Мера беспорядка

      — Какого хрена ты здесь делаешь?! — их голоса столкнулись в воздухе, в одночасье разбившись друг о друга.       Чую пробило током прямо у двери, а Дазай, этот чёртов долбанный ублюдок, качнулся на стуле так резко, что свалился на пол. Накахара бы с удовольствием посмеялся над этим, если бы охватившая его злость не парализовала всё тело. Присутствие Осаму в аудитории выглядело чьей-то неудачной шуткой, и на мгновение Чуя даже подумал открыть дверь и силком затащить сюда Каджи, чтобы доступным языком объяснить, что такие розыгрыши Накахаре не по душе. Но было слишком очевидно, что эмоциональный аспирант искренне хотел помочь, а упавший со стула Дазай был возмущён так же сильно, как сам Чуя.       — Ты, блять, издеваешься?! — рявкнул Накахара, когда его секундный шок прошёл.       — Успокойся, коротышка, я здесь по делу, — поднявшись на ноги, оскалился Осаму. — А ты у нас что, заинтересовался поэзией? Или просто соскучился по мне?       — Сраный ты мудак! — Чуя сжал руки в кулаки. — Почему ты всегда всё мне портишь?! — он сделал несколько угрожающих шагов в сторону Осаму.       — Это я тебе порчу?! — Дазай вспыхнул, обнажив наконец своё истинное лицо. — Я спокойно сидел и ждал своего напарника, пока не появился ты! — его зрачки расширились. — О…       — Неужели дошло?! — Накахара рывком схватил его за грудки и больно вжал в парту. — Да я скорее удавлюсь, чем буду работать с таким как ты! Ты просто…       — А ты злой, как собака, — Дазай почему-то улыбался, не предпринимая попыток выбраться. — Гавкать тоже умеешь?       — Ты труп, сукин сын, — Чуя почти не дышал, замахиваясь.       — Прекратите немедленно! — голос извне заставил Накахару остановиться. — Что здесь происходит? — в аудитории появился Огай Мори.       — Профессор! — Чуя отпустил Дазая и сделал несколько шагов от него.       — Я не намерен терпеть ваше ребячество, — Мори оглядел обоих жёстким взглядом. — Раз уж нам предстоит работать вместе, надеюсь, вы будете оставлять свои разногласия за дверью, — добавил он и занял место за преподавательским столом.       — Я не совсем понимаю, — удивлённо отозвался Накахара. — Разве сюда не должен был прийти литературный куратор?       — Он пришёл, Чуя-кун, — ответил Огай с несколько уставшим видом. — И, полагаю, все, кто нужен, в сборе.       — Это ошибка, доктор Мори, — подал голос Дазай, поправив ворот рубашки. — Я не буду участвовать в конкурсе с ним в паре. Лучше уж одному.       У Накахары голова шла кругом: почему куратором в литературном конкурсе был преподаватель химии? Почему Осаму назвал его доктором? Почему он, Чуя, до сих пор стоял в кабинете, а не уносил свои ноги подальше от этой странной компании? Ладно, Огай Мори его более чем устраивал, несмотря на этот загадочный и слегка жутковатый шлейф, но присутствие Дазая поблизости точно не могло закончиться ничем хорошим. Причём для них обоих. Это даже хорошо, что их неприязнь так сильна и взаимна — вдвоём получится переубедить профессора гораздо эффективнее.       — Дазай-кун, твои запросы, как всегда, впечатляют. Мало того, что я единственный из преподавателей, кто согласился с тобой работать, так теперь тебя ещё и напарник не устраивает? — Огай повёл бровью.       — Меня тоже не устраивает, — присоединился к разговору Накахара. — Мне легче отказаться от конкурса или попытать удачу в одиночку, чем согласиться на него.       — Хорошо, — преподаватель пожал плечами. — Это ведь не тюрьма, Чуя-кун. Ты волен делать что пожелаешь.       В голове всё звенело. Заманчивая сумма в пятьсот тысяч йен таяла в воздухе, как и его шансы озвучить стихотворение мадам Корсо. Что, если у него была возможность записать «Отражение утраченного» своим голосом? Это многое бы значило для него, но стоило ли оно того, чтобы терпеть Дазая? Этот ублюдок ведь наверняка превратит всё в фарс и вынудит Чую самого покинуть эту «команду мечты». Интересно, почему он вообще решил участвовать? Неужели Осаму так важно чьё-то мнение насчёт его стихов, пусть даже и известной поэтессы? Дазай производил впечатление человека, которому совершенно наплевать, кто и что о нём думает.       — Скоро начнётся пара, — немного собравшись, начал Чуя. — Следующий перерыв будет небольшим, но после занятий я вернусь на кафедру и узнаю, кто ещё свободен. И сообщу своё решение.       — Вряд ли тебе кого-то найдут. Лучше откажись, подставка для шляп, — зло усмехнулся Дазай.       — Сам откажись, — Накахара вперил в него ожесточённый взгляд. — Да ты же двух слов на французском связать не можешь, как ты собрался участвовать, полудурок?       — Я хотя бы разбираюсь в поэзии, — Осаму скрестил руки на груди. — И точно смогу написать проникновенное стихотворение.       — Я бы сказал, что из вас получатся идеальные напарники, — произнёс Огай, наблюдая за очередной перепалкой. — Чуя-кун в совершенстве владеет французским языком, а ты, Дазай-кун, достиг успехов в написании стихов. Если бы не ваш юношеский максимализм…       — Профессор, — осторожно перебил его Накахара. Его передёргивало от мыслей, что кому-то могло показаться хорошей идеей объединять их с Осаму. — Прошу прощения, мне нужно идти. Я зайду после занятий, — кивнув, он вышел за дверь и даже не посмотрел в сторону Дазая.       Выбравшись из кабинета, он поспешил вернуться на второй этаж. Следующей парой была лекция по термодинамике — отличное время, чтобы хорошенько подумать. Увидев в коридоре Рюноске, Чуя невольно вспомнил про Ацуши. Может, получится объединиться с ним? И почему, интересно, этого не сделал Дазай? Может, Накаджима не хотел участвовать? Накахара нахмурился, обдумывая, как бы узнать эту информацию у Акутагавы и не попасться на своих собственных планах.       Термодинамику читал Сантока Танеда — опытный преподаватель, на глазах у которого выпустилось огромное количество студентов. Чуя исправно вёл записи, да и слушать профессора было довольно интересно, но только не в этот раз; не сейчас, когда Накахара пытался всеми силами решить дилемму внутри себя. Рюноске не реагировал на излишнюю вдумчивость друга, но явно замечал её, и по привычке предпочитал дождаться момента, когда Чуя поделится. Обычно так и происходило, и непременно произошло бы и теперь, если бы тема, занимавшая голову Накахары, не была столь щепетильной.       — Слушай, а Накаджима участвует в конкурсе? — не придумав ничего хитроумного, Чуя спросил напрямую.       — Участвует, — равнодушно отозвался Рюноске.       — С этим долбоёбом? — осторожно поинтересовался Накахара, словно не знал верного ответа.       — Нет, — вполголоса ответил Акутагава. — Ацуши хочет сам написать стихотворение, так что у них с Дазаем в этом пересекаются цели. Он вроде будет с Танидзаки участвовать, — не встретив никакого понимания в глазах Чуи, Рюноске уточнил. — Такой рыжий парень, учится с ними. У него ещё есть сестра, Наоми. У них… странные отношения.       — Понял, — кивнул Накахара, смутно припоминая эту парочку.       — А почему ты спрашиваешь? — догнал его чужой шёпот.       — Да просто интересно, — обычно у Чуи получалось неплохо врать, но сейчас он не был уверен в своих способностях. — Ты знаешь, я ведь жил в Париже. Знаю эту поэтессу.       — Ты хочешь поучаствовать? — поглядывая на профессора, поинтересовался Акутагава.       — Нет! — прошипел Чуя, выдав себя с головой. — Ну… может быть? Это тупо, да?       — Неожиданно, — Рюноске пожал плечами. — Но вполне логично, ты же знаешь французский. А деньги разыгрываются немалые.       — Не говори никому, ладно? Я ещё не принял окончательное решение, — переходя практически на беззвучный режим, произнёс Накахара.       — Ладно, — равнодушно отозвался Акутагава.       Остаток учебного дня прошёл нервно; Чуя всё никак не мог выкинуть из головы эту кошмарную встречу с Дазаем. Он боялся, что этот мерзкий тип растреплет всему универу, что Накахара, который громче всех возмущался «подселению» филологов, собрался участвовать в их конкурсе. Однако никаких подтверждений этому опасению не было: никто не обращал на Чую лишнего внимания, так что к концу последней пары он даже слегка успокоился. Оставалось подыскать себе напарника получше и сообщить обо всём профессору Мори. На третьем этаже возле временной кафедры французской литературы снова крутился Мотоджиро. Потупившись немного, Накахара подошёл к нему и привлёк его внимание взмахом руки.       — А, третий курс физики, — Каджи широко улыбнулся. — Bonjour! Как дела с напарником, всё хорошо?       — Нет, — Чуе было совсем не до веселья. — Кто ещё свободен из авторов? Я не буду работать с Дазаем.       — Оу, — улыбка сползла с его лица. — Сейчас проверю, но, боюсь, я никого не могу тебе предложить, — он снова достал свой блокнот и пролистнул несколько страниц. — Понимаешь, количество кураторов тоже не резиновое. С нашего факультета уже все преподаватели заняты, а из ваших один только Огай Мори согласился.       — Хочешь сказать, что, даже если я захочу участвовать один, на меня не найдётся куратора? — раздражение Накахары можно было услышать в каждом слове.       — К сожалению, — Мотоджиро нервно искал что-то в своих записях. — Мы опрашивали профессоров, но многим это не интересно, даже несмотря на денежный приз, — вздохнув, он перевёл взгляд на Чую. — Послушай, вам с Осаму ведь не нужно проводить много времени вместе. Работайте раздельно. Он напишет стих, отдаст тебе, ты переведёшь и потренируешься в прочтении. По факту ведь совсем не обязательно быть напарниками в прямом смысле этого слова, понимаешь?       Чуя понимал. Он прямо сейчас мог взять любой стих Дазая, перевести его и прочитать на отборочном этапе. Пожалуй, Мотоджиро был не таким уж и придурком, раз умел так логично рассуждать. Накахаре было не по себе от мысли, что они с Дазаем напарники, пусть даже никто не ждал от них слаженной работы и дружбы до гроба. Ему не хотелось, чтобы его имя как-либо появлялось возле проклятого имени этого недоумка. И всё же, отказаться от своей идеи так просто Накахара не мог. Сколько там было стадий у горя? Кажется, Чуя только что перешёл к торгу.       — Ладно, — он выдохнул, опуская глаза. — Спасибо тебе за помощь, я пойду. Из списков не вычёркивай, я участвую.       — Вот и славно, — улыбнувшись, Каджи вернулся на кафедру.       Ноги не хотели приближаться к классу химии, но Чуя заставил себя повторить утренний маршрут. Всё его нутро противилось этой идее, и только одна маленькая, невесть откуда взявшаяся надежда, заставляла его двигаться. Он ведь справится, верно? Вытерпит Дазая, а может, всё сложится ещё лучше, и этот ушлёпок сам не выдержит такого напарника и откажется? Главное зацепиться за Мори, без которого его никто не допустит к конкурсу. Собрав всю волю в кулак, Накахара постучался в кабинет химии и открыл дверь.       — А, Чуя-кун, — кивнул ему Огай.       — Ух ты, вернулся, надо же, — тут же вклинился Осаму, который будто из этой аудитории и не уходил.       — Смотри не навернись, как в тот раз, — оскалился Накахара.       — Молодые люди, кажется, мы с вами это уже обсуждали, — уставшим голосом проговорил Огай.       — Извините, — отозвался Чуя. — В общем, я согласен работать в этой команде.       — Ты что?! — Дазай, уже рассчитывающий на то, что избавился от неугодного компаньона, заметно напрягся. — Какого чёрта? Тебе напомнить, что ты говорил утром?       — Мне это не нравится, — с нажимом продолжил Накахара. — Но я хочу участвовать. И это, к сожалению, мой единственный вариант, — он обращался скорее к Мори, чем к Осаму.       — Ну ты и слизняк, — не унимался тот.       — Дазай-кун! — рявкнул на него Огай. — Значит, так. Если в моём присутствии вы ещё хоть раз прибегнете к оскорблениям, я выхожу из игры. Вы останетесь без куратора, без поддержки, а ваше участие попросту заблокируют. Мне совершенно не интересны ваши взаимоотношения, за дверью можете хоть головы друг другу разбить, — это прозвучало не слишком педагогично, но действенно. — Здесь вы будете прилежными. Если я скажу улыбаться друг другу, вы будете улыбаться. Если скажу говорить комплименты, вы будете их говорить. Всё ясно?       — Да, профессор, — пробормотал Чуя. В такие моменты он чувствовал себя ребёнком.       — Ясно, — добавил Осаму.       — Чудесно. А теперь пожмите друг другу руки, — было в голосе Мори что-то необъяснимо властное.       Накахара вспыхнул, но тут же остановил себя. Меньше всего ему хотелось прикасаться к этому самовлюблённому уроду, хорошо хоть, что перчатки на руках спасали от прямого контакта. Дазай сделал такое лицо, будто его вот-вот стошнит, а у Чуи нестерпимо зачесались кулаки. Выжидающий взгляд Мори проделывал в них обоих дыры; он ждал, словно огромный удав, когда его послушают, и только теперь Накахара понял, во что ввязался. Эта авантюра была кошмарной, худшей из всех. Протянутая рука Осаму врывалась в его личное пространство, но Чуе не оставалось ничего другого, кроме как пожать его ладонь.       — Хорошо, — прокомментировал Огай, а Дазай и Чуя поспешили разъединить руки. — У нас много работы. Надеюсь, вы к этому готовы. Как конкурсанты, вы имеете право не посещать некоторые лекции, штаб-квартира у нас будет в этом кабинете. Завтра я буду ждать вас здесь после второй пары. Сегодня задерживать больше не смею.       Внутри Чуи разразилось настоящее противостояние: один голос убеждал, что всё сложится успешно, второй же умолял его немедленно остановиться. Был ещё третий голос, который с каким-то совсем ненормальным мазохизмом шептал ему, что теперь это дело чести: Накахара просто не мог себе позволить выйти из игры, подарив Дазаю возможность выхватить победу в одиночку.