Freedom

***

Как бы я всей душой хотела убежать от этого места, но оно меня всё равно настигло. Прошло меньше одного дня, а я снова сюда вернулась. Уже во второй раз. Может, приезд «разведки» был всего лишь желанным сном, а не реальностью? Неужели я настолько отчаялась, что уже свобода приходит ко мне во сне? Неужели эта тюрьма всё-таки смогла оказать какое-то пагубное влияние на мой мозг? Неужели вся эта смесь запахов была всего лишь плодом моей оголодавшей фантазии? Неужели всё это было ложью? Даже то, как я первый раз прокатилась на настоящей лошади? А угрюмый Леви тоже был всего лишь сказкой? А элегантный Эрвин Смит, который совсем не благородно отказался дать мне плащ, чтобы я не промокла? А ярко-оранжевый манящий свет, который обманчиво привел меня в лапы несущего смерть? А мой разбитый нос, который даже сейчас сильно пульсирует? Неужели я уже от отчаяния начала сама себе причинять боль, стукаясь головой о стену? Ну уж нет. Уж до этого я точно не могла дойти. Значит, ночное происшествие с Леви было правдой? Не послушай я это новое чувство, не наткнулась бы на этого беспощадного убийцу. А ведь реально прирезать может, если я ещё раз выйду без разрешения, хотя меня никто об этом не предупреждал… Но незнание не освобождает от ответственности. Да-да… Это мне уже аукнулось, да и физически я не смогу отсюда выбраться. В этой темнице даже банального окна нет, лишь одиноко прикреплённая дощечка-кровать, как в прошлой тюрьме, но без какого-либо одеяла. Здесь совсем всё по-другому, чем в прошлой. Если в предыдущем месте была хоть какая-то видимость заботы, то здесь всё наоборот. Заботой тут и не пахнет. Скорее воняет грандиозной запущенностью, говорящей о том, что гости сюда давно не заходили, исключая меня. Не знаю, радоваться мне или плакать, что у меня есть подобный опыт. Видимо, у меня особый случай везения, который обеспечил меня незабываемым ночным свиданием. Эх, было бы это ещё так романтично, как хотелось бы. Не то чтобы я очень хочу встречаться с Леви или любым другим мужчиной, но это уж будет лучше, чем то, как беспощадно избивали моё бессознательное тело, о чем свидетельствуют огромные синяки в области почек и ребер. Леви явно всё равно на то, что я никак не реагировала на его побои. Неужели таким способом он пытался ещё раз закрепить, что он тут главный? В принципе, у него очень даже получилось. Потому что больше я так гулять не хочу. И не важно, будет ли следить он за этим или нет. Что-то мне подсказывает, что, куда бы я не пошла, он всё равно меня настигнет. Как же с ним всё-таки сложно… Начав от скуки ковырять уцелевшем ногтем на безымянном пальце стену камеры, я случайно отколола какой-то слой грязи, из которого выполз маленький паучок. Он приветливо помахал мне лапкой и начал ползти по руке, прямиком к моей голове. Пауков я не боюсь, поэтому я спокойно позволила своему другу исследовать моё тело. Он был очень быстр и ловок, поэтому всего за несколько секунд успел пустить по мне табун мурашек. От них стало даже как-то приятно, что аж на сердце потеплело. Рядом с этим паучком я чувствовала себя комфортно, будто меня немного игриво обнимала младшая сестра, которая любила щипаться, чтобы я не расслаблялась. Он дарил мне лёгкую щекотку, заставляя рот по-идиотски улыбаться. Я тихонько смеялась над абсурдностью моего сравнения, пока крохотный гость ворошил мои распущенные волосы, немного в них запутавшись. Но мою идиллию разрушил внезапно раздавшийся стук шагов, который гулким эхом оповестил всю темницу о прибытии его владельца. Он шел неспешно и очень громко, будто специально привлекая к себе внимание, чтобы не пришлось потом будить или хоть как-то ещё возиться с пленным. По шагам могу точно определить, что он не Леви. Ведь брюнет никогда не перестанет пренебрегать своей безопасностью или просто привык всегда ходить беззвучно. Он такой человек, который словно вырос в постоянном ощущении, что в любой момент на него может кто-то напасть. Будто этот невысокий, но очень гордый человек, который не потерпит к себе неуважения, приучился всегда всё держать под контролем. Он словно никогда не видел другой жизни… Не знаю, с чего я вообще взяла все эти факты, но что-то внутри меня подсказывает, что так оно и было. Это так… дико?.. Просто мир вокруг меня никогда не заставлял вести себя осторожно, кроме походов на природу. Меня словно оберегали от всего плохого, что существует в этой далеко не святой вселенной. Нищета, голод, разруха, рабство… Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным, но многие люди наверняка пережили это. Думаю, прочувствовав на себе всю гниль этого мира, они никогда больше не станут прежними. Внутри них сломалось что-то хрупкое и необычайно ценное, что не подлежит никакому ремонту или замены. Это исчезло навсегда, оставив после себя огромную черную дыру, которая засасывает в себя всё, что дорого, искажая и деформируя до неузнаваемости. Но… я не хочу больше продолжать эту тему, потому что мне непроизвольно вспоминается Марк… Сквозь мысли до меня донёсся грохот открываемой двери камеры, который окончательно развеял неприятные воспоминания. В привычной манере гордо прошествовав к недо-кровати, а после, вполне себе уверенно усевшись на нее, Эрвин Смит пронизывающе уставился на меня, сложив свои руки в замок и опустив на них голову, уперев локти в ноги. Он ничего не говорил, лишь продолжая скользить по мне своим изучающим взглядом, пока не остановился на моем лице, заглянув прямо в глаза. Я почувствовала, как меня словно перерывают наизнанку, тщетно пытаясь найти то, что так нужно ему. В моих глазах почему-то застыла немного размытая картинка лазурно-голубого моря, волны которого спокойно плескались, то возвращаясь на берег, то убывая. Они, словно малые дети, сначала звали к себе, чтобы поиграться, а потом им надоедало и они сбегали. Но это выглядело настолько умиротворенно, что душа начинала рассветать, а лёгкие — наполняться сильным запахом морского бриза, в котором проглядывалось что-то рыбное и травяное. Почему-то после этого не хотелось испытывать такое отвращение к Смиту, который ничего плохого, кроме того, что позволил мне промокнуть на сквозь, не сделал. Заметив перемену в моей душе, Эрвин слегка кивнул, расплывшись в неком подобии победной улыбки. Или мне просто так показалось? В любом случае, похоже, он на подобное и рассчитывал, приготовившись уже толкать свою речь. — Доброе утро, Анабель, — мягко начал тот, меняя положение своих рук, сложив их на груди. — Наслышан о твоей ночной прогулке и встречи с Леви. — Ещё бы ты не был об этом наслышан, если пришел именно сюда. — Сказать честно, не предполагал, что такое случится в первые часы твоего пребывания на территории Разведки. — Наглая ложь. Уверена, что такой человек, как он, точно подобное бы предугадал. — Но это не изменит того, что тебя ожидает в ближайшее время, — сурово произнес Смит, нахмурившись. Неужели всё настолько серьёзно, что он даже приобрел такой вид? Я ещё не знаю, что ждёт меня в этой так называемой "Разведке", но разве Эрвин не вызволил меня из тюрьмы, чтобы подарить свободу в обмен на какие-то обязанности? Если всё действительно так, то почему он так серьёзен и сосредоточен? Это всё из-за моего ночного свидания? Или про осквернившего Священные стены прознала общественность, которая хочет казнить преступника прилюдно? Но… мне показалось, что Дот Пиксис точно не допустил бы распространения подобных слухов. Так в чем же проблема? — Так же как и Леви, мне смутно верится в то, что ты с полной потерей памяти смогла бы покорить Стену Мария с помощью того неизвестного нам снаряжения, — как гром среди ясного неба, донеслось завуалированное обвинение во лжи из уст Эрвина Смита. — Исходя из этого, нам просто необходимо выведать из тебя информацию и тщательно изучить вещи, которые ты привезла сюда с собой. Закончив объявлять мне — надеюсь, не смертельный — приговор, блондин запустил руку под пиджак своей формы и, выждав небольшую паузу, достал оттуда мой выключенный белый телефон без чехла. Несколько секунд повертев этот незнакомый ему предмет из стороны в сторону, рассматривая его со всех только возможных углов, он перевел свой испытывающий взгляд на меня, желая впитать в себя абсолютно каждое, даже маленькое и незначительное изменение в моей мимике. Заметив у Смита то, что он до своей смерти, если бы не я, и вовсе никогда бы не увидел, я чуть вслух не засмеялась от великой удачи, которой, видимо, не достаточно того, что я вновь оказалась в тюрьме. Мне стоило огромных усилий сохранять свою внешнюю хладнокровность, пока внутри я пыталась мысленно реанимировать своё сердце, которое, кажется, от испуга остановилось. Да… В таком шатком положении в руках у врага оказалось то, что может с потрохами — если еще не сделало этого ранее — выдать меня. Даже и не знаю, как тут выкручиваться, ведь… в моей голове сейчас абсолютно пусто. Ни единого варианта, как можно оправдаться… М-да… Приплыли… Такое ощущение, что огромный поток подавляющей всякое сопротивление ауры Эрвина наглухо забил все выходы, по которым можно было легко соврать и выйти сухой из этой адской воды. Что ж делать-то… Впервые у меня такое потерянное состояние. Мою душу словно бесстыдно обнажили, оставив на обозрение неуверенную в себе и своих способностях контактировать с людьми девочку. — Ты можешь сейчас ничего мне не отвечать, — услужливо позволил мне блондин, вставая с насиженного места, которое слегка скрипнуло от потери давящей на него тяжести, — но когда у всех солдат закончится обед, — специально сделав паузу в самый напряженный момент, Смит неспешно вышел из камеры и затворил за собой, с небольшим грохотом, дверь, — я приду сюда не один, — раздался щелчок закрытия пути назад, — и тогда, Анабель, — звон связки ключей заглох в верхнем кармане пиджака мужчины, — тебе не отвертеться, — топот от солдатских сапог стал отдаляться, — как бы отчаянно, — голубое пламя блеснуло в тени, — ты не пыталась избежать этого. — Мои волосы растрепало от мимолетного порыва ветра, который образовался от закрытия ещё одной двери наверху. Эрвин Смит исчез так же быстро, как и появился, оставив меня в каком-то беспомощном состоянии апатии. Такое ощущение, что всего за несколько минут — или же секунд? — этой встречи, внутри меня что-то вновь оборвалось. Будто всё желание сражаться смело одним легким взмахом скипетра величайшего повелителя, который одной только своей волей заставит каждого упасть перед ним на колени. Он справедлив и добр к людям, которые верно ему служат, но одновременно жесток и беспощаден к тем, кто не желает ему подчиняться. В первую нашу встречу он был благосклонен и открыт, показав часть своих искренних эмоций, но когда узнал, что я ему соврала, то сразу же закрылся и ощетинился, начав тщательно продумывать план своей мести. Но он не будет применять ко мне физическое насилие, как тот же Леви, но насчет психологического… Возможно даже, что полная сохранность моего рассудка будет под угрозой. И станет он это делать как можно медленнее… Постепенно… Шаг за шагом… Пока не доведёт меня до такого состояния, что мне ничего не останется, кроме как прильнуть к нему, как верная дворняга, которую подобрали с улицы. Прям как какой-то Стокгольмский Синдром. И нет, он не запрет меня на долгое время в темнице, он просто подстроит всё так, что мне не к чему будет стремиться. Он лишит меня воли. Беспощадно отнимет у меня мою свободу, заменив её на свою. Он обрежет мне крылья и подменит их на новые, которыми сможет самостоятельно владеть с помощью своего пульта управления. Он свергнет центр вершины моей мечты, заменив её собой. Чтобы каждый раз, когда моё сердце будет биться, в моей голове всплывал только его образ, напоминающий о цели всей моей жалкой жизни, которая не оборвалась только потому, что я ещё ему нужна. Во сне и наяву он будет являться ко мне, пока я верно ему служу, выполняя абсолютно любые приказы безукоризненно. Но если я вдруг когда-нибудь вновь посмею его ослушаться, то навсегда потеряю шанс находиться рядом с ним. Я мгновенно пожалею о своем поступке, но будет уже слишком поздно. Ведь тогда из его тени выйдет он.