Жажда мести

And it's killin’ me when you're away, i wanna leave and i wanna stay I’m so confused, So hard to choose. Between the pleasure and the pain And I know it's wrong, and I know it's right. Even if i try to win the fight, my heart would overrule my mind And I’m not strong enough to stay away There's nothing I can do My heart is chained to you And I can't get free Look what this love did to me (И я умираю, когда ты далеко, Я хочу уйти, но я хочу и остаться. Я запутался, мне так сложно выбрать Между удовольствием и болью. И я знаю, что это неверно, знаю, что это правильно. Даже если я буду пытаться выиграть эту схватку, Мое сердце будет властвовать над моим разумом. И я недостаточно сильный, чтобы избегать тебя. Я ничего не могу сделать, Мое сердце приковано к тебе цепями, И я не могу освободиться — Посмотри, что эта любовь сделала со мной) Apocalyptica — Not strong enough

      Они шли вдоль реки Раск, которая одним из своих русел уходила на северо-восток. Приближались к лесу, который тянулся вдоль берега. Раньше река Раск была широкой. Настолько, что её можно было переплыть только на лодке. Но с веками она стала иссыхать, так что теперь через неё легко было переправиться верхом. — У этого леса есть название? — спросил Яромир, слишком сильно сжимая поводья сизой молодой кобылки. — Снор, — ответил Яков. Он ехал впереди. — Местные не любят это место. Говорят, что в Сноре творится всякая чертовщина.       Двое стражников, сопровождавших их, хранили молчание.       Из Черена можно было выбраться только так. Впрочем, на стражников Яро мало обращал внимания. Привык, ведь обычно они сопровождали его во время вылазок в деревню.       Разумеется, что перед отъездом Амин не удержался и проявил живой интерес к цели поездки младшего хозяина. И с недоверием покосился, когда Яромир ответил, что хочет посмотреть на жертвенник бога, которому поклоняется Орест. Но больше Амин ничего говорить не стал. У него и без того было много забот. — И что же творится в Сноре? — полюбопытствовал Яро. — Люди пропадают. Потом их либо находят, либо нет. Те, кто смог выбраться из Снора живым, рассказывали, что там обитает что-то ужасное.       Омега только фыркнул. Пока что ужаснее людей он никого не видел.       Яков ехал, не оглядываясь. Он уводил их всё дальше в лес до тех пор, пока они не выехали к глубокому оврагу. Там, в центре, куда по осени опадала листва с деревьев, стоял каменный жертвенник. — Вот это место, — сообщил Яков. — Я хочу посмотреть поближе, — спешившись, Яромир подошел к самому краю.       Никто из стражников не попытался его остановить. Они просто наблюдали за тем, как омега спускается вниз, время от времени скользя и чуть не теряя равновесие. — Господин сюда редко приходит, но всё же приходит, — Яков спустился следом. — Последний раз он был здесь после смерти Уриаса. Когда решил «заменить» слуг в доме.       Только подойдя ближе к жертвеннику, Яро заметил, что светлый камень в некоторых местах тёмный, а у его подножия лежат человеческие кости, черепа. — Неугодных слуг Орест сюда приводит? — обойдя жертвенник, омега нахмурился. Он был точно таким же, как тот, на котором прирезали всю его семью. — И как же к этому относятся в деревне? — А какое им дело? Большинство слуг в доме господина были выкуплены у других хозяев и работорговцев. Деревенские редко входят в дом. — Какому богу принадлежит этот жертвенник? — остановившись, Яромир провёл пальцами по холодному камню. Очертил вырезанные мотивы, где люди с оружием и не то волк, не то медведь преклоняли головы перед существом, чьи ноги обвивали змеи. Юноша уже догадывался, какой ответ услышит. — Это бог Сариисинской Империи, Сонбахар, — ответил Яков, подойдя ближе. — Говорят, что наш князь установил в Офарте такой же жертвенник, только дал богу другое имя. Есен. — Да, так оно и есть… Яков, ты не хочешь извиниться?       Этот вопрос ошарашил бету. Заставил вопросительно вскинуть бровь. — Что? — Извиниться. За то, что вёл себя неподобающим образом со мной. Что дерзил. С господами так не разговаривают. — Извиниться? Перед тобой? — Яков быстро оказался рядом. Схватил Яромира за грудки, зашипел ему в лицо. — А кем ты себя возомнил? Кто ты такой, чтобы с тобой обращались иначе, чем с потаскушкой, которая пытается околдовать нашего господина? — Кто я? — Яро лукаво улыбнулся, сверкнув глазами. — Лорд Залеза, Яромир Гурий!       Быстро достав короткий кинжал, который всё это время прятался на поясе под кафтаном, омега ткнул им бету в живот. — Ах ты… — от неожиданности Яков отпустил его, морщась от боли.       Воспользовавшись этим, Яро набросился на него. Беспорядочно нанося молниеносные удары кинжалом по телу, опрокинул Якова на жертвенник. — Сука! Стой! — захрипел бета, пытаясь прикрыться руками. Словно забыл, что у него на поясе висит меч, которым можно воспользоваться.       Яромир перестал наносить удары. Но лишь для того, чтобы быстро обежать жертвенник, зайдя с другой стороны. Схватил Якова за волосы, потянул на себя, не позволяя встать.       Острое лезвие вонзилось сначала в щеку беты, затем в глаз. Вопль боли пронёсся над оврагом.       Только тогда стражники, до этого стоявшие в стороне, спешились и поспешили спуститься вниз. То ли помочь своему товарищу, то ли убедиться, что ничего не угрожает младшему господину. — Как же ты жалок, — выплюнул Яромир, вонзив кинжал в горло Якова и резко дёрнув рукой в сторону. — Даже не можешь защититься!       Бета захлёбывался кровью. Запоздало стал шарить руками по талии и бёдрам, пытаясь найти меч. Вместе с кровью из его тела стремительно уходила жизнь.       Клинок вгрызся во второй глаз. Яков взвыл в последний раз, дёрнулся, выгнулся и обмяк. То ли умер, то ли потерял сознание от болевого шока.       Тяжело дыша, словно после длительной пробежки, Яро отстранился. От напряжения пальцы с трудом разжались, отпуская волосы Якова. — Что вы наделали? — подал голос один из стражников, обнажив меч. Вздрогнул, невольно отступив назад, когда омега поднял на него глаза.       Холодные и страшные. Потемневшие настолько, что зрачков не было видно. — Так будет с каждым, кто посмеет ставить себя выше меня, — процедил Яромир. Пошатнулся, но сумел удержать равновесие. — Чего встали? Расчлените тело, а голову оставьте на жертвеннике. — Н-но… зачем? — изумился второй стражник, заметно нервничая. — Омега должен чтить богов своего альфы, — холодно ответил Яро. — Выполняйте.       Стражники переглянулись, но всё же подчинились. Начали стягивать Якова с жертвенника… — Нет. Оставьте. Разделывайте прямо на камне.       Орудуя мечами, стражники, словно мясники, разделывали тело Якова. Первым делом отсекли голову. Затем были кисти рук. В несколько ударов перерубили изгибы локтей, плечи.       Скрестив руки на груди, Яромир пытался скрыть дрожь во всём теле. Впервые он совершил умышленное убийство человека. И теперь наблюдал, как тело убитого рубят на части.       Яро успокаивал себя тем, что так надо. Яков был тем, кто застал времена жизни Томриса и Уриаса. Слуги в доме прислушивались к его словам. По его наводке они жалели Томриса и презирали Уриаса, которых никогда не видели и не знали. И останься Яков жив, то неизвестно, как бы он настроил ведомых слуг против Яромира. А он настроил бы! Потому что Якову не нравился новый супруг Ореста.       Наблюдая за тем, как бету по кускам выкладывают у подножия жертвенника, заливая сам камень и землю, покрытую прошлогодней опавшей листвой, кровью, Яро невольно поморщился.       По спине, вдоль позвоночника к затылку пробежал холодок.

***

      Лютер выехал раньше своей армии на пару дней. Загонял коня, спеша в Черен. Там он планировал пробыть день-другой, чтобы лично покарать ненавистного омегу. Раз уж Орест не справился со своей задачей, то это сделает сам Лютер.       «Зачем тебе жена, когда ты одержим этим мальчишкой? Причем не местью, а именно этим омегой», — снова и снова всплывали в памяти слова кровожадного бога.       «Если я и одержим, то только местью! Не путай одно с другим!» — вспылив, отвечал князь. На что удостоился лишь короткого смешка.       Была ночь, когда Лютер подъехал к запертым воротам Черена. В дозорных башнях горели масляные лампы. — Открывайте! — рявкнул альфа. — Князь пожаловал!       Какое-то время было тихо. А потом из башен высунулись несколько голов. — Какой еще князь? В такое-то время! Еще и один, без свиты… — Открывай, кому говорю! — конь под Лютером заплясал на месте.       Наконец-то приоткрылись ворота. Из-за них высунулся усатый стражник, держа над головой мерцающую лампу. Тот самый, что не так давно был в Эделе вместе с Орестом. Оглядел Лютера, пожевывая губы: — Открывайте ворота, псы! Князь пожаловал!       Дождался, пока приказ исполнят, отошел в сторону. — Простите, Государь. Не признали сразу. Время сейчас не спокойное. Всякого жулья хватает… — Да, время не спокойное, — раздраженно согласился Лютер, въехав во двор.       Несколько стражников бегали по округе, поднимая на ноги всех, кого только могли. Даже в дом вбежали, чтобы домашних предупредить.       Князь поморщился. Он хотел без лишнего шума увидеться с Яромиром. Но не вышло.       Заспанный конюх, бесстыдно широко зевая, взял княжеского коня под уздцы. Отвёл в конюшню.       Лютер прошел в дом, где его практически с порога встретил черноволосый бета, одетый в серый бархат. — Добро пожаловать, Государь! Для нас честь принять вас. Я — Амин, управляющий Череном. Сейчас слуги подготовят для вас покои, поздний ужин и купальню. Если возникнут какие-то еще пожелания… — Почему меня встречаешь ты, а не твой хозяин? — даже не взглянув на Амина, Лютер подошел к подножию лестницы. — А… — от подобной дерзости бета едва не поперхнулся. Быстро взял себя в руки. — Наш господин отбыл в Эдель по вашему приказу, Государь. — Я про второго. Яромира. — Он… — Амин совсем растерялся, заметно нервничая. — И как только хватило дерзости сюда явиться? — злобно зашипел голос сверху.       Лютер поднял голову.       Яро стоял наверху, одной рукой сжимая перила. Поверх ночной рубахи был надет шелковый халат нежно-персикового оттенка, украшенный рисунками камышей и ласточек. Каштановые волосы были распущены, ничем не покрыты. Только на шее красовался ошейник: широкая золотая цепочка, имевшая витиеватое плетение, нашитая на черную бархатку. Хищно поблескивали вплетённые в звенья черные турмалины и каплевидный сапфир, лежащий в ложбинке между ключицами.       Про себя Лютер отметил, что подобные дорогие подарки абы кому и просто так не дарят.       Откуда-то изнутри начала подниматься волна гнева. А вместе с ней и ревность. — Это князь… — громким шепотом напомнил Амин. — Я прекрасно знаю, кто это, Амин, — Яро не спешил спускаться. С нескрываемой ненавистью смотрел на Лютера сверху вниз. — И этому человеку здесь не место. — Удивительно, что после всего в тебе еще осталась хоть какая-то гордость, моя Весна, — медленно поднимаясь по лестнице, князь не сводил взгляда с Яромира. — Убирайся! — прошипел омега. — Столько злобы и ненависти… — поднявшись наверх, Лютер остановился. Их разделяла всего одна ступенька. — Ты сам виноват в том, что с тобой происходит. И еще смеешь строить из себя жертву. — Нет, — Яро недобро усмехнулся. — Сейчас жертва здесь только ты.       Альфа с недоумением посмотрел на него, прежде чем ощутил болезненный толчок в грудь. Он не успел ухватиться за перила, чтобы удержать равновесие. Кубарем скатился по лестнице вниз, пересчитав своим телом каждую ступеньку.       Все, кто видели это, тут же поспешили на помощь. — Княже! Вы в порядке? Княже!       Медленно встав с пола, морщась от боли, Лютер усмехнулся. — И откуда только столько смелости? — из разбитого виска сочилась кровь. Локоть левой руки и бедро болезненно ныли. — Будет дурным тоном, если князя выставят в ночь в таком виде, словно побитую псину, — громко сказал Яро. — Поэтому, так уж и быть, я милостиво предоставлю вам ночлег, княже. Амин, позаботься обо всём. И до утра меня больше не беспокойте.       Управляющий округлил глаза. Как и все домашние, что стали свидетелями подобной сцены, он был в шоке от произошедшего.       «Да что не так с этим омегой? Разве он не понимает, что творит?» — Ваш господин, видимо, не знает, как воспитывать омег, — сплюнул Лютер. — Иначе почему этот мальчишка так нагло себя ведёт? — Просто господин сейчас не дома, вот омега и позволяет себе подобную дерзость, — поспешил оправдать Ореста Амин. — Княже, пойдёмте. Я покажу вам ваши покои.       Князь посмотрел на него так, что у управляющего по спине забегали мурашки.       Крепко вцепившись в перила, Лютер стал подниматься по лестнице наверх. Направляясь в Черен, он ожидал увидеть забитого и сломленного омегу, который бы вздрагивал от каждого шороха. Ведь именно это первым делом Орест должен был сделать со своим новым супругом. А не дарить дорогие украшения, ткани и делать вторым хозяином своего поместья.       Лютер ожидал чего угодно, но не этого…       Так странно. Он вроде бы знал Яромира из «той» жизни, и совсем не знал этого юного мальчишку. «Тот» Яро был другим. В замужестве с Аскольдом покрывал голову и носил закрытую одежду, как и положено замужнему омеге. Краснел и стыдливо опускал глаза, когда принимал подарки и ласки от Лютера. Даже после того, как из него насильно вытравили плод, и князь женился на Эсфирь, Яро всё еще оставался образцом порядочности и ничем не смел выдать своей ненависти к бывшему любовнику.       Этот же… словно другой человек. Возможно, что в виду возраста, но всё же… Этот Яромир дерзил, огрызался. Не скрывал своих истинных чувств к князю. Даже с лестницы столкнул. Да еще, будучи замужем, посмел выйти к гостю в халате! Простоволосым!       Немыслимо просто!       Это возмущало, удивляло и… вызывало интерес.       Немного поотмокав в бадье с горячей водой, собираясь с мыслями, Лютер всё же решил не давать слабину. Он доведёт свою месть до конца. Чего бы ему это ни стоило. В этот раз он проживёт с Эсфирь долгую и счастливую жизнь. — Так странно… — принявшись за холодную брагу, альфа громко хмыкнул. — Неужели во всём доме нет стражи? — Конечно же есть, княже, — тут же отозвался Амин, который не спешил никуда уходить. — Они охраняют входы и выходы на первом этаже, и… — То есть, возле хозяйских покоев никого нет? — А зачем? Кто в здравом уме рискнёт совершить что-то дурное против господина? — Даже против его супруга?       Амин пожевал губы, не спеша давать точного ответа на этот вопрос. — Мне нужно поговорить с Яромиром, — расценив его молчание по-своему, Лютер сделал большой глоток и отставил серебряную чашу в сторону. — Сделай так, чтобы нам никто не помешал. — Но что я скажу господину в случае чего? — казалось, что управляющий позабыл, что омега велел не беспокоить его до утра. — Правду. Яро столкнул князя с лестницы, за что и поплатился.       Амин сомневался. Ведь в случае чего, Орест будет спрашивать с него. — Проси чего хочешь, Амин, но только после того, как я поговорю с твоим младшим господином.       Не дожидаясь ответа, Лютер уверенно направился к покоям Яромира. Ухватился за резную ручку, попытался потянуть дверь на себя, но та не поддавалась. С досадой понял, что дверь заперта изнутри. — Яро, открой! Нам нужно поговорить. Слышишь?! Открой немедленно!       Внутри было тихо.       Гнев, вспыхнувший вновь, заставил князя еще несколько раз сильно дёрнуть дверь на себя, а после ударить по ней кулаком.       Ничего, у него еще будет впереди целый день, чтобы найти возможность увидеться с ненавистным мальчишкой. И тогда…       Лютер зловеще ощерился, представляя, как будет избивать Яро. Он отрежет ему пальцы, если не всю кисть за то, что тот посмел столкнуть его с лестницы. Ах, как было бы прекрасно выдавить еще эти наглые глаза, чтобы они больше не смотрели на Лютера с превосходством.

***

      Сидя в темноте, вжавшись в спинку мягкого кресла, Яро практически не моргая, смотрел на дверь. Он предусмотрительно запер её изнутри, подозревая, что князь не оставит его в покое. И теперь радовался, что оказался таким прозорливым.       Меньше всего Яромиру хотелось говорить с этим человеком.       И больше всего хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось на войне. Чтобы этого безумца Лютера убили. Или сделали калекой, лишив одной из конечностей. А еще лучше контузило, чтобы он превратился в пускающего слюни дурачка.       Облизнув пересохшие губы, Яро серьёзно задумался о том, как бы отомстить безумному князю.

***

      Провозившись всю ночь на просторной кровати, Лютер так и не смог уснуть. Ему было то жарко, то холодно. Все его мысли занимал омега, чьей смерти он так сильно жаждал.       Закрывая глаза, альфа видел только две сцены. Их встречу на смотринах, когда Яромир смотрел на Лютера, словно влюблённый. И момент на лестнице, когда мальчишка посмел смотреть на него, князя Северена свысока.       Распластавшись на кровати, закрыв глаза, Лютер представлял, как вожмёт омегу в стену, сжимая его шею. А дальше воображение продолжило за него. Альфа будет безжалостен. С треском порвёт на Яромире одежду. Сорвёт ненавистный ошейник с черными турмалинами и сапфиром, которые насмешливо сверкали. Вонзит зубы в обнаженную шею, вырывая кусок плоти. Болезненно будет щипать розовые соски, выкручивая их докрасна и заставляя ныть. Заставит Яро всхлипывать то ли от боли, то ли от удовольствия.       Не контролируя себя, альфа скользнул ладонью вниз. Сжал затвердевший член, сдавленно простонав. Стал яростно водить рукой, болезненно сжимая головку.       Да, он не пощадит Яро. Возьмёт прямо там, вжимая в стену. Жадно будет терзать рот, зубами впиваясь в раскрасневшиеся губы и прокусывая их до крови. Переключит своё внимание на грудь. Будет лизать, посасывать и покусывать соски до тех пор, пока они не набухнут, а прикосновения к ним не начнут причинять боль омеге.       Яро будет смотреть на него влажными глазами. Подёрнутыми пеленой удовольствия, в которых на дне будет плескаться боль.       Лютер кончил себе в кулак, представляя, как будет вбиваться в мокрый от смазки зад ненавистного омеги. Шумно дыша, чувствуя, как пылают щеки, посмотрел на сперму на ладони и пальцах. Выругался, вытирая руку о простыню. — Какому богу ты служишь, что так сводишь меня с ума? — прошипел альфа.       Пролежав без сна до рассвета, он заставил себя встать, чтобы немного пройтись. Хотелось осмотреть Черен.       С утра было прохладно.       Дозорные на стене-крепости сменяли друг друга. Слуги медленно принимались за работу. Первым делом кормили птицу, скотину и лошадей.       Из курятника вышли двое молодых парней. Один нёс корзину с яйцами, второй — курицу. Они выглядели не выспавшимися, но увидев Лютера, тут же улыбнулись и даже кокетливо сверкнули глазами.       Омеги…       Наградив их равнодушным взглядом, Лютер обошел дом. Остановился возле сгоревшей постройки, которую не до конца разобрали. Внутри было что-то вроде железного вольера. — Эту псарню и к возвращению господина Ореста не сумеют разобрать, — возмутился полный омега, вытирая руки о передник. — У вас был пожар? — альфа даже не обернулся к нему. — Вроде того… Младший господин ночью поджег псарню. Её еле потушили, но собаки сильно обгорели. Их пришлось добить. Удивительно, как господин Орест не прибил своего муженька на месте. — Просто так поджог? — Ну, как сказать… — омега замялся. Воровато огляделся, убеждаясь, что их никто не подслушает. — Уж не знаю, что нашло на нашего господина, да только он не по-людски поступил. Ребёночка своим псам скормил. — Какого еще ребёночка? — удивившись, Лютер повернулся к нему. — Младший господин родил. От нашего ли господина или нет — неизвестно. Ведь тот мальчишку в постель к себе не брал. Мальчишка родил. А там и господин наш приехал. Ребёночка псам скормил, а мальчишку смотреть на это заставил. Вот псарня и сгорела. Господин любил своих собак. За плохое обращение с ними мог четвертовать. А тут… Ничего не сделал. Только приказал лучше слушаться мальчишку. Мол, он тоже хозяин Черена. — Удивительное свойство этого ублюдка сводить альф с ума, — прошипел князь.       Омега потупил взгляд, неловко улыбнувшись. — Обрад, хватит болтать! — голос Яромира заставил их обернуться. — Простите, господин, — тут же склонил голову повар. Поспешил уйти, пару раз оглянувшись. — Я уже начал подозревать, что ты меня избегаешь, Яро, — Лютер позволил себе усмехнуться. Скользнул взглядом по фигуре омеги, одетой в чуть свободные черные штаны, тёмно-синюю бархатную тунику с серебряной вышивкой, кожаные полусапожки и тёмно-серый плащ с глубоким капюшоном. В этот раз каштановые волосы были собраны в высокую прическу. — Куда-то собрался? — Раз вы уже встали, то извольте покинуть Черен, княже, — отчеканил Яро. — Вроде бы вы на войну собирались… — Разве так принято обращаться с гостями? Плохо тебя твой муж воспитывает, — нахмурившись, альфа стал приближаться к нему. — Придётся мне этим заняться.       Метнувшись к омеге, Лютер схватил его за плечо. Вжал в стену дома. И замер. Что-то болезненно кольнуло, упираясь в грудь. Опустив взгляд вниз, князь криво усмехнулся. — Ты теперь везде с собой носишь кинжал? — Только для самозащиты, — прошипел Яромир, сильнее надавив на клинок, позволяя ему пустить первую кровь. — Вот как… — Лютер болезненно сжал запястье омеги, выхватил кинжал. Подбросил его на руке, взвешивая. Достаточно тяжелый и простой на вид. Явно не для украшения. Лютер прежде видел подобные кинжалы у Ореста. — Оружие — не игрушка для омег. Интересно, твой муж знает, что ты был в его арсенале? — Что тебе нужно, болезный? — закатив глаза, Яро попытался отдёрнуть руку.       Лютер удивлённо моргнул. Прыснул. А потом резко приставил кинжал к его горлу. — Мне нужна твоя жалкая жизнь. Может, мне стоит её забрать прямо сейчас?       Клинок сильнее впился в незащищённый ошейником участок кожи под самым подбородком. Болезненно ужалил.       Яро понимал, что в этот раз князь настроен весьма серьёзно. Всего одно резкое движение руки в сторону и острое лезвие с лёгкостью перережет горло омеге. Не собираясь допускать подобного, Яро не придумал ничего лучше, чем вцепиться в клинок рукой, пытаясь отнять его от горла.       Именно в этот момент Лютер с силой стал налегать на кинжал.       Обоюдоострое лезвие вгрызлось в пальцы и ладонь омеги. Выступившая из ран кровь быстрыми ручейками закапала с кисти руки. От боли глаза Яромира увлажнились. Но он не собирался сдаваться. — Даже если ты сейчас закричишь, никто тебе не поможет, — зловеще прошипел Лютер. — Никто в здравом уме не пойдёт против воли князя. — Ублюдок… — зашипел Яро, крепко сжимая клинок, дрожащей от напряжения рукой отодвигая его от горла.       Альфа резко отдёрнул кинжал назад.       Омега вскрикнул от боли. Кровь полилась сильнее, обильно закапала на землю. — Глупец, — сплюнул Лютер, вжав Яро в стену дома своим телом. Впился в его губы требовательным поцелуем.       Яромир растерялся лишь на секунду. Но этого оказалось достаточно, чтобы чужой язык проник в его рот и начал хозяйничать там. Руки Лютера жадно шарили по телу омеги, задирая подол туники и пытаясь приспустить штаны. — Ненавижу… — сквозь поцелуи пылко шептал альфа. Его голос вибрировал, а тело била мелкая дрожь. — Как же я тебя ненавижу, дрянь такую. Мне следовало тебя убить на том камне…       Переборов своё оцепенение, Яро дёрнулся, пытаясь оттолкнуть Лютера от себя. Но не выходило. Альфа был крупнее и сильнее него.       Недолго думая, омега впился зубами в его нижнюю губу. Причем с такой силой, что Лютер позорно взвизгнул. Сам отстранился от Яромира, не забыв ударить кулаком по лицу.       Прибежавшие на шум стражники застыли. Удивлённо уставились на раскрасневшегося омегу с порезанной рукой и князя с прокушенной губой. — Господин? — Князь уже покидает нас, — с трудом сдержавшись, чтобы не наорать на стражников, прошипел Яромир. — Сопроводите его.       Но стражники и с места не сдвинулись. — Вы оглохли? Я вам приказываю… — Ты действительно веришь, что они пойдут против князя? — усмехнулся Лютер. — Они скорее подчинятся мне, даже если я прикажу им тебя четвертовать.       Яро невольно отступил назад. По лицам стражников понял, что это так. — Почтенный Государь вправе сделать всё, что пожелает, — раздался грозный голос, — но пусть сначала пояснит, чем ему не угодил мой супруг.       Лютер и стражники повернулись в его сторону.       Яро только сильнее напрягся.       Орест Болдо стремительно приближался к ним. Он выглядел мрачным. — Кто разрешил вам оставить свой пост, генерал? — нахмурился Лютер, понимая, что продолжения «беседы» с ненавистным омегой теперь не будет. — Вы должны быть… — Я прекрасно знаю, где должен быть, княже, — сухо ответил Орест. Обошел князя. Встал возле Яромира. — Однако, я приехал, чтобы услышать из уст своего супруга ту радостную весть, которую мне передал гонец. Так ведь, Яромир?       Омега растерянно уставился на альфу. Кивнул. — Боги оказались ко мне милостивы, раз мой молодой супруг так скоро меня порадовал своим интересным положением, — внезапно Орест улыбнулся. Расцеловал Яро в обе щеки, подошел к недоверчиво щурящемуся Лютеру. Заговорил уже тише. — Княже, не лишайте меня наследника. Пусть омега разрешится от бремени, а потом делайте с ним всё, что захотите.       Лютер скрипнул зубами. — Что же заставило вас, генерал, скормить предыдущего ребёнка своим псам? — Как и всякий альфа, я не горю желанием воспитывать чужого ублюдка.       Князь зло цокнул. Круто развернулся на каблуках, удаляясь к воротам.       Что ж, он позволит Оресту обзавестись наследником. А потом, после возвращения с войны, заберёт Яромира, чтобы превратить его жизнь в ад. Пусть омега пока насладится жизнью. Пусть понадеется, что его никто не тронет. Пусть поверит, что самое страшное позади. После его будет еще приятнее пытать.

***

      Яро практически не дышал, наблюдая за тем, как Лютер покидает Черен. Забывшись, сжал кулаки и тут же едва не застонал от боли. Из порезов на ладони и пальцах снова потекла кровь. — С вами я разберусь позже, — бросил Орест, наградив стражников испепеляющим взглядом. Вернулся к омеге. — Полагаю, я должен быть благодарен за твою помощь, — прошипел Яро, прижимая к груди порезанную руку. Кровь пачкала одежду. — Не стоит. Я сделал то, что считал нужным. Пока ты принадлежишь мне, только я имею право поднимать на тебя руку и калечить. — Ясно… — нервно усмехнувшись, омега закусил щеку изнутри. — Как только князь приехал в Черен, один из стражников заспешил в Эдель, чтобы предупредить меня об этом, — решил заранее прояснить Орест. — Кроме того, я хотел с тобой поговорить. — Буду рад беседе, но только после приёма у лекаря. Как бы, этот ублюдок мне руку порезал.       Лицо альфы удивлённо вытянулось. Словно прежде он не обращал на это внимания.       Яромир протянул искалеченную руку, разжал пальцы, морщась от боли, чтобы продемонстрировать глубокие порезы. — Слишком глубокие… — с досадой цокнул языком Орест. Сам лично отвёл омегу в дом.       Слуги тут же засуетились. Кто-то поспешил в деревню за лекарем.       Амин, притаившись в стороне, кивнул Оресту, явно желая поговорить. Альфа не смог отказать ему в этой милости.       Яро знал, о чем будет речь. О «недопустимом» поведении омеги. Оставалось только надеяться, что Орест не решит засечь его до смерти за подобные выходки.       Но раздавшийся смех сильно удивил Яромира. Юноша посмотрел в сторону мужа и управляющего.       Орест действительно смеялся. Что-то его развеселило. А вот Амин напротив, выглядел слишком мрачным. Не такого он ожидал от их разговора.       Лекарь явился где-то через час, может чуть больше.       К тому времени Яро успел вылить себе на раны крепкого вина и забинтовать кисть лоскутом ткани.       Лекарь качал головой, осматривая повреждения. — Плохо… Пальцы сильно изрезаны. Кое-где повреждены сухожилия. Боюсь, что рука больше не будет прежней. Она может работать, но все ваши движения станут неловкими.       «Надеюсь, что этому ублюдку на войне отрежут член», — про себя ощерился Яро. Неприятно осознавать, что увечья настолько серьёзны, что рука станет практически не функциональной. — Однако, может не всё так плохо… — пробормотал лекарь. — Возможно, что если вы будете разрабатывать пальцы, то к вам вернётся более-менее прежняя подвижность. — Возможно… — буркнул омега, откинувшись на спинку софы.       Все манипуляции с раненной рукой он перенёс стойко.       Закончив свою работу, лекарь первым же делом направился на кухню, чтобы потешить Обрада последними вестями из деревни, а заодно вкусно перекусить.       Яромир так и не успел вздохнуть с облегчением.       Орест навис над ним мрачной скалой, скрестив руки на груди. — Ты стал многое себе позволять в моё отсутствие, Яромир. Я не стану ругать тебя за то, что ты столкнул князя с лестницы и был с ним груб. В конце концов, это ваши разборки. Но кто тебе давал право ехать в Снор? Кто позволил тебе убивать моих людей?       Омега равнодушно посмотрел на него: — Яков был слишком нагл и дерзок. Он не знает, как надлежит разговаривать со своим господином. Может для тебя и нормально, когда какая-то чернь ставит себя выше твоего супруга, но не для меня. Я — лорд, черт возьми, а не какой-то раб или выскочка из обедневшего рода! И не какому-то простолюдину разговаривать со мной, как с мешком дерьма.       Карие глаза Ореста странно сверкнули. — Что до Снора, то я вправе знать, кому поклоняется мой муж, — дерзко продолжил Яро. Догадывался, что нарывается на неприятности, но трепетать от страха и делать виноватый вид не собирался. — Я сказал князю, что ты в положении, — после минутного молчания сказал альфа. — Если князь хоть на минуту решит, что его обманули, то ничего хорошего из этого не выйдет. Поднимайся в свои покои. Я скоро приду к тебе. И молись всем известным богам, чтобы тебе удалось понести.       «Что ж, секс, не самая высокая плата за неожиданное спасение», — про себя отметил Яромир. Неизвестно, что бы еще выкинул Лютер, не явись Орест. Наверняка приказал бы стражникам удерживать омегу, пока сам князь будет «развлекаться».       В тот момент, когда Лютер вжал в стену, Яро почувствовал его отвердевший член через ткань одежды. Но ничего, кроме отвращения это не вызвало.       Поднявшись на второй этаж, пройдя в свои покои, омега тяжело упал на кровать. Раздеваться или хоть как-то готовить себя для исполнения супружеского долга — не хотелось.       Еще и пульсирующая боль в искалеченной руке заставляла морщиться.       Орест пришел довольно скоро. Снял с себя кольчугу, рубаху, обувь и штаны. — Ты так и не разделся, — буркнул альфа. — Это немного проблематично с моей травмой, да и, — Яро угрюмо взглянул на него, — мне не хочется. — Дерзишь… — вздохнув, Орест перевернул его на спину. Рванул рубаху, с треском разрывая ткань. Ладонями прошелся по светлой коже. Большими пальцами приласкал розовые соски, заставляя их твердеть. Обратил внимание на «омежьи линии». Они были бледными. И это заставило Ореста нахмуриться. — Видимо, того одного раза было недостаточно. Впрочем, Уриас и Томрис тоже беременели не с первого раза. — Похвально, что ты это осознаёшь, хотя мне всегда казалось, что от альф легче всего понести, — заметил Яро, позволяя стянуть с себя обувь и штаны. Вздрогнул, когда пальцы мужа коснулись его члена, лаская. — От альф — да. — Говоришь так, будто к ним не относишься…       Последовавшее молчание заставило Яромира приподняться на локтях. Затем сесть, вперившись в Ореста взглядом. — Из-за чего Уриас стал сторониться тебя?       Мужчина поймал его взгляд. Нахмурился. Ухватил за запястье целую руку, прижал к своему животу, довёл до паха.       Там, среди волос, прямо под животом чувствовался горизонтальный шрам. — По легенде, будучи человеком, Сонбахар начал свою службу при императоре Беренгаре, как альфа. Но это не помешало ему родить двоих сыновей и побывать в гареме, как омеге. Сонбахар не только бог, которому поклоняются воины и все те, кто ищет мести. Ему поклоняются мужчины, которых природа наделила особенностями обоих полов. — Ты… омега? — рука Яромира так и застыла. Пальцы ощущали края шрама-линии. Разум лихорадочно пытался переварить всё сказанное и сопоставить всё, что он знал.       В Оресте ничего не было от омеги. Голос, внешность, аромат, поведение — всё от альфы. И только «линии», скрытые волосами в паху выдавали его секрет. — Омега может заделать ребёнка омеге, но на это уходит больше времени и семени, чем у полноценных альф, — пояснил Орест, наблюдая за Яромиром. Он ждал реакции. Ужаса, отвращения, гнева… Всего того, что когда-то выдал Уриас, когда узнал правду о своём муже.       Однако Яро только удивлённо захлопал глазами, наконец-то отняв руку. В его душе царило смятение. Сложно поверить в то, что жестокий генерал, который делом подтверждает все слухи о себе, на самом деле омега.       Принято считать, что омеги, как и женщины, нежны, добры, ласковы, но не лишены хитрости и вероломства. Их оружие — яды, слёзы и ласковые речи, а не кулаки, оружие и псы.       Принято… Яро усмехнулся. Всё, что «принято» он сам много раз нарушал. Не чтил родителей, хотя обязан, какими бы они ни были. Не смыл позор со своего рода, покончив с собой, как того требовали нормы приличия. Не принимал смиренно удары жизни, склонив голову и коря себя за своё эгоистичное желание жизни. — Какого это, быть и альфой, и омегой одновременно? — наконец-то спросил Яромир, чем сильно удивил Ореста. — Твои родители знали о твоей особенности?       Мужчина сел рядом на постель. Обжог юношу взглядом. — Когда я родился, то «линия» под животом была не так сильно заметна, и её приняли за складку. У омег «линии» тянутся от пупка к паху и под животом. У меня же только под животом. Какое-то время моим воспитанием занималась мать. Она первой поняла, что со мной что-то не так. Приглашенный из города лекарь подтвердил это. Его дотошный осмотр обнаружил у меня отсутствие альфьего узла и наличие омежьего канала. Но матка, как я понял, была недоразвитой. Омега во мне был недоразвитым. У меня не было течки, меня не влекло к альфам или бетам. Мать пыталась сделать из меня омегу, но безуспешно. Тогда отец решил воспитать меня, как альфу. — Кто-нибудь из домашних об этом знает? — Только Амин. Но он молчит. Я ему слишком хорошо плачу и закрываю глаза на многие его ошибки, лишь бы он не выболтал мой секрет. — Ты такой жестокий, потому что пытаешься соответствовать образу альфы или сам по себе такой? — Я и есть альфа, — внезапно ощерился Орест. Схватил Яромира за плечи, опрокинул его на спину. Навис сверху. — Почему ты так спокойно реагируешь на мои слова? Разве тебе не мерзко осознавать, что тебя трахает другой омега? — Мне мерзко, что меня трахает убийца моего ребёнка, а не то, к какому полу ты относишься, — закатил глаза юноша. За что был награждён пощечиной. — Бесишь!       Недолго думая, альфа запустил пальцы в неподготовленный зад Яро. Не обращая внимания на сдавленный болезненный стон, вставил сразу два. Принялся раскрывать канал «омежьего лона», желая войти в него. — Пусти! — Яро упёрся целой рукой Оресту в грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. — Хватит ломаться и строить из себя «порядочного», Яромир. Не убей я ребёнка, разве ты смог бы ему дать свою любовь и ласку? Ни за что не поверю, что ты так великодушен, что смог бы полюбить сына одного из тех наёмников, которые тебя насиловали в лесу!       Омега перестал упираться. Серьёзно посмотрел на мужа. — Это были наёмники?       Орест фыркнул, запоздало вспомнив, что сболтнул лишнего. — Может тогда мне кто-нибудь объяснит, что я успел сделать этому ебанутому князю? — Яро сумел чуть отползти в сторону. — Не знаю, — честно ответил альфа. — Как-то он с утра созвал всех в Палату Заседаний. Говорили о ситуации на западной границе. Тогда же он объявил о смотринах на роль жениха для княжича Аскольда, велел найти лучших наёмников и казнил Светозара. За что? Вроде как за предательство. Голова Светозара была отправлена в Фридур, к форелдер-князю Лучезару. Уж не знаю, на что рассчитывал Лютер, да только его отец проявил равнодушие к такому «подарку». — Перед этим Лютер нигде головой не ударялся? Ну там, с лошади упал или с кровати, когда переворачивался? — Жрец Аска, Евсей, твердил, что князь находится под чарами Сонбахара, но это вряд ли… — Почему это? — Сонбахар приходит только к отчаявшимся, которым уже нечего терять. И никогда не использует чары, чтобы переманить человека на свою сторону. — К тебе он тоже приходил? — Яро недоверчиво покосился на Ореста. Вспомнил то чудовище, которое видел рядом с Лютером у жертвенника в день казни всей своей семьи. — Нет, к сожалению. Я сам к нему пришел. Воздвиг жертвенник, приносил жертвы, но бог не изъявил желание явить себя мне. А наш князь… Либо он сошел с ума, либо чем-то привлёк Сонбахара. — Сошел с ума, не иначе, — буркнул омега.       Орест повёл плечами, промолчав. Схватил Яромира за ногу, притянул обратно к себе. Навис над ним. Губами скользнул по золотому плетению ошейника, по подбородку, прежде чем слегка куснул за щеку. — Ты же говорил, что я тебя не привлекаю как омега, — напомнил Яро, поморщившись. — Не привлекаешь, но мне нужен наследник, — выдохнул Орест, плюнул на ладонь, запустив руку между их телами. Обхватил оба члена, принявшись их надрачивать. — Большая удача заиметь ребёнка от чистокровного лорда, пусть и опального. Тем более, если не хочешь, чтобы Лютер тебя трогал, лучше забеременеть.       Как-то слабо верилось, что интересное положение вообще способно остановить князя.       Расценив его молчание по-своему, Орест достаточно прохладно коснулся губ супруга своими. Уткнулся лбом в его плечо, то двигая рукой плавно, то напротив, яростно, заставляя крайнюю плоть то полностью скрывать головку, то обнажать её.       Дыхание Яро со временем участилось. Он и в отсутствие Ореста неплохо справлялся с самоудовлетворением. Но раз представилась такая возможность, когда можно просто лежать и получать удовольствие, то почему бы и не расслабиться?       Как только плоть обоих супругов стала твёрдой, Орест снова запустил пальцы в зад омеги. Удовлетворённо хмыкнул, обнаружив, что канал «омежьего лона» раскрыт. Заставил Яро приподнять бёдра и шире раздвинуть ноги, чтобы можно было войти.       Проникновение было плавным, но на этом все «нежности» со стороны Ореста закончились. Перехватив оба запястья Яромира, прижав руки к перине на уровне головы омеги, альфа стал рвано и грубо двигаться. Головка члена мощными толчками глубоко проникала, заставляя Яро содрогаться всем телом и хватать ртом воздух. — Вот и чего было воротить нос, когда тебе это нравится, — усмехнулся Орест, порыкивая от удовольствия. — Взаимно, — буркнул юноша.       Его бросало в жар. Щеки странно покалывало, словно бы бегающие по телу мурашки добрались и до лица, пошевелили волосы на затылке.       Орест ощутимо укусил его за грудь возле соска, не забыв пройтись по чувствительному бугорку языком.       Честно говоря, ему было всё равно, что испытывает партнёр под ним: боль или удовольствие. Лишь бы не равнодушие. Равнодушные подстилки бесили Ореста. Заставляли закипать от ярости и опускаться до побоев. Кулаки всегда помогали оживить любое «бревно». Мало кто может остаться равнодушным к боли.       Постанывая, Яро старался смотреть куда угодно, но только не на мужа. Будь у него побольше опыта и партнёров в сексе, то можно было бы представить кого-то другого на месте Ореста. Но увы, жизнь сложилась так, что практически все те, с кем у Яро было соитие, не вызывали симпатии. Напротив, отвращение.       Орест двинул пару раз бёдрами, прежде чем отстранился. Оргазм был тихим, практически незаметным, какой обычно бывает от обычного рукоблудия. — Ублажи себя, — приказал альфа, поджав ноги под себя. — Ч-что? — голос Яро звучал хрипло. Он только начал приближаться к разрядке, когда Орест кончил и отстранился. — Ублажи себя. Я ведь знаю, что ты это делаешь в моё отсутствие. Ты же хочешь кончить?       Омега пожевал щеку изнутри. Отодвинулся от мужа. Смочил слюной пальцы, обхватил ими свой член. Стал водить вверх-вниз, порой размазывая по розовой головке предсемянную жидкость и сильнее сжимая у основания.       Орест наблюдал за его действиями, чувствуя, как снова начинает возбуждаться. Придвинулся чуть ближе, чтобы видеть, как сокращается распухший сфинктер, из которого вытекали прозрачные соки вперемешку со спермой.       По мере приближения к разрядке, Яро стал быстрее двигать рукой. Шумно хватая ртом воздух, прикрыл глаза. И как только тело прошило волной экстаза, дёрнулся, до боли сжав головку, позволяя сперме вытечь в кулак. — Чудно, — Орест тут же оказался возле него. Надавил на плечи, заставляя лечь. Устроился между раздвинутых ног, на этот раз входя рывком.