Мгла

      Скарамучча, на удивление, просыпается не от будильника, а от звонка. Лениво потерев глаза, парень смотрит на дисплей телефона, пытаясь заставить себя начать думать и, наконец, прочитать имя на экране. Собравшись с мыслями, темноволосый различает буквы "Рыжий придурок", и отвечает на звонок, поднося устройство к уху.       — Хээй, Скарик, с добрым утром! — радостно раздаётся из динамика, после чего названный хмурится, жалея о том, что принял звонок.       — Утра… Нахер будишь так рано? — мимолётно бросив взгляд на время на экране (06:33), произнёс Скарамучча.       — Эй, почему так грубо? — наигранно обиженно произнёс Тарталья, после продолжая. — Нам в 7:50 надо быть на линейке. К 7:35 я подойду к твоему подъезду, будь добр, не опаздывай.       — Бля, я рассчитывал поспать подольше… Ладно, ок, — довольно хмуро произнёс темноволосый, быстро прощаясь и скидывая вызов.

***

      Голова гудела, как никак, Скарамучча не спал двое суток, если не брать во внимание сегодняшний "сон" длиной в полтора часа. Несколько минут он сидел на кровати, всё ещё не до конца понимая, что вообще происходит вокруг. Наконец, более-менее приходя в себя, он встал на ватные ноги, шагая в сторону душа, по пути споткнувшись несколько раз, и, вишенка на торте, ударившись коленом о дверной косяк. Быстро скинув с себя футболку, Скарамучча залез в ванну, включая горячую, почти кипячёную, воду.       Скарамучча бросил взгляд на свои бёдра, осматривая шрамы. В некоторых местах были совсем свежие порезы, нанесённые этой ночью. Ближе к коленям их почти не было, лишь редкие, уже побелевшие и совсем не намеревающиеся заживать полностью. Парень, насколько это вообще позволяли убитые сигаретами лёгкие, глубоко вздохнул и встал под струи горячего душа, немного расслабляясь.       Быстро помывшись, Скарамучча вылез из ванной, и, накидывая на мокрое тело футболку и выходя из комнаты, чуть вздрагивая от холода вне ванной, направился в свою "берлогу". В очередной раз за это утро тяжело вздыхая, он открыл дверцу шкафа, практически полностью обклеенную разными плакатами и наклейками. Порывшись в шкафу, парень достал оттуда белую помятую рубашку (её явно не носили минимум полгода) и галстук. Подхватив с вешалки чёрные штаны, он сел на кровать, переодеваясь. Глаза слипались, до жути хотелось забить на всё и лечь спать. Голова отзывалась болью почти на каждое действие, руки не сильно слушались.       Найдя на кровати носки, Скарамучча, подавив в себе желание удушиться галстуком, быстро оделся, беря в руки телефон. Бросив быстрый взгляд на время (07:03), парень зашёл в Тик-Ток, надеясь найти хоть что-то интересное. Проведя в бессмысленных попытках минут десять, он тяжело вздохнул, откидывая телефон и ложась на кровать, прикрывая лицо, едва дрожащими, руками. Полежав пару минут, Скарамучча встал, пошатнувшись от головокружения, и подходя к висящему на шкафу зеркалу, по пути захватив косметичку.       Сев перед зеркалом на пол и быстро нанося консилер под глаза в попытке хоть как-то скрыть огромные тёмные синяки под ними, он взял в руки алую подводку. С трудом, с сотой попытки, нарисовав более-менее одинаковые стрелки, Скарамучча, с тяжёлым вздохом, поднялся с пола, осматривая себя в зеркале: растрёпанные, тёмные, почти чёрные, волосы; уставшие тёмно-голубые глаза, в которых читается только вселенская грусть и ненависть ко всему живому; истощённые запястья; ярко выраженные скулы. Не желая продолжать осматривать себя, находя с каждой секундой всё больше недостатков, парень отходит от зеркала, подходя к окну и открывая его нараспашку.       Посмотрев вниз, Скарамучча думает, что ещё, наверное, не поздно спрыгнуть. Но, радовать Аякса своим переломанным и размазанным по асфальту телом не слишком хочется, поэтому он просто достаёт сигарету из, лежащей на подоконнике, пачки, и, повертев её пару секунд в пальцах, поджигает валяющейся рядом зажигалкой.       Поднося к губам, фактически, яд, Скарамучча вдыхает дым, чувствуя небольшое облегчение. Выдыхая спустя пару секунд, он, с явной тревогой, думает о предстоящем дне. Как же там будет громко…       Попытавшись отогнать от себя тревожные мысли, Скарамучча смотрит вниз, взглядом пытаясь найти Тарталью, который уже должен был подойти. Завидев рыжую макушку, парень тушит сигарету, и, подхватив телефон и почти пустой рюкзак, в котором находилась лишь ещё одна пачка с надписью "Рак лёгких", зарядка, ручка и тетрадка с какими-то записями, оставленная там с прошлого года, парень выходит из комнаты.       Матери, слава Богу, в квартире не было, та ушла на работу ещё час назад. Скарамучча быстро обул потрёпанные кеды, и, проведя ещё пару минут в попытке завязать шнурки, взял ключи, выходя в подъезд. Сбежав по лестнице вниз, парень практически вылетел на улицу, сразу подходя к Тарталье.       — Приветики-пистолетики, мой любимый Мучча, — поздоровался рыжий, отчего Скарамучче захотелось вернуться домой, запереться в своей комнате и умереть как можно быстрее.       — Пиздец, — бросил недовольный парень, игнорируя широко расставленные руки Тартальи, пытавшегося заключить темноволосого в объятия.       — Эй, не надо так грубо, а то я сейчас обижусь и… — договорить парню не дал сильный толчок в плечо, а после — в колено.       — Пошли уже, придурок, — Скарамучча прошёл мимо согнувшегося от боли Тартальи и направился в сторону школы.

***

      Дорога до здания, благо, заняла около десяти минут, за которые, от кучи бессмысленных рассказов и анекдотов от гиперактивного рыжего, Скарамучча раз двадцать успел пожалеть о том, что вообще проснулся сегодня.       Подойдя к зданию школы, темноволосый, пнув Тарталью в спину, тяжело вздыхает, смотря на толпу родителей возле ворот. Громко… Слишком шумно… С трудом подавив накатившую тревогу, Скарамучча, закусив измученную губу и крепко сжав в своей ладони чужую, направляется к воротам.       Заметив тревогу темноволосого, Аякс едва заметно напрягся, успокаивающе поглаживая его пальцем по тыльной стороне ладони (насколько это вообще позволяло положение его руки, крепко сжатой чужими цепкими пальцами). Скарамучча и вправду чуть расслабился, ощущение заботы от друга грело изнутри.       Пробившись сквозь толпу, парни зашли на большое футбольное поле, где и проводилась линейка, и, найдя взглядом свой класс, подошли к небольшой кучке школьников. Кажется, их было не больше пятнадцати, но, что уж поделать, в одиннадцатый класс идут либо отбитые, либо те, кого заставили родители, а таких явно было в разы меньше, нежели людей, ушедших после девятого.       Поздоровавшись с классным руководителем (по совместительству историком) — Чжун Ли, парни встали чуть позади него.       Голова начала гудеть ещё больше от гула школьников, окружающих Скарамуччу со всех сторон, поэтому тот достал наушники, и, врубив рандомный трек "Пошлой Молли", засунул их в уши и прикрыл глаза, надеясь хоть как-то отвлечься от разрастающейся в груди тревоги, волнами накрывающей его.       Заботливый Тарталья, приняв во внимание состояние друга, приобнял его одной рукой, нежно поглаживая по плечу. На удивление, стало действительно немного легче, в голове даже на пару секунд промелькнула мысль, что проснуться сегодня было не такой уж и плохой идеей, но, открыв глаза и оглядевшись вокруг, темноволосый сразу же передумал.       Слушая бубнёж директора аль-Хайтама, хотелось убиться об стену. "Мхм, вот бы сейчас на них упал метеорит и все сдохли,"— подобные мысли проскакивали в голове Скарамуччи каждый раз, когда кто-то рядом открывал рот, то есть, постоянно. Неугомонная Ху Тао рядом липла ко всем вокруг, пересказывая, на удивление, каждый раз новые истории, сплетни и всё подобное. Даже пронзительный и полный ненависти взгляд Скарамуччи не усмирил её пыл и она продолжала рассказывать ему что-то о том, как её девушка как там её звали подавилась мороженым и чуть не умерла. "Жаль, не умерла,"— подумал голубоглазый, облегченно вздыхая, когда внимание девушки переключилось на Тарталью, который до этого с нескрываемым удовольствием наблюдал за "пытками" темноволосого.       Когда Ху Тао добралась и до Моны — преподавателя астрологии, оказалось, что первая проклята несколько раз, и ей необходимо замолчать сейчас, иначе ей сегодня точно не повезёт. Скарамучча даже хмыкнул, сквозь музыку в ушах слыша отрывки фраз Моны.       Наконец, молитвы Скарамуччи (а он атеист) были услышаны, и неугомонная девушка замолчала, отходя к Чжун Ли и доставая телефон, что-то печатая. Видимо, начала пересказывать свои очень интересные истории друзьям по переписке.       Спустя ещё минут десять нескончаемого бубнежа директора, пожеланий удачной учёбы и что он там ещё тарахтел школьники, наконец, направились в здание...