Хранитель

Тем же вечером прибыл запыхавшийся нарочный с известием о кровавых убийствах в Третьем районе. Бредихин предусмотрительно принял его в кабинете, закрытыми дверями огородив семью от страшных новостей. По словам нарочного, зрелище было чудовищным. Пётр Андреич спешно оделся в петлицы и успокоил, насколько удалось, супругу служебною необходимостию. Он старался не выглядеть напряжённым и не морщить носа. Жена пообещала ложиться спать, не дожидаясь его. Перед самым уходом Бредихин тихо приказал старому и преданному Семёнычу запереть после него парадную дверь и дежурить у чёрного хода с ружьём, да Елизавете Павловне на глаза с ним не попадаться. Всю дорогу до места происшествия Пётр Андреич внимательно смотрел по сторонам, стараясь разглядеть в городе признаки неспокойствия. Пока улицы казались тихими, в поздний час горожане ужинали или укладывались спать. Лошадь мчала, но экипаж ехал не так скоро, как хотелось. Место, где произошли убийства, стало заметно издалека по количеству полицейских и околачивающихся зевак. Это был самый край города, вблизи — фабрика, что два года назад пострадала от половодья. Жильё здесь занимали фабричные рабочие, а с некоторого времени и другой простой люд. Полицейские меж собою именовали эту часть пригорода «очередным рассадником социалистов». Пётр Андреич вышёл из экипажа и, представившись по имени и должности дежурившим постовым, беспрепятственно проник в дом. Нарочный нисколько не преувеличил. Зрелище в самом деле было чудовищным. Поначалу показалось, что пол во всех комнатах завален кусками мясной вырезки, точно на складе скотобойни. Затем в беспорядочном месиве стали угадываться части человеческих тел: руки, головы, отделённые грудные клетки с оголёнными дугами рёбер… В тесных комнатах стоял тяжёлый, тошнотворно приторный запах крови, от которого закружилась голова. Бредихин закрыл нос платком и, сглатывая часто, прошёл дальше. Подошвы ботинок липли к полу. Мимо сновали бледные, растерянные полицейские. В следующей комнате обнаружился знакомый доктор; оба они обрадовались друг другу. — Видите ли, в чём здесь загадка, — начал доктор, когда Бредихин спросил его о предварительных результатах осмотра. — Не могу сразу определиться с орудием преступления. Чтобы вот так отделять части тел друг от друга, требуется мощный инструмент: ленточная пила, крупный тесак, к примеру. И недюжинная физическая сила, разумеется. А характеры ран говорят о том, что ничего острого и режущего применено к ним не было. Пётр Андреич и сам видел: эти убийства отличаются от прошлых. По телу Пряшникова, хоть и чудовищно изуродованному, легко можно было понять нанесённые ему раны. Здесь же люди были будто разорваны на куски. Прямо перед ногами Бредихина лежали два или три сваленных вместе тела. Трудно было понять возраст, но это были мужчины в простой городской, не рабочей одежде. Одному не доставало конечностей — они валялись на другом краю комнаты, а из мест разрыва торчали лохмотья жил и обломленные желтоватые кости. Другой покойник был неровно разделён по линии живота; вторая его половина лежала в метре от первой, соединённая влажною дорожкою из органов. Внутренности смердили тошнотворно. — Так что же за орудие это было? — спросил Бредихин изменившимся голосом. Доктор, более привычный к разнообразным покойникам, внимательно рассматривал то, что прежде было чьей-то головою: теперь челюсть болталась отдельно, другая половина была запрокинута назад, а из зёва торчал и покачивался мёртвый язык. Пётр Андреич поспешно устремил взгляд на потолок, единственно не замаранный кровью, и постарался дышать глубоко и ровно. — Если бы в губернии обитали медведи, кое-как можно было бы приписать это им… Хотя уж скорее это были бы верфольфы из немецких сказок. Поглядите в кухне, там и укусы зубов имеются. Пётр Андреич похолодел. В общей домовой кухне было просторнее и несколько свежее. С полдюжены тел лежали в беспорядочных позах на полу — преимущественно целые, не искромсанные, как остальные в коридоре и комнатах. Бредихин приблизился; пыльные половицы скрипели под подошвами ботинок. На шее первого же мертвеца он увидел то, чего во время своей службы всегда искал и всегда боялся найти — две небольшие дырочки, означавшие отметины от клыков. Вампирских клыков. Бредихин торопливо оглядел остальные тела, и везде обнаружил схожие следы. У него внутри что-то оборвалось. Вот, значит, до чего дошло. Свершилось то, чего он страшился на протяжении последних лет: смоленские вампиры взбунтовались против древнего Договора, как анархисты бунтуют против царской власти. Ничего не осталось от прежнего порядка, теперь город захлестнёт террор и хаос. Если он, Хранитель, не остановит это огнём и топором. — Даже крови нет, — сказал он с горечью сам себе, обратив внимание на пыльные, не замаранные красным половицы. Вампиры даже не попытались скрыть своих преступлений. — Это, по-вашему, «нет»? — позади раздался чужой, насмешливый голос. Бредихин вздрогнул и поднялся. Господа столичные дознаватели собственными персонами. Они неспешно вошли в кухню и принялись лениво осматриваться. После вчерашнего визита в управу оба они сменили костюмы на другие, не менее щеголеватые. Как и в тот раз, в их присутствии Пётр Андреич ощутил странное, тревожное чувство. Господа дознаватели словно бы распространяли вокруг себя угрозу, хотя ничем, ни единым жестом, её не демонстрировали. Взгляд того, что постарше, остановился на нём, и Петра Андреича словно ледяным сквозняком прошибло. — Полагаю, Бредихин? — спросил дознаватель голосом ласковым и располагающим. — Точно так, — ответил он, не сводя с обоих напряженного внимания. — Не имею чести… — Свечников, Руневский, — приезжий представил их просто, без титулов, хотя один, если верить тогдашним словам помощника, был князем. — Вы служите в управе, не так ли? Напомните, в какой должности?.. Было ясно, как день, к чему вёл Свечников: Бредихин занимался всеми гражданскими бумагами в городе, и посещение мест преступлений в свод его обязанностей не входило ни под каким предлогом. Он назвал свою должность и на закономерный вопрос о своём нахождении здесь сделал круглые глаза и всплеснул руками: — А как иначе, ваше Сиятельство? Вы поглядите, сколько тут мёртвого народу. Это же гора канцелярской работы! А городок у нас невелик, один департамент зашивается — другим работать не даёт. Вот и ходим в помощь друг другу… Свечников усмехнулся: — Как вы меня лихо в Сиятельства записали. Краем глаза Бредихин заметил, как второй, Руневский, выразительно поднял брови и с тяжким вздохом отвернулся, своим видом выражая утомление от недалёкого ума провинциальных чиновников. Свечников посторонился и сделал широкий приглашающий жест в сторону выхода: — Более вас не задерживаем. Бредихин учтиво склонил голову и направился прочь из кухни. Проходя между двумя приезжими, он почуял себя так, будто шагает вслепую среди хищных зверей. Ощущение угрозы было нестерпимым. — Бредихин? Он замер на месте, слыша громкий стук собственного сердца. — Почему вы сказали, что крови нет? Пётр Андреич, принявши выражение лица простудушное и удивлённое, обернулся: — Так а как же? Поглядите-с, сколько в коридорах крови-то, не пройти, чтобы ботинок не замарать! А под этими чистенько. Приезжие вдвоем опустили головы, разглядывая пол под ногами, а Бредихин, воспользовавшись этим, быстро пошёл прочь, оскальзываясь на разлитой по всему дому крови и обходя разбросанные тела и их части. Полицейские уже приступили к выносу убитых. Ночь была темна и свежа. Пётр Андреич, вырвавшись на воздух, ещё некоторое время просто дышал, стараясь успокоить сердечный ритм и напряжённые нервы. Первое вампирское убийство за многие годы. За несколько поколений Хранителей. Теперь Бредихин должен предъявить Святославу Кривичу обвинение и приговорить к казни. Ритуальная секира для отсечения вампирских голов лежала спрятанною в подвале бредихинского дома, и он чаял никогда к ней не прикоснуться. — В город, Пётр Андреич? — видя его полную растерянность, спросил робко кучер Игнат. Бредихин посмотрел на него, будто увидел впервые, и кивнул. Даже едучи в экипаже обратно в город, Пётр Андреич никак не мог поверить, что произошедшее реально. Он знал Кривича всю жизнь, а Кривич был знаком с его предками от самого восемнадцатого века. Он сам подписывал договор с людьми. Он сам приводил на казни отбившихся от рук вампиров. Никак не укладывалось в голове, чтобы добрый старик Святослав Вернидубович рвал людей на куски. «Они выглядят, как люди, говорят, как люди», — наставлял отец в далёком прошлом. «Но они монстры. Не верь и не доверяйся». А Пётр Андреич, сам того не зная, доверился, и теперь в доверии своём обманут. К тому же, он с досадою заметил, что морщит нос.