Мера беспорядка

      В голове загудело. Чуя положил трубку и невидящим взглядом уставился на Дазая, который пялился на него в ответ, ожидая пояснений. Мысли панически шевелились клубками змей, а Накахара пытался вспомнить адрес, который продиктовала та девушка. Он должен немедленно ехать в больницу; если с Коё что-то случится, он будет винить себя до конца жизни, что не сумел позаботиться о сестре. Руки тряслись, а горизонт планирования заваливался снова и снова. Чуя умел реагировать на сложные стрессовые ситуации, разруливать конфликты и принимать решения в кратчайшие сроки, но в этот раз речь шла о Коё, о его Коё…       — Эй, что случилось? — спросил Дазай через секунду, которая показалась Накахаре вечностью.       — Моя сестра… — одними губами ответил Чуя. — В больнице. В… блять, я должен ехать, — он сорвался с места, но его тут же схватили за локоть. Очередное чёртово дежавю.       — В какую больницу? — ровным голосом задал вопрос Осаму.       — Дазай, мне не до тебя! — он вырвался и поспешил к машине.       — Чуя, скажи, какая больница! — напарник последовал за ним.       — Городская университетская, тебе нахуй надо? — его предательски трясло, а ноги еле слушались.       — В ней мой отец работает, — ответил Осаму. — Послушай, Чуя, послушай меня внимательно, — он догнал Накахару и перегородил ему дорогу. — Сосчитай от десяти до одного и сделай глубокий вдох. Я поеду с тобой, — и он отошёл в сторону, освобождая путь.       — Дазай, я… блять, — облизнув губы, он продолжил нестись со всех ног. — Твой отец?!       — Помнишь, я рассказывал, что он работал с Мори? Он хирург, — Дазай остановился возле машины. — Когда-то был детским, но уже много лет взрослый. Возможно, твоя сестра попала именно к нему, — продолжал он болтать. — Чуя. Тебе нельзя за руль в таком состоянии.       — Иди-ка ты нахуй, Дазай! — рявкнул он, содрогаясь всем телом. — Мне помощь твоя не нужна.       — Нет, нужна, — серьёзным тоном прервал его Осаму. — Ты не в себе, у тебя шок. Позволь мне сесть за руль, мы доедем минут за двадцать.       — Откуда у тебя права?! — изумился Накахара. — Нет! Нихуя, я не пущу тебя за руль! Я такого никому не позволяю.       — Знаю, — продолжил Дазай. — Но тебя я тоже за руль не пущу, уж прости. Ты сосчитал от десяти до одного? Мы сядем и ты это сделаешь, хорошо? — он достал что-то из кармана. Приглядевшись, Чуя понял, что это права. — У моего отца тоже есть машина. А мы прямо сейчас теряем время.       — Сука, — зажмурился он. — Если с машиной хоть что-то случится… клянусь, я тебя прикончу, — прошипел Накахара и открыл дверь пассажирского сидения.       — Вот так и заботься о людях, — закатил глаза Дазай и сел на водительское место.       Чуя проверял телефон каждую секунду: никаких сообщений от Коё не поступало, а незнакомый больничный номер больше не звонил. Пристегнувшись, Осаму тронулся с места. Про себя Накахара считал от десяти до одного, но всё равно не мог ни на чём сосредоточиться — даже поездку он толком не запомнил. Вместо дороги перед глазами мелькали врачи в белых халатах, окровавленные скальпели, трубки и прочие кошмары, которые могла подсунуть ему фантазия. Дазай молчал, выруливая на нужные улицы; если бы Чуя мог, он бы отметил, что водитель из его напарника так себе, но в экстренных ситуациях он подходил как нельзя кстати. Накахара плохо чувствовал собственные конечности, изводясь в тревоге.       — Приехали, — сообщил Дазай, припарковавшись на неизвестной улице. — Вход вон там, прямо за… — он не успел договорить — Чуя моментально выскочил из машины.       — Давай живее! — рявкнул он под неразборчивый бубнёж Осаму, который вышел следом.       Поставив машину на сигнализацию, Накахара растерянно рванул в сторону главного входа и забежал в больницу. Внутри было светло и многолюдно, Чуя остановился. Захотелось моментально избавиться от лишнего шума, который мешал ему найти сестру. Подоспевший за ним Дазай, не говоря ни слова, схватил напарника под локоть и потащил в неизвестном направлении — Накахара был в таком состоянии, что не стал препятствовать. Миновав небольшую толпу пациентов, стоящих в очереди на какие-то процедуры, Дазай приволок его прямо к столу регистрации, за которым показалась миловидная девушка.       — Накахара! — рявкнул Чуя, упираясь руками в бортик. — Коё Накахара! В какой палате? Что с ней? — его глаза пылали целым набором эмоций.       — Минутку, молодой человек, представьтесь для начала, — слегка напугано отреагировала сотрудница.       — Чуя Накахара, — немного успокоившись, проговорил он, продолжая впиваться пальцами в бортик; наверняка под перчатками они уже прилично побелели. — Вы же звонили мне! Минут… пятнадцать назад!       — Майи, — ласковым голосом вдруг заговорил Дазай, обращаясь к девушке. — Приветик, милая. Не поможешь нам?       — Осаму? — изумилась Ёсикава, глядя на его напарника. — Зашёл навестить отца?       — Я пришёл с братом пациентки, — продолжал он лепетать, очаровывая несчастную девушку. — Посмотри, пожалуйста, поскорее, что с ней случилось и где она сейчас. И не мой ли отец как раз её оперирует? Коё Накахара, — повторил он.       — Сейчас посмотрим, — улыбнулась она, кажется, уже забыв про второго нервного посетителя. — Накахара… Коё… минутку, — она быстро что-то напечатала на компьютере.       — Успокойся, Чуя, — ровным тоном Дазай прогремел над ухом. — Ты весь персонал распугаешь, — вполголоса добавил он.       — А ты, блять, нашёл время крутить шашни с администраторками, — почти шёпотом рычал на него Чуя.       — Я вообще-то тебе помогаю, — таким же язвительным шёпотом ответил Дазай.       — Всё верно, Осаму. Она в операционной 204 в надёжных руках Фукудзавы-сана, — кивнула Ёсикава. — Накахара-сан, вам не о чем переживать! У неё неожиданно проявился аппендицит, нам позвонили с её работы. К сожалению, потребовалась полостная операция, но никаких осложнений быть не должно.       — Аппендицит? — с заметным облегчением переспросил Чуя. Этот диагноз был отнюдь не таким страшным в сравнении с теми, что успела нарисовать его фантазия.       — Примерно через час операция должна закончиться, можете подождать, — кивнула девушка. — Пока подпишите вот эти документы, — она протянула ему какие-то бумажки.       — Не волнуйся, аппендицит — это фигня, — подбодрил его Дазай. — А мой отец — настоящий профи, всё с твоей сестрой будет в порядке, — болтал он, пока Чуя подписывал документы. — Спасибо, милая, ты очень помогла, — он ярко улыбнулся девушке.       — Рада помочь, Осаму, — её приторный голос начал раздражать Накахару.       — Вот, — он бросил бумажки обратно ей на стол. — Где эта операционная?       — Пойдём, — Осаму снова подхватил его под локоть и потащил по коридорам. Чуя заметил, что Ёсикава хотела что-то промурлыкать Дазаю, но не успела, из-за чего Накахара вдруг усмехнулся.       — Ты что, так часто бываешь у отца на работе? — поинтересовался Чуя, позволяя вести себя к нужному месту.       — Раньше постоянно зависал, — отозвался напарник, когда они вдвоём неслись по лестнице. — В последнее время всё реже.       — Спасибо… за помощь, — неловко начал Чуя.       — Поблагодаришь моего отца, когда операция закончится, — усмехнулся Осаму, останавливаясь возле тяжёлых дверей. — Ну всё, мы пришли. Нам нужна двести четвёртая, она следующая, — от бега он заметно запыхался.       — Отлично, — Накахара перехватил его руку, цепляясь за запястье, и повёл за собой.       Двери в двести четвёртую операционную выглядели пугающе тяжёлыми. Чуя опустился на стул с мягкой обивкой, занимая место в специальном уголке для ожидающих родственников. Дазай сел рядом, закинув ногу на ногу, и полез в телефон. Мысли в голове путались: один час, нужно было пережить всего лишь час, может, уже минут сорок, и жизнь сойдёт с паузы. Удаление аппендикса — это ведь самая рядовая операция, так? Она не вызывает сложностей, тем более, у опытных врачей. Коё совсем скоро переведут в обыкновенную палату, она придёт в себя и скажет пару ласковых обо всей этой ситуации. Она молодец, что не стала ввязывать родителей — с них станется, они могли приехать из Парижа и снова испоганить им жизнь.       — У вас с отцом разные фамилии? — спросил вдруг Чуя, отыскав забавное совпадение между ними.       — Ну да, мы же с ним не родные отец с сыном, — безмятежно ответил Осаму, отвлекаясь от телефона. — Ты не знал? — моргнул он, заметив удивление на чужом лице.       — Нет… — растерянно проговорил Чуя. Стало немного понятнее, почему напарник никогда не говорил ничего про мать.       — Он меня усыновил, — улыбнулся Дазай. — Когда мне было четырнадцать.       — Охренеть! — эмоционально воскликнул Накахара и тут же закрыл рот рукой. — А твои, ну… — он изо всех сил пытался подобрать слова.       — Я их не знал, — перебил его Дазай. — Вся моя жизнь до встречи с Фукудзавой прошла в приюте, — отстранённо ответил он.       — Чёрт, я лезу не в своё дело, — оборвал себя Накахара. — Из-за нервов я немного не в себе.       — Да всё нормально, — отмахнулся Дазай. — Могу рассказать тебе, если хочешь. Всё равно нам нужно как-то скоротать время.       — Кстати об этом… тебе не обязательно сидеть здесь со мной, — неловко подметил Чуя.       — Кто сказал, что я сижу тут из-за тебя? — лукаво спросил Осаму. — Я всего лишь хочу повидать отца.       — Ладно, — усмехнулся Накахара. — Тогда расскажи. Кажется, там какая-то охуительная история.       — Приют был… не лучшим местом, — начал Дазай. — Мне повезло больше многих, я родился с мозгами. Так было проще выживать. На тебя кто-то точит зуб? Столкни его лбом с кем-то более сильным. Видишь, что против тебя объединяется группа? Выясни, кто у них главный, и уничтожь его, — он говорил просто и спокойно, но от его слов у Чуи зашевелились волосы на затылке. — Жизнь казалась мне бессмысленной, полной боли и страданий. Либо ты, либо тебя. И это при том, что приют, в котором я рос, был не самым плохим. У нас были учителя, чистая, хоть и потрёпанная, одежда, еда…       — Дазай, это ужасно, — искренне проговорил Чуя.       — У меня очень рано появились мысли о самоубийстве, — продолжил он. — Уже лет в пять я думал о том, как бы подстроить своё утопление в старой ванне. Я тянул в рот несъедобные предметы, надеясь отравиться и больше никогда не проснуться, — он как-то нехорошо улыбнулся. — Но первая настоящая попытка случилась, когда мне было одиннадцать. Во время прогулки я сбежал с территории приюта и прыгнул под машину.       — Господи, Дазай, — он смотрел на него с потрясением. — И тебя увезли в больницу?       — Водитель, который меня случайно сбил, — кивнул Осаму. — Я попал на стол к Мори. У меня были разрывы внутренних органов и перелом ноги.       — Пиздец, — покачал головой Чуя. — Так Мори не просто тебя оперировал… он тебя спас… — задумался он.       — Потребовалась целая серия операций, чтобы полностью собрать меня, — он облизнул губы. — Я бросился под джип на большой скорости. Всё равно что в мясорубку прыгнуть, — он поморщился. — Но, да, если бы не Мори, я бы не выжил. Следующую плановую операцию проводил Фукудзава. Я говорил, что они работали вместе?       — Вроде, — кивнул Накахара. — Получается, твои бинты?..       — Нет, они не из-за того случая, — добродушно усмехнулся Дазай. — Может, некоторые из них. Как ты понял, у меня кошмарная склонность к саморазрушению, — он пожал плечами.       — Охренеть можно, наш препод по химии вытащил тебя с того света, — проморгался Чуя.       — Ага… — загадочно улыбнулся Осаму.       — И ты познакомился с отцом!       — Теперь понимаешь, что аппендицит для него — что-то вроде занозы? — прищурился Осаму.       — Понимаю, — кивнул Накахара. — Что было дальше?       — Ну… я провёл в больнице где-то месяц. Прозвучит странно, если я скажу, что это был лучший месяц в моей жизни? — он глянул на Чую, который покачал головой. — Мори и Фукудзава присматривали за мной, я делил палату со сверстниками, которых пугал страшными историями, меня кормили вкусной тёплой едой, которую никто не пытался отнять. Я начал привязываться к отцу уже тогда. Он был первым взрослым, кто проявил ко мне заботу, спросив, почему я попытался наложить на себя руки.       — А потом тебя выписали? — с досадой подметил Чуя.       — Да, — отозвался Дазай, уставившись в стену. — И я вернулся в свой персональный ад. Правда, из-за ноги мне приходилось посещать больницу для процедур. Я обожал эти дни. Мне нравилось сбегать от своего приютского надзирателя и искать Фукудзаву. Иногда вместо него я натыкался на Мори, который тоже проявлял ко мне снисходительность. В своей манере.       — Тебе было всего одиннадцать… — одними губами прошептал Накахара, ощутив, как болезненно сжимается сердце.       — Я был ребёнком, — подтвердил Дазай. — Потом, когда я полностью восстановился, за мной начали следить тщательнее. Но у меня появилась цель — во что бы то ни стало я хотел вернуться в больницу. И я делал всё, чтобы этого добиться.       — Пытался покончить с собой? — открыто спросил Чуя.       — Я видел только два пути: либо на тот свет, либо к Фукудзаве, — кивнул Осаму. — Мне постоянно мешали. Но как-то я умудрился стащить нож из столовой и вскрыть себе вены, забравшись в ванную, — он глянул на Чую. — Прости, что тебе приходится это слышать, но ты сам спросил…       — Всё нормально, продолжай. Мне просто… мне очень жаль того ребёнка, — он поджал губы.       — В общем, поскольку ближайшая детская больница была одна, с каждой своей новой выходкой я попадал именно туда. В очередной такой раз Фукудзава попросил меня перестать это делать. Он сказал, что ему со мной тоже интересно и что он не хочет меня потерять, — голос Дазая дрогнул. — Такого мне раньше никто не говорил. Я и подумать не мог, что кому-то есть дело до моей жизни. Что из-за меня кому-то может быть больно.       — Твой отец хороший человек, — пробормотал Накахара.       — Да. Он пообещал приходить ко мне в приют, если я перестану подвергать себя опасности. Я согласился. Мне было где-то двенадцать, — нахмурился он, вспоминая. — В самые тяжёлые моменты я вспоминал, что не накладываю на себя руки, потому что Фукудзава обещал прийти и принести мне интересную книгу. Или что-нибудь ещё. На тот момент это помогало сдержать суицидальные порывы.       — На тот момент? — переспросил Чуя.       — Впоследствии я ещё не раз пытался покончить с собой, — улыбнулся Дазай. — Но тогда я держался. В общем-то, так миновал ещё один год. А потом Фукудзава заявил, что хочет забрать меня. И началась муторная процедура по усыновлению.       — Я рад, что всё закончилось хорошо, — Накахара сочувственно посмотрел на него.       — Вот только не нужно меня жалеть, — холодным тоном произнёс Дазай.       — Это не жалость, — возразил Чуя. —Ты пережил много дерьма. Это попытка выразить поддержку.       — Что ж, спасибо, шляпка, — он усмехнулся.       — Надо же, я снова шляпка? — Накахара выгнул бровь.       — Ты не переставал ей быть, — фыркнул Дазай.       Накахара хотел задать ещё несколько вопросов о прошлом напарника, но через мгновение открылась тяжёлая дверь операционной, из которой на медицинской каталке вывезли его сестру. Следом за ней вышел мужчина средних лет; его строгий взгляд проследил за пациенткой, а после остановился на двух сидящих перед ним юношах.