Что в имени тебе моем?

Антон не пришёл. Это была среда, Арсений заварил себе ещё одну кружку кофе и в который раз глянул на часы. Антон давно должен был быть здесь, но он не пришёл. До начала репетиций оставался час, а всё, о чем мог думать Попов, так это о том, что с Шастом что-то случилось. Он звонил ему восемь раз, пытался найти информацию на сайте, но заказать Нарцисса оказалось «временно недоступно». Арсений начинал серьезно переживать из-за страха за парня и из-за понимания, что он сам действительно волнуется за Антона. Ведь они провели вместе не одно утро, они стали друзьями. Ему ведь только стало легче от перманентного присутствия Антона в этой короткой утренней сонной жизни. Теперь нахлынули нервы на и без того ещё не окрепший от последнего потрясения организм. Попов не знал, что делать. Он чувствовал, что что-то произошло, и, быть может, Антону сейчас очень нужна его помощь. Но всё, что он мог, так это смириться с неведением, отогнать все тревожащие мысли и пойти на работу.

***

Шастун отсутствовал уже около недели, и за это время нервы Арсения заметно накалились. Попов не находил себе места, постоянно думал, что потерял ещё одного человека, который хоть как-то скрашивал его жизнь. Да, эгоистично. Но он нуждался в нём сейчас — в этом живом общении, которое не состояло из базовых фраз с коллегами или дешёвых барных сплетен. В его редкой, но яркой улыбке, его глупых простецких, но оттого очаровательных шутках и взгляде, когда он слушал Арсения, внимая каждое слово, словно отличник на лекции. В конце концов у Попова сдали нервы, и он позвонил в публичный дом, чтобы узнать, по какой причине Антон так долго отсутствует. Трубку подняла молодая девушка, явно удивлённая и слегка раздраженная, что кто-то до сих пор заказывает проституток по телефону, а не через интернет и специальных телеграм-ботов. Однако она услужливо поприветствовала Арсения и спросла, хотел ли бы он кого-то заказть. — Да, Нарцисса, пожалуйста, — прочистив горло, отозвался Попов и замер, выжидая отклика. — Сожалею, но Нарцисс на данный момент недоступен, — уклончиво ответила девушка, ничего не уточняя. — А когда будет? В течение этой ночи? Завтра? — настаивал Арсений. — Нет, сейчас Нарцисс не оказывает услуги на неопределенный срок, приносим извинения за неудобства. Я могу предложить Вам… — как ни в чём не бывало попыталась она подсказать иной вариант, но мужчина перебил её. — Что-то случилось с Нарциссом? Почему так долго? — Извините, у нас всё строго конфиденциально, — девушка насторожилась и уже не звучала так дружелюбно. — Обозначьте свои предпочтения, и мы подберем Вам… Арс положил трубку. Не стоило сильно давить, когда — если — Антон вернётся, у него могут быть из-за этого проблемы. Хотя что-то Попову подсказывало, что одержимые проститутками клиенты не были редкостью. У всех свои любимчики. Тем не менее, Попов ни черта не выяснил, а просто ждать казалось невыносимой мукой.

***

Он пришёл утром воскресенья. Позвонил в дверь, как ни в чем не бывало, поприветствовал Арсения яркой улыбкой, скинул куртку, что была на нём в этот раз заместо извращённых костюмчиков, и прошёл за стол, присаживаясь на уже «своё» место — напротив телевизора, чтобы без звука смотреть утренние мультики по СТС. Все так обыденно, словно Шастун не отсутствовал хер пойми сколько и не трепал Попову нервы своей неожиданной пропажей. — Ну, как ты? — спросил Антон, забрав кружку у Арса, раз уж ему самому не приготовили кофе, как обычно. — Как я? Да нормально, — буркнул Попов. Антон старательно делал вид, что ничего не произошло, но что-то в его намеренно раскрепощенных движениях и чересчур широкой улыбке говорило, что он просто хороший актер, привыкший играть легкомысленного наглеца на вызовах, а теперь пытающийся провернуть то же с Арсением. Арсением, который настоящий актер и такую халтуру видит за версту. — Хорошо. Что планируешь делать сегодня? — продолжал Шастун беспечно. — Погода такая замечательная, я бы на твоем месте прогулялся… — Антон! — вспылил наконец Арсений. — Тебя не было больше недели! Хастлер поднял взгляд на Попова, хмурясь, и тяжело вздохнул. — Я знаю, и? — сказал он, глядя чуть с вызовом. Дичился, не хотел обсуждать, но Попову надо было знать, что все в порядке. Если вдруг это повторится, он хотя бы должен понять, где его искать, есть ли шансы помочь, как вообще реагировать на такие выходки. — Где ты пропадал? Ты не брал трубку, на работе тебя не было, я не знал, где тебя искать, кого спросить! Мне сказали, ты взял перерыв на неопределенный срок, я не знал, что думать! Антон выглядел искренне удивлённым подобным беспокойством. Раньше всем было наплевать — кроме, может, Эда, который лениво интересовался, всё ли в порядке, когда Шаст не появлялся в борделе, но все его сообщения были похожи на «Чё ты не пришел? Не то чтобы мне не насрать». Шастун и не подумал, что Арсений будет спрашивать — не говоря о том, чтобы так волноваться. Это было ново и приятно. — Я был на больничном. Извини, но когда я не могу принимать заказы, то симку на моем телефоне блокируют, во избежание путаницы. Не думал, что ты станешь искать, — пожал плечами Антон, немного сконфуженный от напора. — Издеваешься? Я места себе не находил, — с укором ответил Попов. — Почему ты был на больничном? Простудился что ли? Шастун поджал губы, замявшись. Он не считал, что рассказывать Арсению о тех заказах, что он берёт, и о том, что может на них произойти — хорошая идея. Слушать о таком противно, и Антон не хотел получить очередной осуждающий или полный брезгливости взгляд. Да и вряд ли Попов поймет, зачем идти на такой риск и такие жертвы. Вряд ли он поймёт и спокойный тон, с которым Антон это расскажет, потому что такие случаи стали чем-то регулярным и до ужаса привычным за время работы, так что Шастун не видит смысла говорить о них кроме как буднично и отрешенно. Однако врать сейчас Попову не хотелось — все равно заметит, и может стать хуже. Так что Антон молча закатал рукав, где на коже, среди имен, красовались два красноватых шрама вдоль вен. — Ты… Ты пытался.? — подавился словами Арсений и сделал шаг вперед, будто Антон это делал сейчас и при нём. В голове за секунду закрутился калейдоскоп событий: Антон в одиночестве в своей съемной комнатушке на грязном полу режет ржавым лезвием кожу, вспарывает медленно, наказывая себя, специально проходясь острием по именам, наблюдая, как яркая, словно краска, густая кровь крупными каплями стекает вниз, смешивается с каплями соли. Как Шастуна некому остановить, он давится всхлипами и сквозь зубы шипит, когда очередная вена лопается, в какой-то момент неизвестно, что страшнее: выжить или помереть, но голова кружится и от запаха железа мутит. И Антон думает — наверняка, идиот, так и продолжает думать — что всем будет плевать, что его тело некому будет даже забрать, никто не придет попрощаться с ним, а на могиле не будет ни единого букета или слова сожаления. Арсения передергивает. Он мог потерять мальчишку. Но Антон неожиданно мотнул головой, разрушая гадкую и жестокую иллюзию пред глазами Арсения, и опечаленно вздохнул, словно предположение Арса лучший из вариантов. — Это был клиент. Он любил играться с ножом и в этот раз полоснул по артерии. Случайно — но, заметив, как хлынула кровь, он испугался и смылся. Я успел развязать ноги и добраться до охраны перед тем, как потерял сознание, так что всё обошлось, — прояснил ситуацию Антон, честно пытаясь всё сгладить последней фразой, но это никак не смягчило реакцию Арса. — Вот ублюдок! Какого чёрта тебе вообще дают так много заказов с этими больными подонками? Я уже не первый раз слышу от тебя о каких-то извращениях, — сжал кулаки Попов. Он не любил применять силу, но таким подонкам набил бы морду с привеликим удовольствием. — Я сам беру их, — признался Антон. — Они стоят денег, понимаешь? Каждый синяк оплачивается дополнительно. Обычно выходит раза в полтора больше, они же еще за девайсы платят и комнату. Так что такие заказы — мой путь на свободу… — Или в могилу! — перебил его Попов, повысив голос от негодования. — Твоя жизнь стоит больше тех денег, что ты выручаешь! Он не мог поверить, что Антон так не ценит себя, что растрачивается на подобные заказы за какие-то дополнительные гроши. — Ты не понимаешь! — неожиданно гаркнул Антон, раздражаясь от благородной чуши, что Попов несет. — У меня нет жизни, пока я не выйду оттуда. Я буквально собственность борделя. И моя жизнь стоит именно столько, сколько написано в прайс-листе клуба. — Это какой-то мазохистический бред, — возразил Арсений. — Ты относишься к себе, как к вещи! Глаза Шастуна опасно сверкнули. Захотелось истерично рассмеяться. О, как же этот граф в своих хоромах в ЦАО Москвы наивен. — А я и есть вещь, Арс! Мной пользуются клиенты каждую ночь и ты, — выплюнул Антон, — каждое утро, чтобы хоть как-то скрасить своё одиночество, — указал он пальцем на Попова. — Вот как теперь называется дружба? — зашипел Арсений. Антон уже пролетел мимо него, забирая куртку. Конечно, ему не понять, зачем только стараться?! Они из разных миров. Попов всё видит в каком-то наивном розоватом свете, словно у Антона есть шанс жить нормально, но его нет и не будет, пока Шастун не расплатится со Стасом. Ни жизни, ни прав, ни возможностей — он марионетка, игрушка, которую очень легко сломать, выкинуть или заменить, если он перестанет быть интересен большим дядям в песочнице и приносить доход. Антон полностью зависим от тех, кому должен, и этого не изменить. — Дружба с хастлером? — усмехнулся парень, обернувшись на Попова, а затем развернулся и выбежал в подъезд. — Не обманывай себя. Потому что такого не бывает. Арсений просто использует его, как и все. Невозможно завести какие-либо отношения с проституткой. Антон создан отдавать, а Попову сейчас так важно брать любое тепло и общение, что ему дают, что он стал путать дружбу с потребительством, где основное отличие очевидно до боли — они все еще в неравных условиях.

***

Крид закончил свое выступление и, пока другие всё ещё свистели и подвывали его имя, Выграновский крутил в руках несколько купюр, безотрывно наблюдая за стриптизёром. Тот поднял свои вещи и, повиливая бёдрами, удалился в гримёрку. Сейчас он наденет те узкие брюки и выйдет, чтобы принять заказы. И их будет много, судя по мужчинам, крутившимся возле пилона. Эд сжал зубы и быстрым шагом направился к двери. Егор удивлённо обернулся на вошедшего. Бармен задвинул щеколду и криво усмехнулся, положив деньги на небольшой столик, где находились только тональный крем и пудра, которыми маскировали имена. Крид посмотрел на него с негодованием, хмуря брови, что совершенно ему не шло. Выграновский пододвинул рукой деньги ближе, намекая. Там была нужная копейка в копейку сумма за тридцать минут приватного танца. Никаких щедрых чаевых, как обычно делают, словно Эд даже этим показывал, что Крид не достоин поощрений. Пусть не ждет наград за то, что вертит задницей — и так денег жопой жуй, а пора бы спуститься с небес на землю и вспомнить, что он обычная шлюшка. — Можешь не прихорашиваться, пойдём в комнату, — ничего не объясняя, заявил Эд. — Это так ты пытаешься заказать танец? — фыркнул Егор, пальцем брезгливо откинув купюры. Пара полетела на пол гримерки. — Привык, что с тобой сюсюкаются? — скрестил руки Эд, жилка на шее уже напряглась от плохо скрываемого бешенства. — Пойдем, мне нельзя надолго оставлять бар. — Я не собираюсь танцевать для того, у кого нет ко мне ни капли уважения, — Егор поднялся со стула, проходя мимо Выграновского, но тот вновь встрял перед ним, рассерженно глядя на мужчину. — Не выебывайся. По контракту ты не имеешь права отказать в привате. Мне нашептать Шеминову, что сучка зазналась и стала избирательнее? — сцепил Эд зубы, а сам негодовал. Какого чёрта Крид не соглашается?! Этот чёртов эксгибиционист ещё недавно был готов перед любым задницей крутить, какого черта теперь он требует уважения? — Думаешь, ты один можешь переспать с боссом? — ухмыльнулся Егор, выгнув бровь. Его не выгонят, он точно мог быть в этом уверен — слишком хороший заработок приносит клубу. Эта наглая уверенность выводила ещё больше. Не говоря уже об упоминании босса. Эд бы ему врезал, если б сейчас его злость не шла в совершенно иное русло. Ему просто, ёб твою налево, необходим чёртов танец. — Не неси чушь, хуйлуша. Еще недавно ты был готов лечь под меня где угодно, а теперь не соглашаешься на блядский танец?! — рыкнул Выграновский, с силой притягивая Егора за затылок ближе к себе. Они практически дышали рот в рот. — Поезд ушёл, — понизив голос, хитро улыбнулся Крид. — Теперь этот танец нужно заслужить, — и он сам притянул Эда за шиворот ближе, их губы столкнулись на мгновение. Эд решил, что, несмотря на слова, это все пустая бровада, и танцор сдался, и оттого повёлся так глупо — увлечённый, пытался обвить руки вокруг талии мужчины, целуя грубо, требовательно. Но щеколда скрипнула, и его толкнули на дверь, что тут же распахнулась под весом мужчины, и тот повалился на пол. Эд болезненно зашипел, потирая ушибленный затылок. Егор насмешливо глянул на сидящего на полу бармена и, перешагнув через него, направился к мужчинам и женщинам, ожидающим его с горящими восхищением и жаждой глазами.