Загадка Эго

***

      Обучение всё же продолжается, и после практики было решено дать интернам семестровое задание в паре — попробовать изучить потаённые внутри сознания фобии, страхи, или что-то иное; надо копать глубже. Методом жеребьёвки вышло так, что Иккингу в пару приставили Рыбьенога, чему оба оказались крайне довольны. Астрид и Сморкала же вместо этого попросились стать консультантами по заданию у Саши Найна, и тот не был против. Кто-то же должен контролировать весь процесс, пока он занят другими студентами.       Иккинг чувствует, что ему легчает, хотя понимает, что это всё же обманчиво. Какое-то ломящее чувство около сердца всё равно не даёт ему покоя, как плохое предчувствие. Есть вопросы, незакрытые гештальты…       Близнецы Торстоны всё чаще пропадают в своей мастерской, причём вместе с Эретом. Дагур, оказавшись сильнее всех манипуляций и самого себя, взял академический отпуск по состоянию здоровья. Его провожали с сочувствием и уважением; Иккинг лишь похлопал его по плечу с улыбкой. Дагур уезжал с облегчением, роняя мелкие слезинки. Всё будет хорошо, всё образуется. Дома ждёт сестра… — Вам будут выданы пситаний и снотворное, чтобы не занимать очереди в тумблеры, их и там мало, — говорит строго Найн, — Выбирать порядок исследования будете сами. За дополнительными вопросами обращаемся к господам Сморкале и Астрид, у меня завал. Всё ясно? — Да, профессор, — отвечают несколько студентов. — Хорошо, тогда свободны. Не забывайте читать рабочую программу по заданию!       Иккинг с Рыбьеногом обсуждали график работы друг с другом, когда к ним подошли Астрид со Сморкалой. Юноши что-то шустро отмечали в свои блокноты. Астрид пригляделась: на верхних строках линованных листов обоих блокнотов подписано: «Фобии». Сомнений не было, друзья по заданию решили сначала поделиться своими фобиями, что они точно в себе признают и имеют. — Я боюсь темноты. А ещё много людей в одном месте, — делится Рыбьеног, — А ещё боюсь слететь с катушек, как моя тётя. Она как-то ударилась головой и будто в другого человека превратилась! — Жуть какая, — с сочувственной улыбкой говорит Иккинг, — Я в детстве боялся заблудиться где-нибудь… А так боюсь пчёл. У меня аллергия на пчелиный яд, в детстве чуть не помер… — Я боюсь крови, — торжественно заявляет Сморкала, широко улыбаясь и ставя руки на бока, — я тут же отключаюсь при её виде. — А я ничего не боюсь, — спокойно говорит Астрид, скрещивая руки на груди, — Поэтому я стала консультантом, чтобы никто не рылся в моих мозгах без толку. — Ты самая психически здоровая девушка из всех, которых я знаю, — с какой-то нежной весёлостью произносит Иккинг, кривя уголок губ. Хофферсон с самодовольством на лице откидывает чёлку движением головы. — Мы решили, что будем встречаться каждую субботу, — поясняет Рыбьеног, — О времени будем договариваться по телефону. Начнём с меня, пока Иккинг лечится.       Иккинг не принимает препараты, поскольку на многие у него аллергия, да и в них нет необходимости, как уверяет профессор Олеандр. Проработка эмоций через шеринги на методиках действует лучше, чем химические реакции, тормозящие процессы в организме. Лучше быть нервным, но живым овощем, чем сонным, но полудохлым овощем.       Рыбьеног как-то приходил на такой шеринг, чисто из любопытства; там были ещё человек пятнадцать, таких же ребят с непроработанными проблемами, как Иккинг. Это была «Секта овощей», как их издевательски звала Забияка. Это было «Братство душ», юношеская обитель, где лечат и помогают, где находят слушателей и силу двигаться дальше. Задирака давно туда просился, но его не берут. Члены братства не доверяют ему, потому просят профессоров не пускать к ним — более, чем они — безумца.       Недоверие и страх членов братства можно понять: поделившись чем-то сверхличным, Торстон может предложить свою помощь через свои устройства и наломать дров в чьём-то сознании. Ситуация с Иккингом до сих пор у всех на языках… Был составлен блэк-лист. Задирака — верх списка; главный преступник, «Убийца сознаний».       В «Братстве душ» у каждого члена своё прозвище — личное, со смыслом. Когда Иккинг вступал в это объединение, на посвящении он лишь слегка приоткрыл свою тайну: признался, что его мать умерла, когда он был совсем крохой, и ему больно жить с этим; неполноценный юноша со строгим отцом. Ему дали второе имя, прозвище — Мартир. Как спустя время Иккинг узнал, его на самом деле назвали Мучеником, просто укрыли смысл за синонимом на латыни… Председатель братства, Адам Гетте «Апокалипсис», крайне религиозный интерн со старших курсов, узрел в истории Хэддока что-то мученическое: «сам Господь Бог лишил его Матери, это так печально и несправедливо».       Рыбьеног не стремится к «Братству душ», но его так и тянет туда. Там комфортно, его познания и нравоучения там не порицаются, а очень даже признаются, ценятся. Его иногда зовут, чтобы проследить за ходом очередного эксперимента как беспристрастного наблюдателя со стороны. Теперь же, когда его партнёром по заданию стал Иккинг, Ингерман ещё ближе стал контактировать с членами юношеского объединения.       Первая суббота задания для Рыбьенога началась, как не странно, в стенах «Братства», откуда Иккинг не успел уйти вовремя. «У нас есть диванчик, очень удобный для твоей спины, Рыбьеног!», — уверяет заместитель Адама «Апокалипсиса», Дион по кличке «Ной». Это Ингерману польстило, и он не смог отказаться. Так Рыбьеног стал внештатным членом «Братства Душ».       Снотворное долго не действовало, и пока шёл процесс засыпания, Рыбьеногу рассказывали о планирующихся мероприятиях на факультете, о новых техниках сознания, которые откопал Адам в древнейшей методичке, ещё времён самого Форда Круллера. Иккинг методично молчит, что-то отмечает в своём блокнотике карандашом, ему одному важное и ясное. Но вот наконец Рыбьеног засыпает спустя полчаса.       Ещё в четверг Астрид проинструктировала Иккинга по рабочей программе задания; они разговаривали чуть меньше получаса, но обоим это казалось вечностью. В приятном смысле этого слова. После того странного поцелуя Иккинг будто прозрел. Он теперь точно знает, что может доверять Астрид. Даже несмотря на то, что не желал говорить о своём психологическом диссонансе до последнего.       Иккинг погружается в сознание Рыбьенога с установкой, что он здесь ненадолго. Открыв глаза, ему сразу же открывается вид на каменную деревушку в полуночи. В домах свет почему-то не горит; все спят? Один одинокий маяк на пригорке освещает пространство вокруг себя, служит путеводной звездой. Иккинг тут же отмечает себе в блокнот: «яркий свет среди темноты — боязнь темноты (ахлуофобия), нет людей — боязнь толпы (агорафобия)».       Что-то шуршит неподалёку в кустах можжевельника, психонавт решает проверить источник шума, и к удивлению натыкается там на маленького крота, невольно вылезшего из своей норки наружу. Хэддок бережно берёт животное на руки, поглаживает приятную на ощупь шёрстку. Существо не противится ласке, лишь шевелит носиком. Иккинг вдруг вспоминает, что по методичке Найна крот является воплощением страха потерять рассудок — лиссофобии. Всё сошлось, страхи закреплены в отделе сознания, именуемом Пред-Бессознательное.       Собравшись положить крота на место, Иккинг заглядывает за куст и вдруг видит дверь, будто ведущую в погреб. Крот сразу же выпрыгивает из ладоней юноши и падает аккурат в свою норку, шустро скрывается под землёй. Хэддок стоит с минуту и не знает, что делать дальше. Попытаться открыть дверь? А вдруг сил не хватит? Но всё же дёргает ручку, и дверь на удивление легко поддаётся слабому на вид психонавту.       За дверцей начинается бесконечная мраморная лестница, ведущая куда-то вниз, по спирали. Сначала лестница практически вертикальна, но после наклоняется всё больше и больше. В земляных стенах видны ходы того самого крота, которого Иккинг только что брал в руки. Внизу показывается какой-то красивый бирюзовый светоч. Юноша ловит себя на мысли, что ему хочется спрыгнуть вниз и проверить, разобьётся он вдребезги или нет. Но всё же идёт вниз по лестнице, только чуть быстрее, через одну ступеньку.       На дне земляного погреба сияет светоч, на столпе которого закреплён листок с каким-то текстом. Иккинг аккуратно отрывает бумажку и читает вслух: «Что тебе ближе, странник: жизнь или смерть? Выбери дверь, за одной из них я буду ждать тебя».       По правую руку от светоча стоит белая дверь с символом лотоса на ней — явно жизнь; надежда, вера, любовь. По левую руку — чёрная как смоль дверь с серебряным изображением тета-нигрум: круга с диагональной линией; греческий символ со значением смерти, несчастья, вечной печали.       Иккинг почти не думая движется к двери смерти, толкает её вперёд, и перед его лицом возникает театральная маска, изображающая своими выпуклыми линиями и вырезом рта печаль. Она левитирует сама по себе, и вдруг уголки рта маски поднимаются как при улыбке. — Почему смерть, друг мой? — спрашивает маска голосом Рыбьенога, но более спокойным и твёрдым. — Человек живёт, чтобы умереть, — пожимает плечами Иккинг с меланхоличной улыбкой. — Ты пугаешь меня этими словами. Неужто ты не познал прелестей жизни? — Нет, мне же пятнадцать. Как и хозяину этого сознания, — напоминает психонавт с небольшой паузой. — Я знаю… Меня зовут Танат, будем знакомы. — А я Иккинг… Ты — олицетворение боязни смерти, я правильно понимаю? — Да, ты прав. На самом деле я должен тебе признаться… Ты вошёл в дверь жизни. Та дверь ведёт в никуда. — А, то есть, я могу умереть? — Иккинг большим пальцем показывает назад, и вдруг разворачивается и идёт к белой двери, видимо, чтобы проверить слова маски. — Сто-о-о-о-ой! — протяжно кричит Танат, и Хэддок, оглушённый воплем, останавливается; массирует ладонями ушы. — Да стою я, стою! — Ты не умрёшь там, но покалечишься! — Хочу проверить, — широко улыбается Иккинг, и маска делает гримасу гнева, — Ладно, ладно, не буду, уговорил. — Ты плохой шутник, Иккинг. — Я знаю… Прости. Просто меня забавляет эта игра сознания Рыбьенога. Жизнь прячется за смертью!.. — психонавт приятно удивлён, его глаза сияют знанием, — Обратная психология на уровне подкорки! — Всё потому, что Он, как и многие другие люди, верует, что после смерти Его ждёт другая жизнь. Ты разве не хочешь после своей смерти прожить ещё одну жизнь?.. — Мне одной хватит, — пожимает плечами Иккинг, полуприкрывая глаза со смирением. — Ты пессимист, — заключает Танат с сочувственной грустью в голосе, — но ты ещё молод, изменить мнение никогда не поздно. — Да, ты прав, — психонавт берёт в руки блокнот и записывает под свою же диктовку, — «театральная грустная маска — страх смерти (танатофобия)»… Это всё, что есть тут? Только ты? — Да. Нет более никого, кроме меня, — грустно лепечет маска, подлетая к светочу, — Ничего более Он не боится. — Так это же прекрасно! Раньше начали, раньше и закончим! — Но есть гештальты, они в другом месте. Я проведу тебя, если попросишь. — Давай в следующий раз, — предлагает с натянутой улыбкой Иккинг, — Мне нужно всё по полочкам разложить, что узнал. Через неделю встретимся, хорошо? — Да-да, буду с нетерпением ждать тебя, Иккинг! — Танат широко улыбается, будто приплясывает в воздухе, затем улетает куда-то за лестницу.       Иккинг занимался исследованием чуть больше получаса. Вернувшись во внешний мир, он просыпается на раскладном стуле, хотя точно помнит, что перед экспедицией сидел на полу в позе йога. Кто-то из членов братства определённо перенёс его тело к стулу, и затем расположил ближе к Рыбьеногу. Забота товарищей по духу, она такая…       Рыбьеног просыпается с ойканьем, ибо Иккинг ущипнул его за руку. Экспедитор молча показывает свой блокнот, где есть пометки. Ингерман внимательно в них вглядывается, изумляется. — Боязнь смерти «в подкорке»… Это как понимать? — Пришлось капнуть глубже Пред-Бессознательного, — объясняет со слабой улыбкой Иккинг, — И в следующий раз придётся сделать также. Мне помогут. — Да? Кто-то внутри меня? — Танат, олицетворение танатофобии. Говорит, есть гештальты, неплохо бы изучить. — Ну, раз так, то хорошо. Сейчас уже пойдёшь отмечать?.. — интересуется Рыбьеног с неким смущением. — Ну да, тут дел минут на двадцать максимум. — Всегда поражаюсь твоей продуктивностью, — улыбается добродушно Ингерман, вставая с места и отдавая блокнот владельцу. Иккинг молчит на это, чуть ухмыляется; даже глаза слегка закатывает. Знали бы все цену этой продуктивности…