Мера беспорядка

      Услышав звонок в дверь, Чуя выбежал в коридор. Мельком он взглянул на себя в зеркало: на нём была слегка растянутая серая футболка и штаны с дурацким рисунком. Внешний вид мало подходил для свидания, но, рассудив, что это всё-таки домашний киносеанс, он ничего не стал с собой делать. Рыжие волосы по-прежнему красиво обрамляли лицо, падая на плечи огненными непослушными прядями, а под тонкой тканью футболки отчётливо виднелись мышцы рук. На кистях с самого утра отсутствовали привычные перчатки — в них попросту не было никакой необходимости. Подойдя к двери, он быстро посмотрел в глазок и щёлкнул замком, впуская внутрь долгожданного гостя.       — Чу-у-уя! — Дазай перешагнул порог и тут же протянул ему неожиданный красочный букет. — Это тебе!       — А… вау, спасибо, — Накахара принял цветы и отошёл на шажок назад. — Красивые, — в букете заметно преобладал красный цвет; Чуе подобное очень нравилось.       — Ты прекраснее любого цветка, чиби, — промурлыкал Осаму, избавившись от верхней одежды.       — Эй! Я тебе не первокурсник филфака, чтобы ко мне так яйца подкатывать! — вспыхнул Накахара, сжимая букет посильнее.       — Скажи ещё, что тебя не впечатлило, — мягко улыбнувшись, он наклонился и поцеловал горячую скулу.       — Нисколько, — фыркнул Чуя, еле сдерживая улыбку.       — Беспощадный чиби ударил по моему сердцу! — Дазай театрально вздохнул и взмахнул длинными руками.       — Букет замечательный, — схватив чужое запястье, Чуя привлёк напарника к себе. — И ты тоже ничего, — усмехнувшись, он быстро поцеловал его в губы.       — Спасибо… — Осаму замер, словно не ожидал такого исхода.       — Ты голоден? — спросил Накахара, отпуская его.       — Я пока не могу думать о еде, — уклончиво ответил Дазай, исчезая в ванной.       Решив не докапываться до него лишний раз, Чуя прошёл на кухню и достал из шкафчика вазу. В последний раз они с Коё притрагивались к ней, когда очередной кавалер пытался впечатлить недоступную старшую сестру Чуи. Вспоминая об этом сейчас, Накахара хохотнул в голос — у того бедняги не было ни малейшего шанса. Букет, который притащил Дазай, отлично вписывался в антураж квартиры и замечательно смотрелся бы прямо на кухне, но Чуе захотелось поставить вазу в свою комнату. Вернувшись в коридор, он почти столкнулся с Осаму, который выходил из ванной — тот не растерялся и тут же обвил талию Чуи длиннющими руками.       — И снова чиби летит в мои объятия, — он улыбнулся, довольный, словно специально подстроил эту ситуацию. — Отлично выглядит, — он кивнул на вазу.       — А ты любишь цветы? — спросил Накахара, не находя ничего лучше.       — Не знаю, — задумчиво ответил Осаму. — Они красивые, но чтобы любить?..       — Тебе никто их не дарил? — догадался Чуя.       — И я от этого не страдаю, — рассмеялся Дазай. — Зато я дарил. Много раз.       — Вот как? — Чуя с любопытством прищурился.       — Ага, — он кивнул, демонстрируя свои взлохмаченные волосы. — Их довольно интересно выбирать. Но сегодня, пока я пытался выбрать что-нибудь для тебя, я успел понервничать.       — Ты попал, — успокоил его Чуя. — К тому же, все букеты красивы по-своему. Пойдём в мою комнату? — он мягко выпутался из объятий, чтобы сделать шаг вперёд, но Дазай преградил ему путь, уперевшись ладонью в стену.       — Пойдём, — противореча самому себе, Осаму склонился к напарнику ближе, улыбаясь так привлекательно, что Чуя обругал себя за это лёгкое попадание под дазаевское очарование. — Тебе это так идёт. Я хочу задарить тебя цветами, — свободной рукой он коснулся рыжих волос.       — Я не против, — ответил Накахара, собрав всё своё самообладание. Осаму отлично знал, что делал — низ живота Чуи сладко потянуло, а пальцы вцепились в вазу ещё крепче. Господи.       С той же хитрой ухмылкой Осаму отнял ладонь от стены и пропустил напарника вперёд. На этот раз он вёл себя заметно увереннее и рассматривал комнату Чуи с искренним интересом, а не в попытке переключить своё волнение хоть куда-нибудь. Накахара поставил вазу с букетом на стол, а сам уселся на край кровати, чтобы настроить проектор. Игривая выходка Осаму до сих пор будоражила его, но Чуя не позволял возбуждению выбраться. В конце концов, может быть, это была дурацкая проверка от его напарника, который бродил по комнате с самым невинным видом.       — Я сложу одежду на этот стул? — поинтересовался Осаму, коснувшись рукой спинки.       — Конечно, — отвлёкся на него Чуя. — Давай я дам тебе штаны, в которых ты был в прошлый раз, — добавил он, сползая с кровати.       Осаму быстрым движением снял с себя толстовку, под которой скрывалась обыкновенная чёрная футболка. Его тело неизменно опутывали бинты — судя по всему, ему было тяжело обнажать себя вне своей обители. К этому Накахара отнёсся с пониманием, не став напоминать, что уже видел многие шрамы. Достав из шкафа штаны, которые, по словам Дазая, были шортами, он бросил их напарнику и вернулся на кровать. Делая вид, что ему гораздо интереснее телефон, Чуя листал переписки, чтобы не смутить переодевающегося партнёра взглядом.       — Кстати… — начал Накахара. — Ты можешь на ночь остаться, если хочешь. Завтра отвезу в универ.       — Твоя сестра что, переехала к Йосано? — усмехнулся Дазай, оставляя свои штаны на стуле поверх толстовки.       — Нет, но часто зависает у неё, — Чуя метнул свой взгляд в напарника.       — Ладно, шляпка, спасибо за предложение. Может быть, я его приму, — загадочно ответив, он уселся на кровать рядом. — Будем смотреть что-нибудь страшное?       — Может, что-нибудь из классики? — задумчиво протянул Чуя.       — Можно! — он поставил подбородок Накахаре на плечо, заглядывая в список на экране телефона.       — Только договоримся сразу, — он повернул к нему голову. — Ты не будешь пиздеть на сюжет, пока мы смотрим. Хорроры часто лажают с ним и…       — Имеют кучу дыр, — закончил за него Осаму, состроив невинное выражение лица. — Ладно, я буду помалкивать. Ну, наверное. В случае чего, ты ведь придумаешь, как заткнуть меня?       — Опять провокации? — Чуя дёрнул плечом.       — Мне доставляет удовольствие наблюдать за терпеливым чиби. Если честно, никогда бы не подумал, что ты способен на это, — ответил Дазай, убирая подбородок с чужого плеча.       — С теми, кто меня бесит, я не бываю терпелив, — он подхватил Осаму под поясницу и повалил на постель.       — О, я заметил! — Дазай засмеялся, приобнимая его правой рукой. Каштановые волосы красиво смотрелись на светлом покрывале, а расслабленный смех растекался в Чуе теплом.       — Неужели? — усмехнувшись, Накахара коснулся мягких волос. — Ты такой красивый, когда смеёшься.       — А ты… — начал Дазай, стараясь скрыть полыхнувшие щёки.       — Глупый, да? — усмехнулся Чуя. — Опять это скажешь?       — Нет, — Дазай покачал головой. — Точнее, сперва я хотел сказать что-то такое. А потом что-то более честное. Но решил, что это будет слишком сопливо, — он фыркнул.       — Придурок, — склонившись, Накахара подарил ему поцелуй. — Давай выбирать фильм, — оторвавшись от чужих губ, он слез с напарника и нащупал телефон поблизости.— Кстати, мы можем досмотреть тот. Про маньяка.       — Наверное, сейчас документалку не хочу, — пробубнил Осаму.       — Тогда что-нибудь старое и атмосферное, — кивнул Чуя.       — Кстати, старые хорроры я и правда мало смотрел.       — Насколько мало? — задумался Чуя. — «Звонок»?       — Этот видел, — глядя в потолок, отозвался Дазай. — Отец был на дежурстве, а я потом не спал всю ночь.       — А ты отчаянный. Смотреть такое в одиночку, ещё и ночью, — задумчиво прокомментировал Накахара.       — Неужели ты так не делал? — он повернул голову к напарнику.       — Делал, но… — Чуя замялся. — У меня всегда была Коё, поэтому…       — Как мило, — улыбнулся Дазай. — Чиби бегал к старшей сестре?       — Или уговаривал смотреть со мной. Или приходил в её комнату спать, — кивнул Накахара. — Я сейчас немного подпортил свой образ крутого парня, да?       — Ты его дополнил, — повернувшись на бок, Дазай нахально обнял его одной рукой. — Готов поспорить, ты был самым хорошеньким ребёнком на свете. И все хотели тебя потискать.       — Вообще-то, это пиздец как близко к правде, — он положил свою ладонь поверх забинтованной руки; Дазай тут же переплёл их пальцы.       — Ладно, что там у нас ещё по ужастикам? — отвлёк его Осаму.       — Ну-у, «Проклятие»? — предположил Накахара.       — Ты что, всю классику будешь перечислять? — хохотнул Дазай. — Смотрел.       — Откуда мне знать, что значило твоё «мало смотрел?» — вспыхнул Чуя, тут же успокоившись. — Ну, не знаю, «Тёмные воды»?       — Видел, — зевнул Осаму.       — Мы так скоро выясним, что ты смотрел больше моего, а потом перейдём к артхаусу, — Чуя закатил глаза.       — А что насчёт этого твоего французского кинематографа? — лениво поинтересовался Дазай.       — Он точно не про хорроры, — подметил Чуя с неожиданно проскочившим в голосе высокомерием. — Ты уверен, что хочешь западное авторское кино?..       — Мхм, нет, — ответил Осаму.       — Вот и я думаю, — хмыкнул Накахара. — Ладно, сейчас посмотрим ещё, — он открыл какой-то новый список.       — О, это что, чувак из «Сайлент Хилла»? — Осаму ткнул на изображение.       — Пирамидоголовый, — подтвердил Накахара. — А что?..       — Я не смотрел, — пожал плечом Осаму.       — Ты не смотрел «Сайлент Хилл»? — с удивлением спросил Чуя.       — Только играл, — отозвался Дазай. — Насколько я знаю, фильм так себе.       — Да, но… это ведь классика! — возмутился Накахара. — И атмосфера там ничего. Да, игра легендарна, а фильм далеко не шедевр, но я не из тех, кто смешивает его с дерьмом.       — Похоже, мы нашли фильм? Если ты не против посмотреть его ещё раз.       — Смотрел кучу лет назад, так что я согласен, — Чуя кивнул и рывком вернул себя в сидячее положение. — Сейчас включу. Кстати, в тумбочке рядом с тобой лежит мармелад.       — Чудно, — улыбнулся Дазай и перекатился к краю постели. — А не лежат ли там ещё какие-нибудь штучки, которые ты не готов обнародовать?       — Типа какие? Огромные дилдо? Набор наручников на любой вкус? Кляпы? — перечислял Накахара, выводя изображение на стену. — Не, ничего такого.       — Испорченный чиби! Я вообще-то про личный дневник или вроде того, — закатил глаза Осаму, открывая тумбочку.       — Конечно, это ты и имел в виду, — он усмехнулся, настроив картинку. — Готово! — он вернулся на подушку рядом с Дазаем.       Осаму закинул в рот сразу несколько мармеладок и поспешил обвить Чую руками. Тот успел возмутиться, что, вообще-то это он собирался обнимать Дазая, чтобы ему было куда спрятаться на страшных моментах. Осаму рассмеялся, щекоча Чуе ухо своим прерывистым дыханием, и предложил всё уладить взяткой в виде мармеладки, поступившей Накахаре прямо в рот. Усмехнувшись, Чуя включил фильм и положил руку поверх дазаевской, сплетая их пальцы. Он чувствовал спиной, что, несмотря на внешнюю беспечность, для Осаму это не самая спокойная ситуация. Его дыхание сбивалось при каждом шевелении Чуи, а руки тянули к себе всё крепче, выдавая страхи Осаму с головой.       — Надо же, столько женщин на главных ролях, — он нарушил молчание, выводя Накахару из размышлений.       — Скажи? — поддержал он.       — Прикольно. В игре вроде мужик был главным героем, — буркнул Дазай куда-то в рыжие волосы и вдруг начал вертеть головой. — Только что же держал, куда делись?..       — Вот, — нащупав пачку с мармеладом, Чуя отдал напарнику. — Да, в игре мужик. Но тут сюжет немного другой.       — Спасибо! — съев несколько мармеладок, он снова обнял Накахару. — Будем честны, родители у девочки не самые адекватные…       — Я бы точно не повёз свою дочь в город, о котором она бормочет в припадке лунатизма, — согласился Чуя. — Ещё и в такой стрёмный!       — Ладно, сделаем скидку из-за жанра и не будем сильно придираться к логике. Ты, кажется, этого хотел.       — Ага.       Разрываясь между просмотром ностальгического фильма и прижимающимся сзади Дазаем, Накахара не заметил, как за окном стемнело. Несмотря на наличие плотных штор, настоящая атмосфера кинопросмотра начиналась именно в такие моменты. Приятный полумрак повлиял не только на Чую — Осаму, поддавшись очарованию момента, сорвался на мелкие поцелуи в щёку.       — Под такие мерзкие сцены меня ещё не целовали, — хохотнул Чуя, повернув лицо к напарнику.       — Должен же я быть у тебя первым хоть в чём-то, — ответил Дазай с улыбкой, призванной скрыть его смущение.       — Я не против, — мягко улыбнувшись, Накахара снова повернулся к фильму.       — Спасибо, — прошептал Осаму, потираясь носом о чувствительное место возле уха. — Но не думай, что я не смотрю. Я смотрю очень внимательно.       — Расслабься, Осаму. Мы просто… проводим время вместе?       — Да, знаю. Но я смотрю. И у меня назрел вопрос, — шепнул он Чуе в ухо.       — Какой? — игнорируя импульс в теле, поинтересовался Накахара.       — А какого хрена полицейской надо? Она, конечно, выглядит круто, но бесит немного.       — Просто хочет помочь, — он пожал плечом. — И… подожди, когда она снимет шлем. Поверь мне.       — Ну ладно, — беспечно буркнул Дазай. Через пару минут над ухом Чуи опять раздался знакомый голос. — О… хорошо, да. Я понял, о чём ты. Она горяча.       — Ага, — довольно согласился Накахара. — И у неё крутой мотоцикл. Всегда хотел мотоцикл.       — Правда?       — Красный. Я бы шикарно смотрелся на нём, — горделиво заметил Чуя.       — Да, это было бы очень сексуально, — Дазай пялился, даже не пытаясь этого скрыть.       — Эй, смотри фильм, а не фантазируй, — хохотнул Накахара, выудив из пачки мармелад для себя.       — Смотрю, смотрю, — ответил Дазай, немного успокоившись. — А наручники главную героиню не смущают совсем?       — Ей важнее дочь найти, — предположил Чуя.       — Но с наручниками она не сможет обороняться, — поспорил Осаму.       — И как она должна их снять? Ей по пути ничего такого не попадалось. Говоришь, будто это как два пальца обоссать, — он бросил на него взгляд.       — Я бы точно что-нибудь придумал, чтобы избавиться от них, — заявил Дазай, прожевав очередную мармеладку.       — Ну и выебонщик! — покачал головой Чуя.       — Тебе нравится, — легонько ткнув его в бок, Осаму потянулся своим длиннющим телом и перевернулся на другой бок.       Ощутив нехватку чужих рук на себе, Накахара повернулся к напарнику и обнял его со спины. Было бы гораздо удобнее, будь Осаму хотя бы на десять сантиметров короче, но и с таким ростом он вполне умел группироваться. Во всю стену разворачивалась очередная неприятная сцена с местной нечистью, но едва ли она могла напугать кого-то из присутствующих. В детстве, когда Чуя впервые посмотрел этот фильм, он морщился на каждой мерзости, а потом усугубил ситуацию, поиграв в игру. Пирамидоголовый снился ему в каждом кошмаре.       — Её спасает полицейская, а не муженёк? Уляля, — заигрывающим тоном прокомментировал Дазай.       — Я же говорил. Фильм не так плох, — улыбнулся Накахара.       — Так странно, но он проходит тест Бекдел, — заявил Осаму, подкладывая руку под подушку.       — О, а ведь правда, — оценил Чуя.       — И что, тебе даже не нужно расшифровывать, что значит тест Бекдел? — спросил Осаму с нескрываемым удивлением.       — Тест на гендерную предвзятость. Чтобы пройти его, в произведении две женщины должны всего-то поговорить друг с другом не о мужчинах, — отчеканил Накахара, не скрывая гордости за свои знания. — Я слишком долго жил в Париже, нам об этом чуть ли не в школе рассказывали.       — Хм, — Дазай прикусил губу.       — Что, не можешь выбрать, восхититься моими познаниями или беситься на то, что не получилось повыёбываться? — сипя, рассмеялся Накахара.       — Отвали, — закатил глаза Осаму, немного покраснев.       — Ничего, ещё будет момент, когда ты сможешь поразить меня своим невероятным умом, — разомлев, он поцеловал Дазая в щёку и прижал к себе крепче.       — Я ещё кучу таких моментов найду, — пробормотал тот, едва заметно улыбнувшись.       В роли обнимающего он вдруг понял Осаму лучше — хотелось постоянно отвлекаться, зарываться носом в волосы и всячески изучать тело, попавшее ему в руки. Под ладонью Чуи трепетно билось чужое сердце, полыхающие в грудной клетке Дазая из-за этой приятной близости. Осаму хотел быть честным, поэтому он допускал Накахару к самому сокровенному. Игнорируя следующую сцену фильма, Чуя наклонился и мягко поцеловал Дазая в шею, забираясь рукой под футболку, где его сразу же встречали бинты. Это было не так важно — Накахара вовсе не пытался завести партнёра, касаясь оголённых участков тела; ему просто хотелось быть чуть ближе. Осаму повернул к нему голову, вынуждая Чую посмотреть ему в глаза — карие, глубокие, бесконечно любящие и немного печальные.       — Я перебарщиваю? — шёпотом спросил Накахара. — Чёрт. Я только хотел…       — Всё нормально, чиби, — таким же шёпотом ответил Дазай. — Это я реагирую слишком бурно.       — Оу, — неловко улыбнувшись, Чуя поцеловал его в щёку. — Тогда… давай смотреть дальше?       — Угу, — кивнул Осаму, продолжая смотреть на партнёра, соскальзывая взглядом на его губы.       — Или… тебе нужна пауза? — промурлыкав, Чуя осторожно поцеловал его. Дазай неровно выдохнул, цепляясь за его руку, и жадно ответил на это лёгкое действие. Обхватив его лицо ладонью, Накахара провёл большим пальцем по щеке и углубил поцелуй, не позволяя себе прижиматься сильнее. Осаму несдержанно замычал, слегка отрезвляя Чую. — Не увлекаемся, да? — прошептал он ему в губы, снова нежно целуя.       — Ага, да, — запыхавшись, Осаму оторвался от чужих губ и распахнул глаза. — Чёрт. Я люблю тебя.       — Дазай, — Чуя обнял его крепче, переместив руку с лица на талию. — Ты очень мне нравишься, — он прошептал, сглотнув.       — Вот теперь можно продолжать просмотр, — довольно улыбнувшись, Осаму повернулся обратно.       Накахара прижался лбом к его спине, вдыхая соблазнительный цитрусовый аромат. Эмоции захватили его, подначивая поцеловать Дазая снова, распустить его бинты, снять одежду — тот явно поддался бы и не смог вовремя остановиться. Но Чуя слишком трепетно относился к чужим чувствам, чтобы по такой тупости предать бесценное доверие. Он дал слово, что не сделает ничего, что заставит загоны Осаму встрепенуться — на их фоне вспыхнувшее пошлое желание не имело никакой важности. Запах апельсина больше раззадоривал, чем успокаивал, поэтому Накахара оторвался от чужой спины и погрузил себя в просмотр фильма.       — Ты видел? Полицейская так переживает за главную героиню…       — В детстве, когда я смотрел этот фильм с Коё, я спросил у неё, почему эти две женщины так себя ведут? Они что, влюбились? Я так искренне считал, — почесав нос о чужое плечо, поделился Чуя. — Потому что другого объяснения мой мозг не нашёл.       — И что сказала твоя сестра?       — Смутно помню. Кажется, что-то вроде: «возможно, но никогда не говори при родителях чего-то такого», — он поджал губы.       — Они гомофобны? — нахмурился Дазай.       — Отец вряд ли. Мы с ним никогда не говорили на эту тему, но, думаю, ему всё равно. Как и на большинство вещей, — Чуя хмыкнул. — А мать строит из себя современную бизнесвумен, но точно не поддерживает никакие человеческие права. Напомню, что она собиралась сосватать Коё какому-то хуиле.       — Да, этот пиздец я помню, — прошептал Дазай, сжав его руку посильнее. — Мне жаль.       — Похуй, — он поджал губы. — Я встречаюсь с парнем, а Коё встречается с девушкой. Это идеальный расклад для нашей ебучей семейки.       — Они должны гордиться тобой, — вздохнув, пробормотал Дазай.       — Этого бы не случилось, даже если бы я был строго гетеросексуальный ориентации, — мягко ответил Чуя. — Не парься. Мне уже не нужна их гордость.       Поддавшись чувствам, Осаму повернулся обратно к напарнику и захватил его в объятия. Накахара хотел было ругнуться на него за эти бесконечные шевеления, но неизбежно растаял от такого простого жеста поддержки. В руках Дазая было спокойно и хорошо, и даже гнетущие мысли о родителях переставали быть такими уж гнетущими.       — Так, а это что ещё за тётка? У них тут секта? — послышался голос Осаму, который посматривал фильм, пряча Накахару в собственных ключицах.       — Ну вроде того, — ответил Чуя, выглядывая из своего убежища.       — Не знаю, что хуже. Эти монстры снаружи или религиозные фанатики.       Вместо ответа Чуя промычал что-то невнятное в знак согласия. Аромат апельсина и приятное тепло уносили его прочь из «Сайлент Хилла» и погружали в совершенно новое уютное пространство. Признавать не хотелось, но Дазай был прав — Чуя уставал от постоянной роли сильного ответственного парня, проявляющего инициативу. Он и не подозревал прежде, как сильно нуждался в том, чтобы его лицо спрятали в острых забинтованных ключицах, а макушку целовали мягкие губы. Расслабившись до неприличия, Накахара потёрся щекой о напарника и лениво повернул голову, вспомнив про фильм. Дазай заботливо поправил подушку, делая позу ещё удобнее, и снова поцеловал его в голову.       — О, смотри! Полицейская отметелила здоровенных мужиков ради главной героини! — воскликнул Осаму, сплетая их ноги.       — Она очень крутая, — кивнул разомлевший Чуя.       — Целых трёх здоровенных мужиков! А ты сделал бы такое для меня? — хохотнул Дазай.       — Пф, да легко! — хвастливо включился Накахара. — А тебе что, такое нравится? Когда твой мощный парень заступается за тебя?       — Когда мой чиби-парень заступается за меня, — уточнил Дазай.       — Ну хорошо, давай как-нибудь походим по опасным районам, — закатил глаза Чуя.       — Ладно, но я на всякий случай возьму с собой перцовку, — он перевёл взгляд на руку напарника. — Хотя-я-я… — и с деловым видом пощупал бицепс, который Накахара тут же напряг. — Может и нет. Секси.       — Спасибо, — прыснул Чуя, тут же обнимая его крепче. — Имей в виду, когда в следующий раз будешь меня к стенке жать.       — Это что, угроза? Не думал, что меня это заводит? — игриво поинтересовался Дазай.       — Ой, иди к чёрту, — буркнул Чуя, уставившись в фильм.       — Погоди, они же не собираются этого делать? — спросил Осаму, наблюдая за тревожными кадрами.       — К сожалению, собираются…       — Нет-нет-нет! Это несправедливо, — нахмурился Дазай.       — Согласен, — прошептал Чуя.       Кульминационная сцена фильма была именно такой, какой Накахара запомнил её ещё в детстве. Кровавое месиво, ржавые прутья, испуганная девочка и жестокие убийства — много лет назад это произвело на Чую сильное впечатление. Несмотря на то, что потом он много раз смотрел ужасы гораздо страшнее, «Сайлент Хилл», со всеми его недостатками, занимал особое место в сердце Чуи. Как и замечательная игра, которую ему вдруг захотелось перепройти. Осаму, шурша упаковкой от мармелада, про которую Чуя уже успел забыть, положил очередную сладость Накахаре в рот.       — Ну, как тебе? — жуя, спросил он на титрах.       — Сам фильм? Сильно средне. Игра лучше, сюжет не доработан, к тому же довольно банален. От меня плюс за эту мощную лесбийскую линию, которой даже не предполагалось, — слишком честно ответил Дазай, перебирая рыжие волосы. — Но киносеанс… всё становится лучше, когда рядом Чуя. Я готов смотреть что угодно, если ты будешь обнимать меня. Так что мне понравилось.       — Опять твои дурацкие подкаты, — пробормотал Накахара, изображая ворчливость. — Мне тоже понравилось смотреть с тобой. В следующий раз можем выбрать что-то реально страшное.       — Знал бы ты, как мне нравится это твоё «в следующий раз», — мягким голосом промурлыкал Осаму.       — Да, ты уже не отвертишься, — Чуя поднял голову. — А теперь давай выясним кое-что действительно важное. Ты проголодался?       — Я сожрал все мармеладки, — хохотнул Дазай, убирая рыжие волосы с красивого лица.       — Это не еда, — нахмурился Накахара. — Пойдём, я покормлю тебя нормально.       — Чуя, мне… — начал Осаму, тут же останавливая себя.       — Всё в порядке. Расскажи, что? — он подтянулся выше, чтобы поравняться с напарником.       — Это тупо, — буркнул Дазай, утыкаясь лбом в его плечо.       — Уверен, что нет, — Чуя нырнул носом в каштановые волосы. — Расскажи мне.       — Я переволновался, — тихо произнёс напарник. — Когда шёл сюда. Загнался, что мы будем снова наедине. В постели. И ещё фильм. Пиздец.       — Ты переволновался и поэтому не хочешь есть, — Накахара озвучил всю мысль целиком. — Понятно.       — Только не ржи над этим, я прекрасно понимаю, что веду себя, как пятнадцатилетний, — не показывая лица, продолжал Дазай.       — Я не собирался ржать, — прошептал Чуя. — Это… это даже мило.       — Иди в пизду, — ответил Дазай.       — Но ведь у нас всё получилось, так? Мы спокойно посмотрели фильм. Да, мы наедине в постели, но… всё ведь хорошо? Знаю, что ты не самый доверчивый парень, но мне хочется, чтобы ты знал, что я всегда держу слово.       — Вообще-то, я знаю это уже давно. С момента, когда ты втащил меня на балкон.       — Точно, — вынырнув из густых волос, он опустил голову на ту же подушку.       — Но моему нервному больному мозгу тяжело это объяснить, — Дазай обхватил напарника всеми конечностями.       — Когда мы целовались сегодня, я завёлся, — признался Накахара. — И ты тоже, я знаю. Но я подумал в тот момент, что не готов из-за одного порыва подорвать твоё доверие. Я не откажусь от своих слов.       — Иногда мне хочется забить на всё и потянуться к тебе, а в следующую секунду мозг… просто стопорит меня тревогой. Я так запугал себя, так загнался, что секс с тобой разобьёт мне сердце, что всё ещё расхлёбываю это, — Дазай вцепился в него пальцами, словно Накахара мог раствориться. — И я боюсь, что ты уйдёшь.       — Мы справимся с этим, — гипнотическим голосом отозвался Чуя. — Поцелуи со мной твой мозг одобрил. Объятия — тоже. Я докажу, что никуда не уйду от тебя. В сексе… нам ведь не обязательно делать сразу… всё. Мы не будем торопиться и будем последовательны. Можем начать с того, чтобы сосредоточиться на удовольствии для тебя…       — Чуя, остановись, — попросил Осаму, ощутимо напрягаясь.       — Извини, — выдохнул Накахара. — Ты в порядке?       — Да, — кивнул Дазай. — Могу я спросить тебя кое о чём? Обещай ответить честно.       — Спрашивай. Обещаю.       — Почему я нравлюсь тебе? Как… как это случилось? — оторвавшись от чужого плеча, Дазай посмотрел ему в глаза.       — Не знаю, как случилось. Помнишь, ты как-то пизданул, что находишь меня интересным? И добавил, что со мной та же история? Это было так давно, — он глянул в сторону, погружаясь в воспоминания. — Тогда я не мог думать об этом всерьёз. Но… бля, Дазай, ты ведь правда интересный.       — Но не для тебя, — улыбнулся Осаму.       — Мне понравились твои стихи, — поделился Чуя. — Они такие лёгкие для восприятия, но совсем не простые. Нужно уметь так писать. Темы, которые ты поднимал ещё в «Праве и улыбке», невесёлые, но ты пишешь об этом так, что всё равно остаётся какая-то надежда. Я знаю, что у тебя есть очень мрачные вещи, я ведь читал твой сборник, — он сделал паузу. — И они мне тоже нравятся. То, как ты строишь мысли, завораживает. Не верилось, что такие замечательные стихи мог написать такой козёл, — и усмехнулся.       Дазай смотрел на него так, словно влюблялся прямо сейчас ещё сильнее. Его щёки неистово пылали, а распахнутые глаза проникали Чуе в душу. Он попытался что-то сказать, пошутить или поблагодарить, но слова, похоже, подводили его, отказываясь покидать рот. Накахара подцепил его подбородок пальцами и потянул на себя, чтобы поймать чужие губы. Проскулив, Осаму ответил на поцелуй, жадно притягивая Чую к себе. Немного сбившись, Накахара ощутил, как его губы нежно покусывают, отпускают и развязно проходятся по ним языком. Своеобразная дазаевская благодарность бессовестно играла с фантазией, заставляя Чую проявлять чудеса самообладания.       — Полегче, скумбрия, — прошептал он, оторвавшись от губ с ужасно будоражащим звуком. — Это слишком горячо.       — Настолько горячо, что ты даже вспомнил про скумбрию? — усмехнулся Дазай, растянув влажные губы.       — Как видишь, — выравнивая дыхание, отозвался Чуя. — Вау. Нужно почаще хвалить твои стихи.       — Для меня это очень важно. Редко кто способен рассуждать о моей поэзии так. Особенно всякие технари, — подначил его Дазай. — Спасибо, Чуя.       — Я запишу это в блокнот, который ты мне подарил. И вообще-то я не закончил, — прочистив горло, Накахара продолжил. — Ты жутко меня бесил, но вызывал интерес. Не уверен, что признавал это тогда.       — А потом мы поцеловались, — подхватил Дазай.       — Это был пиздец. До этого меня никогда не влекло к кому-то, кто настолько сильно меня бесил, — Чуя сглотнул.       — Мне сорвало крышу. Помню, что это было похоже на одержимость — я жаждал поцеловать твои руки, — Дазай нащупал обнимающую его кисть. — Они правда сводили с ума. И сводят, — он поцеловал тыльную сторону ладони. — И эти узоры…       — Ладно, давай-ка снова притормозим, — перебил его Чуя, борясь со слетевшим дыханием. — Мои руки никуда не денутся, — добавил он чуть мягче, меняя позу так, чтобы Осаму мог прижать его ладонь к своей щеке.       — На них тяжело не отвлекаться, — пробормотал Дазай.       — Отвлекайся, — улыбнулся Чуя. — А я пока продолжу. Думаю, я многое открыл для себя, когда ты рассказал мне о своей жизни. Пока мы ждали в больнице.       — Ты должен знать, что прежде я никому никогда не вываливал столько подробностей о себе вот так. На меня что-то нашло, хотелось делиться с тобой, — признался Дазай, потираясь щекой о тёплую ладонь.       — Чёрт возьми, — он поджал губы. — Тебе неосознанно хотелось открыться мне.       — Неудачник, — усмехнулся над собой Осаму.       — Прекрати, — проговорил Накахара, погладив его щёку. — После больницы я не мог смотреть на тебя теми же глазами. Многие вещи встали на свои места в моей башке. И я не мог продолжать говорить себе, что ненавижу тебя.       — Значит, я заинтересовал тебя своими стихами, потом ты почувствовал влечение, а потом пришла симпатия?       — Вроде того. Наверное. Если честно, определить последовательность довольно трудно. Не забывай ещё про раздражение, из-за которого понять что-либо пиздец как сложно, — вздохнул Чуя. — И про гордость, которая не позволяла признать какие-то вещи.       — Я понимаю тебя, — задумчиво произнёс Дазай. — Мои чувства невозможно структуризировать. Я заметил тебя, как только впервые увидел. Ты чем-то цеплял, я не знаю, как объяснить. Мне хотелось твоего внимания. И это тоже бесило.       — Ну, моё внимание ты получал… — нахмурился Чуя. — Извини за эти тупые драки. Нечестно с моей стороны было в них участвовать и срываться на тебе.       — Да перестань, я же буквально лез в самое пекло, — Дазай посмотрел на него. — Твои яркие эмоции меня завораживали.       — Какая нездоровая хуйня, — прокомментировал Накахара.       — Очень, — согласился Осаму. — В наших отношениях такого было полным полно. Это ты извини, что я вёл себя так. Сейчас я понимаю, что ты… ну, ты понравился мне сразу. Я не понимал, что делать. Меня это очень выбешивало, поэтому я стал высмеивать всё, что касалось тебя, думал, это поможет.       — Секунду, — Чуя замер. — То, что ты заметил меня сразу — это одно, но… я понравился тебе?! Ещё на первом курсе?! — порывисто воскликнул он.       — Похоже на то, — кивнул Дазай. — Ну, конечно, тогда это была такая поверхностная симпатия. Но ты всё равно отличался ото всех, к кому я испытывал нечто похожее. Наверное, на подсознательном уровне я понимал, что ты особый случай. И что я могу сильно влюбиться в тебя.       — Охренеть! — Чуя пялился на него, распахнув глаза.       — Ну вот, об этом я и говорю. Твои яркие эмоции, — Осаму улыбнулся.       — Мне нужно переварить эту информацию, — моргнул Накахара. — Получается, что, когда начался конкурс…       — Я жутко запаниковал, узнав, что мы напарники, — продолжил Дазай. — Моя поверхностная симпатия быстро перестала таковой быть. И… как итог, я запал на тебя. Всё банально и просто.       — Охренеть, — повторил Накахара.       — Ты уже говорил это! — рассмеялся Дазай.       — Знаю! Но это же… вот чёрт! А если бы не было конкурса? Я бы никогда не узнал, как ты на самом деле ко мне относишься… — рассуждал он.       — Может быть, на одной из пьянок я бы осмелился поцеловать тебя. И получил бы по лицу, — Осаму усмехнулся.       — Пиздец.       — И поделом мне. Это была бы моя вина, что я не смог найти способов хотя бы попробовать с тобой поговорить.       — Ты пытался, когда мы стали напарниками. И я каждый раз злился на тебя, — Чуя поджал губы.       — И это тоже моя вина, — легко ответил Дазай. — Я довёл ситуацию до того, что ты постоянно ждал подвоха.       — После нашего первого поцелуя твоё поведение изменилось. Ты стал каким-то… милым? Это действительно настораживало.       — Я понял, что нужно хотя бы попытаться перестать быть таким долбоёбом. Хотел понравиться тебе, — он прижался ближе.       — Я очень рад, что мы… — начал Накахара, подбирая слова. — Что всё решилось гораздо лучше.       — Я тоже.       — Знаешь, как мы можем отпраздновать это? — заговорчески спросил Чуя.       — Дай угадаю, — прищурился Дазая. — Ужином?