабинета врача. Так было до тех пор, пока через десять лет в узких кругах не стало известно дело о разгроме братства Еретиков. И тогда же Изуку нашëл упоминание о человеке, ограбившем какой-то продуктовый магазин. Его не нашли, но преступник не скрывал свою внешность. И у Изуку были серьëзные причины полагать, что этим человеком был пропавший Данджуро. Но никто более не сопоставил пропавшего пятилетнего мальчишку, мелкого грабителя и Великодушного Преступника между собой.       Во время разговора Данджуро сдался быстро, что было удивительно. На первый взгляд. Кажется, он никому не рассказывал своей истории. Ла Брава не лезла ему в душу, зная, что Данджуро не хочет рассказывать ей этого. Только не ей. Ла Браву мужчина считал младшей сестрой. Они были во многом похожи и довольно близки, но Данджуро опасался, что она будет его жалеть или, что ещë хуже, ненавидеть. Это последнее, чего бы ему хотелось. А Ла Брава чувствовала, что тема, которую так обходит стороной Данджуро, очень болезненная.       Но едва знакомый ему Изуку — другое дело. Этого человека можно забыть и не опасаться его отношения к себе.       Так Изуку и узнал, что Данджуро был четвëртым «удачным» экспериментом братства Еретиков. Видимо, уже после пропажи Данджуро родители уверились в том, что у него не было причуды. И родившегося без причуды мальчика искать они не стали: у них было ещë пятеро детей, и на Данджуро никто не обращал внимания. А большего для похищения и не требовалось. Чего стоит украсть мечтающего о причуде ребëнка, за которым никто и не следит?       Данджуро провëл десять лет в подвалах лаборатории братства Еретиков. Причуда, которая являлась для мальчика желанным подарком, была получена через адскую боль, психологическое давление и вечно повторяющийся день сурка. В течение десяти лет изо дня в день происходило одно и то же. И отголоски долгих лет пребывания там сильно отражались на Данджуро до сих пор. Он перестал быть человеком тогда: у него было две причуды, и в свои пятьдесят он выглядел на тридцать с небольшим. И лишь благодаря седым волосам и бороде он не выглядел ещë младше.       Для вживления причуд подопытным часто заменяли органы на «более подходящие» или какие-то механизмы. И Данджуро исключением не был. Потому сейчас мужчина не мог считать себя человеком в полной мере.       Данджуро был не единственным, кому пытались вживить ещë одну причуду. И эта вторая причуда была именно увеличивающей продолжительность жизни. Изуку, изучая доступные исследования братства Еретиков в «соавторстве» с другими организациями, понял, что это причуда Уджико Дарумы.       Дарума — лишь фанатик, которого взяли в организацию из-за того, что он всех достал. Но ему нашли применение: брали его причуду в качестве дополнительной для подопытных людей. Братство следовало строгому правилу: на одну активную причуду — одна пассивная. Потому что две активные или две пассивные вовсе не приживались по каким-то расчëтам. Их не останавливало то, что и при нахождении в теле двух причуд выживали немногие. А слепить человека с более чем двумя причудами у них не выходило. Если же у человека уже была одна причуда — вживление двух всегда заканчивалось неудачей.       Данджуро легче перенëс вживление двух причуд, так как изначально у него не было ни одной, и причуды ему подбирали с особой тщательностью. И мальчику собирались привить третью. Но после облавы на лабораторию он смог сбежать вместе с одной девочкой: та не была беспричудной, и ей вживили пассивную причуду Дарумы. После удачного завершения первой операции, фанатики братства решили не останавливаться, и попробовать вживить ещë одну причуду, несмотря на то, что такие эксперименты никогда не заканчивались удачно.       Им повезло, что они смогли сбежать. После этого их пути разошлись. Девочка была шестым удачным экспериментом из восьми.       Из нескольких десятков детей и взрослых после вживления причуд выжили лишь восемь. И во время нападения на лабораторию братства Еретиков их попытались убить сами же учëные.       Данджуро ничего не знал о судьбе остальных шести человек. Но и о той девочке он тоже не знал ничего. Также Данджуро сообщил о точном местонахождении лаборатории, чего не могли дать открытые Изуку полицейские отчëты.       После долгого рассказа Изуку положил руку на плечо мужчине и попросил об одной вещи: поговорить с Ла Бравой. Изуку видел в Ла Браве именно того человека, который может поддержать Данджуро. Человека, который точно не отвернëтся от названного брата, несмотря на обстоятельства его жизни и существования. Сам Изуку не мог дать Данджуро того, что ему было необходимо. Пока что не мог.

***

      И вот теперь Изуку сидел на кладбищенской земле, рассматривая ту самую девочку, с которой Данджуро когда-то сбежал из лаборатории.       — Да, Тоши, — Изуку решил проигнорировать последние вопросы Хитоши и ответил на тот, который изначально пропустил мимо. — На сайте с паранормальщиной. Там такая история!.. Закачаешься! — Изуку запустил зубы в ещë одну мармеладку. — И шестая сможет тебе рассказать. Да ведь? Сколько вас вообще осталось?       Лицо женщины впервые изменилось. Она слегка улыбнулась, качая головой:       — Я думала, что живы лишь двое. Я и седьмой. Но теперь знаю, что трое. Рада, что четвëртый в порядке.       Тут Хитоши резко выдохнул, из-за чего две пары глаз остановились на нëм:       — О, нет, — мальчик резко провëл рукой по сбившимся прядям волос. — Только не говорите мне, что это история о похищениях и экспериментах над людьми.       Женщина — шестая — перевела взгляд на Изуку и непонимающе склонила голову вбок:       — Минута молчания?

***

      Вернулись Изуку и Хитоши в Юэй только под утро понедельника. Шота с видимым неодобрением посмотрел на нарушителей спокойствия, ворвавшихся со звонком в класс, и временно проигнорировал слишком уставший вид Хитоши и чересчур взъерошенного Изуку. Кажется, в волосах у последнего был какой-то листок. Будто он решил собрать кроны деревьев головой, а потом понял, что эта идея слишком глупая, и попытался всë вытряхнуть.       Начался классный час, а Изуку вытащил из рюкзака тетрадь. В ней он сопоставлял связь разных организаций между собой.       Видимо, Все за Одного узнал, кем был Уджико Дарума. Но кое в чëм он ошибся: доктор не был тем, кто отвечал за «прививку» причуд. И потому мог создавать лишь несоображающих ному. И это учитывая то, что ему было легче, чем его «товарищам по цеху»: тем приходилось вытаскивать и дублировать причуды людей с помощью медицинских препаратов, а Даруме требовалось лишь попросить о новом образце Все за Одного.       Так он смог создать существо с более чем двумя причудами. Безмозглость подобных тварей не была проблемой: главное, чтобы подчинялись.       Но как тогда он смог создать Курогири?       Тут нужно было говорить с самим Курогири. Скорее всего, его сделали из одного человека. Слушался ли он приказов потому, что не видел смысла не выполнять их, или потому, что не мог ослушаться? Помнит ли он, из кого его слепили? И если помнит, то из кого?       Вопросов было больше, чем ответов.       — Мидория, ты в порядке? — Изуку щëлкнул ручкой, оборачиваясь на Очако, которая, видимо, заметила, что еë одноклассник замер над раскрытой тетрадью, в которой не было ничего, кроме двух странных росчерков, и забеспокоилась.       Зелëные глаза внимательно посмотрели в практически чистый разворот тетради, рука занеслась над листом, ставя третью, решительную линию, и Изуку, наконец, закрыл еë.       — Да, всë отлично!