Мера беспорядка

      Утро Чуи, вопреки ожиданиям, началось не со звонка будильника, а с мелодичного голоса Дазая, который разбудил его за несколько минут до официального пробуждения. Не вполне осознавая, что именно бубнит напарник, Накахара открыл глаза и обнаружил, что он лежит на Дазае сверху практически всем телом. Сморгнув остатки сна, Чуя расслышал, что своим ласковым голосом Осаму попросил его немного подвинуться. Проглотив кошмарное смущение, он поспешил вернуться на соседнюю подушку, но довольная ухмылка Дазая ясно давала понять, что это маленькое недоразумение ни в коем случае не останется проигнорированным.       — У меня немного затекло тело. В противном случае… — сладко мурлыкал Дазай, обнимая напарника, который пытался отключить зазвеневший будильник, — я бы позволял тебе лежать на мне хоть весь день.       — Я вообще не понял, как это произошло, — пробормотал растрёпанный Накахара. — Меня можно было спихнуть…       — Я бы ни за что такого не сделал, — заявил Осаму. — Мне понравилось. Ты так мирно спал на мне…       — Как давно ты проснулся? — протерев глаза, спросил Чуя.       — Не смотрел на время. Думаю, минут двадцать-тридцать назад. Ты уже лежал на мне и сопел, а я… не мог оторвать глаз от тебя, — признался Осаму.       — Чёрт, я даже не помню, как уснул, — нахмурился Чуя, заставляя себя сесть.       — Мы смотрели документалку. Ты вырубился, я её досмотрел, выключил ноутбук и положил его на тумбочку, — отозвался Дазай, потягиваясь. — Чиби вымотался, — добавил он, усмехнувшись.       — Видимо, — повторил Чуя, поднимаясь с постели с красными щеками. — Это необычно для меня. Я люблю смотреть всякое.       — Я израсходовал твой лимит на разговоры, помнишь? — пожал плечами Осаму.       — В общем, я иду умываться и готовить завтрак, а ты тут не смей засыпать, — перевёл тему Накахара, двигаясь к двери. — Я сделаю небольшие сэндвичи. Может, тебя заинтересует.       — Меня интересует всё, что ты делаешь, — послышалось сзади.       — Маньяк, — озорно ответил Чуя, обернувшись.       — Кстати! Перед универом мы сделаем фотки твоих рук! Для моей коллекции, — широко улыбнулся Осаму.       — Обязательно, — кивнул Накахара и вышел в коридор.       Было в этой рутине что-то странное. Их глупая вражда с Дазаем осталась в прошлом, вместе с беспрерывными пререканиями, спорами, испепеляющими взглядами и попытками принизить оппонента любыми способами. Совершенно новая реальность играла непривычными красками — нежными, неловкими, эмоциональными и честными. Чуя до сих пор спотыкался о собственные мысли, когда размышлял об этом. Всё происходило на самом деле. И это он, Накахара, предложил Дазаю встречаться. Закрывшись в ванной, Чуя посмотрел на себя в зеркало и снова испытал это чувство: конкурс поменял всё в его жизни. Почистив зубы, он принял быстрый душ и помыл голову в надежде уложить потом весь этот беспорядок — те двадцать-тридцать минут, что Дазай не спал, он явно слишком увлечённо перебирал его волосы, создав на рыжей голове сущий ужас. Выйдя из ванной в одном полотенце, Накахара крикнул Осаму, что собирается вернуться в комнату и одеться. Дазай встретил его развязным неприличным взглядом, который облизывал Чую с головы до ног.       — Ты не предупреждал, что будут такие испытания. У меня же сердечный приступ так случится, — вполголоса прокомментировал Дазай, рассматривая обнажённое влажное тело Накахары, прикрытое одним только полотенцем.       — Я верю в тебя и в твоё сердце, — усмехнулся Чуя, подойдя к шкафу. — Ванная свободна.       — Господи, Чуя, — проскулил Дазай. — Из-за тебя мне нужно остыть! Не делай так больше! — сокрушаясь, он вышел из комнаты.       Накахара закатил глаза, делая вид, что ему совсем не льстит такое внимание. Когда закрылась дверь, он снял с себя полотенце и сложил его на спинку стула. Подбирая себе одежду для универа, он остановился на светлой рубашке, серой жилетке и тёмном болеро. Добавив к ним подходящие брюки, он повесил плечики с выбранной одеждой на дверь шкафа, а сам надел домашнюю футболку и нижнее бельё. Влажные волосы немного намочили ткань, на что Накахара не обратил особого внимания и отправился на кухню. В коридоре он услышал голос Дазая, который напевал надоедливую мелодию из рекламы, занимаясь утренними процедурами. Усмехнувшись, Чуя прошёл мимо и поставил вариться кофе на кухне.       Коё должна была поехать на работу сразу от Йосано — пора было возвращаться в офис, на который Чуя по-прежнему посматривал с некоторым недоверием. Офис уж точно был не виноват, что у Коё обнаружили аппендицит, но всё, что было связано с родителями, вызывало у Накахары подобные чувства. Отвлекаясь от своих мыслей, он подогрел хлеб и начал собирать сэндвичи с начинкой из ветчины, сыра и овощей. Кухню заполонил аромат сваренного кофе, который Чуя разлил по чашкам, добавив в одну две ложки сахара. Через пару минут на пороге показался Дазай — всё ещё взлохмаченный, но уже не такой невинный, каким он выглядел после сна. Накахара сдержал улыбку, думая об этом. Было что-то правильное в том, что ему известно, как именно выглядит только что проснувшийся Осаму.       — Я забыл предложить тебе полотенце, — понял Накахара. — Если хочешь в душ, скажи мне.       — Я вроде не особо испачкался, чиби, — он плюхнулся на стул. — Вполне доживу до вечера. Или это ты мне так намекаешь? — со смешком он принялся себя обнюхивать.       — Нет, — улыбнувшись, Чуя поставил перед ним чашку кофе. — Ты приятно пахнешь этим своим апельсином.       — Хорошо, — Дазай посмотрел вверх. — Спасибо, — он кивнул на чашку и прижался щекой к чужому телу. — Нужно будет только с волосами как-нибудь справиться.       — Что-нибудь придумаем, — пробормотал Накахара, погладив его по голове. — Сэндвич?       — Один, — выдохнул Осаму, отрываясь от него. — Тебе точно не нужна помощь?       — Не вздумай, — отрезал Накахара, вернувшись к столу.       — Не любишь готовить с кем-то вместе? — поинтересовался Дазай.       — Иногда мы с Коё делаем это, — ответил Чуя, взяв сэндвич. — Но, как правило, я люблю готовить один, — и передал напарнику.       — Что ж, парень, который умеет готовить — это предел моих мечтаний, — улыбнулся он, принимая еду. — А когда он готовит для меня в одной только футболке…       — Эй! — прервал его Чуя. — Заканчивай с провокациями, — нахмурился Накахара, усаживаясь напротив вместе со своим кофе и двумя сэндвичами.       — Ты первый начал, когда заявился в одном полотенце, — медленно выдохнул Осаму. — К тому же… ты такой красивый. Хочу тебя. И переживаю из-за этого. И не могу заткнуться.       — Я тоже хочу, — он сделал глоток кофе. — А ещё держу слово. Пальцем тебя не трону, пока у тебя эта паника в глазах.       — Я идиот, — прикусив губу, замялся Осаму. — Самый сексуальный парень на земле говорит, что хочет меня. А я…       — Однажды твоё желание победит эти страхи. И ты мне доверишься, — решительно заявил Накахара, откусывая сэндвич.       — Да, — завороженно кивнул Осаму, приступая к трапезе.       — И спасибо за комплимент, — хитро улыбнулся Чуя. — Приятно, что такой красавчик так считает.       Дазай по-детски передразнил его, не выдержав подобного внимания, и тут же заткнул себе рот сэндвичем. Накахара закатил глаза, приступая к завтраку в неторопливом темпе. Французское воспитание сказывалось на нём даже в такие моменты — Чуе не нравилось есть на ходу или поглощать пищу в спешке. Порой он делал это из-за нехватки времени или сильного голода, но Верлен с самого детства учил его потреблять еду без суеты и суматохи, утверждая, что подобным образом тоже можно подчёркивать статус. Дазай, выросший в приюте, такого себе позволить не мог. Ему было важно успеть съесть свою порцию, поглядывая злым звериным взглядом на каждого, кто рискнул бы посягнуть на неё. Жизнь в семье заметно сгладила острые углы, как думалось Накахаре, однако небрежность и скорость поглощения пищи до сих пор оставались при нём. Закончив с сэндвичем и кофе, Осаму поблагодарил его за завтрак и принялся мыть тарелки.       — Я пойду оденусь и приведу волосы в порядок, а потом мы сфоткаем твои руки! — заявил он, поставив тарелку на сушилку.       — Договорились. Можешь взять мою расчёску, — кивнул Чуя, провожая его взглядом.       Глотнув ещё кофе, он посмотрел в телефон: в «непрочитанных» висело сообщение от Коё, которая сбивчиво написала, что они с Акико официально решили начать встречаться. Чуя прыснул в кулак, без злобы посмеиваясь над ситуацией. В его глазах они начали встречаться уже в новогоднюю ночь, и никаких других вариантов у них не было. Коё сияла в присутствии Йосано, крайне внимательно прихорашивалась перед встречами с ней, и природная сдержанность вовсе не помогала ей скрыть подлинные эмоции. Она влюбилась в эту женщину, влюбилась в кого-то впервые за почти тридцать лет жизни, и ей отвечали такой яркой взаимностью, что назвать это мимолётной интрижкой язык не поворачивался. Печатая сообщение с поздравлением, Накахара задумался: а что до них с Дазаем? Окружающим тоже заметны эти многозначительные взгляды?..       Закончив с завтраком, Чуя быстро сполоснул чашку и тарелку, залез в аптечку и взял закрытую упаковку бинтов. Вернувшись в комнату, он обнаружил Осаму, который сидел за его столом и что-то печатал в телефоне. Его футболка лежала на кровати, а торс уже был наполовину замотан; увидев эту картину, Чуя подошёл ближе и принялся помогать напарнику. Вообще-то, требовалась определённая сноровка, чтобы вот так заматывать всё своё тело. Честно говоря, Накахара слабо представлял, как Дазай делает это без посторонней помощи. Ярким пятном красовался вчерашний букет, который стоял на столе посреди учебников и записей, привлекая к себе внимание.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Осаму, заблокировав телефон.       — Не благодари, — покачал головой Чуя. — Вижу, с волосами ты сам справился.       — Насколько смог, — усмехнулся Дазай, обматывая торс свободной рукой. — Идеально они всё равно никогда не уложатся.       — В этом и есть твой шарм, — закатил глаза Накахара, открывая упаковку с новыми бинтами.       Замотав руки и торс, Осаму вышел в коридор, чтобы подтянуть бинты на остальном теле и проверить свой общий внешний вид. Чуя побрёл в ванную — пора было и ему привести волосы в порядок. По правде говоря, он не особенно старался укладывать свои непослушные рыжие кудри — они, как и пушистые пряди Дазая, всё равно ложились по-своему. Коё повезло с волосами чуть больше — структурой они походили на материнские, такие блестящие, шелковистые и густые. Чуе досталось от французских родственников сполна: сам Поль обладал красивым аристократичным блондом, но доподлинно известно, что многие члены семьи Верлен были рыжими и кудрявыми, что передалось Накахаре. В Японии все по наитию воспринимали его крашенным, как и других людей с ярким цветом волос.       Высушив кудри, он убрал фен под раковину и вернулся в коридор. Осаму подтягивал бинты на ноге прямо перед зеркалом. Удержавшись от того, чтобы шлёпнуть его по отклячанной заднице, Чуя вернулся в свою комнату. Воспользовавшись недолгим одиночеством, Накахара нацепил на себя подготовленную одежду, и вдруг понял, что за всей этой рутиной забыл выкурить утреннюю сигарету. Похоже, придётся донести это желание до курилки на территории универа. Дополнив образ тонкими чёрными перчатками и чокером, он собрал сумку и отвлёкся на оповещение в телефоне — это Коё написала ему слова благодарности на поздравления.       — Я там… — голос подоспевшего Дазая оборвался на полпути. — Бинты лишние… это… — он замер в дверях, рассматривая Накахару с ног до головы.       — М? Что? — Чуя перевёл на него взгляд, поставив реакцию на сообщения сестры. — Ты в норме?       — Да! — мгновенно ответил Осаму. — А ты что, думаешь, я… — он моргнул несколько раз подряд, — забыл, как разговаривать, потому что мой парень ослепительно красив?       — Если честно, да, это так и выглядит, — мягко улыбнулся Накахара, не позволяя смущению себя захватить. — И очень льстит. Правда нравится?       — Я мог бы провести весь день, глядя на тебя, Чуя, — он подошёл ближе. — Не отвлекаясь ни на что, просто… наслаждаться тем, какой ты…       — Ладно, а вот это уже тяжело, — густо покраснев, Накахара опустил взгляд. — Спасибо, Осаму.       — Прости, я не умею реагировать на тебя не бурно, — он усмехнулся, надевая на себя сперва футболку, а затем толстовку. — Но так ведь явно лучше, чем едко шутить, втягивать тебя в драки и быть невыносимым кретином?       — Гораздо, — ответил Чуя, посматривая на переодевающегося партнёра. — Но такие комплименты могут сделать невыносимым кретином меня, — он хохотнул. — Кстати, мне нравятся твои кофты.       — Я уже говорил, что обожаю тебя смущать, — пожав плечами, Дазай натянул на себя штаны. — Спасибо, чиби. Вообще-то, в универ я обычно одеваюсь более официально. Привычка со школы. Но, раз уж у нас возникли такие интересные обстоятельства…       — Да, твои блядские рубашки я тоже оценил, — Чуя дёрнул бровью.       — Почему это блядские? Обычные рубашки, — возмутился Дазай.       — Обычные рубашки смотрятся на тебе по-блядски привлекательно, — он закатил глаза.       — Мне кажется или чиби тот ещё фантазёр? — с хитрой ухмылкой он склонился к чужому, всё ещё красному лицу.       — Кто бы тут пиздел ещё, — фыркнул Накахара, отводя взгляд.       — Ну точно! Ты бесишься, когда я попадаю, — улыбнувшись, Осаму наклонился ещё ниже и поймал чужие губы, подарив Чуе короткий заигрывающий поцелуй.       — Отвали, — рвано выдохнул Накахара, отвечая на поцелуй. — Чёрт, я только что понял… у тебя, наверное, нет ни хрена для универа? Если поторопимся, можем доехать до тебя…       — Забей, Чуя, — отмахнулся он. — Я позаимствую у тебя ручку? Мне вполне хватит.       — Можешь взять ещё эту записную книжку, она полупустая, — он указал рукой.       — Подходит! Merci, — широко улыбнулся Дазай.       — Нет, только не начинай, — прыснул Накахара. — Мы договорились, что французский на мне!       — Неужели у меня такое ужасное произношение? — театрально расстроился Осаму, забрав нужные предметы со стола.       — У тебя полно других талантов, — уклончиво ответил Накахара.       — Когда мы поедем в Париж, тебе придётся слушать, как я говорю на французском, — развернувшись, он достал телефон. — Давай свои великолепные руки сюда.       — Я морально подготовлюсь к этому, — хохотнул Чуя, протянув к нему кисти. — Как ты хочешь это сделать?       Вместо ответа Осаму взял его руку и потянул за собой к окну — туда, где было больше всего утреннего света. Сложив чужие кисти так, как ему нужно, Дазай отошёл на шажок и начал делать фотографии. Он выглядел таким сосредоточенным, что сперва Чуе хотелось пошутить над этим, а потом как-то само собой передумалось. Сконцентрированный серьёзный Дазай, занимающимся каким-то делом, оказывается, очень любопытное зрелище. Накахара подумал, что, наверное, примерно с таким же видом его партнёр пишет стихи. Заразившись этой увлечённостью, Чуя несколько раз по-всякому складывал руки, вызывая одобрительно-восторженную реакцию. Завершив эту фотосессию, Осаму сразу же принялся листать получившиеся фотки, а Накахара взглянул на время.       — Нам пора, — прокомментировал он.       — Да, идём, — протянул Дазай, продолжая рассматривать свои творения. — Слушай… — начал он, проходя за Чуей в коридор. — Если ты захочешь высадить меня где-нибудь по дороге, всё нормально. Или с другой стороны универа. Чтобы никто не пялился, когда я буду выходить из твоей тачки.       — Не понял? — уставился на него Накахара.       — Мы с тобой привлечём внимание. А тебе такое не нравится, — объяснил Дазай, обуваясь.       — Ты… блять, Осаму… — осёкся Чуя. — Срать я хотел на то, привлечём мы внимание или нет. Я везу своего парня в универ. Мы выйдем из моей машины вместе, пойдём в курилку, а дальше разбредёмся по своим делам. Я не поклонник публично совать друг другу языки в рот, но… если ты ещё раз подумаешь, что я тот человек, который высаживает своего партнёра по пути из-за неловкости, я…       — Я впервые встречаю человека, который так сочетает в себе заботливость и хамство, — усмехнулся Осаму. — Я тебя понял, шляпка. Спасибо.