Что в имени тебе моем?

Год спустя Антон вошёл в бордель и махнул Эду у барной стойки делать «как обычно». Сам Шастун направлялся к боссу отдать деньги с вечерних заказов и приступить к ночным. Заведение только-только открылось, и внутри каждый метр ещё не пропах травкой, алкоголем и пóтом. Зато у шеста уже старательно крутили задницами стриптизерши, а молоденькие проститутки, разносившие напитки, ожидали, когда клиенты уведут их в приватные комнаты. Антон потёр укус на шее. Вечер был паршивым, но жажда денег вынуждала парня присоединиться к коллегам чуть позже, потому что не важно, какой по счету клиент, какие последствия будут позже и то, что чувствует сам Шаст тоже, на деле, значения не имеет. Терпи и работай, если хочешь кушать — правила просты. Эту истину Антон уяснил уже после первого месяца, когда истерики сменились смирением и изворотливостью. Хочешь — не хочешь, но ты приспособишься к среде обитания, чтобы выжить. Парень тоже привык, собрал свою сломанную психику по кусочкам, научился выпрямлять волосы, стал ухаживать за своим телом и смотреть в интернете техники соблазнения. Шастун стал хорошим товаром — желанным и дорогим. Практически продукция «Мираторг», а не «Каждый День». Его стали рекомендовать vip-посетителям, ему оставляли чаевые в заднем кармане шорт, у него появились постоянные клиенты. Антон смог сделать то, от чего ему было противно лишний раз касаться себя, и он находился в душе часами, пока горячая вода до боли не жгла кожу. Шастун сделал из себя элитную проститутку, и ему было жаль и не жаль одновременно. За год, проведённый в борделе, он понял, что каждый со своими грехами и выживает, как умеет, он был не исключением. Можно ли винить людей за желание есть и пить, иметь крышу над головой и хотя бы маленькую уверенность, что завтра наступит? Он считал, винить стоит только Судьбу и, может, немного свою дурью башку, которой приспичило наделать ошибок по молодости. Антон зашел в кабинет, где его уже ожидал Стас — его босс, сутенёр, кто-то там из местной мафии, но главное, тот ещё подонок. Отношения с ним у Шастуна сразу не заладились — сутенер в нём увидел потенциал. Мерзавец подкидывал Антону слишком трудные или жёсткие заказы еще в начале так называемой карьеры, и на утро парень еле мог лежать, не говоря уже о большем. Впрочем, теперь Стас был доволен и даже посмеивался, типа, воспитание пошло на пользу. Шастун лишь кривился, клал деньги на стол, брал заказы и уходил. Ни слова, ни лишнего жеста. Благодарить за «услугу» он никак не собирался, а харкнуть в лицо человеку с его документами в сейфе — наитупейшая из идей. В этот раз Стас был без своей трубки с вонючей дурью, грамм которой стоит дороже, чем гречка в 2008. Он стоял рядом с молодой стройной девушкой с русыми волосами, в целом очень симпатичной. Она смотрела в пол, и глаза были на мокром месте, так что Антон невольно посочувствовал ей, вспоминая свой первый день здесь. — Наконец ты вернулся, — хмыкнул сутенер. На губах расцвела гаденькая ухмылка: — Хорошо поработал? — Охуенно просто, — сухо отозвался Шастун, положив деньги на стол. Затем развернулся, чтобы уйти, но его окликнули. — У нас тут, как видишь, свежая плоть и кровь. Как куски мяса на прилавке рекламирует, Антон почти мог слышать лязканье ножей друг о друга. — Не позавидуешь, — бросил через плечо парень, так и не разворачиваясь. Тяжелое дыхание девушки рядом было слышно даже у выхода. — Это Катенька, ей двадцать три, хорошо сохранилась, а? — Антон нехотя обернулся, ещё раз окинув взглядом девушку, и кивнул. Ему хотелось быстренько со всем согласиться и уйти. У него была работа. Каждый час на счету и все дела. — Так вот, — продолжал Стас. — Я бы хотел, чтобы ты ей все здесь показал и помог с первым заказом. — Я собирался… — хотел было возразить Шастун. — Я заплачу тебе как за шесть заказов с клиентами первой категории. По рукам? Мне не хочется возиться с ней, а просто выкинуть ее в зал толку будет мало. Ни денег, ни девки не увижу больше, — цокнул мужчина языком. Это было не так уж много, может, Шастун заработал бы сегодня больше, но девушка напротив выглядела так испуганно и забито, что он сжалился. Да и не то чтобы он горел желанием идти трахаться с очередной кучкой богатеньких ублюдков, которые за своим пузом не то что члена, даже как Антон им отсасывает не видели. — Хорошо. Пойдём, Катя, — поманил за собой парень. Они прошли мимо барной стойки, чтоб Шастун смог забрать свое пиво, и скрылись в коридорах публичного дома. Здесь было тише: музыка, под которую танцевали стриптизёрши, уже не была слышна, а стоны из-за дверей ещё не заполнили помещение. Антон и Катя зашли в небольшую комнату, являвшуюся чем-то вроде гримёрки для проституток. Здесь были наряды и косметика, обезболивающее и девайсы для особых клиентов, будь то любители БДСМ или просто фетишисты. Девушка опасливо оглядывалась по сторонам, пока хастлер подбирал ей одежду. — У нас всё довольно просто, — стал рассказывать он, прислоняя параллельно к девушке то по-блядски короткие шорты, то узкие юбки, то блестящие платья с глубоким декольте, — ты новенькая, так что будешь брать заказы по телефону и интернету. Их обычно распределяет ответственный или сам Стас, но, поскольку ты у нас еще не числишься, сам тебе что-то подыщу, — «так безопаснее», — добавил он про себя. — Тебе приходит оповещение о заказе, ты берешь такси, — к слову, стоимость всех поездок вычитается из месячного дохода, пиздец весело, да? — и едешь по адресу. Дальше, поверь, клиенты знают, что делать. Им обычно срать с высокой колокольни, опытная ли ты, если живая и чуть красивее рыбы-капли, — поморщился Антон. В ответ слабо кивнули, и на этом решено было закончить инструктаж. Он отвернулся, скорее из приличия, чтобы девушка переоделась. — Как тебя зовут? — тихо спросила она, забирая предложенный ей комплект и заправляя крашеные локоны за ухо. — Нарцисс. Но ты можешь звать меня Антон или Шаст. Что тебе за имя дали? — Лотос. Звучит глупо, — как-то стыдливо покосилась на себя в зеркало Катя. Но обычная мини-юбка и тонкая блуза выглядели на ней совершенно не вульгарно. — Поверь, до этого никому нет дела, пока ты выполняешь свою работу, — хмыкнул парень, зная, что эти псевдонимы используют лишь при заказе, а потом ты для клиента хоть Михримах Султан, пока он платит. Антон вывел девушку из комнаты, и они вновь запетляли по коридорам, пока не подошли к матово-черной двери, за которой находился офис распределения заказов. Вошли и столкнулись с приятным внешне блондином, крутившимся с телефоном около рабочего стола. Пластичный, хорошо сложенный, изящный, еще и лицом вылитый Кен, хоть сейчас в ЦДМ. Егор Крид был одним из лучших стриптизёров клуба. Шаст улыбнулся — им повезло застать его на месте администратора. — Сегодня не танцуешь? — присел хастлер на край стола. — Окс на больничном, пришлось подменить, — пожал плечами Егор. — Привет, — махнул парень и стоящей позади девушке. Та, несмело улыбнувшись, отзеркалила жест. — Это Катя, первый день. Могу чёт выбрать ей? — Да, конечно, — Егор пододвинул ноутбук к Антону, и тот пролистал заказы за последние двадцать минут. Отметнув слишком специфичные, он распечатал тот, что был относительно недавним и без каких-либо предпочтений. Сойдет на первый раз, чтоб сразу не ломать психику девчонке, та на дрожащих ногах еле держится. — Мы возьмем этот, — Шаст достал ещё горячий листочек из принтера, где был адрес, имя и телефон клиента. — Спасибо… И вбей её в базу, подпиши номер на рассылку, ты же можешь? — Нет проблем, мне вроде бы приносили её личное дело, — отмахнулся Крид. — Удачи, — кинул он вслед Кате и ободряюще подмигнул. Они вышли, Антон отдал Кате листок и вздохнул с облегчением — ну, теперь можно со спокойной душой пойти домой и выспаться, раз уж у него ночь оплачена. Вот только девушка рядом всё ещё стояла бледная, как поганка, и испуганная. Шастун проклял свою доброту трижды, но поделать ничего не мог — он помнил, как до жути страшно впервые соваться в этот грязный беспринципный бизнес. С ним обошлись несправедливо, просто вбросив его, как бросают детей на глубину их долбанутые отцы, чтоб быстрее научить плавать. Катя не заслужила той же участи, поэтому Антон был готов побыть нарукавниками. — Ты как? — Шастун коснулся хрупкого плеча, и девушка, опершись руками на стену, зажмурилась. — У меня все тело болит, — пожаловалась она дрожащим голосом. Её грудь часто вздымалась, а на лбу выступила испарина. Антон, поджав губы, осторожно притянул дрожащее тельце к себе. Он не спрашивал, почему, что с ней случилось и из-за чего она здесь. В борделе это не принято. Но априори всем понятно, что не от хорошей жизни. Здесь были и воры, и наркоманы, и люди, чьи соулмейты нуждались в деньгах, и те, кто, как Шастун, возмещали долг. В общем, ничего нового тут не встретить. Ей необходим был отдых, хотя бы передышка. Плевать, что они оттягивают неизбежное, нельзя вот так сразу уничтожать людей, чтобы до таблеток и лезвий — не ново для этого места. — Успокойся и переведи дух, — гладил Антон её по голове. Она беззвучно плакала и жалась так отчаянно, так по-детски доверчиво. — Я попрошу Эда налить тебе чего покрепче, пересидишь эту ночь в гримерке. Рассмотришь всё, познакомишься с остальными. Здесь в основном нормальные такие люди работают, ты не подумай. А завтра тебе так или иначе придётся идти на заказ, но хотя бы в себя придешь. Девушка подняла заплаканные глаза на парня и едва кивнула. Больше она ничего не говорила все то время, что они шли до барной стойки, отбиваясь от навязчивых клиентов, и ждали, пока Эд нальёт им водки с соком — ананасовым, какая пошлость. — А заказ? — уже чуть спокойнее после пары глотков спросила Катя. — Ну, мы его уже забронировали, так что съезжу я, чтобы не было жалоб, — Антон согласился на это так спокойно, что сам от себя опешил. Но ведь какая разница? Всего лишь ещё один клиент, ещё одна импровизация на час, еще одно успешное выступление, только в конце тебя ждут не аплодисменты, а боль в жопе и пара смятых купюр. Ничего, с чем он бы не мог справиться.

***

Всегда есть секунда. Перед тем как машина влетает в грузовик, перед тем как лезвие вспарывает вену, перед тем как таблетка попадает на язык. Есть та самая секунда, когда ты понимаешь, что происходит, но уже не можешь изменить происходящее. Это то мгновение, когда ты осознаешь весь риск, когда тебе страшно, больно, стыдно, но при этом ты способен только наблюдать. У Антона тоже есть такая секунда. Она повторяется из раза в раз, перед тем как он звонит в дверь заказчика. В голове проносится злободневное «опять» и накатывает сожаление, успевают созреть тысячи планов побега, самые невообразимые, обреченные с самого начала, но такие желанные. Затем секунда пролетает. Есть смирение, обязанности, долги. Есть осознание собственной беспомощности. И пальцы касаются кнопки. Антон ещё не видит, кто ему открыл дверь, но из квартиры несет спиртным. Парень радуется про себя за Катю — та не заслужила такого пиздеца в первый заказ. Сам Шастун уже привык. Он наконец смотрит на своего заказчика: взъерошенного, худощавого, с густой щетиной и кругами под глазами. Ему становится не по себе. Да, заказы бывали всякие, но в конце концов заказать проститутку из публичного дома считалось удовольствием не из дешевых, поэтому чаще приходилось спать с клиентами среднего класса, которые не позволяли себе бухать посреди рабочей недели. Тем не менее Антон не стушевался и, не теряя времени, стал диктовать прайс-лист, а также некоторые правила борделя. Всё это он уже знал наизусть, словно ждал, когда добрый дедушка-сутенер попросит его встать на стульчик и рассказать за сосачку. Мерзость. — Любые раны, оставленные на теле — оплата от двух кусков и выше. Ущерб одежде — 30% от стоимости заказа. Задержка на полчаса и выше — 15% от следующего заказа. Поцелуи в губы запрещены, в противном случае заказ прекращается, — последнее Шасту особенно нравилось добавлять, даже если это банально и не совсем правда — он может завершить заказ, но тогда придется выдумывать очередное тупое оправдание перед Стасом. Да, запарно, но это его личное правило, его маленькая тщетная попытка сохранить хоть какой-то контроль над своим телом. Перечислив всё, хастлер и встал в позу — руки на бедра и взгляд со стервинкой. Сценический образ, не более. Он меняет их по десять раз за смену — каждый клиент ищет в игрушке на ночь что-то свое — сучку, краснеющего девственника, иногда бывшего или, прости господи, сводного брата. Никогда не знаешь, что сегодня вытянут из шляпы, поэтому стоит заходить с универсального. Клиент поднял туманный взгляд на парня и кривовато улыбнулся. Лицо мужчины Шастуну показалось подозрительно знакомым. Может, это не первый раз. За год Антон потерял счёт клиентам. Их было несколько сотен, считая, что он брал довольно много заказов и практически каждые три дня. Может, Антон уже и расправился бы с каждым именем на своем теле, если бы не «больничные», что приходилось брать после особенно жестоких случаев, и если бы не количество постоянных клиентов, которое в последнее время сильно возросло. Тем не менее, каждый клиент — это деньги, которые Антону очень нужны, поэтому он не пытался сбавить обороты. Если он сам себя не вытащит из борделя — никто не вытащит. — Вау, — присвистнул мужчина и хрипло засмеялся. На ногах он почти не стоял, и ему пришлось опереться о стену. — В этот раз гораздо убедительнее, Станиславский бы поверил. Антон выгнул бровь, ещё раз внимательно разглядев мужчину. Значит, был прав, что уже знакомы, только Шастун что-то не помнит пьяных выебонщиков в своем послужном списке. Точнее помнит, но те платят вдвое больше, и сидят в борделе с рюмкой дорогого виски. — Твой час уже начался. Может, не будем терять время? — через силу выдавил Антон игривым тоном. Он и не такое умел делать. Этот год научил его терпению. Улыбаться в ответ на оскорбления. Поддельно стонать, когда чувствуешь, как по бедрам стекает кровь. Просить ещё, когда тебя унижают и бьют. Да он готов, чтоб его током херачили каждую секунду, если это гарантирует погашение долга. — Я не собираюсь с тобой спать. Год назад пускал слезы и сопли на моем диване. Повезло же на тебя наткнуться, мать твою, — невесело усмехнулся мужчина, и Антон, дернувшись, вспомнил, откуда знает человека напротив. Его первый клиент — тот, у которого был день рождения. Тогда он казался таким необычным. Добрым, отзывчивым, заботливым. Ну просто принц из сказки. И выглядел он не таким потрепанным жизнью. Что ж, сказка ложь, да в ней намек — не стоит покупаться на красивые глаза и вкусный пирог. — В любом случае, заказ уже подтвержден и деньги мы не возвращаем, — сухо ответил хастлер. Арсений нахмурился, что-то пробормотав под нос, и двинулся на парня. Шастун, не шелохнувшись, выставил руку вперед, чтобы остановить мужчину, когда тот подошел совсем близко и дышал перегаром в лицо. Сердце под ладонью билось быстро и беспорядочно. Мужчина словно хотел огрызнуться, высказаться, но вместо этого бегал взглядом по лицу и только сильнее сводил брови. — Реши уже, мы трахаемся, или я ухожу, — раздраженно цокнул языком Антон, хотя перспектива поехать домой явно радовала больше, но и подставлять Катю, на которую был записан заказ, он не хотел. — У меня нет твоего имени на теле, — ответил он, и Шастун вообще не понял проблемы, но мужчина уже сменил тему. — Пить будешь? Или на работе не пьешь? Черт вас знает, куртизанок, — рассуждая, Арсений отстранился и, удрученно вздохнув, махнул на парня рукой, мол, делай, что душе угодно. Мужчина развернулся, прошёл в свою спальню и дрожащей рукой потянулся к бутылке, теперь уже причитая, что алкоголь должен быть разрешен на любой работе, иначе как вообще работать захочется. — Думаю, тебе уже хватит, — нахмурился Антон, проходя следом. Как бы он хотел просто уйти домой, выпить ряженки и лечь спать, но если этот алкаш накатает жалобу — пизда котёнку. — Думай молча, — съязвил Попов и принялся судорожно глотать ядреную жидкость. Кажется, это коньяк. Концы волос Арса уже были липкими от алкоголя и липли к лицу. На черной футболке с надписью «Почём опиум для народа», расползались мокрые пятна. Парень поморщился от картины перед собой и, подойдя, потянул бутылку на себя. В каком-то смысле хотелось вернуть долг, отблагодарить спасением от белочки. Но больше всего не хотелось разбираться с отравлением и вызывать скорую. Судя по количеству бутылок, оно было бы логичным окончанием вечера. Попов хотел было отнять пойло, но пальцы соскользнули со стекла, и он неуклюже повалился на бок и угрюмо засопел. Антон победно ухмыльнулся. Пьяницы всегда делились на три типа: агрессивные, депрессивные и беспомощные, словно слепые щенки. В данный момент клиент был уже на третьей стадии и вырубился, едва его голова коснулась покрывала кровати. Глаза его слипались, и он что-то шептал одними губами, возмущенно морщась, но вскоре засопел — Завтра мне еще спасибо скажешь, — пожав плечами, Шастун собрал бутылки с пола, сунул их под мышку и удалился из комнаты. Окончательно обнаглев, Антон решил, что лучше он что-то поест здесь — всё равно в его квартире остался лишь дошик, а в холодильнике были отбивные и компот — вы не можете его винить. Помимо дикого желания поесть что-то домашнее и вкусное, Шастун еще и беспокоился, что мужчина, проснувшись, забудет, что к нему приходил Антон, а может, что вообще проститутку вызывал. Увидит снятые с карты деньги и решит пожаловаться. Арсений был в такую хламину, что это вполне вероятно. А может, Антон так оправдывал желание пару часов побаловать себя роскошью, называемой «жизнь обычного москвича». Когда Шаст заглянул в спальню спустя час, Попов спал крепким сном, тщетно пытаясь закутаться в сбитое покрывало. Антон укутал его пледом, лежавшим на кресле в гостиной, а сам, не чувствуя в себе сил куда-то возвращаться, лёг на диван. Грустно, но он ощущал себя в безопасности в чужой квартире больше, чем в своей — грязной, с плохой проводкой и больными на голову соседями. Лучше уж провести ночь у клиента. Шаст уже делал это раньше, если клиент, например, снимал номер в отеле или просто разрешал остаться у себя до утра, пусть это и было редкостью. Всем нравилось пользоваться услугами проституток, пока те не напоминали, что тоже люди с желаниями и потребностями. Да и всегда следует оставаться оптимистом: если Арсений и придет с утра в ярость, Антон все равно уже выспится.

***

Антон стаскивал яичницу в тарелку деревянной лопаткой. Позади послышались вымученные болезненные стоны, и чужая тушка упала на диван. Шастун, взяв тарелку с собой, прихватил из холодильника банку маринада и направился в гостиную, где уже сидел Попов, морщась, казалось, от звука собственного дыхания. Антон как можно тише поставил тарелку и банку с маринадом на стол и присел в кресло. — Не нашёл у тебя аспирин, но, думаю, это тоже сойдет. Арс посмотрел на парня как-то недоверчиво, вынул трубочку из стакана, где уже засохла кола, и вставил в банку. Руки у мужчины дрожали, видимо, не хотел облиться, но выглядело комично. Сделав несколько больших глотков, он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. — Спасибо, — тихо сказал он и с усталым вздохом зарылся пятерней в волосы, чтобы убрать челку от лица. — Фигово вышло… — Забей. Ты немного повыебывался и вырубился, по-моему, это наилучший исход для любого вызова, — отмахнулся Антон. — Скорая бы с тобой не согласилась, — отшутился Попов и Антон дернул уголками рта. Арсений приоткрыл глаза и посмотрел на парня. Тот выглядел иначе, хотя все еще не был похож на проститутку, в крайнем случае на престижного эскортника, который за ладонь не в том месте и втащить может. Мальчишеская искорка тоже исчезла. Антон выглядел просто видавшим жизнь и прочее дерьмо. — Причина пьянки? — спросил без обиняков Антон. Попов замялся, нахохлившись. Шаст, честно говоря, не ожидал честного ответа. Это и не критично — им двигало элементарное любопытство. Не то чтобы в его жизни есть хоть что-то интересное, помимо сплетен от своих коллег и стычек Эда с Егором. — А ты у нас психолог? — лениво съязвил Арс. — Знаешь, некоторые считают проституток лучшими собеседниками. Мы всё слушаем, но у нас постоянно занят рот. Попов хмыкнул скорее из вежливости. Он привык держать всё в себе, возможно, так он и оказался один на полу с бутылкой коньяка… или текилы… или что там еще он вылакал. Нормальный бы человек после этого точно пошел на терапию или хотя бы друзьям рассказал, но Арсений какой угодно, только не «нормальный». Может, поэтому он решил, что рассказать все мальчишке, которого больше не увидишь, и которому нет дела до твоих проблем, потому что он сам по уши в проблемах, лучший из вариантов. — Случилось кое-что хуевое, — тихо выдавил Арсений. Говорить об этом казалось дикостью, даже сама новость всё не уживалась в голове с недавними воспоминаниями. — Потерял… дорогого мне человека. — Соулмейт? — Из списка, — Попов погладил большим пальцем выгоревшее имя возле локтя. «Алёна», — прочитал про себя Антон, прищурившись, чтоб разглядеть. Заметив это, Арсений моментально закрыл имя ладонью. — Неужели ещё кто-то пытается строить отношения с людьми из списка? На дворе двадцать первый век, отделаться от имен из «списка» считалось главной задачей, важнее, чем успеть купить алкоголь до 23.00*. Буквально соревнование по прыжкам в чужие постели. — Эти имена на нас не просто чтобы потрахаться с кем-то, пока не встретил соулмейта, — с осуждением выдал Арсений. Антону стоило сил не принимать это на свой счет. — И я был её, — добавил Попов почти неслышно. «Односторонняя», — понял Шастун. Ужасная вещь на самом деле — знать, что судьба предоставила тебе одиночество в спутники жизни. Конечно, сейчас всё было проще — такие люди могли общаться через соцсети или в группах поддержки и сами находить себе спутников жизни. Но это никак не отменяло факта, что самой Судьбе их некуда было пристроить, они лишние в этом мире. «Его девушка умерла, но всё же смогла побыть со своим соулмейтом. А Арсений потерял её, но не потерял соулмейта, и у тебя есть шанс двигаться дальше. На удивление милосердно со стороны Судьбы», — подумал про себя Антон, но не стал ничего говорить, думая, что затирать о том, как все удачно вышло будет максимально неуместно и просто по-долбоебски жестоко. Попов промычал, задумчиво и опечаленно, но больше ничего не сказал, и всем видом показывал, что больше говорить о своей возлюбленной не хочет. — Так почему ты вызвал проститутку? — решил сменить тему Шастун. — Я думал, что пересплю, наконец, с последним человеком из списка и покончу с этим. Но опять попался ты, а твоего имени на мне нет, — ответил Арс даже с каким-то обвинением в тоне. — У тебя остался последний человек? — пропустив все остальное мимо ушей, с неприкрытой завистью спросил парень. — Ну, да, — подтвердил Попов. — У тебя сколько? — Сбился со счета, — соврал Антон. На самом деле в какой-то момент он понял, что лучше не считать — только тешишь себя тупыми надеждами. Конечно, он всегда мог посмотреть цифру в своем «деле» в борделе — там было указано число клиентов, чтобы примерно знать масштабы, но Шаст не горел желанием видеть, скольких он обслужил. Дальше мужчины сидели в тишине. Шастун ел остывшую яичницу, а Арсений растянулся на диване и пялился в потолок. Он думал о том, что надо привести себя в порядок, ведь на работу уже через неделю, и ему нельзя просто подвести всю труппу и, в первую очередь, Алёну, которая бы не хотела, чтоб он сдох, как хомяк, в углу вонючей клетки. Антон размышлял над тем, как придет домой и опять ляжет спать перед вечерней сменой, потому что сегодня надо взять заказов по-максимуму. Может, даже пару пожестче или с несколькими людьми. Групповухи мало кто любил брать по понятным причинам, но зато это окупалось сполна, если деньги в итоге не шли на мазь и таблетки. А еще они вычеркивали сразу несколько имен из списка. После разговора, Шастун почувствовал опрометчивое и наивное желание побыстрее разделаться со списком. Он тоже хотел проснуться и увидеть в зеркале абсолютно чистое тело с одним лишь напечатанным именем на запястье — там, где бьется пульс. Это всё, конечно, мечты, но, может, если он постарается, то уже в этом году вычеркнет ещё сотню из списка. Неизвестно, правда, не пошлет ли его соулмейт, но кто ему запретит надеяться, когда буквально каждый в публичном доме только за это и держится? Антон стал собираться, когда Арс одёрнул парня и вручил ему свой номер на обрывке газеты. Хастлер опешил и даже хотел отшутиться — частно не работает. Попов опередил с пояснениями. — Прошу, позвони мне в течение недели и удостоверься, что я не пью. Не хочу вплетать друзей — они не знают, в каком я состоянии. А мать тем более не могу беспокоить с подобным, — Арсений трепетно относился к состоянию обоих родителей и предпочитал играть для них довольного жизнью человека. Те жили в Омске и крайне редко виделись с ним, так что смысла грузить их своими проблемами не было. — Если надо, я заплачу, — поспешно добавил он. На последней фразе Антон недовольно, почти обиженно скривился. Попов списал все на нежелание исполнять просьбу. — Да ладно, мне не сложно, — бросил Шастун и хлопнул дверью. Уже на улице, сев на скамейку, Антон достал "Парламент" с кнопкой и закурил, затягиваясь до жжения в горле. "Надо было Талку у него стащить", — подумал он, прежде чем направиться в сторону метро.