Daddy Issues

      Веки Аякса трепещут, когда солнечные лучи пробираются сквозь неплотно задвинутые шторы. Он переворачивается на бок, прижимаясь щекой к подушке, и неловко рассматривает спину Чжун Ли.       Его лицо нагревается от воспоминаний, как вчера он просил трахнуть его сильнее.       Аякс такой большой дурак.       Он путается в простынях, ёрзая и дёргая ногами, проклиная себя за такое глупое поведение.       Ему, может, и не особо стыдно, но всё равно это так странно: его бесполезные метания и попытки отвлечь себя от навязчивых мыслей.       Раздаётся хруст матраса, когда его начальник тихо зевает и ложится на спину.       — Доброе утро, — хрипит Чжун Ли, запрокинув руки за голову. Он мягко подталкивает Аякса, касаясь коленом его поясницы, чтобы тот вернулся в постель.       Упущение — сидеть на краю кровати и насильно заставлять себя рассуждать над тем, как сильно ты начинаешь проёбываться перед взрослым мужчиной, в котором, возможно, ты видишь фигуру, что будет тебя защищать.       Только, блять, от чего и нахуя?       «Я точно не ребёнок», — заверяет себя Аякс, опираясь на то, что сказал вчера Чжун Ли.       Но куда прятать ощущение упущенного детства?       Если только упаковать в уродливую коробку и сказать себе, что это последний раз, когда ты чувствуешь нечто подобное, а затем понять, что ты просто пытаешься обмануть самого себя.       Ведь туманность детства никуда не уходит. Она не исчезнет невероятным способом, так что Аякс делает вид, что всё в порядке, он в порядке и вчера, когда его прижимали к кровати, с широко раздвинутыми ногами, не он давил в себе желание принадлежать ещё больше, чем он уже был его, Чжун Ли.              — О чём ты так настойчиво думаешь?       Аякс прищуривается, прячась от яркого света, исходящего от окна.       — И зачем же вам нужен ответ? — напевает он, пододвигаясь к мужчине, теперь прижимаемый руками Чжун Ли к его груди и смеющийся от щекотки, длинных пальцев, пробирающихся по коже живота. Это очень интимно, но Аякс не перечит тёплому чувству в груди.       — Мне серьезно хотелось бы услышать его от тебя, — спокойное дыхание согревает шею парня, пробегается по укусам, которые начинают слегка покалывать.       Аякс, вздрогнув, выражает протест, поворачивается к Чжун Ли и заключает его лицо в свои ладони.       — Вы преувеличиваете, сяншэн.       Мужчина мотает головой, потому что здесь нет никакой гиперболы.       В погоне за идеалом ты не замечаешь отрицания, настигающего тебя в разы чаще, чем здоровые суждения.       И тогда ни в ком нет нужды: ни в психологе, ни в том, кто любит тебя или безумно близок к этому, потому что ты уже знаешь, что тебя не исправить и ты не механизм сломанной шкатулки, который обычно мы относим в мастерскую и там его чинят.       Но человек — не вещь, случайным образом попавшая в чьи-то руки.       Это намного запутаннее любых кодов мира, а то, где плодится травма — даже если будет казаться, что её там нет, — вырвать с корнем труднее, чем взломать сайт.       Однако мы уже знаем, что порой защитные механизмы, которые не всегда так-то бережливы с тобой, зачастую выигрывают.       Поэтому, когда Аякс переводит тему, Чжун Ли не уговаривает его открыться ему, при этом выглядя так, словно делает это, исходя из собственного опыта.       — Ам-м, полагаю, сегодня нет смысла куда-то выходить? — Аякс растягивает губы в улыбке, находящийся в лучах, бегающих по его телу, буквально предлагая себя мужчине.       Руки Чжун Ли опускаются на его бёдра, кончики пальцев сжимают мягкий зад. Аякс выгибается ближе, и чужие губы прикасаются к его виску, когда тот опускает голову.       — Пойдём, я подготовлю ванну для нас.

      Почти урча, Аякс согласно обхватывает ногами талию Чжун Ли.

___________________

      — И затем я сказал сестре, что поймаю рыбу с размером в дом, — маленькая деталь пазла, связанная с семьей, безобидная, но захватывающая.       Аякс находится между молотом и наковальней.       И там, и там есть шанс рассказать что-то, что заденет его воспоминания и всколыхнёт никчёмную, жалкую беспомощность перед жизнью.              — Ты действительно любишь свою семью, — мягко замечает Чжун Ли, смывая пену с волос парня. — Закрой глаза, пожалуйста.       Аякс облизывает губы, вкус попавшего шампуня остаётся на его языке.       — У меня нет оснований не делать этого, — он пожимает плечами, пока Чжун Ли надевает халат. — Я делаю многое для них, а они — для меня.       Простой закон, не так ли?       Но он знает, что всегда был человек, который ценил его меньше.       — Наверное, хорошо иметь большую семью, — бормочет Чжун Ли, завязывая волосы в низкий хвост. — Я был единственным ребёнком и рос с желанием завести хороший брак, кошку и воспитывать нескольких детей, — в его обычно умиротворенный голос просачивается раздражение. Аякс не знает корень этих эмоций.       — Что было потом?       Он старается звучать непринуждённо, ненапористо — не хочет давить или заставлять говорить то, о чём не хочется.       — Бездетный брак в двадцать пять и развод в двадцать семь. Не слишком красиво, правда?       Только когда Чжун Ли смолкает, он понимает — его слова прозвучали грустно. Или, может, не совсем, но точно так, будто одиночество шло с ним нога в ногу.       Аякс ни слова об этом не сказал.       — Знаешь, — поучительно начинает он, — теперь ты не один. — Его подбородок удобно ложится на плечо Чжун Ли. Они смотрят на свое общее отражение в зеркале. — По крайней мере, со мной весело. Так ведь, сяншэн?       В голове не остается ни единой мысли, кроме той, что твердит Аяксу: выразительнее смеха он никогда не слышал.       Бесспорно, не влюбиться в Чжун Ли было бы невозможным.       — С тобой я поистине не успеваю скучать.

___________________

             Они без пререканий распределяют домашние обязанности, несмотря на то что Аякс не живет здесь, хоть и бывает довольно-таки часто. Конечно, он мог бы отказать Чжун Ли и уехать в общежитие, но тем не менее это напомнило ему о своем доме, который ему пришлось оставить—       Его вынудили, но разве сейчас этот факт важен?       … поэтому он здесь, протирает цветы в горшках от пыли и выглядит как самый пропащий и до беспамятства мечтательный идиот.       Честно, изначально он не предполагал о наличии стольких цветов у Чжун Ли. Они все разные, пахнут приятно и сладко, за исключением тех, на которых не благоухают бутоны. Горшки тяжелые, что, впрочем, Аякс проверяет на деле, когда переносит их из одного положения в другое, пытаясь понять, как будет уютнее.       Он проникается этой атмосферой, наслаждение и спокойствие плескается где-то на глубине. Искренние эмоции, скрытые веселыми выходками? Пожалуй, Аякс хорошо с этим знаком.       Но в этот момент он садится на подоконник, свешивая ноги, и заразительно улыбается.       — Хорошо проводишь время? — Чжун Ли кивает в его сторону, подходя ближе.       — У тебя мука на щеках! — восклицает он, даже не задумываясь. — Неужели сяншэн настолько заработался на кухне?       — Не смейся над моим трудолюбием, — мужчина фыркает, одаривая Аякса взглядом.       — Бедняжка, — он ахает и оборачивается через плечо, его губы изгибаются в усмешке. — Вам помочь? Иначе мы никогда не позавтракаем.       — Разумное решение, — соглашается Чжун Ли, складывая руки на груди. — Я даже удивлен таким предложением от тебя.       Аякс заливисто смеется, спрыгивает с подоконника и едва может перестать сиять.       — Принижаете мои умственные способности? Какой же я хорошенький, а мои навыки недооценивают. Может быть, мне стоит найти кого-нибудь—       Его резко прерывают, дергая к себе. Аякс торопливо стонет и задыхается напротив губ Чжун Ли, не раздумывая, прижимает язык к чужому, оборачивает руки вокруг шеи мужчины. В этом есть что-то волшебное и томное, то, как Чжун Ли покрывает лицо Аякса короткими поцелуями, когда тот пытается отдышаться.       — Вас… — он качает головой, втягивая воздух ртом, — …легко задеть. Но не подумайте, я ненамеренно! — Аякс разводит руками, на что Чжун Ли ласково взъерошивает волосы на его макушке.       — Я знаю, — гудит мужчина, монотонно гладя затылок парня. — Ведь хорошие мальчики никогда не обижают тех, кого любят, верно? — Чжун Ли тонко улыбается ему, прежде чем оставить его одного в окружении цветов.       Аякс с силой трет лоб, понимая, как сильно он попал.              Очевидно, Чжун Ли никогда не даст ему пережить этот позор.

________________

      В компании Чжун Ли время пролетает чертовски незаметно, и это слегка обижает.       Аякс цепляется за него, ноя, что, если он прямо сейчас уедет, то завтра произойдет восстание мертвых и тогда они так и не увидятся из-за событий в мире, но—       — Я работал консультантом в похоронном бюро четыре года назад, — от его слов парень никнет, как потерявший ласку щеночек. — Я умею обращаться с мертвыми, так что они никуда не—       — Вау, звучит жутко круто, но прекратите, сяншэн, портить мои планы!       Смешок, который вырывается у мужчины, звучит позабавленным ситуацией.       — Ты всегда можешь позвонить мне, — напоминает Чжун Ли, когда Аякс крепко обхватывает его и ластится к пальцам, обхватившим его щеку. — К тому же ты работаешь на меня и мы часто видимся в офисе.       Аякс дуется, а затем устало вздыхает.       — Не хочу уезжать, — признается он.       — Я знаю, дорогой, — мужчина наклоняется вперед и оставляет поцелуй на лбу парня.       Вопреки, видимо, всему, его желудок сжимается, а тянущая боль в конечностях говорит о разочаровании. Но разве Аякс мог винить Чжун Ли, когда проблема даже не в нем?       В такие моменты он всем сердцем ненавидел человека, посеявшего в нем сомнение и недоверие не только к самому себе, но и окружающим.       Болезненно, и он настолько презирает это, когда чувство тошноты никуда не уходит, что он даже не может признаться себе, кем является тот, кто всегда ему говорил оставаться дома, в то время как его остальные дети резвились на прогулке.       Такое чувство, словно он не имеет права быть разочарованным в чем-то, когда сам является наибольшим разочарованием для других.       Шумный, неудобный, громкий и слегка нелепый.       Чжун Ли никогда не говорил, что ему не нравится это.       — Ты в порядке? — осторожно спрашивает мужчина, заглядывая в глаза Аякса.       — Конечно! Все хорошо, не переживай, — ему почти не хватает сил, чтобы продолжить смотреть на Чжун Ли.       Он врет ему в лицо, он, блять, таким ужасным себя чувствует, когда бездумно смеётся и шутливо пожимает руку.       Громкая идея, как гребаный металл, холодная и шипящая на него, она твердит:

"Ты должен что-то разрушить."

      Или подраться, а если этим он принесет больше шума, тем лучше.       Может, тогда все окончательно отвернутся от него?       Вернувшись в общежитие, Аякс первым делом открывает галерею на телефоне, листая фотографии, где он с Тоней, Антоном и Тевкром. Намеренно заставляя себя рассматривать радостные мгновения, он пытается вспомнить, когда именно стал таким несобранным.       В тринадцать? В пятнадцать или в восемнадцать?       Возможно, в одиннадцать, когда его отец назвал его мать шлюхой, а он просто заступился и стал счастливым обладателем синяков на теле?       Он убеждает себя — глупо пытаться разобраться в прошлом.       Но что делать, если оно тянет на дно, руша всю стойкость и уверенность?       Аякс жмурится, откидывая телефон, и тот проваливается в расщелину между кроватью и стеной. Шум от падения злит, и раздражение кипит в крови, постоянно меняясь с незнанием, что делать дальше.       …и что будет дальше.       Вероятно, ничего, учитывая его набирающее скорость непринятие фактов многих вещей.       И ведь только глупцы причинят боль любви раньше, чем она сделает это по отношению к ним.

_______________

      Итак, навык отбрасывать все проблемы в сторону как никогда выручает Аякса.       Он перебирает бумаги, трёт виски, пытаясь избавиться от головной боли, и кусает нижнюю губу.       Сегодня особенно спутанный день: долгие пары, работа до самого вечера и конфликт между двумя сторонами его жизни.       Правда, Аякс осознаёт, что нереально разделить личность на до и после, чтобы стать похожим на робота с заранее запрограммированной счастливой судьбой.              Но привычка отклонять всё плохое, напоминающее о себе не вовремя, берёт верх, поэтому он откладывает мысль о семье в дальний угол, оставляя её барахтаться на задворках.       Он обнимает себя руками, подтягивая рукава свитера вниз и прижимая края пальцами.       Ему становится немного теплее, нежный ворс свитера согревает и успокаивает, когда он соприкасается с кожей.       За окном холодный ноябрь, и погода с каждым днём становится всё хуже и хуже, так что желание оказаться в тепле достаточно обусловлено.       Аякс утыкается лицом в стопку документов, закрыв глаза, и представляет солнце, пляж и другие сентиментальные занятия.       Печь с кем-то печенье?       Звучит безумно слащаво, но, кажется, это то, что и надо.       Аякс мысленно делает пометку предложить Чжун Ли испечь какие-нибудь сладости или, напротив, приготовить что-то типа блюда на первое либо второе—       Чёрт.              Действительно, слащаво.       Аякс даже почти готов признаться себе в том, что является бестолковым романтиком, когда в дверь стучится уборщица, спрашивая, не скоро ли он уходит.       Нет, по закону подлости его смена до восьми, а сейчас только пять.       И всё-таки…       Какая же скучная у него работа.

_______________

             В течение следующей недели Аякс слишком занят учёбой — хоть он и не всегда бывает продуктивным, — чтобы ездить к Чжун Ли, но они разговаривают по телефону, и на первое время этого хватает.       О запланированной готовке печенья Аякс вспоминает только к субботе, однако это не проблема.       После всех странных действий, которые он совершал на протяжении дней, последующих после выясненной потребности в одобрении, это кажется пустяком, и он не обижается, потому что было бы глупо, если бы он действительно счёл это серьёзным.       Чжун Ли заверяет его, что он может заехать за ним в воскресенье, и тогда Аякс неохотно думает: всё встанет на свои места сразу же, как он окажется в крепких объятиях Чжун Ли.       Впрочем…       Так и случается.       Аякс вдыхает аромат парфюма, ставший знакомым, родным, некой чертой безопасности.       И он чувствует себя таким собранным, когда ладони Чжун Ли располагаются на его талии, когда мужчина целует его, точно находя все точки, где они потрясающе сходятся, и это так хорошо.       Словно он создан для Чжун Ли, насмешливый и саркастичный, казалось бы, совсем ему не подходящий, но нужный.       — Как дела на парах? — спрашивает Чжун Ли, после того как Аякс слегка отодвигается назад, раскачиваясь на пятках.       — Пойдёт. Пока не надоедает, — он смеётся, потому что он уже на втором курсе, и если бы надоело, то было бы не очень удобно.       Особенно для родителей, которые ждут от него результатов.       И вот опять одно и то же.              Аякс внутренне ругается, пока Чжун Ли открывает квартиру; шум ключей, ударяющихся друг о друга, разбивает тишину между ними.       — Ты сегодня молчаливый, — комментирует мужчина, проходя внутрь и снимая пальто. — Что-то—?       Аякс мотает головой, но не сопротивляется желанию обнять себя руками.       — Нет, — он кусает щёку изнутри, — просто немного устал.       И фактически это правда, но он так не хочет признаваться в другом.       Может, в том, что он постоянно сексуализирует себя, думая, что только так он сможет получить чьё-то внимание.       И ведь это чувство всегда преследовало его.       Оно парило между годами отсутствия поддержки и банальным непониманием, как строить отношения, почему ему не нравятся ровесники, а холодные и недоступные для него люди, или для чего он постоянно лжёт, когда понимает, что теряет то, чего ему не хватает.       Заботы.       Возможно, это ключ к чему-то, но Аякс не знает, к чему точно.       Он продолжает копаться в деталях, даже когда перемешивает заготовку для теста; его руки мелко дрожат, и Аякс угрюмо откладывает миску, смотрит на свои судорожно дрожащие пальцы.              Не стоило рассчитывать, что Чжун Ли не заметит.       Мужчина склоняет голову набок, в его глазах пробегает сомнение, взгляд опущен вниз.       — Я сделал что-то не так? — тихо спрашивает Аякс, гнетущее впечатление от давних выговоров отца проносится молниеносно, но ощутимо.       — Я хотел спросить о том же.       Аякс грубо путает свои волосы, жёстко сжимает их у корней и упирается локтем в стол — прикрывает лицо предплечьем.       — Скажи честно, — сквозь зубы говорит он, — почему ты не разговариваешь со мной об этой ебучей проблеме?       Слова даются ему тяжело.       — Будь добр: не делай вид, блять, словно ты не представляешь, о чём я говорю, — его голос твёрдый, но он не совсем уверен в своих же словах, претензиях.       Мысли ему твердят остановиться, улыбнуться или посмеяться над собой.       Но сейчас он не способен на такое, поэтому он просто продолжает.       — Скажи это, Чжун Ли.       — Я знаю, как много это для тебя значит, — мужчина спокойный, сдержанный, и Аякс открыто ругается, прикрывая веки, его лицо уткнулось в ладони. Он имеет представление о том, что сейчас услышит. — Знаю, что у тебя проблемы с отцом.       Плечи парня опускаются, боже, вслух это звучит ещё хуже, чем когда он думал об этом и отталкивал название того, с чем живёт.       Он пытался это отпустить, но Аякс слишком привык к чувству покинутого, оставленного—       — Аякс, — низко и хрипло, боже, как же несправедливо, что его голос такой красивый, — я хочу делать всевозможное для тебя, — честная реплика, и, когда Чжун Ли на секунду задумывается о ней, реальность остужает.       — Почему ты считаешь, что я заслуживаю… — Аякс мотает головой, вся уверенность разом испарилась.       …заслуживаю быть счастливым?       — Я хорошо понимаю тебя, — бормочет мужчина, опираясь всем телом на стену, стойко глядящий на Аякса, который сидит на стуле, сгорбившись.       — Даже если я хочу всё твоё время и мне чертовски хочется называть тебя папочкой, пока мы трахаемся?       Чжун Ли фыркает, тянется к плитке шоколада и разламывает её, не скрывая золотого блеска в своём одобрительном взгляде, когда Аякс поднимает свой.       — Ты же не собираешься бросить идею испечь шоколадное печенье? — его голос звучит мягко, ободряюще. Волны комфорта омывают встревоженный настрой, хоть и не уничтожают его полностью, и Аякс сначала глупо моргает, прежде чем мигом встать, почти падая на грудь Чжун Ли. Его объятия настолько сильные, какими только могут быть.       Жадная потребность в ласке довольно мурлычет.

_______________

      Не то чтобы стало легче. Аякс всё ещё загоняется, всё ещё презрительно шипит на себя, но без удовольствия он не остаётся.       Чжун Ли заставляет его думать, что он самый драгоценный и особенный, когда восхищенно целует его шею, прикусывая, довольно проводя языком по укусам и наслаждаясь реакцией Аякса.       Сейчас тот представляет из себя не что иное, как стонущий беспорядок, слёзы собираются в уголках его глаз, и он выгибается, расставляя ноги, умоляя, чтобы его взяли, трахнули так, чтобы собственное имя показалось ему чужим.       — Блять, Чжун Ли, — он протяжно хнычет, сжимает простыни между пальцами и туго содрогается вокруг пальцев мужчины, глубоко вонзённых в него.       — Ты забыл, Аякс? — мужчина рычит напротив его рта, нависнув над парнем.       Аякс помнит предвкушение, жгучее волнение и упование после того, как назвал его—       — Папочка, — его бёдра пробивает дрожью, нежные прикосновения к его телу напоминают ему, что он имеет значение. — Трахни меня, — бесстыдно просит он.       Мужчина слегка фыркает, снисходительно улыбаясь.       — Я не буду трахать тебя, — он коротко посмеивается над разочарованным стоном Аякса, его запыхавшееся дыхание как бальзам на душу — действительно потрясающая мелодия. — Мне придётся показать тебе, как люди занимаются любовью, мой мальчик.       Блять. Да, да, да. Аякс хочет этого так бездумно, что ему уже похуй на все ебучие проблемы, он просто хочет, чтобы Чжун Ли научил его этому, а не привычному бездуховному траху.       Аякс приоткрывает рот, слепо тянется вперёд и целует Чжун Ли небрежно, но мило.       Он перекрещивает руки за шеей мужчины, нос того задевает висок Аякса, вдыхая свежий запах шампуня у линии роста волос.       Лодыжки трутся за поясницей Чжун Ли, скрещенные, и всё в Аяксе говорит о горячей, обжигающей любви к этому мужчине.       Ему кажется, что без его рук на своём теле, он просто окаменеет, поэтому сам кладёт ладони Чжун Ли на свою талию, сжимая их поверх своими.       Лицом к лицу, с полным весом Чжун Ли, проводящего кончиками пальцев по его бокам, целующего его так, словно весь мир сейчас остановится и останутся только они, их момент, их серия томных, глубоких толчков навстречу друг другу, но таких неспешных и осторожных.       Аякс задыхается, глаза закатываются, а влага стекает по его щекам, очаровательно покрасневшим.       И следом Чжун Ли прижимается к его лицу быстрыми поцелуями, толкаясь бёдрами к заду Аякса, чтобы стать погребённым в нём, в его узком кольце мышц.       Скорым движением пальцев мужчина заправляет влажные пряди волос Аякса ему за ухо, напоминая о том, как сильно тот любит его руки.       И неважно, что они делают: гладят его по затылку, щекочут, держат лицо, крепко приподняв за подбородок, или растягивают его перед сексом — это совсем не те мелочи, над которыми Аякс вообще думает.       Он просто цепляется за Чжун Ли, обхватив его ногами, шею — руками, а лицо спрятав в изгибе между ней и плечом.       Каждый толчок заземляет, кричит ему, что он не просто тот, кого можно удобно трахнуть и сказать: «Давай останемся друзьями».       Аякс заслуживает намного больше, чем получает, и Чжун Ли искренне старается показать ему эту истину такой, какая она есть.       Обнаженной, вывернутой наизнанку.       Он жмурится, когда внизу живота покалывает, выламывает от того, как головка члена задевает его простату, и скручивается накалённая пружина — Аяксу слишком охуенно, и он клянётся, что, если рано кончит, то будет пиздецки расстроенным.       — Папочка, быстрее, — его вскрик ожидаем, когда член внутри него смещается, проникая глубже, с ускоренным темпом.       Шёпот Чжун Ли пронизывает его насквозь, хвалебный.       — Послушный мальчик.       Ох, блять, да.       Аякс царапает лопатки Чжун Ли, прижимаясь к нему ещё ближе; беспрерывные стоны слетают с его губ.              Внутри него влажно, член скользит в нем, и Аякс, с намокшими ресницами, благодарит богов за то, что трахаться с мужчинами пиздецки приятно и охуительно.       Чжун Ли находит старую отметину на ключицах Аякса и обновляет ее, сильно двинув бёдрами, до звучного шлепка, и тогда Аякс кончает, содрогаясь всем телом, сжимаясь вокруг члена, ощущая, как мужчина — с протяжным стоном — заканчивает в него.       — М-м, — мурлычет Аякс, опуская ноги. — Папочка—       Чёрт. Ебучая привычка.       — Чжун Ли, — исправляется он с громким смехом.       — Да? — отзывается мужчина, довольный, расслабленный и утомлённый. Он пытается отдышаться, спрятав лицо в изгибе шеи Аякса.       — Ты становишься тверже всегда, когда я называю тебя папочкой. Неужели у кого-то тоже проблемы с отцом?       Ухмылка Аякса слишком широкая.