Жажда мести

      

Пытался сокрыть безумные тайны, Свой мозг погружая во тьму… Мне тесно в этом теле, Плоть причиняет боль. Я холоднее Хеля, Я истинное зло. И дети плачут: «Страшно так, остановись». Не могу, и вам всем не спастись. Да ты прав я ужас во плоти. Кто же подчинен? Halsey — Control (Russian Cover by m19 [kei]) В мире скованном тьмой Ангелы песнь о любви неземной Снова запели, но яд на губах Отравит сердца И песнь не узнает конца. (…) Не можешь обуздать, так подчинись, Не можешь удержать, так отвернись… И скажи: «Прощай!» Symphodia — Три Огня

— Регента? — Рандольф подошел вплотную к Яро, возвышаясь над ним. — Я могу отдать эту должность вам, лорд Анлаф, но взамен попрошу лишь об одном, — омега не сдвинулся с места. — Дать мне возможность насладиться жизнью в покое и достатке. — И всё? — с губ советника сорвался едкий смешок. — Какое жалкое желание. Любой другой омега на твоём месте боролся бы за право стать регентом. Чтобы править. А ты… — Я соизмеряю свои возможности. Для Солсетура я чужак. Никто не станет мне подчиняться. И если вдруг кто-нибудь, вроде Первого Советника, решит поднять восстание и захватить трон, то народ поддержит его. И если это случится, то лорд Хьёрт сначала избавится от меня, а потом от вас. Как от своего главного соперника. — С чего ты вообще заговорил об этом? Тем более, когда король жив? — Король спит и видет, как бы побыстрее оказаться в объятиях своего первого супруга, — Яро нервно дёрнул плечом. — Он давно мёртв. Вопрос времени, когда он решит умертвить и свою физическую оболочку. Лорд Анлаф, от вас требуется всего лишь поддержать меня после смерти мужа. — Вот как… — усмехнувшись, заткнув большие пальцы за пояс, Рандольф подошел к нему вплотную. Наклонился, глядя в глаза. — Если оно так, то что мне мешает избавиться от тебя? Вилмар умрёт. Мы назначим меня регентом, а затем тебя не станет. — Так сильно желаешь познать гнев Сонбахара? — омега не дрогнул перед ним. — Не пугай меня богом, мальчишка. Если бы он действительно мог что-то сделать, то вряд ли бы ты искал себе защитника, которого можно было бы купить регенством.       Яро нечего было возразить. Сонбахар часто повторял, что не всегда будет рядом, чтобы защитить или помочь. Он был убеждён, что омега сам должен строить свою судьбу. — Забавно, — Рандольф отступил. — Я был убеждён, что ты безмозглая дырка, каким-то чудом вскружившая голову богу и старику. А оказалось, что это не так. Ты меня приятно удивил, омега. Я подумаю над твоим предложением.       Воздержавшись от поклона и прочих почтительных жестов, советник прошел мимо Яромира, чтобы выйти с другой стороны сада.       Омега проводил его взглядом, закусив щеку изнутри.       Он не питал лживых иллюзий, не верил, что всё пройдёт гладко и Рандольф из чувства благодарности сменит своё презрение на милость. В самом деле, когда бета станет регентом, то ему никто и ничто не помешает избавиться от принца-консорта. — А он любит играться, — усмехнулся над самым ухом внезапно появившийся Сонбахар. — Как планируешь поступить? — Попытаюсь убедить Вилмара написать завещание, в котором он назначит Рандольфа регентом в обмен на нашу с ребёнком безопасность и жизнь, — не сразу ответил Яро, серьёзно задумавшись. — Будь я смертным и на месте Рандольфа, я бы поступил умнее. Я принял бы регенство, позаботился бы о несчастном молоденьком вдовце, вскружил бы ему голову и сделал своим супругом, чтобы стать отчимом для будущего короля. Я бы воспитал ребёнка под себя, не забыв заделать своих собственных, чтобы в случае чего они тоже могли претендовать на трон. — Какое счастье, что ты не на месте Рандольфа, — принц-консорт повернулся к нему. — Да, какое счастье, — зловеще осклабился бог, когтями коснувшись щеки Яромира. Красно-карие глаза ярко заблестели. — Знаешь, в чем минус быть супругом правителя? Как бы тебя не унижал твой муж, как бы он не издевался над тобой, какую бы боль не причинил, ты обязан делать вид, будто ничего не произошло. Даже если останешься без рук-ног, ты обязан не показывать виду. А если будешь жаловаться, то сделаешь только хуже себе. — К чему ты это говоришь? — острый коготь оцарапал кожу, пустив немного крови. — Чтобы ты не расслаблялся, — Сонбахар резко обнял его. Грубо смял ягодицы сквозь одежду, обжег подбородок горячим дыханием. — Увидимся ночью, моя Весна.       По телу Яромира пробежала дрожь. Его чресла напряглись.       Сонбахар приучил его к удовольствию. Приучил к своим прикосновениям, отчего Яро научился трепетать и хотеть это существо.       Вот и сейчас, бог лишь подразнил, после чего исчез, а омеге уже не терпелось ощутить его внутри себя и на себе.

***

— Постарайся сильно не шуметь, — прошептал мужчина, двигаясь то быстро, то медленно. Его член скользил внутри раскрытого «омежьего канала», такого влажного, жаркого и приятного, что не хотелось его покидать даже после излияния.       Да и сам омега под ним был хорош собой. Светлая кожа. Налившаяся грудь с торчащими розовыми сосками, которая после родов станет вновь плоской, если Яро будет её перевязывать и не решит кормить ребёнка самостоятельно. Ожог-метка терракотовым рисунком выделялся на левой груди. Каштановые волосы разметались по подушкам. Тёмно-синие глаза стали практически черными и приобрели маслянистый блеск. Приоткрытый рот с зацелованными губами и лёгкий румянец на щеках делали Яромира еще более прекрасным.       Даже выпирающий живот с алыми «линиями» его не портил.       Сонбахар и рад бы навалиться на него всем своим весом, начать яростно вбивать в постель, заставляя кричать и стонать во всю глотку от удовольствия, но нельзя. Нужно беречь дитя в его чреве. Потому богу приходилось сдерживаться.       Яро млел под его ласками, с куда большей охотой подставляясь, чем полгода назад.       Порой Сонбахар затыкал ему рот поцелуем, глотая сладкие стоны, всхлипы и вскрики.       Где-то в гостиной на кушетке крепко спал король Вилмар.       Весь замок свято верил, что старый альфа так сильно увлечен своим молодым супругом, что не перестаёт его брать даже несмотря на беременность.       Сонбахар без зазрения совести использовал Вилмара, чтобы спокойно развлекаться с Яро. И если поначалу сам омега сильно нервничал из-за этого и чувствовал себя неуютно, то теперь даже не обращал внимания на присутствие мужа.       Сонбахар так хорошо путал сознание Вилмара, что поутру альфа просыпался со святым убеждением, что он действительно проводил ночь с супругом, из-за чего потом тщательно намывался и презрительно морщил нос. — Жарко… — простонал омега, подмахивая бёдрами. Облизав пальцы, коснулся ими своего члена, лаская.       В спальне действительно было жарко, отчего оба любовника взмокли.       Сонбахар перехватил руку Яромира. Поднёс её к своему лицу, чтобы слегка прикусить запястье, а затем обжечь место укуса поцелуем.       Яро сам погладил его по щеке, нежно улыбнувшись. Неловко поднялся, оседлал бёдра бога, обхватил руками его шею. Шумно выдохнул, полностью насадившись на член. — Хороший мальчик, — запечатав его рот глубоким поцелуем, Сонбахар возобновил движения. Одной рукой обнимая за талию, запустил вторую между телами, чтобы приласкать член омеги. От этого Яро жарко постанывал и приятно подёргивался.       Из-за беременности тело омеги стало очень чувствительным. И теперь его легче прежнего было довести до разрядки. Вот и сейчас, всего несколько минут активной работы рукой и Яро излился в кулак любовника.       Сонбахар продержался чуть дольше. Но даже кончив, еще какое-то время продолжал двигаться, прижимая омегу к себе.       На мгновение показалось, что аромат тополиных почек сменился на кедровый, из-за чего Сонбахар напрягся. Но наваждение практически сразу прошло.

***

Осень 341-го года.       Зима в этом году пришла раньше, чем обычно. Только вступил в свои права третий месяц осени, а мир вокруг укрыло белоснежное покрывало.       С минувшей весны в душе Лютера царила холодная зима, которой, казалось, никогда не будет конца.       Ничто его не радовало, а только злило и раздражало.       Даже новая жена, которая была послушна во всём.       Леди Суви Арттери происходила из древнего знатного рода, куда не редко входили великие жрецы и правители Кальта.       Советники и жрецы в один голос уверяли, что лучшей кандидатуры на роль княгини Северена просто не может быть. Безупречная родословная, приятная глазу внешность, воспитанность и послушание.       Однако, Лютера всё это мало радовало. Он женился на Суви лишь для того, чтобы позлить Эсфирь, причинить ей боль. И у него это вышло.       В день свадьбы князя и леди Арттери, бывшая княгиня пыталась наложить на себя руки. Она не придумала ничего лучше, чем наполнить бадью горячей водой и вскрыть себе вены.       К счастью, её сумели спасти. Вот только Лютер пришел к ней не сразу после случившегося, а лишь следующим вечером. И не дабы утешить или прижать к себе, а зло насмехаться. — Что ж ты так, Звёздочка? Если хотела умереть и впечатлить меня, то следовало повеситься на перилах балкона.       Внутренний голос умолял его остановиться, но не оскорблённая гордость.       Эсфирь рыдала навзрыд, закрыв лицо руками. Но Лютер лишь скривился, оставив её одну.       Он мало верил слезам бывшей жены. Хотя бы потому, что у неё хватило ума бросить свою дочь.       После развода и низвержения до самой низшей служанки, Эсфирь словно позабыла о существовании своего ребёнка. Она не подходила к дочери. Не вспоминала о том, что её нужно бы покормить. Даже детский плач не трогал сердца девушки.       К счастью, Эдель не без добрых людей, и ключница Биляна решила взять ребёнка себе. Она нашла кормилицу. Поставила в своей коморке самую простую колыбельку. Даже пыталась как-то поговорить с Эсфирь, вразумить, но ничего не вышло.       Лютеру ребёнок тоже не сдался. Тем более чужой.       Молча выслушивая доклад одного из советников, князь бросил равнодушный взгляд на новую жену.       Лицом она, конечно, была миловидна. Практически кукольное личико с маленьким алым ртом, чуть вздёрнутым тонким носиком и огромными голубыми глазами. Невысокая, даже ниже Эсфирь. И при этом полная, с узкими плечами, небольшой упругой грудью, широкими бёдрами и пышным задом. Многослойные наряды из парчи и тяжелого шелка, расшитые бисером и золотом, которые полнили Эсфирь, безупречно сидели на Суви, делая её похожей на куколку.       Прямые густые волосы, словно жидкое серебро, были прикрыты полупрозрачной вуалью, которую поддерживал золотой обруч с височными украшениями.       Говорила Суви мало и по делу. Не встревала в разговор. Смущенно опускала глаза. В постели же была невинна и покорна. По мнению большинства альф и бет, новая княгиня была безупречной. — Есть еще вести из Солсетура, — проговорил Радован Делн из купеческой гильдии. — Не так давно у старого короля Вилмара родился первенец. Наследник!       По залу тут же прошла волна шепота.       Даже Суви подняла глаза, удивлённо ахнув. — Разве старик не держал траур по своему почившему в молодости супругу? — удивился верховный жрец бога мудрости Види. — Так и было, а потом появился омега, избранный их богом, которого Вилмар сделал своим супругом. Принцем-консортом. — Должно быть, тот омега весьма хорош собой, — неожиданно подала голос Суви, — раз он сумел покорить сердце Его Величества. — Какое нам до этого дело? — мрачно вопросил Лютер, подняв тяжелый взгляд на советников. — У нас в Северене хватает забот, чтобы мы еще думали о соседях. — Поговаривают, что мальчишка откуда-то из земель Эггрунда, Государь. Он носит метку бога на груди. Кто-то утверждает, что мальчишка является жрецом Сонбахара. А кто-то — что любовником. — Меня не волнуют эти сплетни! — Яромир! — Радован сделал шаг вперёд. И только после того, как заметил интерес в глазах князя, продолжил. — Принца-консорта зовут Яромир, Государь. Яромир Роар. Он из земель Эггрунда. Кое-кто утверждает, что из Северена. — Яро? — Лютер встал с трона. Нервно усмехнулся. — Мой Яро в Солсетуре? — Я не берусь утверждать, что принц-консорт это опальный лорд Гурий, но… — Говорите, у старого Вилмара родился сын? — Да, Государь. Долгожданный наследник… — Отлично, — Лютер опустился обратно на трон, стиснул подлокотники. — Думаю, что будет невежливо с нашей стороны не поздравить соседа с долгожданным рождением сына. — Хотите послать в Солсетур письмо с подарками? — осторожно поинтересовалась Суви, попытавшись тронуть запястье мужа. Но тот слишком резко отдёрнул руку. — Лучше. Я намерен лично преподнести поздравления Вилмару. Заодно посмотрю, что это за омега такой, которому удалось околдовать старика.       Княгиня с трудом сдержалась, чтобы не поёжиться. Иногда муж пугал её.       Дальнейшие полтора часа прошли словно в тумане. Лютер с трудом дождался окончания совета, не вникая более в речи советников.       Молча покинув трон, он первым вышел в коридор. Поспешил в свои покои.       Суви следовала за ним ровно до того момента, пока перед её носом не захлопнулись двери княжеских покоев. — Есен, ты мне нужен, — прошептал альфа, подойдя к письменному столу. — Слышишь? Сонбахар!       Но в покоях было тихо.       С тех пор, как Лютер вернулся с войны, казнил отца и брата, развёлся с Эсфирь, кровожадный бог стал приходить всё реже. А последние пять месяцев и вовсе не появлялся. Сонбахар оставался глух к просьбам Лютера. Не проявлял интереса к многочисленным кровавым жертвам, которые приносились на его алтарь. — Почему ты игнорируешь меня, чудовище? — князь распахнул двери, вышел на балкон, ступая по белоснежному снегу. — Ответь мне!       Ответа не было.       Холодный ветер проникал под золототканые одежды, пощипывал лицо и руки.       Положив ладони на перила, припорошенные снегом, Лютер посмотрел вниз.       Стража совершала обход, неся в руках перед собой масляные лампы, скрытые за стеклом, так что никакой ветер не мог погасить свет. — Государь? — чья-то рука коснулась плеча, заставив Лютера резко обернуться. — Мариан? — князь с удивлением уставился на капитана княжеской стражи. — Когда ты вернулся? — Только что, — тот едва заметно усмехнулся. — Как мне сообщили, Лоиз неплохо справлялся с моими обязанностями. В моё отсутствие произошло столько перемен… — Да-да, перемен, — раздраженно дёрнув плечом, Лютер вернулся в тепло покоев. Бедром прислонился к краю письменного стола. — Рассказывай, что тебе удалось узнать. — Ну, во-первых, в Северене Яромира нет, — Мариан позволил себе опуститься в одно из кресел, поближе к растопленному камину. Потянулся за хрустальным графином, в котором была простая вода. Жадно сделал несколько глотков прямо из горла. — Зато я нашел его в Солсетуре. При дворе короля Вилмара.       Внутри Лютера забурлил гнев. — Так это правда, что эта мразь теперь принц-консорт? — Да. Мальчишку мало кто любит, считая недостойным плебеем. А вот король в нём души не чает. Осыпает мехами, дорогими тканями, украшениями. Так еще и супружеский долг исполняет с такой регулярностью, что даже молодые альфы позавидуют. — Сука! — ударив кулаком по столу, Лютер гневно сверкнул глазами. — Что в нём такого особенного, что он так легко околдовывает альф? Сначала вскружил голову Аскольду, потом Оресту, а теперь еще и старику Вилмару. — Думаю, что вы и сами можете ответить на этот вопрос. Ведь вы тоже входите в число тех несчастных, чьим разумом завладел Яромир. Хотя, насчет Ореста я бы поспорил…       Князь выругался. Провёл пятернёй по волосам. — Что планируете делать? — без особого интереса спросил Мариан, подумывая о том, чтобы спуститься на кухню и перекусить чего-нибудь мясного, жирного и запить всё это подогретым вином. — Испортить жизнь этому ублюдку. Я не позволю, чтобы он был счастлив. Всё это из-за него. Если бы не Яро… Эсфирь бы не умерла. А потом не стала бы предательницей. Это из-за него Аскольд так поступил со мной и умер. Из-за этого омеги не родились мои дети!       Мариан прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Он только кивнул, соглашаясь со всем, что говорит безумный князь.

***

      Слуги продолжали разгребать подарки. Казалось, что им нет числа.       Рождение наследного принца взбудоражило весь Солсетур.       Со всех уголков страны ко двору потянулись высокопоставленные чиновники, лорды, богатые купцы, жрецы, приезжие иноземцы, которые пожелали выказать своё почтение будущему правителю Солсетура.       Яро тогда всё еще чувствовал сильную слабость после родов и обилия выпитых всевозможных отваров, которые должны были облегчить его боль и укрепить организм. Слуги облачили его в пурпурный шелк, расшитый серебром. Распустили волосы, вплетя в них аметистовые нити. На плечи накинули накидку из тёмно-красного медвежьего меха.       С помощью травяных примочек слуги попытались придать лицу принца-консорта более свежий вид, чтобы не было видно нездоровой серости и усталости.       Яро помнил как вышел в тронный зал, где разношерстные люди плотно стояли друг к другу. Его ноги в мягких шелковых туфлях, расшитых сиреневым бисером, неспешно ступали по полу.       Пышногрудая русоволосая кормилица передала младенца.       Яро тут же прижал к себе сына. На нём была длинная рубаха из тёмно-фиолетовой парчи, под которую надевалась обычная льняная. Золотом были вышиты крупные лилии.       Пальчики у малыша были холодными, равно как и розовенькие щечки. Поэтому, недолго думая, Яромир снял с плеч меховую накидку, чтобы завернуть в неё сына.       Путь до трона, где ждал Вилмар, тогда показался омеге долгим.       Король как обычно ласково улыбнулся, тут же взяв ребёнка. Поднял его на вытянутых руках, взглядом обводя тесную толпу. — Приветствуйте вашего будущего короля, народ Солсетура! Кронпринца Кёрина! — Да здравствует кронпринц Кёрин! — радостно вскричала большая часть гостей, подняв над головой сжатые в кулаки руки. — Долгих лет жизни Его Величеству! — Кёрин! Кёрин!       Яромир заставил себя улыбаться.       Для простого люда, никак не относящегося к знати, рождение долгожданного принца было самым настоящим счастьем. И их не волнует, что будущим королём станет омега.       А вот знать… Лорды явно негодуют, поскольку теперь не смогут породниться с правящим родом через брак. Роди Яро альфу или бету, то кронпринцу постарались бы подсунуть кого-нибудь из знатных омег или редких дев. А так Кёрину уготовано будет вступить в политический брак с кем-нибудь из правителей стран Сариисинской Империи.       После представления кронпринца был устроен пышный пир.       Первый Советник Зигвард Хьёрт негодовал, мол, слишком много лишних трат за последнее время. И с ненавистью косился на принца-консорта с ребёнком.       С тех пор прошло несколько дней.       Яро пытался привыкнуть к роли родителя. Он подолгу мог находиться рядом с сыном, наблюдая за ним, рассматривая.       Кто-то посчитал, что это признак большой любви отца к ребёнку. На самом же деле Яромир просто пытался увидеть хоть что-то, что выдало бы божественное родство в Кёрине.       Пока что омега заметил только одно. Мальчик был очень плаксивым, тревожным, постоянно требовал внимания, любил жадно сосать грудь кормилицы и замолкал только на руках. Багровый пушок на голове выдавал в нём солсетурскую кровь. Зато глаза у него были от Яро. Тёмно-синие. — Ваше Высочество? — один из слуг подошел ближе к принцу-консорту, дабы показать шкатулку из розового дерева, окованную серебром. — Это подарок от господина Второго Советника. — Лорд Анлаф необычайно добр, — едва заметно улыбнувшись, Яро поднял крышку. С любопытством посмотрел на брошку в виде сирени, с аметистовыми цветками и зелёными листьями, покрытыми эмалью. Вся эта красота была в овальной оправе из розового золота. — Очень красиво. Но это не сравнится с подарком от моего дорогого мужа.       Слуги согласно защебетали.       Едва Яро оклемался после родов, как Вилмар преподнёс ему ларчик с комплектом украшений из белого золота с сапфирами. В него входили серьги с тремя сапфирами размером с ноготь указательного пальца, каждый в оправе и звеньями соединялся друг с другом. Браслет, шириной с толщину большого пальца и колье с крупными каменьями, между которыми были вставлены камни поменьше, которые обрамляла россыпь мелких аквамаринов.       Яро так и не решился пока надевать этот комплект.       Двери покоев распахнулись в тот самый момент, когда омега собирался подсесть к кормилице, чтобы посмотреть на сына. У самого Яро молока практически не было. С трудом удалось выдавить лишь пару капель, и только.       Впрочем, это избавило его от необходимости беспокоиться о том, как бы не испачкать наряды и не страдать от боли в груди, когда молоко начнёт густеть. — Добрый вечер, Ваше Величество, — Яромир заставил себя поклониться. Перевёл взгляд с мужа на советников, которые вошли в покои следом за ним.       Все они выглядели встревоженными. А некоторые даже напуганными. — Что-то случилось? — их тревога передалась и Яро. По спине пробежали мурашки. — Время пришло, — блаженно улыбнулся Вилмар, вручив супругу свиток, запечатанный сургучной печатью. — Я выполнил свой долг перед страной и богом. Теперь я свободен. — В-Вилмар? — Яро удивлённо посмотрел на свиток, который показался невероятно тяжелым. Запоздало понял, о чем говорил король.       Да, он выполнил свою часть договора, заключенного с Сонбахаром. И теперь вправе получить свою заветную награду. Воссоединиться с любимым первым супругом. — Вы все свидетели! — внезапно рявкнул король, повернувшись к советникам. — Рандольф, головой отвечаешь за принца-консорта и моего сына. — Да, Ваше Величество, — кивнул Второй Советник. — Что всё это значит? — не понимал Первый Советник. — Ваше Величество! — Я устал, — Вилмар отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Мне нужно отдохнуть. Все свободны.       Советники, нехотя, повиновались.       Король бросил взгляд сначала на супруга, а затем на «сына», который начал капризничать в руках кормилицы. Скривил губы, покидая покои. — Уже достаточно поздно, — пробормотал Яро, растерянно посмотрев на свиток. Сжал в руке. Более твёрдым голосом обратился к слугам. — Потом всё разберёте. Мы с Его Высочеством кронпринцем желаем отдохнуть.       Никто не стал спорить.       Кормилица отложила Кёрина на кушетку лишь для того, чтобы привести в порядок свои одежды. После чего вновь взяла ребёнка на руки и покинула покои вместе с остальными слугами.       В Солсетуре было отнюдь не так, как в Северене.       На родине Яромира даже среди знати было принято, чтобы родители делили спальни с младенцами. Или же няньки с кормилицами спали в соседних комнатах, чтобы всегда быть рядом с подопечным.       В Солсетуре же дети знати были рядом с отцом-омегой или матерью лишь первые дни жизни, после чего их селили в детской. Опять же рядом была кормилица, няньки, стража и лекарь.       Первое время это пугало Яро. Он боялся, что сыну могут навредить. Слишком уж часто вспоминался момент, когда Орест свернул шею его первенцу. — Если так сильно хочешь, то после смерти Вилмара можешь переселить ребёнка к себе поближе, — как-то обронил Сонбахар. — Тебя никто не осудит. Наоборот, решат, что ты очень заботливый родитель, который души не чает в сыне, а еще любит своего мужа.       Собственно именно это и собирался сделать Яромир.       Оставшись в полном одиночестве, омега прошел в спальню. На ходу снял с себя одежды, обувь и украшения, оставив их на полу. Подошел к зеркалу во весь рост. Поморщился, разглядывая себя.       Грудь была туго забинтована в надежде, что когда-нибудь она вновь станет плоской, как до второй беременности. При первой она лишь слегка набухла, но в целом больше никак не изменилась.       Разрывы на животе заставили скривиться, как и поплывшая фигура. Кожа на животе была не в лучшем виде. Горизонтальная «линия» была бледна, а вот вертикальная, которую разрезали, чтобы достать дитя, всё еще была красна и носила следы от швов.       Яро подошел вплотную к зеркалу, прислонил ладонь к холодному стеклу.       Выдохнул, оставив запотевший след на гладкой поверхности, которая тут же пошла рябью.       Через мгновение на омегу из зеркала смотрел мужчина. Высокий и статный. С собранными в низкий хвост каштановыми волосами, с суровым квадратным лицом, который украшала щетина. Его аквамариновые глаза смотрели строго.       Яро тут же отпрянул, испугавшись. — Что тебя так напугало? — от голоса бога омега вздрогнул.       Когда он вновь посмотрел на зеркало, то там был только он, Сонбахар и часть спальни. — Я видел кого-то в зеркале… — пробормотал Яро, встав с пола. — Зеркала часто показывают что-то, — бог подошел к нему ближе. В этот раз он был в своём божественном обличии. Его руки были в засохшей крови. — Они могут показать другие миры и чудовищ, что обитают там. Могут показать прошлое и будущее. А еще показать душу, истинное обличие того, кто в них посмотрит. Что ты видел в зеркале, Яро? — Показалось, — принц-консорт потянулся за халатом, желая прикрыться. Что-то подсказывало ему, что не стоит рассказывать Сонбахару правду. — Вилмара сегодня не станет. Как он умрёт? — Как и большинство людей, уставших от жизни. А ты хочешь посмотреть, как он это сделает? — Не особо. Всё равно утром узнаю обо всём. У тебя руки в крови. Кого-то убил? — Всего лишь принял несколько щедрых жертв от нашего князя, — Сонбахар улыбнулся, демонстрируя клыки. — Он так сильно хотел изменить свою жизнь. Хотел, чтобы его жена и дети были живы, а в итоге всё стало совсем не так, как ему хотелось бы. — Лютер говорил, что это всё моя вина, — Яро медленно подошел ближе. — Что он имел в виду? Я ведь знаю, что ты имеешь к этому какое-то отношение.       Улыбка бога стала шире, а глаза ярко вспыхнули. — Лютер просто безумен. Ему удобно винить во всех своих бедах кого-то. Не забивай себе голову, моя Весна. Лучше отдохни. Впереди трудные дни. — Если Рандольф не примет моего предложения и от меня попытаются избавиться, то что тогда? — Яро вцепился в запястье Сонбахара, глядя ему в глаза. — Ты ведь не позволишь им меня убить?       Улыбка погасла. — Не позволю…

***

      Ранним утром слуги, пришедшие будить Его Величество, подняли крик.       В замке поднялась самая настоящая паника.       Яромиру одному из первых сообщили о случившемся. Как есть, в ночной рубахе и халате, с распущенными волосами, он вбежал в покои мужа, чтобы своими глазами увидеть страшное зрелище.       Король Вилмар покончил с собой, повесившись на потолочной балке, к которой крепился балдахин.       «Наконец-то он воссоединится со своим возлюбленным, — про себя подумал Яро, — если загробный мир существует».

***

      Все последующие дни были наполнены тревогой и страхом.       Яро как мог изображал убитого горем супруга. В первые минуты, увидев повешенное тело короля, он просто смотрел на него. А потом, заставил себя подорваться с места, упасть на колени, вцепиться в его ноги и горько разрыдаться, умоляя слуг и стражу снять тело.       Омега делал вид, что не понимает. Что не верит в произошедшее.       Весь двор обязан поверить его слезам. Никто не должен усомниться в любви юного омеги к старому альфе.

***

      «Хорошо играет», — хмыкнул Рандольф.       К похоронам не было нужды долго готовиться. Вилмар давно готовился покинуть мир живых. Потому место для собственного упокоения, одежды и гроб он подготовил заранее.       Белоснежный наряд, чьи кафтан и брюки были из золототканой, расшитой жемчугом парчи, а рубашка из нежнейшего шелка. В это Вилмар был одет в день своей свадьбы с возлюбленным омегой, лордом Сольвейг Стралэ. И в этом же одеянии собирался лечь в гроб.       Никто из советников не задавался вопросом: почему король так поступил? И так знали, что Вилмар давно это затевал. Но всё тянул время. И теперь понятно, что удерживало старого короля в мире смертных.       Он ушел, оставив вдовцом совсем юного омегу и новорожденного наследника. — Что-то здесь не чисто, — буркнул Первый Советник, постукивая пальцами по столу. — И что же, лорд Хьёрт? — Рандольф бросил на него равнодушный взгляд. — Король давно был не в себе. Он выполнил свой долг перед страной, оставил наследника. — Я к тому, что Вилмар не сам покончил с собой. Ему явно кто-то помог. Этот мальчишка… — Всё злитесь, что король предпочел безродного омегу вашей родне? — Второй Советник усмехнулся. — Бросьте, лорд Хьёрт. С самого начала было понятно, что короля не интересуют ни ваши заслуги, ни земли, ни родословная. — А вам бы стоило прикусить язык, лорд Анлаф! — прошипел Зигвард. — Его Величество мёртв. Кронпринц Кёрин слишком мал, чтобы взойти на трон и править Солсетуром. Поэтому…       С громким стуком закрылась дверь, заставив всех советников обернуться. — О, можете не утруждать себя приветствием, — Яромир прошел уверенным шагом, чтобы занять место во главе стола. Шелковые одежды цвета павлиньего пера приятно шуршали при ходьбе. Талию обхватывал широкий пояс, состоящий из золотых плетений, инкрустированный сапфирами и черными турмалинами. Волосы были заплетены в простую косу, а голову венчала золотая корона с различными каменьями, преимущественно красных оттенков. — Мы выражаем вам своё соболезнование, — Зигвард Хьёрт тут же встал с места. Взглядом вперился в свиток, который Вилмар накануне смерти передал омеге. — Король Вилмар был хорошим правителем. Мы понимаем, что вам сейчас тяжело. С вашей свадьбы даже года не прошло, а вы уже вдовец. Кронпринц Кёрин еще слишком мал, чтобы перенять бразды правления. Поэтому, как Первый Советник Его Величества, я готов принять на себя регенство, чтобы позаботиться о вас, кронпринце и нашей стране. — Благодарю за вашу поддержку, милорд, однако я хочу быть хорошим супругом, а для этого мне нужно исполнить последнюю волю моего мужа, — достаточно сухо ответил Яро, не удостоив альфу взглядом. Сломав сургучную печать, развернул свиток. Прошелся взглядом по крупному почерку, стараясь правильно прочитать выведенные там руны. — Лорд Анлаф, зачитайте завещание Его Величества. Пусть все услышат.       «И откуда только голос прорезался?» — принимая свиток, Рандольф встал со своего места. Расправил плечи, принявшись громко зачитывать: — «Мы, король Вилмар Второй из рода Миркюров на этом листе излагаем свою последнюю волю. До совершеннолетия нашего единственного сына и наследника-омеги, кронпринца Кёрина, — а именно до семнадцати лет, — повелеваем возложить заботу о стране, нашем супруге и сыне на плечи Второго Советника, лорда Рандольфа Анлафа…» — Что?! — громче всех опешил Первый Советник. — На каком это основании? — «На пост регента лорд Анлаф обязан заступить со дня оглашения завещания. За безопасность и благосостояние нашего дражайшего супруга и наследника лорд Анлаф отвечает головой. И в случае недолжного выполнения своих обязанностей лишается жизни…» — Рандольф пустил свиток по рукам остальных советников, дабы они могли ознакомиться с его содержимым. Вперился пристальным взглядом в Яромира. — Почту за честь исполнить последнюю волю Его Величества. — Этого не может быть! — ударил кулаком по столу разгневанный Зигвард. — Я — Первый Советник короля! Он должен был передать регенство мне! — Его Величество решил, что Второй Советник справится с этим лучше, — холодно отчеканил Яро, встав. — Кто вы такой, лорд Хьёрт, чтобы оспаривать последнюю волю нашего короля? — Это всё ты! — глаза альфы налились кровью и бешенством. — Ты запудрил мозги старику. Прежде он доверял только мне! Он должен был породниться с моим родом, а вместо этого впустил в свою семью безродную шавку.       Советники переглянулись. Никто из них не спешил вмешиваться, дабы защитить принца-консорта. Яро предстояло самому отбиваться от нападок Первого Советника. — Нравится тебе это или нет, но ты обязан склонять голову перед безродной шавкой. Мой муж решил сделать лорда Анлафа регентом по той причине, что ему не безразлично будущее Солсетура. Развитие страны не должно стоять на месте. Вы же, лорд Хьёрт, ничего для этого не собираетесь делать. Вас волнуют только старые устои, чтобы знать продолжала иметь возможность просиживать свои зады и пить соки из страны и народа. — Ты… — ощерился Первый Советник, словно собираясь наброситься на омегу. — Его Величество всегда славился своей мудростью, — наконец-то вмешался Рандольф, покинув своё место. Он опустился на одно колено перед Яромиром, ухватил за руку, чтобы поднести холодные пальцы к своим губам. — Почту за честь оберегать вас, Ваше Высочество. — Как же мерзко смотреть, как ты стелешься перед этим, Анлаф, — скривившись, Зигвард с противным звуком отодвинул стул от стола. — Я этого так не оставлю! Вилмар не мог пренебречь мною. Я должен был стать регентом. Я! Больше никто не достоин этого.       Продолжая ругаться и негодовать, альфа покинул зал совета.       «Будет сложнее, чем я думал», — устало вздохнул Яро, высвободив пальцы из крепкой хватки Рандольфа. — Последняя воля Его Величества будет исполнена в полной мере, — громко объявил он, бросив равнодушный взгляд на остальных советников. — На благо нашего народа, и по воле бога. Лорд-регент сообщит вам о следующем заседании.       Советники синхронно поднялись, провожая принца-консорта.       Яро не сомневался, что сделал правильный выбор, когда предложил Вилмару назначить регентом Рандольфа. Не сомневался и в том, что Второй Советник с энтузиазмом и особым рвением возьмётся за улучшение страны. Вот только не был уверен, что это дарует хоть какую-то безопасность.

***

      «Это моё место! — сжимая кулаки, Эсфирь не могла скрыть своего гнева. — Это мои покои! Мои вещи. Мои украшения!»       Словно издеваясь, Биляна отправила её наводить порядок в покоях княгини. Сама же ключница исполняла только приказы князя, а в остальное время проводила с девочкой Златой, которую решила удочерить.       Наверное, Эсфирь стоило радоваться, что её дочь в безопасности и находится под присмотром хорошего человека. Но ей было плевать. Она вспоминала о дочери только тогда, когда та начинала громко плакать, мешая спать. И то Эсфирь тогда думала только о том, как бы придушить маленькую дрянь.       Сейчас, протирая мебель, бывшая княгиня даже и не думала пресмыкаться перед выскочкой, которая заняла её место. — Эсфирь, открой окно, — не отрываясь от вышивания, попросила Суви. — Пусти немного свежего воздуха. «Сама могла бы и открыть, всё равно рядом сидишь!» — про себя огрызнулась Эсфирь, но просьбу выполнила.       В Эделе было спокойно. Всего несколько дней назад князь Лютер отбыл в Солсетур, чтобы взглянуть на молодого супруга короля Вилмара.       По замку ходили слухи, что Вилмар взял в мужья омегу из Северена. А когда стало известно его имя, то многие стали шептаться о том, как везуч последний из рода Гуриев.       «Если это правда, — размышляла про себя Эсфирь, — то боги весьма несправедливы. Почему этому мальчишке достаётся всё, а мне — ничего? Я достойна большего, чем быть просто слугой!»       В гневе швырнув тряпку на комод, она сдавленно застонала. — Что такое, Эсфирь? — княгиня оторвалась от своего вышивания. Встала с просторного мягкого кресла. Подошла ближе. — Что случилось? Тебе нездоровится? — Хватит! — вскричала та, ударив Суви по руке. — Хватит делать вид, будто тебе есть дело до меня!       Остальные служанки, которые находились в покоях княгини, стали медленно подбираться ближе. Одна даже к двери подошла, чтобы успеть позвать стражу, если понадобится. — Свободна, — выдохнула Суви, расправив плечи. Её лицо посуровело. — Пошла вон. — Что? Ты мне приказываешь? — нервно усмехнулась Эсфирь. — Да ты хоть знаешь, кто я?! — Бывшая жена моего мужа, — достаточно холодно процедила княгиня. — Крестьянка, с которой просто играли, а она этого не поняла и всерьёз решила, что может принимать участие в интригах. Ты так сильно заигралась, что совершила множество ошибок. Удивительно, как Лютер тебя не казнил, ведь ты покрыла его позором. Не понимаю, почему тебя до сих пор держат здесь, если ты не можешь даже пыль протереть.       Глаза Эсфирь вспыхнули гневом. Подлетев к Суви вплотную, она отвесила ей такую сильную пощечину, что княгиня упала. — Заткнись! Ты ничего не знаешь. Лютер любил меня! А ты нужна лишь для того, чтобы сделать мне больнее! — Стража! — вскрикнула служанка, выбегая в коридор.       Через мгновение в покои вошли трое стражников. Они немедленно подлетели к Эсфирь, заломили ей руки за спину.       Кто-то помог подняться княгине. — Какая наглая крестьянка… — облизнув разбитую губу, Суви заставила себя выпрямиться. — Рука, которой ты меня ударила, больше ни к чему не прикоснётся. Отрубите ей руку. Немедленно. — Что? Нет! Ты не можешь! — Эсфирь тут же забилась, пытаясь вырваться. — Ты не посмеешь! — А кто меня остановит? — в голубых глазах вспыхнул недобрый огонёк. — Никто кроме мужа не имеет права трогать меня. — Нет!       Эсфирь заставили упасть на колени и вытянуть правую руку.       Девушка всё еще пыталась упираться, воя от страха. Слёзы застилали взор.       Один из стражников вышел вперёд. Обнажил меч. — Нет! Не надо! Прошу, умоляю! Не надо!       Она пыталась отдёрнуть руку, но ей не позволили. Острый клинок обрушился на запястье, одним ударом отсекая кисть.       Крики служанок и вопль Эсфирь смешались в единую какофонию, от которой у Суви тут же разболелась голова. — Уведите её прочь, — велела княгиня, вернувшись в своё кресло. Вновь взялась за вышивку. Но прежде бросила взгляд на служанок. — А вы чего встали? Уберите здесь всё. У этой выскочки кровь смердящая.       Эсфирь выла, прижимая к груди кровоточащую культю. — Лекаря… — умоляла она, пока стражники волокли её через коридоры. — приведите ко мне лекаря! Он зашьёт… Он зашьёт руку. Лютер вам этого не простит. Он прикончит эту суку! Моя рука… — Пасть закрой, пока тебе еще язык не вырвали, — грубо велел один из стражников, кулаком ударив девушку между лопаток.       Его удар выбил из лёгких воздух.       «Это не правда. Это всё происходит не со мной!» — уверяла себя Эсфирь.       Её втолкнули в кабинет лекаря. Достаточно старый бета недовольно пожевал губы, сначала обратив внимание на кровь на полу. — Сделай что-нибудь, пока она не умерла от потери крови, — гаркнул стражник. — Эта стерва вывела из себя княгиню. — Это сделала Государыня? — удивился лекарь. Его реакция понятна, ведь пока что все знали Суви исключительно как покорную и скромную личность, которая с благодарностью принимала любую помощь. — Помогите… моя рука… — плечи Эсфирь содрогались от рыданий. — Пришейте… пришейте её обратно…       Бета говорил исключительно со стражниками. Им же и отдавал приказы.       Двое крепких альф водрузили девушку на кушетку. Зафиксировали её тело кожаными ремнями. Лекарь стал вливать ей в рот маковое молочко.       Эсфирь дёргалась и кричала. Боль распространялась по всей правой руке, переходила на половину тела и вгрызалась в мозг. Бывшая княгиня пыталась вырваться, чем делала себе только хуже, потому что ремни стали натирать края раны. — Успокойся, женщина! — строго велел лекарь, достав специальную пилу, скальпель и иглу. Повернулся к стражникам. — Держите её крепко. Мне нужен лоскут кожи, чтобы закрыть рану. Придётся отпилить немного кости. — Нет! Нет! Не надо! — не переставала срывать голос Эсфирь. На лбу выступили испарины.       Когда лекарь принялся за дело, девушка зашлась таким воплем, что казалось, будто её мог услышать каждый обитатель Эделя.       На крики прибежали любопытные слуги.       Стражникам пришлось чуть ли не сесть на Эсфирь сверху, чтобы удержать её.       Несколько раз пила соскакивала, отрезая лишние куски плоти.       Обильно текла кровь.       От боли Эсфирь несколько раз теряла сознание.       Она сильно взмокла. Даже обмочилась, прежде чем маковое молоко начало постепенно действовать.       Нет, оно не облегчило боль, но затуманило разум, лишая его мыслей и ясности. А также позволило телу расслабиться, обмякнуть. Стать таким тяжелом, что трудно было пошевелиться. — Она не умрёт? — будто сквозь толщу воды вопросил стражник. — Да не должна… — не совсем уверенно ответил лекарь, продолжая проводить манипуляции с культёй.       В какой-то момент Эсфирь показалось, что у неё изо рта пошла пена.       «Я умираю? За что они со мной так? Я никому не сделала зла… Боги, сжальтесь! Я ни в чем не виновата. Я не заслужила такой участи… Я никому не сделала зла…»

***

      Очнувшись, Эсфирь не сразу узнала потолок своей коморки, куда её бросили. Она была накрыта колючим пледом и тяжелым зимним плащом. Платье противно липло к взмокшему телу.       Застонав, Эсфирь попыталась сесть, но не вышло. Руку нарывало. Скинув с себя плед и плащ, девушка уставилась на забинтованную культю. — Нет-нет-нет… Это не правда! Нет! — снова зашлась рыданиями, ударив целой рукой по матрасу. — Полно слёзы лить, — рядом раздался женский голос. Биляна поднесла к её лицу напиток, пахнущий травами. — Выпей. Станет немного легче. — Ненавижу… Эта тварь… — Не нужно было поднимать руку на княгиню. Она не такая, как ты. Леди Арттери от рождения знатна. Ни один простолюдин не имеет права причинить ей вред и остаться безнаказанным. Ты сама виновата. Кем ты себя возомнила? Думаешь, что у тебя есть какая-то власть? Ты больше никто. Радуйся, что тебя не запороли до смерти. — Ты пришла меня осуждать? — Эсфирь прижала повреждённую руку к груди. Стала баюкать её, не переставая лить слёзы. — Я пришла присмотреть за тобой. Жаль мне тебя, девка. Тебе бы в деревню уехать. Мужа хорошего найти, с руками, да детей родить. А ты всё на что-то надеешься… Не свою жизнь прожить пытаешься. — Свою! Я рождена для лучшей жизни. Лютер вернётся и тогда… Он не простит этой дряни то, как она со мной обошлась. Казнит! — Дура ты, Эсфирь, — устало вздохнула Биляна. Кивнула на табурет, на котором стояла дымящаяся миска. — Поешь и отдыхай. Тебе еще понадобятся силы. А мне идти надо. Злата не любит надолго оставаться одна.       Девушка поджала губы. На упоминание о дочери она никак не отреагировала.       Ключница вскоре удалилась, что-то обронив про то, какая красивая девочка растёт.       Эсфирь только скривилась. Сделав глоток травяного отвара, тут же отшвырнула глиняную кружку. Та ударилась о стену и разбилась. Осколки разлетелись в стороны, а на стене осталось мокрое пятно.       «Уничтожу! — поклялась Эсфирь. — Я всех уничтожу. Они все ответят за это!»