Наши сердца бьются в унисон

Вернувшись домой под самое утро, Чимин тихо прокрался в дом, стараясь лишний раз не издавать посторонних звуков — будить Юнги сейчас совсем не хотелось. Если он встанет — начнутся ненужные распросы по типу: «А где ты был?», «А с кем ты был?», «А почему?» и бла-бла-бла. Ну, уж нет. Слушать занудные нотации в утренний час в планы розоволосого не входило, поэтому слившись с тихой обстановкой, он незаметно прошмыгнул на диван, улегшись на которой, сразу провалился в царство морфея. Когда стрелки на часах показали 15:03, Чимин наконец-то открыл глаза. Дневной сон для него был чем-то более обычным, нежели ночной. «Интересно, он понял, что меня не было всю ночь дома?» — Чимин вслушался в тишину, но та оказалась нерушимой. Он нахмурился и, пересилив свою лень, отправился на разведку к комнате брата. Сначала снова прислушался, а потом приоткрыл дверь — пусто. Юнги нет дома. «Если он ушёл на работу, значит навряд ли вообще что-то там успел понять или догадаться…» — Настроение у омеги от этого значительно поднялось. А вслед за этим, на горизонте начала маячить муза, намекая на творческий порыв, чем Чимин непременно воспользовался, сев писать обязательно — по его мнению — хитовую песню, которая скоро взорвёт все чарты. Время шло быстро и омега не заметил, как оно перевалило за полночь, и только щелчок входной двери, заставил его посмотреть на часы: 00:17. «Что-то он слишком поздно для пятницы…» — Омега поспешно отложил все свои дела, направляясь в прихожую. — Ооооо, Чимин… — Юнги слегка пошатываясь, пытался снять с себя обувь без рук, поскольку те были заняты пакетами. — Я так надеялся застать тебя дома. Мин нахмурился такому яркому общению — явно не в стиле старшего, — а когда подошёл поближе, чтобы забрать сумки, всё встало на свои места — от брата пахлой алкоголем. — А я всё гадал, где ты, — Чимин улыбнулся и направился на кухню относить позвякивающую ношу. — Это же моя маленькая традиция… Аааа! — Он последовал за розоволосым, махнул рукой и плюхнулся на стул. — Ты же не в курсе. — В курсе чего? — Чим отрицательно покачал головой, изображая недовольство. — Это моя маленькая традиция, — он откинулся на спинку, располагаясь на стуле в позе а-ля «король этой холупы». — Когда я переехал в Сеул, мы с другом начали созваниваться практически каждую пятницу и пропускать стакашку другую. Заодно изливаем всё, что на душе накопилось. Мы сегодня немного поболтали и я по… — Я это вижу, — хмыкнул омега, перебивая старшего. Тот в недовольстве шикнул, делая максимально серьёзное лицо, а Чимин на это ему только улыбнулся, пожимая плечами. — Я говорю… что решил выпить немного с тобой. Всё же разговаривать в живую — это намного лучше, чем по телефону, — Юнги потянулся к только что поставленной баночке пива и открыл её. Чимин сел напротив брата, вторя его манипуляциям с прохладительным напитком. Сначала одна баночка, потом вторая и где-то через час их скопилось достаточное количество, чтобы остановиться, но ни один об этом даже и не задумался. А всё потому, что разговор совсем не клеился. Вот уже целый час они пьют практически в полной тишине, изредка спрашивая: «чем занимался сегодня?», «как дела у родителей?», «будешь чипсы или рыбу?» и всё в таком духе. Но, как только следовал ответ на поставленный вопрос, наступала звенящая тишина, прерываемая редкими звуками глотков. Юнги был пьян, Чимин практически догнал — разум понемногу начинает мутнеть. Вид альфы выдавал его печальный настрой — он хотел поболтать с братом по душам, а заодно и выведать всю информацию о том загадочном богатее, который решил втянуть в свою распутную жизнь невинного Чимина. Но в итоге они просто молчали. Даже разговор не о чем вести. Это не может не печалить. — Что тебя тревожит? — младший внезапно прервал мысленную дискуссию Юнги. Тот медленно повернул к нему голову, фокусируя взгляд. — Ты о чем? — он нахмурился, не понимая вопроса. Чимин допил банку, отставил её и открыл следующую. — Ну, ты же сам говорил, что изливаешь душу каждый вечер пятницы. Вот он я — живой человек, — он развёл руки в сторону, как-бы демонстрируя всего себя. — Я весь во внимании. Юнги усмехнулся. Он даже и не знал, что его брат настолько забавная личность. «Сколько же времени мы упустили… А ведь могли бы спокойно общаться…» — Последовал тяжёлый вздох. Только вот как он может изливать ему душу, если об этом даже себе стыдно признаться? Ладно Джин, который в курсе всех ситуаций, но даже он не знает, что творится внутри Юнги. А тут выдать всего себя с потрохами брату? А если Чимин посчитает его больным на голову? А если он просто посмеется над душевными тревогами? Что тогда? Как дальше жить вместе? Однако внутренний маленький волчонок тоскливо скулил на луну, моля хоть малой толики эмоциональной разгрузки. Как же охота выговориться. Хоть кому-то. Хоть единой душе… — Так вышло… Что я сбежал в Сеул, — Юнги и не заметил, как его язык сам начал выдавать всю эту ненужную для Чимина информацию. Только вот для младшего это всё было очень нужным — безумно хочется узнать старшего поближе, хочется хоть на миллиметр приблизиться к нему. Алкоголь уже давно вдарил в голову, и можно было бы пойти спать, но причина, по которой он здесь находится молча больше часа в том, что Юнги расслабленно сидит напротив, а теперь, кажется, ещё готов и поговорить. Альфа немного подзавис, рассматривая свои пальцы, покоющиеся на коленках. Его несвязные мысли пытаются сплести воедино историю прошлого, но так, чтобы не выдать её низменность. — Я уехал, потому что… Сбежал от одного человека, — он продолжил совсем тихо; исповедь — это очень сложное дело. — Мы не могли быть вместе, но если бы я остался… Мы непременно были бы вместе… — Юнги негромко засмеялся, отрицательно качая головой. — Такой бред, но это так. Узнай про нас кто-нибудь и было бы плохо нам обоим… Слишком опасно. Ладно я, но он… Он должен жить нормальной жизнью. Должен повстречать кого-то лучше, чем я. Понимаешь? — Альфа поднял голову и посмотрел на подвисшего Чимина. — Иногда… Я так… Безумно скучаю по нему… Омега слушал, но не слышал. Он больше наблюдал за идеальным профилем брата, следил, как шевелятся губы, как подрагивают волосы при каждом движении, как альфа думает над словами, а на фоне играет мелодичная музыка из слов старшего. Всё было прекрасно, пока сквозь этот сон до него не долетло тихое и тревожное «безумно скучаю по нему». Чимином в один миг овладело чувство собственности, ревности и злости. Так значит он по кому-то скучает? Так ещё и думает о нем? Сколько там прошло времени с момента переезда? Года четыре? И он до сих пор думает об этом призрачном «ком-то»? Нет. Так дела не пойдут. Это что-то совсем из ряда вон выходящее. Что-то, что надо незамедлительно исправить. — Хочешь забыть его навсегда? — Припухший от алкоголя мозг омеги решил сразу перейти от мыслей к плану. — Это ещё как? — Альфа тяжёлым взглядом посмотрел на младшего, явно не ожидая таких странных и абсурдных предложений. Он пытался найти разгадку этого забавного вопроса в немного встревоженных глазах младшего, но собственное опьянение не давало и шанса правильно разгадать чужой умысел. Чимин встал, замер на пару секунд, ловя равновесие, и целенаправленно пошёл в сторону Юнги обходя стол. Уверенность так и плескалась в нём, не давая убрать пелену с рассудка. — Так хочешь или нет? — Он остановился в шаге от брата, вопросительно смотря на того. — Хочу… — Неуверенно кинул альфа, смотря в глаза полные непреодолимой решимости. Чимин ничего не ответил, с секунду постоял на месте, а потом наклонился к брату, приподнимая того за подбородок, и медленно, но верно, прикоснулся к его губам своими. Юнги опешил, распахивая глаза шире. Он уперся руками в плечи младшего в попытке оттолкнуть, но, похоже, розоволосый был готов к такому сопротивлению — на удивление тот оказался достаточно сильным, чтобы не сдвинуться даже на шаг. А может это сам альфа под действием алкоголя был слишком слабым? Сейчас это уже не так важно, важно то, что Чимин не остановился на лёгком чмоке, а продолжал напористо целовать, ожидая ответной реакции. Юнги не думая — абсолютно, — прикрыл глаза и ответил на поцелуй. Для себя он решил, что пусть это станет одной из тех историй, которую рассказывают в игре «правда или действие». Что-то по типу: «Я целовался со своим братом». Никто не осудит. Никто не скажет, что этот факт кого-то оскверняет. Чимин сразу же как только почувствовал ответную реакцию, не церемонясь сел на коленки брата в позе наездника, обхватывая того за плечи и прижимаясь сильнее. С каждой минутой сладко-нежный поцелуй начинал превращаться в грязно-развратный: их языки сплетались воедино, не оставляя без внимания ни один миллиметр губ. Юнги забылся. Кто он? Где он? С кем он? Единственное, что сейчас было значимо — это омега на его коленях. И не важно, что это брат. Не важно, что это Чимин. Не важно, что это неправильно. Не важно, что это табу. Он поддался искушению и приобнял розоволосого за талию, только вот этого оказалось мало, и, немного осмелев, уверенно сползл руками на упругую задницу Мина, сжимая ту от приливов возбуждения. Чимин тихо простонал в поцелуй, ощущая приятные прикосновения к своему телу. Удовольствие медленно, но верно собиралось внизу, отдаваясь ноющими волнами и требуя к себе внимания. Он непроизвольно сделал поступательное движение, скользя по бёдрам альфы, которому такое явно пришлось по душе, потому что он сжал ягодицы немного сильнее, чем ранее, подталкивая повторить занятное движение. И омега не отказал, снова проходясь своим возбуждением об альфу. Старшему внезапно стало мало жарких поцелуев, ему хотелось большего: тёплых объятий, сладких стонов и пика блаженства. А сейчас в его руках как нельзя кстати был очень уютный омега, от которого мурашки шли по спине. Желание давило на пьяный разум альфы, не давай осознавать адекватности происходящего; он был один столько лет, самоудовлетворение раз или два в неделю — не в счёт, поэтому кто-то настолько нежный и хрупкий в его объятиях полностью затуманил разум. Юнги пододвинул омегу к себе в плотную, а сам сел на краешек стула и поднялся на ноги с тяжёлой ношей. Остаётся только задаваться вопросом, как он смог устоять и не упасть в своём-то не особо трезвом состоянии, но факт остаётся фактом. Розоволосый прижался сильнее, ощущая тело альфы максимально близко. И когда старший успел стать таким? Наверное, за годы, которые они не виделись. В памяти Чимина, брат был не особо крупным, даже можно сказать, хилым альфой, а сейчас… Сейчас он безумно сильный, сексуальный и крышесносный. Да, где-то на задворках разума омега понимает, что сейчас он совершил и продолжает совершать огромную ошибку, но, почему-то, об этом думать совершенно не хочется. Хочется отдаться моменту. Полностью. Без остатка. А обо всём можно поразмышлять и потом. Юнги уверенным — на удивление — шагом, не прерывая поцелуя, дошёл с драгоценной ношей до спальни без всяких приключений. Если только саму эту ситуацию не считать таковой. Он как можно аккуратнее плюхнул Чимина спиной на кровать, упав вместе с ним и оказавшись сверху. Та предательски скрипнула. Альфа решил больше не сдерживать и не ограничивать себя в прикосновениях. Он закрыл глаза, отдаваясь моменту, и, как бы смакуя, поцеловал шею младшего. Послышался еле слышный стон удовольствия, который распалил желание старшего ещё сильнее. Жажда овладела им. Юнги запустил руки под домашнюю футболку омеги, ощупывая каждый миллиметр бархатной кожи и параллельно пробуя её на вкус губами в районе шеи. По пальцам проходилось приятное покалывание от столь горячего тела, отзываясь по всему нутру волнами наслаждения. Такой податливый, такой нежный, такой желанный. Хочется овладеть им не теряя ни секунды, но с этим лучше не торопиться. Чимин выгибался навстречу приятным ласкам, ощущая себя беспредельно счастливым. Разве это не то, о чем он мечтал последние пару дней? Должно же и в его жизни быть что-то хорошее, пусть даже и столь порочное! Эти ласкающие прикосновения — безумно приятны. Юнги решил, что, в принципе, хватит всех этих прелюдий и пора бы перейти к более активным действия: он нехотя оторвался от Чимина, чтобы снять с него эту чёртову одежду, оставляя на нем лишь только трусы, и вернулся обратно к тактильному изучению младшего. Чимин был на пределе. Все эти ласки и прикосновения довели его тело до ноющего возбуждения и теперь единственное, что остаётся — это выгибаться и тереться своим стальным стояком о не менее титановый стояк старшего. А тот, как назло, совсем игнорировал прихоти младшего, стараясь подразнить подольше. Всё же Юнги не железный: он обхватил член омеги через ткань трусов, и до его ушей донёсся сладкий как мед стон удовольствия перемешанного с облегчением. Он практически испытал те же самые чувства, только ментально, представив себя на его месте — как же это прекрасно. Альфа, сделав пару движений по члену омеги и принял решение избавиться от всех оков полностью: первыми в сторону шкафа — или двери — полетели несчетные трусы Чимина, а следом и вся одежда Юнги. Младший завороженно наблюдал за всей этой процессией из-под опущенных ресниц, стараясь смаковать каждое уверенное движение альфа: то, как он снимает с себя одежду, то, как он её отбрасывает куда-то в сторону и то, как окинув взглядом самого Чимина, уверенно навис над ним, раздвигая его ноги пошире. От этого в голове сразу же становится пусто, а в горле всё пересыхает — волнительный трепет. Юнги, осмотрев брата полностью, больше не стал тянуть с этой практически минутной разлукой и снова обхватил член младшего, начиная медленно двигать рукой вверх-вниз. Сам же он губами припал к левому соску омеги, нежно посасывая и облизывая его, а когда тот стал достаточно твёрдым, вцепился зубами, покусывая на грани комфортной боли. Омега громко простонал, ощущая себя в полной власти альфы. Он уже просто потерял себя в этих ощущениях и найти, кажется, уже даже и не пытается. Слишком сильный контраст на фоне: болезненно приятно и сладостно кайфово. Последовал ещё один стон, и младший вцепился пальцами в мощную спину старшего, несильно царапая её. Юнги, сделав ещё пару не особо активных движений рукой, оставил в покое стояк розоволосого — чему тот, безусловно, был не особо рад — и медленными поглаживающими движениями спустился рукой к ложбинке между двух половинок аппетитной задницы омеги, ощущая насколько тот стал влажным от этих прелюдий. Младший застыл, прекратив реагировать на все те вещи, что творил с его соском Юнги, а после почувстовал, как уверенно, но медленно в него проник — вроде как — один палец, начиная возвратно — поступательные движения, правда, за это через чур явное напряжение альфа слегонца прикусил ещё не тронутый правый сосок, который пока что чувствительнее левого, а после извиняющись приласкал его губами. Это и вправду подействовало: омега больше не был сконцентрирован на той деятельности, что разворачивалась снизу, а снова обратил всё внимание на ощущения от умелых действий старшего. И только когда Чимин полностью расслабился, отдаваясь ощущениям с головой, Юнги ввёл второй палец, который, к слову, уже не вызвал такой бурной реакции как первый. Альфа ловил каждый вздох брата, медленно потрахивая его пальцами и достаточно ощутимо покусывая то один, то другой сосок, а после нежно посасывая поочерёдно каждый. Собственное возбуждение уже давно болезненно требовало внимания, но Юнги терпел, ведь в первую очередь надо позаботиться о младшем брате. Не так ли? Розоволосый, чувствуя, как пальцы внутри него медленно раздвигают нежный контур алеющего входа, испытал состояние близкое к оргазму, но всё же это был не он. Разочарование громом отразилось в его голове и он протяжно застонал, еле шевеля губами: — Хён… Ах… Пожалуйста… — Чимин сильнее впился ногтями в плечи брата, выгибаясь навстречу пальцам, что дарили чувство безмятежного удовольствия. А хён и не стал томить. Он ждал этого: ждал, когда младший сам попросит, нет, начнёт умолять его. И ожидания оправдались. Теперь тянуть смысла нет. Альфа наконец-то отпустил истерзанные соски омеги, ловя губами его разочарованный вздох и уверенно пристроился к входу, медленно толкаясь внутрь. Той жалкой растяжки, что была услужливо предоставлена Юнги, оказалось немного маловато. Чимин зашипел, чувствуя дискомфорт на грани боли от растяжения заднего прохода и с силой прикусил губу старшего, но тот как будто бы вовсе не заметил этого — он продолжал напористо вторгаться внутрь разгоряченного тела. — Расслабься… Я не сделаю тебе ничего плохого… — Прохрипел альфа, наконец-то входя до самого конца, и замер, давая возможность растянутым мышцами омеги хоть немного привыкнуть к новым для них размерам. Чимин постепенно расслабился, и только через пару секунд начал заново ощущать новые приливы возбуждения. Юнги это дело просек, вышел практически полностью и вновь медленно вошёл в податливое тело, срывая с пухлых губ тихий стон. А потом снова вышел и уже более резко вошёл, проходясь по точке G. Чимин простонал во весь голос, хватаясь за крепкие руки старшего, расположенные по обе стороны от головы. Если он не будет держаться хоть за что-нибудь, то вовсе потеряется в этой реальности. Альфа повторно вышел и наклонился к лицу младшего, целуя в губы, а затем толкнулся максимально глубоко, ловя его стоны. Для Чимина такое было непривычно: да, у него есть небольшой половой опыт, но это было настолько давно, что сродни неправде. И даже если это сравнить с сегодняшними ощущениями — небо и земля. Омега чувствует как его там, внизу, приятно распирает полнота чужого члена, как ощутимо он трется о стенки ануса, не давая тем желанно сомкнуться, как собственное возбуждение просит немного ласки. И розоволосый решая не отказывать себе в приятном желании, тянется к члену, чтобы наконец-то получить разрядку. Вот только у Юнги свои планы, и в эти планы ранний оргазм младшего не входит. Он перехватил его руку и под возмущенный взгляд зажал её над головой Чимина, начиная нарабатывать всё более быстрый темп. Узкое кольцо мышц ощутимо приятно обхватывало член каждый раз, когда тот брал более медленный темп, но стоны, которые разносились по комнате, были гораздо дороже, поэтому отдыхать приходилось по минимум, каждый раз увеличивая скорость и резкость входа. В темноте мало, что можно было увидеть, но почему-то Чимин был уверен, что его полыхающие щеки горели неистовым огнём. Так, по крайней мере, казалось. В горле давно пересохло, движение рук ограничено полностью: после второй попытки дотянуться свободной рукой до собственного возбуждения, Юнги перехватил её и зажал как и первую над головой омеги. Но это, вопреки всему, было чертовски сексуально. И только Чимин снова начал входить в раж, как все действия остановились, однако распахнуть глаза он не успел. — Давай сменим позу, — послышался шумный шёпот рядом с ухом, обдавая кожу горячим дыханием, от чего у Чимина поползли мурашки. — Повернись и встань в доги-стайл. Слышать нечто пошлое смущало. Омега, конечно, нехотя повиновался, ощущая уже непривычную пустоту внутри. Он чувствовал себя максимально не в своей тарелке, представляя, как выглядит в этой особо раскрытой позе со стороны. А Юнги с наслаждением любовался, оценивая упругий зад брата на весь миллион. Он встал на колени сзади, взялся правой рукой за правое полупопие, раздвигая промежность пошире, левой рукой помог себе пристроиться и с огромным наслаждением снова вошёл в младшего, утробно рыча. Так горячо, так узко, так приятно… Сдерживаться становится всё сложнее. Альфа чуть надавил на плечи омеги, заставляя того опустить грудь на кровать, а зад оттопырить сильнее. Чимин зарылся лицом в простыни, чувствуя некое подобие стыда за свой видок, но и это быстро растворяется, когда член старшего с новой силой и под новым углом проходится по точке удовольствия. Розоволосый задыхается в немом стоне, не в силах выдавить из себя ни звука. Даже вдох или выход сделать просто невозможно — настолько хорошо ему сейчас. Единственное чего хочется сильнее, чем ещё несколько таких поступательных движений — это коснуться себя там, но ответ заранее уже известен — ему не дадут этого сделать. Член ноет от переполняющего возбуждения, и, казалось, младший уже достиг своего пика блаженства, но всё непознанное ещё впереди. Он чувствует ритмичный толчок по самым нужным точкам — словно попал под отбойный молот, — ещё один, третий, а когда сбился со счёта, тело внезапно, для него, самого содрогнулось в судороге, доставляя хозяину нереально сильный оргазм. Он кончил. Впервые в жизни он кончил не прикоснувшись к себе. «Это… Чёрт возьми… Стоило того…» — первая мысль, которая проскользнула в его голове за последний, как минимум, час. Юнги тоже уже был на диком пределе и терпеть сил больше нет. Смотря, как содрагается Чимин в оргазме, альфа поймал себя на несвязном потоке мыслей: «Мой… Только мой… Никому не отдам… Мой». Он, естественно, не дурак — даже в пьяном состоянии, — чтобы кончать в омегу, поэтому, ощущая сжимающееся от оргазма колечко мышц, сам через пару секунд дошёл до пика, вынул член из расслабленного тела Чимина, кончая тому на спину, и, под порывом неизвестно откуда взяышихся чувств собственности, вгрызся клыками в его левое плечо. От младшего послышалось лишь тихое шипение. Старший рухнул рядом, обняв его, а после сам для себя не заметил как провалился в крепкий беспробудный сон.