Мера беспорядка

      Возвращение в университет после насыщенного отдыха далось Чуе нелегко. Утром он предложил Осаму подбросить его, но тот ответил, что доберётся до универа самостоятельно. Собираясь, Накахара надел новые запонки от Акутагавы и завершил образ шляпой, подаренной Коё. Глядя на себя в зеркало, он усмехнулся: оттуда на него смотрел богатенький избалованный юноша, приехавший из Франции; трудно представить, что такой будет гоняться за потерявшейся собакой по всей Йокогаме. Пожалуй, осуждать людей, которые судили о нём по одёжке, было несправедливо — весь его вид кричал о причудливой утончённости и европейском шарме. Прикрыв руки тонкими перчатками, он попрощался с сестрой и отправился на учёбу.       В последние выходные дни они переписывались с Рюноске на бытовые темы, не упоминая Дазая и тот факт, что с прошлой вечеринки он уехал вместе с Чуей. Акутагава не спрашивал, что между ними было, а его сообщение с пожеланием повеселиться так и осталось без комментариев. Накахара много думал об этом, когда оставался наедине с собой: не ранит ли друга его решение? Не станет ли Рюноске всеми силами будет отговаривать его от этих отношений? Не затаит ли Акутагава обиду на него? Страхи одолевали его, ведь отношения не были тем же самым, что просто секс, как и связь с Дазаем оказалась гораздо серьёзнее обычной похоти.       Припарковавшись возле университета, он глянул на себя в зеркало и вышел из машины. Каждый его учебный день начинался с выкуренной на привычном месте сигареты и встречи с другом, так что, не медля ни секунды, Накахара достал из кармана пачку и мундштук. Студенты, неохотно стекающиеся к главному входу, заметно пропадали в своих мыслях: наверняка проваливались в воспоминания о праздничных днях. Чуя чувствовал себя другим. В последний раз он пересекал порог универа гордым одиночкой, не подозревающим, какой резкий поворот ему предстоит совершить на каникулах. В отношениях Накахара больше всего ценил стабильность, взаимоуважение и наличие той самой перчинки, благодаря которой сохранялся накал. В случае с Дазаем последнего было чересчур, про стабильность было страшно даже думать, а взаимоуважение чудесным образом умудрилось выжить после всех их попыток втоптать друг друга в грязь. Он усмехнулся, прикурив сигарету: вечно с этим придурком всё через задницу.       — Так и знал, что ты здесь, — послышался голос Акутагавы, о приближении которого Чуя узнал по характерному кашлю.       — Пытаюсь настроиться на учёбу, — протянул он, повернувшись к другу. — Ты как?       — Ещё утро, а я уже устал, — ответил тот, прикрыв рот рукой. — Хорошо, что у нас всего три пары сегодня.       — И ты довольный пойдёшь в общагу, а меня где-нибудь в перерыве найдёт Мори и запряжёт читать стихи, — выпустив дым, Накахара усмехнулся.       — Наверняка, — пожал плечами Рюноске. — Ацуши с Танидзаки уже поймали. Вам с Дазаем нельзя отставать.       — Это им нельзя отставать от нас! — возразил Чуя, выдохнув в противоположную от друга сторону.       — Ну-ну, — равнодушно отозвался тот, убрав руки в карманы. — Ты надел запонки? — он уставился на его манжеты, выглядывающие из-под рукавов пальто.       — Конечно, — повернув руку, Чуя тоже посмотрел на них. — И шляпу, которую подарила Коё. Все в универе должны знать, как мне идут красивые вещи, — он сверкнул глазами.       — Все и так знают, — закатил глаза Рюноске. — Лучше объясни, почему ты такой загадочный.       — Ты в глаза долбишься, — Накахара стряхнул пепел. — Я не загадочный.       — Зато грубый, — буркнул Акутагава. — Ладно, намёк твой я понял, больше спрашивать не буду.       — У нас ничего не было, если ты о сексе хотел узнать, — хорошенько подумав над словами, произнёс Чуя. — Но случилось кое-что другое.       — Вот теперь это звучит страшно, — прохладным тоном прокомментировал Рюноске. — Как будто вы человека убили.       — До этого пока не дошло, — хохотнул Чуя. — Но… мы решили попробовать встречаться, — его голос чудом не дрогнул.       Несмотря на самоконтроль (барахлящий, но какой-никакой имеющийся), Накахара дышал через раз от волнения, а сигарета, оставшаяся без внимания, тлела самостоятельно. Акутагава встретил новость в явных сомнениях: он недоверчиво вскинул брови и бросил взгляд на друга, отыскивая на дне его глаз хоть какой-нибудь намёк на шутку. Не обнаружив его, Рюноске встревожился — это Чуя понял по тому, как тот приподнял напряжённые плечи и посмотрел на него беспощадно прямым серым взглядом. Его зрачки сузились, а губы дёрнулись пару раз, но Рюноске перехватывал слова, не позволяя им покинуть рот.       — Так, молчание неприлично затянулось, — стряхнув пепел снова, Накахара передёрнул плечами. — Скажи хоть что-нибудь.       — Ты всё-таки наступил на мои грабли, да? — спросил он безо всяких смешков. — Запал на него?       — Он мне нравится, — ответил Чуя, поджав губы. — Не знаю, во что это выльется, но… короче… мне с ним… это, — резко выдохнув, он поднял голову. — Так, блять, собрался! Мне нравится проводить с ним время. И он… милый.       — Милый? Это Дазай-то? Ага, лапочка прямо-таки, — Рюноске хмыкнул и тут же посерьёзнел.       — Я понимаю, что у тебя есть полное право на него злиться, — рассудил Чуя. — Но я искренне надеюсь, что Дазай наберётся смелости и поговорит с тобой. Было бы неплохо объясниться.       — Мне это уже не нужно, — равнодушно ответил Акутагава, скрестив руки на груди.       — Нихуя подобного, — возразил Чуя. — Нужно.       — Сейчас я больше переживаю за тебя. Дазай… чёрт, он же вообще не надёжный. Не хочу, чтобы он и тебе сделал больно, — нахмурился Рюноске. — Пожалуйста, не ведись на это смазливое личико и подвешенный язык.       — Дело в другом, Рю, — стряхнув оставшийся пепел с сигареты, Чуя убрал её в бумажку и спрятал в пачку мундштук. — Мы с ним откровенно поговорили.       — Откровенно… с Дазаем… — насмешливо повторил Акутагава.       — Меня начинает раздражать этот диалог, — Чуя посмотрел на друга. — Давай поговорим позже.       — Теперь из-за грёбанного Дазая я ссорюсь со своим единственным другом? Ну пиздец, — зло огрызнулся Акутагава и развернулся к Накахаре спиной.       — Ты ссоришься со мной, потому что ты упрямый баран! Который даже не пытается меня услышать, — Чуя вскинул руки.       — Да идите вы оба, — буркнул Рюноске и направился в универ.       Чуя сделал несколько глубоких вдохов — перед учёбой нужно было успокоиться. И что это сейчас было? Какого хрена Акутагава так взъелся? Нет, Чуя ожидал, что разговор может задеть болевые точки, ожидал даже обиды, но уж точно не такой вспышки злости. В конце концов, с Дазаем близко дружил Ацуши — это Рюноске ничуть не беспокоило, как и мысль, что Накахара хочет переспать с Осаму. Неужели идея отношений между ними отличалась настолько радикально? Чуя сжал кулаки, перебирая варианты решения этой проблемы, но бежать за Акутагавой с извинениями ему вовсе не хотелось. Во-первых, сперва нужно было остыть, а во-вторых, он не сделал ничего такого, за что нужно было извиняться.

***

      На парах они с Рюноске расселись по разным углам, неизбежно привлекая внимание одногруппников. С первого курса, как только они познакомились, они всегда сидели рядом и редко проводили время друг без друга, пока Акутагава не начал встречаться с Ацуши. Чуя, несмотря на вспыльчивый характер, крайне редко ссорился с близкими людьми, предпочитая своевременно выпускать эмоции и искать пути примирения. Но глупая перепалка с Рюноске вводила его в ступор: он не понимал, как подобраться к нему, но, что важнее — он не хотел оправдываться за свой выбор встречаться с Дазаем. Акутагава сидел на лекциях с ещё более мрачным видом, чем обычно, а Чуя тщетно пытался въехать в долбанную электродинамику.       В перерыве он искал Дазая глазами — их переписка остановилась на утреннем предложении его подвезти; Чуя опасался нагружать Осаму чрезмерным вниманием, которое тот мог неверно истолковать. Для человека, у которого не было нормальных отношений, Дазай ещё неплохо держался, но Накахара выбрал простую тактику: не проявлять инициативу слишком часто, зато поддерживать каждую решительную идею Осаму. Дазая не было видно и в столовой, так что Чуя, купив два виноградных сока и обед, быстро перекусил и отправился на третий этаж к Мори. Профессор, вопреки ожиданиям, так и не перехватил его между парами.       У кабинета 313 никого не было: студенты филфака и так его избегали, а у технарей, похоже, пара по химии в ближайшем времени не стояла. Это означало, что Огай мог быть где угодно, но Чуя всё равно предпочёл подождать его здесь. Временная кафедра французской литературы, располагающаяся неподалёку, привлекала внимание гуманитариев, среди которых он рассчитывал разглядеть Осаму. В последние дни каникул Чуя успел прочитать кучу его стихотворений из сборника и хотел поделиться своими мыслями. Из-за их изменившихся отношений слог Дазая вдруг стал до того привлекательным, что Накахара, читая его самые откровенные строчки, невольно вспыхивал румянцем. Его пугало и восхищало то, как человек, никогда прежде никого не любивший, так убедительно передавал все тонкости сложных чувств.       — Чуя-кун, как хорошо, что ты пришёл, — голос Мори раздался позади. — Первый день, ужасная суматоха. Как самочувствие твоей сестры?       — В порядке, профессор, спасибо. Ей намного лучше, — заверил его Накахара. — Я хотел спросить, будем ли мы сегодня репетировать?       — Рад слышать, — кивнул Огай, открывая кабинет. — Вас с Осаму-куном буду ждать после третьей пары. Спасибо, что подошёл сам, — профессор прошёл внутрь. — Завтра у нас лекция с твоей группой, пусть после неё ко мне подойдут прошлогодние должники.       — Сейчас напишу им, — Чуя задержался в проёме и достал телефон.       — И ещё. Будь добр, сообщи своему напарнику о сегодняшней репетиции. У меня много дел, навряд ли успею его выловить, — бросил он, усаживаясь за стол.       — Хорошо, профессор. Тогда… до встречи? — помедлив, уточнил он.       — Увидимся, Чуя-кун, — уставившись в бумаги, отозвался Огай.       Накахара сделал шаг назад, возвращаясь в коридор. Закрыв дверь в кабинет 313, он поджал губы и огляделся по сторонам: слева, прямо у входа на кафедру, образовалась небольшая толпа гуманитариев, разбирающих темы для докладов. Средни них был Ацуши, но не было Дазая. И Рюноске. Чуя помрачнел: их дурацкий конфликт застревал в горле и не позволял нормально существовать, напоминая о себе каждую секунду. Акутагава молча сидел на всех минувших парах, а во время обеденного перерыва даже не появился в столовой. И сейчас он куда-то запропастился — наверняка сидел где-нибудь между этажами с самым недовольным выражением лица. Чую подмывало подойти к Накаджиме и спросить, где ходит этот хмурый засранец, но собственное раздражение этого не допустило. Вместо ненужных разборок Накахара подошёл к подоконнику, положил на него сумку и уставился в телефон, заканчивая сообщение для своей группы.       — О, Чуя? — послышался знакомый голос.       — Гин? А я думал, тебя сегодня можно не ждать, — усмехнулся он. — Но даже хорошо, что ты здесь. Я только что отправил сообщение в чат группы, оно в том числе для тебя.       — Только не химия, — простонала девушка, заглядывая в смартфон. — Мори завтра с меня шкуру спустит за ту просранную лабораторную.       — Почему бы тебе не попросить брата помочь? Рю хорошо разбирается в химии, — поинтересовался Накахара, скрестив руки на груди.       — Это так, но я не могу его слушать, — рассмеялась Гин. — Видишь ли, я не могу повесить на него все свои работы по химии. Я хочу въехать в неё сама. Но из Рюноске учитель просто никакой, это невыносимо!       — Может, я смогу помочь? — выпалил Чуя даже раньше, чем обдумал это предложение.       — Думаю, у тебя своих дел полно, — отмахнулась Акутагава. — Да и к тому же, я бы согласилась только при условии, что могу дать что-то взамен. А что я могу тебе дать?       — Ладно, раз ты такая упрямая, — хмыкнул Накахара, — как насчёт Хигучи? Она точно шарит. И… может, с ней вы как-нибудь договоритесь. Типа как девчонки.       — И что это должно значить, месье Накахара? — Гин саркастично приподняла бровь.       — Да ничего такого! — он вспыхнул неловкостью. — Я имел в виду, может, тебе не очень комфортно было бы заниматься со мной, потому что я парень. И чувствовать себя должной…       — Так это было благородство, — усмехнулась Акутагава.       — А ты решила, что я просто придурок? — хохотнул Чуя.       — Одно другому не мешает, — задумчиво протянула Гин. — Но ты прав, ты последний, кого можно обвинить в кретинизме, — она дружелюбно сощурилась. — Я подумаю насчёт Хигучи. Может, это и правда хорошая идея.       — И Тачихаре бы кого-нибудь найти, — вздохнул Чуя.       — Ладно, что-нибудь придумаем. Спасибо, староста, увидимся! — Акутагава махнула рукой и двинулась к лестницам.       Он уже развернулся с намерением вернуться на этаж технарей, но голос Гин окликнул его вновь — Чуя повернулся к девушке и слегка притормозил. Отвечая на её вопрос насчёт следующей пары, он продолжал шагать спиной, пока закономерно не упёрся в чьё-то туловище. Акутагава, заметив это, хохотнула и юркой ящеркой спустилась по лестнице вниз. Чуя замер, обдумывая, как бы так извиниться, чтобы его слова не показались наездом. Из-за своего небольшого роста Накахара крайне не любил подобные моменты: врезаться в людей в целом было занятием малоприятным, но в его случае это часто сопровождалось столкновением с чужой грудной клеткой. Такое положение мгновенно делало его уязвимым и заставляло чувствовать себя слишком маленьким, из-за чего Чуя сразу начинал беситься.       Только на этот раз ему в нос ударил знакомый запах разогретого цитруса, а изящные длинные руки легли на его талию, сбивая с юноши всю спесь.       — Чиби так соскучился, что бросается в мои объятия у всех на виду? — озорно проговорил Дазай своим нежным голосом.       — Привет, — вполголоса пробормотал Чуя, подняв голову и поправив шляпу; этому самодовольному засранцу хотелось ответить что-нибудь остроумное, но сердцебиение позорно сбилось, сделав Накахару слишком восприимчивым к этим касаниям.       — Привет, — улыбнулся Осаму, убирая руки. — Мне, конечно, очень приятно, но за такое публичное проявление чувств нам может влететь. А кто я такой, чтобы портить репутацию старосте? — с довольной ухмылкой он отошёл на шажок.       — Куда подевался робкий Дазай? Он мне так нравился, — отозвался Чуя, закатив глаза. Его щёки предательски вспыхнули из-за бурной реакции на простые действия.       — Он пока отдыхает, — Осаму прислонился к подоконнику. — А ты врёшь, судя по этому милому румянцу. Похоже, наглый Дазай тебе тоже нравится.       — Я и не говорил обратного! — возмутился Накахара. — Не важно, — отмахнулся он от неловкой темы. — Кхм, не ожидал вот так на тебя наткнуться.       — Мне понравилось, как ты упал в мои руки, — мечтательно протянул Дазай.       — Да не падал я, — Чуя скрестил руки на груди. — Но это и правда было довольно приятно, — признался он нехотя.       — Нужно почаще обнимать тебя так, — промурлыкал Осаму, обводя напарника взглядом. — Ты такой красивый сегодня.       — Блять, Дазай, — Накахара прислонил свою прохладную ладонь к горящей щеке.       — Прости мне эту слабость, чиби. Ты не представляешь, как приятно тебя смущать, — по-лисьему улыбнулся Осаму.       — Нащупал нужную точку и решил посильнее надавить? — усмехнулся Чуя, борясь с желанием поцеловать его прямо сейчас. — Безжалостно. Вполне в твоём духе.       — Разве это не справедливо, учитывая то, в каком состоянии ты видел меня? — он сверкнул глазами. Чуя только сейчас заметил, что чужие щёки тоже пестрят румянцем. — К тому же, я сказал правду.       — Спасибо за комплимент. Ты тоже выглядишь потрясно, — взяв себя в руки, ответил Накахара. — Чуть не забыл, я же взял на тебя виноградный сок, — пошарив в сумке, он достал напиток и протянул партнёру.       — Чу-у-я! Это очень мило, — протянул Осаму, забрав сок. — Спасибо.       — После универа… поедешь со мной? Приглашаю тебя на свидание, — спросил он, не обращая внимания на то, что их могли услышать.       — Куда угодно, — Дазай едва удержал глупую улыбку. — После Мори, так? Ты ведь на третьем этаже не только из-за меня? Наш знакомый доктор наверняка хочет начать репетиции с первого дня.       — Ага, в точку, — подойдя чуть ближе, Накахара встал у того же подоконника. — Надеюсь, не забуду слова в процессе.       — Я подхвачу, если что, — ответил Осаму, равнодушно провожая взглядом студентов, бредущих по коридору. — Чуя, всё нормально? — спросил он вдруг, склонив к нему голову. — Только не думай врать, я же пойму.       — У меня что, реально на лице все эмоции написаны? — разочарованно простонал Накахара.       — Не все. Но многие, — мягко улыбнулся Осаму. — Так в чём дело?       — Мы с Рюноске немного поссорились, — отозвался Чуя, поджав губы.       — Из-за меня. Из-за новости, что мы встречаемся, — Дазай не спрашивал, а утверждал. — Ясно.       — Я не хочу копаться в ваших отношениях и не хочу, чтобы прошлое влияло на нас, но…       — Оно влияет. Акутагава меня терпеть не может. Уверен, я нередко становлюсь причиной его ссор с Ацуши, — Осаму говорил хладнокровно, будто речь шла о ком-то другом. — А теперь его лучший друг встречается с мудаком, который однажды разбил его сердце. От меня одни проблемы, я ведь предупреждал.       — Заткнись, — перебил его Накахара. — Твои нелепые предупреждения мне не нужны. Перестань отпугивать меня, скумбрия, иначе я приму это за вызов.       — У меня не было шансов в тебя не влюбиться, — Дазай рассмеялся, но в голосе послышалась обречённость.       — Да ну тебя, — смутившись снова, он легонько пихнул напарника в плечо. — Поскорее бы вернулся робкий Дазай, этот совсем бесстыжий! — Чуя прикусил губу и поднял голову, заглядывая ему в глаза.       — Хочу тебя поцеловать, — ответил Осаму, сглотнув.       — Как же я, блять, тебя понимаю, — Чуя дёрнул бровью и отвёл взгляд. — Отложим это до лучших времён.       — Вам с Акутагавой следует поговорить, — произнёс Дазай, резко вернув их в прежнюю тему. — И мне с ним тоже не помешает.       — Расскажи мне, что конкретно между вами произошло. Я знаю только в общих чертах.       — Ему не повезло запасть на меня, — вздохнув, начал Осаму. — Мы тогда тусовались в разных компаниях, но я постоянно чувствовал его взгляд на себе. Бедняга не знал, как подойти и с чего начать, а я… упивался вниманием юношей и девушек, чтобы хоть немного заглушить ненависть к себе, — он облизнул губы. — Знаешь, в меня влюблялись многие. И я всегда терял интерес после этого. Томные взгляды, робкие попытки поговорить… это казалось мне таким скучным и глупым.       — Ох, Дазай, — выдохнул Накахара.       — Так можно и в карму поверить, да? — усмехнулся тот. — В общем, Акутагава как-то набрался смелости и подошёл ко мне, попросив переговорить с глазу на глаз. И я согласился, но уже знал, что тот хотел мне сказать. Он очень волновался и едва подбирал слова, а я… — он замолк, задумавшись.       — Продолжай.       — Я слушал его, играясь, — Дазай перевёл на Чую серьёзный взгляд. — Мне это льстило. И заодно давало очередной повод ненавидеть себя. Так что я добился того, чтобы в глазах Рюноске мелькнула надежда, а затем жестоко убил её. Сказал, что никогда бы не посмотрел на такого как он. Что его признание ничего не значит. Что я не чувствую себя польщённым, — закончив, Осаму нервно сглотнул. — Это было отвратительно. И я даже не извинился. Просто сделал вид, что ничего такого не помню, когда мы вновь пересеклись в универе.       — Теперь я понимаю, почему Рю был рад, когда я врезал тебе на первом курсе, — отозвался Накахара, обдумывая всё вышесказанное. Эта история резала его вдоль и поперёк, но помогала лучше понять друга. — Ты обязан поговорить с ним. Ты… просто пиздец как облажался. Никто не заслуживает такого обращения с собой, а Рю… он, блять, просто лучший, ты понял меня? — в глазах Чуи безошибочно читалась злость. — Он сдержанный, надёжный, верный и остроумный. И ты должен был быть охуеть как польщён, что такой человек в тебя влюбился.       — Знаю, Чуя, — печально ответил напарник. — Ты прав. Но тот Дазай так не считал. Меня злило, что люди в меня влюбляются, потому что я ничего из себя не представлял. Я так сильно ненавидел себя, а эти глупые наивные создания продолжали ко мне тянуться. Я не хотел, чтобы меня любили. Честно сказать, это убеждение получилось сломать только тебе. Потому что ты… — он вздохнул. — Потому что я хочу, чтобы ты полюбил меня.       — Дазай, глупое создание — это ты, — отозвался Чуя, немного остыв. — Я вообще не понимаю, как…       — Ты сам сказал, что хочешь знать, что у меня на уме, — усмехнулся тот, перебив Накахару. — Ничего хорошего.       — С этим я бы точно поспорил. Я злюсь на то, как ты поступил с Акутагавой, но сильнее всего меня бесит, что ты до сих пор ничего ему не сказал, — начал Чуя. — И в то же время мне жаль, что ты так себя чувствовал. Это, наверное, ужасно одиноко. И несправедливо.       — Старшая школа была тяжёлой, — отстранённо протянул Осаму. — Я делал много всякой хуйни. И с собой в том числе. А с Акутагавой я не поговорил, потому что гораздо легче было сделать вид, что я даже этого не помню.       — Ну, теперь ты не отвертишься. Я не собираюсь выбирать между своим лучшим другом и своим парнем, — на последних словах Чуя посмотрел на Дазая, губы которого дёрнулись в крохотной улыбке.       — По рукам. Но сперва поговори с ним сам, вы должны помириться. Скажи ему всё, что посчитаешь нужным. Он хочет защитить тебя, — сделав паузу, он продолжил. — Было бы честно, если бы в отместку за своего друга ты бы разбил моё сердце, правда?       — Я бы не стал, — раздражённо произнёс Накахара. — Даже если бы ты мне не нравился. Я не играю с чувствами людей.       — Как я и говорил, — хмыкнул Осаму. — Ты добрый. Справедливый и отчаянный. Ты сводишь меня с ума, Чуя.       — Дазай, мне нужно… мне нужно обдумать всё это, — он бросил на него взгляд и отошёл на пару шагов от подоконника. — Встретимся у Мори. И потом… моё предложение в силе.       — После всего этого ты всё ещё хочешь со мной на свидание? — Осаму непонимающе уставился на него.       — Ясен хер, — пожал плечами Чуя. — Ты что, думал, я брошу тебя при первых же трудностях? Ну и придурок же! — усмехнувшись, он развернулся в нужную ему сторону.       — Сам ты придурок! — улыбаясь, крикнул Дазай ему в спину.