Что в имени тебе моем?

Дорога освещалась пёстрыми вывесками ночных клубов и борделей. Арсений смотрел в зеркало заднего вида на Антона, который предпочёл сесть позади, и теперь на его лице играли ярко-розовые, кислотные огни, олицетворяющие грязь здешних заведений. Шастун выглядел совершенно спокойным, словно он в привычной среде, и это пробирало до мурашек. Страшно, чертовски страшно за него. Попов притормозил на углу, как обычно, и потёр синяк на руке, оставшийся от хватки Антона. Эта их драка — всплеск эмоций, которым парень так долго противился. Ему страшно, плохо и стыдно от своего существования, но на вызовах, перед клиентами он держит наглую улыбку и работает, как настоящий профессионал. Арсений не хотел лицемерия. Ему хотелось довести Шастуна, вынуть из этой зоны комфорта, ткнуть лицом в мир вокруг и показать, что вот она — настоящая жизнь. И он достоин её! Почему он это отрицает, почему боится признать, что не какое-то чудовище? Почему делает себя изгоем намеренно? Попову хотелось открыть ему глаза. Но Антон дрался и требовал оставить его в покое. Ему не нравилось ломать выстроенные в голове барьеры, открываться и вновь чувствовать эту боль из разбереженной раны. Ему не нравился Арсений, который провернул этот мерзкий трюк. «Растормошить». Нет, он говорил отнюдь не о веселье, и Антон это чувствовал, отчего дичился. Оставьте его в покое и дайте кичиться призрачной надеждой, что когда-то он будет счастлив. Не сейчас! Он не готов! Шастун прислонился лбом к стеклу, словно это поможет остудиться. Ему сейчас надо направиться в бордель и соблазнять незнакомых женщин и мужчин, играть на публику, пошло и обыденно. А он сидит и думает об Арсении, который задался целью помочь. Помочь как? Может, он долг заплатит? Вот тогда Антон еще подумает над предложением «растормошиться». — Шаст, — послышался сиплый голос Арсения. — Если ты ещё раз доведешь меня, я перестану приходить. Моя работа мне важнее, — безапелляционно оборвал Антон. — Я брызнул в тебя водой, — выгнул бровь Попов, играя дурачка. — Я знаю, что ты думаешь, — отозвался Шастун. — «Этот мальчик похож на жертву, ему надо помочь», — спародировал он, закипая. — Но мне не нужна твоя помощь, Арс. Я целый год обходился без помощи. Я трахался ежедневно, пока меня унижали, били, обжигали свечами и приставляли нож к горлу. Быть хастлером — это БДСМ без стоп-слова. Думаешь, ты можешь мне помочь? Трахнись со мной и заплати, тогда, может, ты хоть как-то поможешь, — выплюнул Антон, дёргая ручку двери, но та не поддавалась, оказавшись заблокированной. Он разъяренно посмотрел на Арсения, взглядом приказывая открыть чёртову дверь. Попов поднялся и перелез на пассажирское сиденье, заставив Антона забиться в угол. Арсений выглядел спокойным, даже более расслабленным, чем до этого. — Да, я не могу оплатить твои долги, — подтвердил мужчина, кивая. — И я даже не один из твоего списка, так что я не помогу тебе покончить с ним быстрее. Но я правда хочу как-то сделать твою жизнь лучше, — вздохнул он. Потому что своей жизнью ему заниматься не хотелось. Работа оставалась рутиной, с последними друзьями истончали связи, искать соулмейта Арсений, словно назло судьбе, не хотел. Но тут подвернулся парень, которому он был в силах помочь, и этот парень был действительно хорошим человеком, который импонировал ему. Может, Попов и лез не в своё дело, но он искренне пытался помочь человеку, который год назад рыдал у него на диване от безвыходности ситуации, а спустя год приезжал к незнакомому человеку, чтобы отодрать от бутылки. Человеку, который был чертовски силен и заслужил немного маленьких слабостей. — Давай чаще выбираться на улицу, заниматься тем, что тебе нравится, ходить туда, где ты боишься появляться один. Нельзя просидеть в скорлупе всё время, загнав себя в рамки дешёвой проститутки, Тош. Антон вздыхает, глядя на Арсения, и в который раз жалеет, что того нет в списке. Потому что это было самое доброе, что ему говорили в этой жизни. И он всё ещё боялся этой затеи, но искренность в глазах напротив подкупала. Может, если Попов будет под боком, то попробовать появиться на людях не так уж страшно. Более того, Шастун никогда не мог быть уверен, сколько ему осталось. Эта работа была непредсказуема. Некоторые уходили на заказ и не возвращались. Может, завтра он тоже не проснется. И что он попробовал за свою жизнь? Арсений чуть склонил голову на бок, пристально всматриваясь в парня и ожидая ответа. Антон покачал головой. — Я вообще-то один из самых дорогих хастлеров, — чуть улыбнулся Шастун, после чего резко выдохнул и прижался к плечу мужчины лбом. — Ладно, давай попробуем, раз совать нос в свои дела ты не хочешь. Попов похлопал парня по спине, чуть улыбаясь. Да, можно попробовать. Глядишь, и Арсений найдёт для себя что-то новое.

***

I leave if I could

(Я б ушёл, если мог)

I'm not in love but

(Нет, я не влюблён)

The sex is good

(Но секс хорош)

Егор в очередной раз подмигнул кому-то у сцены и скинул с себя майку. Эд хмыкнул, ему нравилась песня, но ещё больше факт, что танец Крида был довольно целомудренным. Насколько позволял стриптиз, конечно. Выграновский кривил губы меньше обычного — что это, если не комплимент танцору. Антон, неизменно сидевший рядом, потирающий красные следы на запястьях, чуть ухмыльнулся. — Так значит, ты и Егор, ха? — любопытно сверкнул глазами парень. Эд мельком глянул на сцену и отпил из своего бокала. — Не знаю, откуда ты берешь эту хрень, — ответил он безразлично. Антон закатил глаза и показательно выставил руку, чтобы загибать на ней пальцы, от чего Выграновского перекосило. — Вы вместе уходите с работы, ты обеспечиваешь его бесплатной выпивкой, торчишь в его гримёрке… — медленно, тягуче перечислял Шастун, расплываясь в чеширской улыбке. — Заткнись, я понял, — Эд нарочито громко поставил Антону стопку виски. — Ты не прав. У нас с Кридом деловые отношения. Что, в общем-то, и было правдой. Егор учил Выграновского тому странному стилю танца, что он сам когда-то ему показывал. Они тратили на это почти всё свободное время, но Эд соврал бы, если б сказал, что ему не становилось легче. Выплёскивать эмоции таким образом было интересным опытом. Он не привык рассматривать танец как терапию, а не как комбинацию соблазняющих движений. Может, со стороны их уроки и выглядели странно или даже стыдно, но Эду было начхать. Он успокаивался, когда пытался что-то повторить за Егором, слушая музыку на фоне, погружаясь в транс от ритмичных битов. Или до занятий, когда Эд смотрел, как Егор тренирует детей или танцует сам. Или после, когда они пили кофе в его квартире. Может, Крид уже даже почти не выводил из себя, не казался мерзким и грязным. Может, Эд и себя более не ощущал таковым в той же мере. Единственное, что ещё немного подбешивало Выграновского: Егор был абсолютно закрыт. Не то чтобы Эд стремился узнать его получше, но Крид видел его дело, знал много неприятного и потаенного, а Эд не знал даже элементарных вещей вроде того, как Егор здесь очутился и почему устроился именно на эту работу. «Было бы неплохо выпросить у Оксаны его дело», — все чаще думал Эд. — Деловые? — вырвал из размышлений насмешливый голос надоедливого парня. — Секс без обязательств или ты его для приватного танца снимаешь? «Да эта сволочь меня и близко не подпускает», — не без сожаления возмутился про себя Выграновский. — Ты, кажется, забыл, что одно из правил клуба — не совать нос в чужие дела, а то оторвут к хуям, — ядовито напомнил он. — Но мы с тобой не чужие люди, Эд, — отсалютовал бокалом Антон. — Скруджи, — сквозь зубы поправил оный, они все-таки на работе. — И с чего ты только… — Дорогой, что-то я не видел твоих аплодисментов, — подсел Егор за барную стойку, отгоняя мужчину, что хотел заказать у него танец. — Может, потому что не на что было смотреть? Прямо как в твоем танце, — съязвил в ответ Эд, наливая Криду бокал белого вина. Антон оглядел этих двоих и покачал головой. Казалось, не только ему, но и всем вокруг было очевидно, что эти двое были бы прекрасной парой. Но Шастун помнил, что Егора не было в списке Эда. Жаль, хотя это не помешало им переспать. Антон чуть скривился. Стал бы он спать с кем-то не из списка назло судьбе? Что ж, даже с его работой, нет. Хоть парень и был зол на судьбу по очевидным причинам, он доверял ее выбору наивно и по-детски. В голове невольно промелькнуло имя Арсения. Шастун отмахнулся от странной несформулированной мысли и вернулся к разговору Эда и Егора, которые уже успели о чем-то поспорить. «Интересно, а что думает сам Крид об их отношениях?» — пристально всматривался в фигуру стриптизера Антон. — Егор, а как ты относишься к парам, которые не являются соулмейтами или людьми из списка? Эд кинул на Шастуна взгляд, способный уничтожить тысячи людей и устроить ядерную войну. Антон лишь улыбнулся ему, мол, «расслабься». Егор же, видимо, принял это не на свой счет, как бы странно это не казалось. — Думаю, что любовь не должна ограничиваться подсказками судьбы. Как бы романтично ни звучало существование соулмейтов, порой… — Крид уперся взглядом в столешницу. — Им может быть не по пути. Выграновский осуждающе посмотрел на Антона, Антон непонимающе на Егора, а тот, в свою очередь, допил вино и слез со стула, направляясь в гримерку. Вопросы повисли в воздухе, но ответов было уже не дождаться.